, 2008. 327 с.: ил

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18

Вместо заключения

О возрождении казачества

Зададимся для начала несколькими простыми вопросами. Каково отношение к казачеству у власти и современников? В каком качестве они его видят и воспринимают? Какова сама казачья власть, т. е. атаманы? Существуют ли реальные (экономические, финансовые, демографические, духовные) предпосылки возрождения донского казачества?

Многолетние и многочисленные дискуссии и круглые столы, проводимые с единственной целью — определиться в вопросе, что такое современное казачество (сословие, народ, этнос, субэтнос и т. п.), закончились практически ничем. Нынешнее поколение ученых придумало для него новый, вроде бы неплохой, термин — «этносословная общность». Жаль только, что приемлемого и единого толкования его так и не нашли (Кокунько 2007). А коль скоро нет единого понимания предмета, то нет и не может быть касающихся его реальных (а не «бумажных», неработающих и надуманных) законов и постановлений. Чтобы не быть голословным, приведу мнение М. Кутузова (2004), хорошо владеющего этой темой: «Нет в России ни единой программы изучения казачества как социального феномена..., ни единого центра для решения этой задачи. Наконец, государственного понимания казачества тоже нет... Поскольку же программы стратегического развития казачества в масштабе страны тоже нет — каждый батька-атаман лепит свое. Одни требуют “восстановления казачьей автономии в границах 1917 года” (для чего нужно пересмотреть, по самым приблизительным прикидкам, до 20 глав Конституции!), другие — реализации “права казачьей нации на самоопределение”, не зная, что такое право не включено в Устав ООН и не может быть признано ни одной законодательной системой стран-участниц...

По большому счету, так и остается для большинства неясным — кем были казаки для России. А отсюда не ясно, и кем они могут стать в будущем!».

В 1962 г. в связи с резким подорожанием цен на мясо, молоко и масло началась забастовка в Новочеркасске. Командующий СКВО Исса Плиев на вопрос: «Что там случилось?» — ответил так: «Как мне сказали, взбунтовались казачки». Как же сильно в людях, даже грамотных и облеченных властью и полномочиями, старое представление о казаках. В данном случае тем более несправедливое, потому что на Новочеркасском электровозостроительном заводе в то время работали в основном наемные пролетарии и бывшие зеки. Во всем Новочеркасске потомственных казаков оставалось едва-едва.

Тогда еще воспринимали и оценивали казачество с позиции его лояльности к власти. Но времена изменились, а с ними изменились оценка и в соответствии с ней отношение к казакам. То, что власть относится к казакам прагматически, следует из выступления Представителя Президента РФ в Госдуме А. Котенкова при слушании Закона «О казачестве»
2 февраля 1997 г.: «Казачество интересует государство, прежде всего как особая форма организации государственной службы. Из понятия “казак” должна быть исключена даже возможность намека на некую этничность» (Петров 2002).

В конце 2005 г. был принят Закон «О государственной службе российского казачества», долженствующий, по мысли его разработчиков, внести ясность в этот вопрос. Вроде бы хорошо, да вот беда — как организовать эту службу, когда по нашим законам общественные организации не могут быть задействованы в профессиональной служебной деятельности? (см. Закон «О системе государственной службы в РФ»).

Особо следует сказать о казачьих офицерах. Они составляли цвет казачьего Войска, и именно поэтому их уничтожали в первую очередь и беспощадно. Тех, кто ушел от расправы в 1920 г., уничтожили через четверть века. Достаточно вспомнить трагедию Казачьего Стана, имевшую место в июне 1945 г. под австрийским Лиенцем. Тогда более чем из двух тысяч офицеров, выданных англичанами сталинским энкаведешникам, до Вены не довезли ни одного. Все были уничтожены после вызовов «на повторный допрос» (Науменко 2003).

Нынешнее состояние казачьих войск может вызвать только горькую усмешку. Страницы местных изданий полны призывов атаманов к рядовым казакам послужить Отечеству. Себе они оставляют «большие» погоны и различные привилегии, полагавшиеся ранее офицерскому составу Войска. «Резко бросается в глаза обилие офицерских погон... Причем реальных офицеров среди казачьих — с гулькин нос. По данным министерства юстиции, во всех казачьих войсках они не составляют и 2% (среди казачьего офицерства)» (Сафронов 1999).

Когда встречаешь на улицах города или на каком-то массовом мероприятии не старого еще, но сутулого, волочащего ноги казачьего лидера, с пенсне начала прошлого века на носу и с внешностью далеко не казачьей, горько и печально томится душа. И становится отчетливо ясно, что его самого вместе с окружением и происходящим действом воспринимают как опереточного героя, но ни в коем случае не как представителя боевого отряда донского казачества.

Исторически слава казаков рождена военной службой Отечеству и неразрывно связана с ней. Не случайно же любой российский, да и европейский обыватель при слове «казаки» вспоминает Ермака, атамана Платова, биваки казаков на Елисейских полях, их шествие по улицам поверженного Берлина («Едут, едут по Берлину наши казаки»). Более просвещенный подумает об «азовском сидении» донских казаков, их морских рейдах под стены Константинополя, многочисленных военных кампаниях на Кавказе и др.

Фундаментом военных успехов и славы казаков было не столько их боевое искусство, владение саблей и пикой, сколько сила духа, братского содружества, верности присяге и долгу, что, в свою очередь, держалось на простейших, но традиционных для казачьего быта требованиях — честность, почитание старших, гордость за свое звание («Иль грудь в крестах, иль голова в кустах»). По-другому казак служить не мог, да и не умел.

Не будем забывать, что неотъемлемую сторону такого воспитания, пусть даже оборотную, составляли стремление к независимости, органическое неприятие любого притеснения со стороны государей, непокорность и мечта об автономности собственного войска.

Анализ мемуаров и исторической литературы свидетельствует о том, что за все время существования Российского государства казаки не отождествляли себя с русскими. Такое мнение было и у большинства представителей русского народа, в том числе и самого просвещенного его сословия — дворянства.

Возрождение казачества, даже как «этносословной общности», предполагает, прежде всего, возрождение его духа, нравственных качеств, того «состояния души», в котором оно находилось в то время, к которому хочет вернуться. Подобная цель может быть достигнута только при условии решения множества задач, главнейшая из которых — воспитание нескольких поколений в духе и традициях славного прошлого.

На первый взгляд, в этом направлении сделано не так уж мало. Сужу только по одному Всевеликому Войску Донскому. На III Большом Круге казаков России, проходившем 1—
3 июня 2007 г. в Москве, казачий полковник И. Казарезов рассказал о положении дел в системе казачьего образования (казачьи кадетские корпуса, казачьи кадетские профессиональные училища, муниципальные казачьи школы, центры военно-патриотического воспитания, казачьи детские сады). Если количественные показатели выглядели вполне благополучно, то качественная сторона вызывала беспокойство. Затронув все «переназревшие проблемы» (законотворческие, финансовые, организационные), он предложил советнику Президента генерал-полковнику Г. Н. Трошеву доложить Кругу, как он будет их решать. Последний привел множество современных примеров служения казачества государству, осветил круг вопросов (известных всем!), посетовал на засилие и медлительность чиновников и пр. (в который раз основным тормозом организации казачества была объявлена нерадивость чиновников). Но ведь причины в другом.

Начнем с демографии, с соотношения численности казаков и иногородних на исторических территориях Войска Донского. Уже к 1905 г. тех и других было поровну, но к 1917 г. казаков, не выбитых на Первой мировой, осталось всего 43% от общего населения Дона. Учитывая политику государства, проводимую по отношению к казакам на протяжении десятилетий, начиная с 1917 года (расказачивание, организация голода 1919—1921 гг. и 1931—1933 гг., коллективизация, раскулачивание, послевоенные репрессии), можно с уверенностью сказать, что потомственных казаков — носителей былых боевых традиций практически не осталось.

А. Серба утверждает (2004 г.), что на территории Войска казаки составляют на сегодняшний день 14% от численности всего населения. Можно было бы поверить ему, но при условии, если бы он привел методику подсчета. (Конкретные цифры «убыли» казачьего населения в первой половине прошлого века приведены в предыдущих главах. Все авторы сходятся в одном — эти потери для донского казачества катастрофические и практически невосполнимые.)

За советский период на казачьих землях были созданы диаспоры выходцев из других регионов. Так лишь за последние 20 лет чеченское и даргинское население на Дону выросло более чем в 10 раз, значительно увеличилось число татар, турок-месхетинцев, беженцев всевозможных национальностей из Закавказья, особенно в ходе первой и второй войн в Чечне.

Зачастую они ведут паразитический образ жизни, являясь нелегальными мигрантами. Известно их негативное отношение к казакам, особенно там, где последние пытаются включиться в борьбу с национальными криминальными группировками. А могут ли казаки дружить с «чеченскими беженцами», практически безнаказанно угоняющими овец из Волгоградской и Ростовской областей в Калмыкию?

О сегодняшнем дне донского казачества рассказал на страницах «Независимой газеты» (апр. 2004 г.) «общественный» атаман Козицын. По его словам, «в Родионо-Несветаевском районе пришлые армяне захватили землю, оформив аренду на 49 лет. В Багаевском и соседних районах земля у дагестанцев и корейцев, на которых за копейки работает все местное население». Так постановили пришлые, чужие. А каково отношение местных властей? Увы, ничуть не лучше, более того — циничнее, поскольку сами руководители пусть формально, но все-таки казаки.

Ранее было упомянуто, что на месте захоронения Атамана Каледина сейчас организована автостоянка. Но этот случай, увы, не единичен. В древней столице донского казачества — Старочеркасске — запланировано построить поле для... гольфа(!), для чего на правом берегу Дона выделено 150 га земли от Монастырского урочища до пристани... На этой земле находится ряд казачьих святынь. На погосте Монастырского городка лежат поколения казаков, начиная с тех, кто в 1637 г. отправлялся на штурм Азова, и кончая погибшими в Гражданскую и Отечественную войны. Рядом, на Ратном кладбище, покоятся представители знаменитых казачьих родов — Ефремовы, Платовы, Краснощековы. Протесты казаков во все инстанции, вплоть до губернатора, успеха не возымели (Серба 2004). Вот вам и гольф на казачьих костях. Даже после кончины нет казаку ни покоя, ни уважения.

В связи со сказанным возникает вопрос о возможности восстановления казачьей автономии в пределах бывшей территории Войска Донского... Единицы реальных казаков-атаманов пришли во власть, в основном в хуторах и некоторых станицах. Среди глав администраций крупных городов и сельских районов нет ни одного казака. О поддержке казачества формально заявляют многие руководители, но реально в его возрождении участвуют единицы (Дулимов 2003). Но и это еще не все. И без того «осколки» казачества власти искусственно поделили на реестровых и общественных, у которых понимание возрождения кардинально разное.

Это мысли современников, а ведь судьбу донского казачества предвидели и предсказывали его крупные военные и политические руководители еще в 20-е годы XX в. Вот, например, слова генерал-лейтенанта А. С. Лукомского: «Если же Россия пойдет по пути демократическо-республиканскому, то от казачества останутся только названия, иногородний элемент во многих местах поглотит элемент казачества, и последнее ничем не будет отличаться от других частей Государства Российского».

Не могу не привести обширную цитату из выступления полковника Н. А. Бигаева, члена Верховного Круга Дона, Кубани и Терека, просуществовавшего краткое время в период начала Гражданской войны: «В казачьих областях образуется новый, чуждый природе казака, мир. На наших глазах широким шагом идет ассимиляция, т. е. крестьянизация молодого поколения... каждый казак должен правде жизни спокойно посмотреть в глаза. Эта правда шепчет, что послебольшевицкая Россия во имя прекрасного прошлого казачества на тяжелые экономические, земельные и прочие жертвы не пойдет. Казачество же может быть “казачеством” только в формах и рамках своих экономических привилегий и “военно-бытового” уклада жизни. Вне этих начал казачество — фикция. Казачество — явление характера мирового. Оно “поэзия” русской старины, которая не может не волновать русскую душу».

Усилиями нескольких поколений большевиков казачий дух был выветрен, наиболее яркие, следовательно, и непримиримые его носители были в основной массе уничтожены, а остальные рассеяны по необъятным просторам Урала и Сибири. Само понятие «казак» было выхолощено.

Не будем далеко ходить за примером — моя родная станица Урюпинская. С легкой руки остряков реформаторов-демократов новой волны она стала символом провинциальной глубинки, предметом насмешек и анекдотов. И что же? Какова была реакция основной массы земляков? Поддержали!!! Стали изготавливать трикотажные майки с надписью-шуткой, навязшей в зубах: «Брошу все, уеду в Урюпинск».

В нем летом песка по колено,

Зимой беспробудная тишь,

Здесь, как на краю Ойкумены,

Все время на месте стоишь.

Шептал я за партой соседу

Настойчиво, словно в бреду:

«Уеду, уеду, уеду,

И больше назад не приду.

Удача когда-то окликнет,

Бескрайняя ляжет стезя.

Здесь можно готовиться к жизни,

Но жить постоянно нельзя».

И вдаль понесло по России,

Подолгу нигде не гостил,

Лет сорок по ней колесил я —

Хватало и дури, и сил.

И призрачным город казался

На стыке небес и земли,

Как Китеж во снах появлялся,

Но ноги в него не несли...

Как вдруг, дураками осмеян,

Он стал в анекдотах звучать,

И, стало быть, самое время

Его поддержать и обнять,

Шепнуть: «Не тужи над судьбою,

Пускай в бестолковой стране

Смеются они над тобою —

Достанется что-то и мне».

Н. Нестеров

Если раньше предметом гордости станичников была гремевшая на всю Россию Покровская ярмарка, то сегодня наша слава — Ее Величество Коза, поставленная в самом сердце Урюпинска. Если раньше приметами, неотъемлемыми атрибутами казака были верный конь и боевая подруга сабля, то сейчас их место заняли коза и спицы. Я ничего не имею против этого животного. (Оно действительно всегда спасало горожан от голодной смерти.) Но этот факт говорит о многом. Мы смирились, мы просто выживаем. Так можно и стоит ли заводить разговор о возрождении исконно казачьего духа?

Моему деду, Петру Евдокимовичу Керенцеву, казаку 18-го Донского казачьего полка, павшему за Веру, Царя и Отечество в 1916 г.

Казак и конь по жизни были вместе.

В истории последних двух веков

Не раз Европу проходили с честью

Воспитанники платовских полков.

Летела по земле донская слава,

Едва садился на коня казак.

От острых шашек дикой, дерзкой лавы

Бежал француз, и турок, и поляк.

Дед был, по слухам, неплохой рубака,

Отечеству, как велено, служил,

Колол германца, бил и австрияка,

Но вот в Карпатах голову сложил.

Поведал односум, что был с ним рядом, —

Дед под огнем хотел спасти коня,

Накрыло разом их одним снарядом,

И оба не увидели меня.

Кружились годы над Хопром, как птицы,

Сменили казакам уклад и быт,

И гордостью Урюпинской станицы

Гранитная коза теперь стоит.

Во снах своих я часто деда вижу —

Он на коне при первой же грозе.

Я память предков-казаков обижу,

Когда его представлю на козе.

Н. Нестеров

Казачество исполнило свою историческую миссию в создании Российской империи. Л. Н. Толстой именно так трактовал роль и значение казачества в истории России: «Вся история России сделана казаками. Недаром нас зовут европейцы казаками. Народ казаками желает быть». Но сегодня не только миновала надобность в казачестве, но и его реальное возрождение нежелательно для властей. Как ни больно, но приходится признать: объективных предпосылок возрождения казачества сегодня нет, и вряд ли они появятся. Казачество продолжает оставаться «на задворках». Так, прекрасно изданная в 2007 г. «Энциклопедия казачества» (М., 2007) по содержанию является не чем иным, как повтором трехтомного «Казачьего словаря-справочника», изданного в 1960-е годы в США казаками-эмигрантами А. И. Скрыловым и Г. В. Губаревым. Единственным серьезным изданием может служить сборник Института этнологии и антропологии РАН «Российское казачество» (М., 2003), работа над которым заняла семь долгих лет и осталась почти незамеченной.

Да и сама казачья власть зачастую дискредитирует себя непониманием (или незнанием) казачьих обычаев. Для примера: все официальные мероприятия, так или иначе связанные с казачеством, в том числе и Круг, в последнее время принято начинать с молебна, на крайний случай с православной молитвы, что, на первый взгляд, в «духе времени», а по большому счету — грубое нарушение. В «Основных Законах Всевеликого Войска Донского» от 15 сентября 1918 г. (разд. IV, гл. VIII «О вере»), времени исторически последней независимости Войска, записано следующее: «Все, не принадлежащие к православной вере, граждане Войска Донского, а также все, проживающие в пределах Войска, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и Богослужения по обрядам оной». Тем самым была узаконена свобода совести как для казаков, так и для других. Начиная мероприятие, а тем более Круг, с молебна, проводящие его тем самым воздвигают препятствие для участия в нем представителей других конфессий, которых в Войске не так уж и мало. Об этом стоит подумать.

Скромные действия администрации Волгоградской области и представителей интеллигенции по сохранению культурных традиций казачества, обычаев, фольклора в последнее время вызывают сомнение и множество вопросов. Например, Государственный Донской казачий театр объявил недавно о готовящейся премьере «Емельян Пугачев». На первый взгляд — все «в тему», если бы не одно «но». Это будет рок-опера. Как объяснила местная пресса, такое смелое новаторство объясняется желанием администрации театра привлечь на представления как можно больше молодежи. Как могут сочетаться казачья культура и рок? И что нас ждет дальше? Казачьи ансамбли приобретут только этнографическое значение, а музеи типа «Казачий курень» под Иловлей станут чем-то вроде индейских поселений в США, служащих для привлечения туристов и развлечения толстосумов. И как бы ни было горько истинным казакам, сегодня по желанию властей казачество не возрождается, а создается, но уже совершенно другое: потешное, декоративное, ряженое.

«Покоренное казачество поникло головой. Кровь и слезы струятся по его лицу» (о. Протопопов, священник Христорождественской церкви станицы Урюпинской Хоперского округа, 1920 г.).

Исчезало немало цивилизаций и империй — Атлантида, Поднебесная Империя, империя инков, империя
Чингис-хана — но память о них живет и поныне.
В наших силах сделать так, чтобы память о великой казачьей Атлантиде — Всевеликом Войске Донском — жила тысячелетия!

Список литературы

Агафонов, А. Как хорошо быть генералом / А. Агафонов // Родина. 2004. № 5.

Алмазов, Б. Запрещенный крестный ход / Б. Алмазов // Секретные материалы. 2006. № 10.

Аршинов, П. История махновского движения / П. Аршинов. Запорожье, 1995 (Берлин, 1923).

Астапенко, М. Атаман Платов. Жизнеописание / М. Астапенко,
В. Левченко. М., 1988.

Безотосный, В. М. Секретная экспедиция / В. М. Безотосный // Родина. 1992. № 6—7.

Безотосный, В. М. Вихорь-атаман / В. М. Безотосный // Родина. 2004. № 5.

Безотосный, В. М. Атаман Платов в 1812 году / В. М. Безотосный // Вопр. истории. 1997. № 10.

Безотосный, В. М. Кто такие казаки / В. М. Безотосный // Родина. 2004. № 5.

Безотосный, В. М. Сергей Самонин. Казаки-гвардейцы / В. М. Безотосный // Родина. 1998. № 3.

Безугольный, А. Ю. Народы Кавказа и Красная Армия / А. Ю. Безугольный. М.: Вече, 2007.

Бирюков, Ф. Трагедия народа / Ф. Бирюков // Москва. 1989. № 12.

Борисенок, Е. «Казакия — наша цель» / Е. Борисенок // Родина. 2004. № 5.

Борисов, И. Памяти парижской «Станицы» / И. Борисов, К. Хохульников // Станица. 2002. № 1.

Братолюбова, М. «Чисто кадеты» / М. Братолюбова // Родина. 2004. № 5.

Бреэре, Ив. Казаки / Ив. Бреэре. М., 1992.

Буганов, В. И. Мир истории / В. И. Буганов. М., 1989.

Великая, Н. Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII—XIX вв. / Н. Н. Великая. Ростов н/Д., 2001.

Веллер, М. Гражданская история безумной войны / М. Веллер,
А. Буровский. М.: Эксмо, 2007.

Венков, А. В чем же казачий вопрос? / А. Венков // Дон. 1990. № 2.

Венков, А. В. Донское казачество в гражданской войне / А. В. Венков // Казачество в революциях и Гражданской войне. Черкесск, 1988.

Венков, А. Донская армия / А. Венков // Родина. 2004. № 5.

Вознесенская церковь станицы Урюпинской, Хоперского округа, Области Войска Донского: Церковная летопись // Гос. архив Волгогр. обл. (ГАВО). Ф. 41. Оп. 1. Ед. хр. 34.

«Во-вторых, нас было немного...» // Родина. 1997. № 11.

Blog

Кто они, донские казаки? / Николай Нестеров. Волгоград: Изд-во вгпу «Перемена», 2008. 327 с.: ил