Geum.ru

Б. Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. Особенная часть: курс лекций

Вид материалаКурс лекций
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   43
"Абрамян против Российской Федерации" (п. п. 31 - 33 Постановления от 9 октября 2008 г.)). Как видно, при рассмотрении дела в кассационной инстанции интересы подсудимого вообще не были представлены.

При рассмотрении дела "Метелица против Российской Федерации" Суд вновь обратил внимание на то, что обвиняемое в совершении уголовного правонарушения лицо наделено правом присутствовать и действенно участвовать в суде первой инстанции. Личное присутствие подсудимого не имеет такого же значения в сравнении с кассационной инстанцией, даже если кассационный суд обладает юрисдикцией пересмотреть дело по вопросам факта и права. При анализе вопроса о присутствии в кассационной инстанции заявителя внимание должно быть уделено, в частности, специальным чертам рассматриваемой процедуры и способу, которым представлены интересы защиты в кассационной инстанции, особенно в аспекте вопросов, которые должны быть разрешены, и их значения для заявителя. Для справедливого судебного разбирательства также важно, чтобы обвиняемый был адекватно защищен в суде как первой, так и кассационной инстанций. Принцип равенства сторон является одной из черт широкой концепции справедливого судебного разбирательства, которое также включает основополагающее право на то, что уголовные процедуры должны быть состязательными. Это означает, что как прокурор, так и защита должны иметь возможность знать и комментировать представленные возражения, а также свидетельские показания (п. п. 26 - 29 Постановления от 22 июня 2006 г. По указанному делу Суд констатировал нарушение не только п. 1 ст. 6, но и подп. "c" п. 3 ст. 6 Конвенции (п. 35 Постановления от 22 июня 2006 г. по делу "Метелица против Российской Федерации")).

Вопрос личного участия заявителя, его адвоката в надзорной инстанции был рассмотрен Судом по делу "Алдошкина против Российской Федерации". Суд подчеркнул, что нарушается справедливость судебного разбирательства в случаях, когда надзорная инстанция изменяет квалификацию действий подсудимого без его вызова в суд и без предоставления ему возможности прокомментировать заявление о принесении протеста. Президиум Верховного Суда РФ изменил обвинительный приговор, по-иному квалифицировал действия заявительницы.


Примечание. 24 мая 2000 г. Президиум Верховного Суда РФ посчитал, что действия заявительницы не содержали оконченного состава преступления и должны были быть квалифицированы как покушение на мошенничество (ст. ст. 30, 159 УК РФ).


Прокурор присутствовал перед Президиумом Верховного Суда РФ и делал устные заявления в поддержку переквалификации. Президиум мог полностью пересмотреть дело, мог отклонить заявление о пересмотре дела в порядке надзора, отменить приговор и/или кассационное решение, прекратить уголовное разбирательство, изменить ранее принятые судебные акты. При таких обстоятельствах Суд пришел к выводу, что Президиум не мог, при условии справедливого судебного разбирательства, рассмотреть дело заявительницы в ее отсутствие. Если бы она или ее адвокат присутствовали, она могла бы выступить по делу и прокомментировать как заявление заместителя Председателя Верховного Суда РФ, так и устные пояснения прокуратуры. С учетом вышеизложенного Суд посчитал, что рассмотрение дела Президиумом Верховного Суда РФ не отвечало требованию справедливости. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 23 - 25 Постановления по делу "Алдошкина против Российской Федерации").

Лишение сторон лично участвовать на слушаниях по гражданскому делу, как и в случаях неизвещения лиц, может нарушать право как на публичное, так и справедливое судебное разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела.


Участие при рассмотрении гражданского дела

лишенных свободы лиц


При рассмотрении дела "Ковалев против Российской Федерации" Суд вновь указал, что право на справедливое судебное разбирательство, в частности принцип состязательности и равенства сторон, требует, чтобы каждой стороне была предоставлена возможность знать и комментировать доказательства, соображения, представляемые другой стороной, а также представлять свое дело в условиях, которые не обусловливали бы создание невыгодного положения в сравнении с другой стороной процесса. Отказ заслушать свидетеля при определенных обстоятельствах может нарушать данный принцип (п. 34 Постановления от 10 мая 2007 г. По указанному делу Суд рассматривал вопрос о неучастии заявителя в гражданском процессе в аспекте нарушения публичных слушаний и справедливого судебного разбирательства (п. 30 Постановления). Заявитель отбывал срок лишения свободы в одной из колоний). По делу "Ковалев против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что заявитель хотел лично представлять свое дело, касающееся недопустимого с ним обращения в милицейском участке <1>. Однако его участие не было признано необходимым на том основании, что он уже сделал устное заявление по поводу недопустимого обращения в суде, рассматривавшем уголовное обвинение против него, и, во-вторых, потому что требование о наличии недопустимого обращения не подтверждалось какими-либо доказательствами. Суд не смог признать вышеупомянутое обоснование. Во-первых, во время уголовного судебного разбирательства заявитель делал заявления о недопустимом к нему обращении с целью исключения из доказательств его признания в грабеже. Суд при рассмотрении нескольких дел различал жалобы, касающиеся недопустимого обращения сотрудников милиции, сделанные с целью оспорить доказательства по уголовному делу, с одной стороны, и гражданским иском, связанным с установлением факта недопустимого обращения, который может привести к денежной компенсации, с другой стороны <2>. Сам факт обращения к эпизоду, описываемому в доводах заявителя, представленных в уголовном судопроизводстве, не является достаточным, чтобы отказать ему в дальнейшем делать соответствующие заявления по рассматриваемому вопросу. Что касается второго аспекта мотивировки национальными судами отказа в обеспечении присутствия заявителя, Суд обратил внимание на определенное противоречие между утверждением судов о недоказанности жалобы и их нежеланием выслушать лично заявителя. В любом случае осуществление гарантий, обеспечивающих справедливое судебное разбирательство, не может зависеть от предварительной оценки доказательств, даваемой судом. Разница должна проводиться между требованиями, которые первоначально не являются правдоподобными, и требованиями, которые маловероятны на успех в связи с недостатком доказательств. Принимая во внимание, что требования заявителя основывались на личных переживаниях, опыте, его пояснения могли бы представлять собой важную часть аргументации позиции защиты по гражданскому делу и фактически единственным путем обеспечения состязательных процедур. Отказывая в личном присутствии, национальные суды не обеспечили справедливое разбирательство в отношении требований заявителя (п. п. 36, 37 Постановления от 10 мая 2007 г.). Заявитель также жаловался на нарушение принципа публичности судебного разбирательства. Однако Суд обратил внимание, что во время слушаний жена заявителя присутствовала в суде, делала письменные и устные заявления. Более того, присутствовали неправительственные организации, помогавшие заявительнице. В связи с этим Суд не признал нарушенным право заявителя на публичное судебное разбирательство.

--------------------------------

<1> Речь шла о предполагаемом, по мнению заявителя, совершении в отношении его пыток в ходе получения доказательств по уголовному делу.

<2> Суд, в частности, сослался на Постановление от 27 января 2005 г. по делу "Ксензов против Российской Федерации" и Постановление от 9 ноября 2006 г. по делу "Слюсарев против Российской Федерации".


Представляется, что личное участие заявителя по данному делу не было необходимым, учитывая, что последний отбывал уголовное наказание, связанное с лишением свободы. Но национальный суд имел возможность взять объяснения у лишенного свободы заявителя в порядке, предусматриваемом гражданским процессуальным законодательством (ст. 62 ГПК РФ, ст. 51 ГПК РСФСР).

К аналогичному выводу, что и по делу "Ковалев против Российской Федерации", пришел Суд по делу "Скоробогатых против Российской Федерации" (Постановление от 22 декабря 2009 г.).

Вопрос непосредственного участия лишенных свободы лиц в ходе гражданского судопроизводства был исследован и по делу "Хужин и другие против Российской Федерации" (Постановление от 23 октября 2008 г.). Заявители жаловались на то, что в нарушение принципа состязательности, следуемого из п. 1 ст. 6 Конвенции, национальные суды, рассматривая их гражданские требования, отказали им в возможности лично принимать участие в судебном процессе. Суд подчеркнул, что Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает право истца лично участвовать в ходе судебного разбирательства. Но Гражданский процессуальный кодекс РФ и уголовно-исполнительное законодательство РФ умалчивают об осуществлении указанного права лицами, находящимися под стражей, независимо от того, лишены ли они свободы в порядке реализации мер пресечения либо отбывают наказание во исполнение приговора. По делу "Хужин и другие против Российской Федерации" требования заявителей и их представителей о возможности лично участвовать в гражданском суде были отклонены на том основании, что национальное право не предусматривает возможности доставки осужденных лиц в место, где рассматривают их гражданские требования. Суд вновь отметил, что ст. 6 Конвенции не гарантирует права личного участия в гражданском суде, данное конвенционное положение скорее обеспечивает более общее право представлять свое дело перед судом и пользоваться принципом равенства сторон в отношении процессуального оппонента. Пункт 1 ст. 6 оставляет государству выбор средств в ходе обеспечения этих прав. Суд подчеркнул, что представительство является наиболее подходящей формой обеспечения соответствующих прав, если сторона лично не может участвовать в процессе. Как и по делу "Ковалев против Российской Федерации", было отмечено, что, принимая во внимание очевидные трудности, связанные с транспортировкой осужденных, Суд согласился с тем, что если требования заявителя не связаны с личным опытом, переживаниями, представительство лишенного свободы лица с помощью адвоката не будет нарушать принцип равенства сторон. По делу "Хужин и другие против Российской Федерации" заявители были уведомлены о наличии у них права назначить представителей в гражданском суде и первый заявитель выбрал г-жу Хужину в качестве своего представителя. Однако, учитывая личный характер требований заявителей, касающихся диффамации, они пытались лично участвовать в суде, их требования были отклонены судьей 3 марта 2003 г. После того как г-жа Хужина отказалась участвовать в процессе в знак протеста против отклоненного ходатайства и вышла из зала судебного заседания, судья решил продолжать процесс в ее отсутствие, а также в отсутствие заявителей, отметив, что "не имеется правовых оснований для участия в процессе лиц, которые совершили серьезные насильственные преступления". На следующий день суд отказал полностью в удовлетворении требований заявителя. Суд указал, что после отказа городского суда позволить заявителям лично участвовать в процессе он не рассматривал юридическую возможность обеспечить их эффективное участие в судебных процедурах. Далее суд не приостановил процесс, чтобы позволить второму и третьему заявителю, которые узнали об отказе в удовлетворении их требований, назначить представителей, а также дать возможность первому заявителю обсудить вопрос о дальнейшем участии его представителя - г-жи Хужиной либо замены ее юристом. Заявители явно не смогли решить вопрос о дальнейших действиях в плане защиты своих прав до тех пор, пока судебный акт об отказе в их личном участии не был передан им. Однако, как это и произошло, определение об отказе в удовлетворении их ходатайства о личном участии было им передано совместно с решением суда об отказе в удовлетворении их исковых требований. Кассационный суд никак не исправил эту ситуацию. При таких обстоятельствах Суд пришел к выводу, что рассмотрение требований заявителей в отсутствие их самих либо их представителей лишило их возможности эффективно представить дело перед судом. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 104 - 109 Постановления от 23 октября 2008 г.).


Участие в судебном процессе лиц,

страдающих психическими заболеваниями


По делу "Штукатуров против Российской Федерации" заявитель жаловался на то, что процедура признания судом его недееспособным вследствие психических расстройств здоровья была несправедлива. Суд достаточно часто анализировал вопрос с "душевнобольными лицами" через призму п. 1 ст. 5 Конвенции. Суд подчеркивал, что процессуальные гарантии согласно п. 1 ст. 5 в принципе те же самые, что и содержащиеся в п. 1 ст. 6 Конвенции (см. подробнее лекцию 6). Таким образом, рассматривая вопрос, являлись ли справедливыми процедуры, касающиеся признания заявителя недееспособным, Суд уделит внимание своей практике по применению подп. "е" п. 1 и п. 4 ст. 5 Конвенции. Оценивая вопрос, подлежит ли лишению свободы душевнобольное лицо, национальные власти пользуются определенным усмотрением. В первую очередь национальные власти должны оценить представленные доказательства по конкретному делу; задача Суда заключается в анализе принятых решений с точки зрения Конвенции. Суд полагает, что по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции при рассмотрении дел, охватывающих участие душевнобольных лиц, национальные суды пользуются определенным усмотрением. Так, к примеру, суды могут осуществить определенные организационные мероприятия с целью обеспечения надлежащего осуществления правосудия, защиты здоровья заинтересованных лиц. Однако такие меры не должны подрывать само существо права заявителя на справедливое судебное разбирательство, гарантируемое ст. 6 Конвенции. Оценивая, являлись ли необходимыми меры, в том числе связанные с неучастием заявителя в судебном процессе, Суд учитывает все относящиеся к делу обстоятельства (такие как существо и сложность разрешаемых национальными судами вопросов, значение дела для заявителя, представляет ли угрозу личное появление заявителя для него самого или иных лиц и т.д.) (п. п. 66 - 68 Постановления от 27 марта 2008 г.). По делу "Штукатуров против Российской Федерации" сторонами не оспаривалось, что заявитель не знал о поданном мамой требовании о признании его недееспособным. Ничто не свидетельствовало о том, что суд уведомил по своей собственной инициативе заявителя о наличии соответствующих процедур. Далее, как следовало из заключения врача от 12 ноября 2004 г., заявитель не осознавал, что он подвергался судебной психиатрической экспертизе. Суд пришел к выводу, что заявитель не участвовал в какой-либо форме в судебном процессе Васильевского районного суда Санкт-Петербурга. Оставалось выяснить при имеющихся обстоятельствах, было ли это совместимо со ст. 6 Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что решения, принятые национальным судом, являлись законными с точки зрения внутригосударственного права. Однако существо жалобы заключается не в законности решения, а справедливости судебного разбирательства с точки зрения Конвенции и прецедентной практики Суда. По ряду ранее рассмотренных дел, касающихся лишения свободы душевнобольных лиц, Суд подчеркивал, что такому лицу должна быть предоставлена возможность лично участвовать по делу либо, в случае необходимости, через представителя (здесь Суд сослался на дело "Winterwerp против Нидерландов" (Постановление от 24 октября 1979 г.), где речь шла о лишении свободы душевнобольного лица). По настоящему делу последствия судебного разбирательства для заявителя важны: речь идет о личной автономии по большинству вопросов его жизни, включая ограничение его свободы. Далее Суд подчеркнул, что заявитель выполнял двойную роль: с одной стороны, он был заинтересованной стороной, с другой - он являлся объектом судебного разбирательства. В связи с этим его личное участие было необходимо не только для того, чтобы ему позволить представить собственное дело, но также чтобы дать возможность судье лично убедиться в психическом состоянии заявителя. Действительно, у заявителя была целая история, связанная с его психическим заболеванием. Однако из материалов дела следовало, что, несмотря на свои сложности психического свойства, он являлся относительно автономной личностью. При таких обстоятельствах для судьи было необходимо по крайней мере установить короткий визуальный контакт с заявителем и допросить его. Суд пришел к выводу, что решение судьи рассмотреть дело на основании документальных доказательств, не увидев и не выслушав заявителя, являлось неразумным и нарушало принцип равенства сторон, закрепленный в п. 1 ст. 6. Суд исследовал аргумент властей Российской Федерации о том, что во время слушаний присутствовали представители медицинского учреждения, где находился заявитель, и прокуратуры. Однако, с точки зрения Суда, их присутствие не подтверждало наличие действительно состязательных процедур. Представитель медицинского учреждения действовал в интересах данного учреждения, которое подготовило заключение и участвовало в процессе в качестве заинтересованного лица. Власти Российской Федерации не объяснили значение прокуратуры в процессе. В любом случае, как следует из протокола судебного заседания, как прокурор, так и представитель медицинского учреждения оставались пассивными на протяжении всего разбирательства, которое длилось всего 10 минут. В заключение Суд вновь напомнил, что он должен оценить процедуру в целом, включая решение кассационной инстанции. Суд обратил внимание, что кассационная жалоба заявителя была оставлена без рассмотрения на том основании, что он не обладал дееспособностью выступать перед судом. Независимо от того, было ли приемлемо с позиции Конвенции оставлять без рассмотрения кассационную жалобу без рассмотрения, Суд подчеркнул, что судебные процедуры окончились принятием решения судом первой инстанции от 28 декабря 2004 г. Суд пришел к выводу, что при обстоятельствах настоящего дела судебное разбирательство не являлось справедливым. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 69 - 76 Постановления от 27 марта 2008 г. по делу "Штукатуров против Российской Федерации").


Прием процессуальных документов


Вопрос справедливости судебного разбирательства в условиях фактических обстоятельств дела возникает не только в случаях, когда заявителю, его адвокату не дают возможность участвовать в судебном разбирательстве, но и в случаях, когда суд необоснованно отказывает в приеме документов, поступающих от стороны в процессе.

При рассмотрении дела "Дунаев против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что Московский городской суд, рассматривая дело в кассационном порядке, отказался принять кассационную жалобу заявителя <1>. Суд констатировал факт нарушения Российской Федерацией права на справедливое судебное разбирательство (п. п. 37, 38 Постановления от 24 мая 2007 г.). По указанному делу Суд вновь указал, что ст. 6 не обязывает Договаривающиеся Государства предусматривать апелляционную или кассационную инстанции. Однако, если такие инстанции существуют, гарантии ст. 6 должны действовать при рассмотрении дел в указанных инстанциях, в частности должно быть обеспечено эффективное право на доступ к суду. Право на доступ к суду требует законодательного регулирования и, соответственно, может быть подчинено определенным ограничениям. Тем не менее применяемые ограничения не должны лишать существа рассматриваемого права. Что касается настоящего дела, то Суд подчеркнул, что с самого начала стороны, власти Российской Федерации и заявитель разошлись во мнениях, принял и рассмотрел ли Московский городской суд кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. Суд указал, что власти Российской Федерации предоставили копию кассационной жалобы, которая находилась в материалах дела и анализировалась городским судом. Но Суд отметил, что рассматриваемая копия не содержала официального штампа или иных формальных отметок, свидетельствовавших о приеме и регистрации данной жалобы. Иными словами, копия кассационной жалобы заявителя, представленная властями Российской Федерации, не содержала отметок о том, что она в действительности была зарегистрирована и принята для рассмотрения. На копии документа имеется слово "отказать" и подпись, похожая на подпись председательствующего судьи. Точное назначение указанной надписи установить не представляется возможным, но оно явно не свидетельствует, что кассационная жалоба была принята к рассмотрению. При таких обстоятельствах Суд посчитал аргументацию властей Российской Федерации неубедительной и пришел к выводу, что Московский городской суд отказался принять к рассмотрению дополнительную кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. По мнению Суда, такой отказ представляет собой вмешательство в право заявителя на доступ к суду. Суд подчеркнул, что, несмотря на вопросы заявителя, национальные власти не представили объяснений в отношении причин, по которым судом было отказано заявителю в принятии и рассмотрении кассационной жалобы от 27 февраля 2001 г. Суд также обратил внимание на непоследовательность позиции властей Российской Федерации. Если первоначально они не отрицали факта того, что письменная жалоба от 27 февраля 2001 г. не была принята к рассмотрению, утверждая, что Московский городской суд имел формальные основания отклонить просьбу заявителя о рассмотрении жалобы. Затем, не представляя ни одного аргумента для оправдания действий властей, несмотря на просьбы Суда в этом отношении, изменив свою позицию, власти Российской Федерации настаивали на том, что жалоба заявителя была рассмотрена. В отсутствие уважительных объяснений, связанных с ограничением права заявителя на доступ к суду во время кассационных процедур, Суд пришел к выводу, что имелось нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 34 - 38 Постановления от 24 мая 2007 г. по делу "Дунаев против Российской Федерации").

--------------------------------

<1> Как следовало из текста Постановления, речь шла об отказе Московского городского суда принять во внимание дополнительную, более аргументированную, кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. 28 февраля 2001 г. состоялось заседание кассационного суда, который подтвердил законность и обоснованность решения суда первой инстанции от 14 декабря 2000 г.


Надлежащее уведомление стороны о дне судебного заседания

как гарантия соблюдения принципа состязательности

и, как следствие, права на справедливое судебное

разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела


Из Постановления по делу