Geum.ru

Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции. 23-24 апреля 2003 г. Нижний Новгород: изд-во ннгу, 2003

Вид материалаСборник статей
Д.В. Боснак (Нижний Новгород) МИР ПРОВИНЦИИ КАК КЛЮЧЕВОЙ ЭЛЕМЕНТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ Ф. СОЛОГУБА «МЕЛКИЙ БЕС»
Список литературы
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   28

Д.В. Боснак (Нижний Новгород)

МИР ПРОВИНЦИИ КАК КЛЮЧЕВОЙ ЭЛЕМЕНТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ Ф. СОЛОГУБА «МЕЛКИЙ БЕС»


Художественное своеобразие романа «Мелкий бес» выявляется в том числе и в специфике временных и пространственных отношений. Цель данной статьи – исследование хронотопа в романе Сологуба.

Исследователи отмечают, что роман Сологуба, прочитанный в духе реалистической литературы, представляется лишь произведением о «нелепости русской провинциальной жизни», однако при более внимательном анализе роман предстает как повествование о хаотичности и несуразности земного мира в целом [Ерофеев 1989,7]. Достигается это мифологи­зацией времени и места действия в романе.

Город (на самом деле – городок, как Скотопригоневск у Достоевско­го) получает художественную функцию универсального пространства, словно изъятого из течения времени и не соотносимого с каким-либо иным равным ему по значимости пространством. В романе часто упоминается Петербург, однако «столица оказывается призрачной ирреальной, никакой. Можно сказать, что нет разницы, существует она или не существует» [Ерофеев 1989,9]. Городок «наш» – совершенно независимый и самодостаточный (даже собственный Летний сад есть). В художественной системе романа образ Петербурга – это воплощение лживости, зыбкой мечты, которая никак всерьёз не может быть противовесом изображаемой в романе картине действительности. Напротив, столица – источник обмана и соблазнов: именно оттуда Людмила выписывает духи, при помощи которых пытается очаровать Сашу, именно там живёт мифическая княгиня Волчанская, якобы обещавшая Передонову инспекторское место и оттуда приходят подложные письма Варвары.

Пародийную роль в данном отношении играет также и письмо Передонова. Здесь явно комический, ценностно нивелирующий эффект имеет соположение высокого символистского штампа «холодная и далёкая» [княгиня, столица] с лаконично-канцелярским «приезжайте и соответствуйте»: «Я хочу вас, потому что вы холодная и далёкая. Варвара потеет, с ней жарко спать, несёт как из печки. Я хочу иметь любовницу холодную и далёкую. Приезжайте и соответствуйте». [Сологуб 1989,229].

Пространство городка никак не ограничено: оно бесконечно расширяется до размеров России, до размеров всего мира. Об этом, по-видимому, свидетельствует и бедность пейзажных и портретных зарисовок – по сути, отсутствие специфичного местного колорита, – а также принадлежность самого повествователя к изображаемому им миру («наш город», «наш уезд»). На языковом уровне это проявляется в насыщении текста романа многочисленными диалектными словами из разных областей России, именами реальных людей, социально-иерархической терминологией при всей синтаксической и стилистической лаконичности языка в целом. Все эти приёмы исключают географическую и временную определённость сюжетного события романа.

Город в «Мелком бесе» – символ вещного мира, и, в полном соответствии с эстетикой Сологуба, в романе, как и в его лирике, возникает мотив ухода от реальности, из земной сферы. Уход этот рассматривается как переход в иной план бытия. Передонов стремиться добиться инспекторского места и уехать из города. Соблазнение Саши всегда происходит в отделённом от внешнего мира пространстве: либо в комнате у Людмилочки (при этом запирается дверь и занавешиваются окна), либо вне города под защитой леса.

Значимо присутствие в пространстве городка своеобразных «чужаков» – героев, изначально не принадлежащих ему. Прежде всего, это – Саша Пыльников, переведённый из гимназии другого города. Этот герой стоит на границе миров: мира красоты и мира окружающей действительности, и ему необходимо сделать между ними окончательный выбор. Он испытывает глубокое противоречие между страстным желанием, с одной стороны, и «хранительным стыдом», с другой. «Неясное в нём зарождалось желание и сладко томило его. <…> Что же её надо? Вот они полуобнажённые оба, с их освобождённой плотью связано желание и хранительный стыд, – но в чём же это таинство плоти?» [Сологуб 1989,240].

Володин и Передонов – также «чужаки», поскольку их отношения мучитель – жертва (характерно постоянное сопоставление Володина с бараном, агнцем) носят явно сакральный характер, что естественно выходит за рамки вещного мира. Передонов чужд городу и его обитателям главным образом потому, что он – единственный из всех герой, не только творящий зло, но и страдающий. Причина страдания Передонова – в трагическом противоречии между стремлением и невозможностью вырваться за пределы окружающей его действительности. С одной стороны, он совершенно укоренён в бытии, с другой, – он единственный осознаёт собственное зло и зло окружающих людей, гиперболизированное его воображением.

Временной вектор также отсутствует в романе. В. Ерофеев отмечает, что «локальное время не имеет решающего значения. Роман несет в себе черты не какого-то определённого времени, а безвременщины… Можно сказать, что согласно концепции романа безвременщина – это константа национальной истории» [Ерофеев 1989,9]. В романе отсутствует как таковая «категория надежды», в особенности, надежды на изменение. Насыщенность текста социально-иерархической терминологией (исправник, предводитель дворянства, тайный советник и т.д.) и именами реально существовавших людей (Пушкин, Мицкевич, Чехов, г-жа Штевен, Писарев, Надсон, Крылов и др.) свидетельствует, на первый взгляд, об однозначной исторической отнесённости описываемых событий. Однако можно предполагать, что нагромождение подобных слов, напротив, отрицает какое-либо направленное движение романного времени и создает у читателя впечатление, будто все события романа вращаются в ограниченном пространстве без какой-либо надежды вырваться за его пределы, без разделения на будущее и прошедшее. Своеобразным символом этого вращательного, цикличного движения может служить то, как Передонов прячет и снова выставляет на полку сочинения Писарева или же заменяет портрет Пушкина портретом Мицкевича, а потом наоборот.

Все эти изложенные выше черты художественного пространства города в романе представляются нам отличительными чертами провинции, как особого уклада жизни. В этом отношении мир провинции с его традиционной расплывчатостью, множественностью представляется более подходящим материалом для романа подобного рода, нежели город, по природе своей единичное, обособленное, индивидуализированное пространство. Сологуб использует увиденное им с целью представления в гиперболизированном виде, выявления закономерности существования всего предметного мира. Мир, изображаемый им, – мир доминирующий, неизбежный, но при этом и ценностно отрицаемый, не принимаемый автором. Отсюда – пессимизм авторского видения в романе.

Список литературы


Ерофеев В. «Тревожные уроки «Мелкого беса»// Сологуб Ф.К. Мелкий бес. – М.: Правда, 1989.

Сологуб Ф.К. Мелкий бес. – М.: Правда, 1989.