Geum.ru

Кто они, донские казаки? / Николай Нестеров. Волгоград: Изд-во вгпу «Перемена», 2008. 327 с.: ил

Вид материалаДокументы
За 1918—1919 гг. «красные» и «белые» сменялись
Н. Нестеров
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   18

1919 год

В первых числах января состоялся учительский съезд. Организован училищный совет согласно «Положения о начальных училищах ВВД».

4 января. Тревожно. Объявлено об опасности. Началось движение обозов вниз по Хопру.

5 января. Урюпин эвакуируется. На рынке дрова и все прочее разбирается нарасхват. Всю ночь на 6 января по Хопру и всем улицам Урюпина движутся обозы, орудия и казачьи полки на юг, к ст. Петровской.

Со 2 по 5 января метели и сильные морозы с жгучим ветром. Отступление в трудных условиях холода и бездорожья.

Впереди и вслед за войсками устремляются ищущие спасения беженцы. Тяжелое чувство тоски и страха перед неизвестным будущим. Большинство духовенства станицы на этот раз осталось на месте.

В ночь на 6 января выехали все власти управления.

6 января. Крестный ход на Хопер. Едва разошлись по домам, как на улицах появились разъезды красных. Через час с востока вошел отряд красных казаков Миронова. Вступление красных войск прошло спокойно.

Части расквартированы по домам Ярмарочного поселения.

8 января. На Купеческой улице в направлении ст. Петровской от 8 до 10 утра двигались непрерывной массой войсковые части, обозы и орудия, пехота — отряд Киквидзе.

9 января. Спокойно. Передвижения отдельных частей.

10—11 января. Цены растут, подвоза нет, мяса нет, воз дров — 60 руб.

13 января. Запрещен церковный звон.

15 января. Разрешен церковный звон к богослужениям в
7 час. утра и 4 ч. вечера. Хлеба нет.

16—19 января. Жизнь замерла. Снято осадное, введено военное положение. Все дни движения войск артиллерии.

20.01. Магазины все закрыты, и ключи у владельцев отобраны распоряжением властей.

21.01. Объявлено об аннулировании донских денежных знаков. Организован отдел народного образования.

22.01. Начало сыпного тифа в Урюпине, Котовской и Петровской станицах, занесен приходящими войсками. Врачебная помощь отсутствует за выездом всех врачей. Медикаментов тоже нет или их очень мало.

24.01. Иконы из женской гимназии и других учебных заведений удалены. Прекращено изучение Закона Божьего с 10.01.

25.01. Объявлена обязательная регистрация всех граждан в местном отделе милиции. Бесконечные хвосты и очереди регистрации.

27.01. Тиф усиливается.

28—30.01. На рынке нет ничего. Аптеки закрыты. Смертность от тифа прогрессирует. Ежедневно по окончании службы священник отправляется в сопровождении от 5 до 10 подвод по станице для причащения больных тифом. Были постоянные явления больных всей семьей, лежат в избах — беспомощные, часто умирающие. В соседних станицах Петровской, Котовской, Добринской священников не было — отступили с казаками.

1 марта собрали в клубе приказчиков привилегированных, состоятельных вообще, а также купцов, торговцев для наложения на каждого контрибуции с немедленной уплатой. Суммы различные — от 5 до 20 и более тыс. рублей, были в 40, 50 и 75 тыс.

Все здание было окружено цепью вооруженных красноармейцев. По истечении некоторого времени привлеченные к платежу из здания группами под стражей уводились в дом заключения. Платившие освобождались, а остальные обращены на принудработы. Бывшие ранее в большом почете Журавлев, Шебанов, Аверьянов, Серпуховитина — первые купцы — на возу с навозом. Многие из арестованных болели тифом и умирали.

Начиная с марта, рев. трибунал расправлялся со всеми к-р. элементами, активными противниками соввласти. Обвиня­емые приводились из станиц и хуторов, в ожидании участи размещались в подвалах трибунала. Процессии осужденных под конвоем за станицу повторялись всю весну. По утрам и вечерам часто слышны были выстрелы пачками. Это расстреливались осужденные на краю могил — ям, вырытых руками арестованных буржуев. Настроение всего населения крайне подавленное. Все живут в страхе за свою жизнь.

30 марта. Вышел «Красный Хопер» № 1.

В апреле на короткое время был запрещен звон по умершим, затем снова разрешен. Рынок крайне неустойчив, цены растут, свирепствует постыдная спекуляция, хотя она преследуется властью. Двое спекулянтов из прихожан, арестованные, бесследно исчезли.

Здания женской гимназии, реального училища, женского высшего начального училища обращены в лазареты. Все здания переполнены больными тифом. Масса паразитов — спутников болезни. Ежедневно с утра лазареты объезжает телега, в которую накладывают умерших, которых свозят в ямы и без всяких обрядов сваливают и слегка присыпают землей.

Арестован церковный сторож, выдавший в 1918 г. казакам отступавшего местного революционера Алексея Селиверстова, вследствие чего тот был арестован и тогда же расстрелян белыми. А красные расстреляли означенного сторожа по приговору трибунала.

12 мая. За № 3990 Ревком издал приказ: передавать в ревком метрические книги и производить обряды только при наличии удостоверения ревкома. 16 мая этот приказ отменен.

Сведений о событиях внешнего мира нет никаких.

С 8 по 10 происходит спешная эвакуация советских учреждений и частей войск. Местное сообщение прекратилось или же совершается с большими затруднениями.

Вместе с ними отступают и жители — сторонники и активные участники борьбы за советскую власть.

По слухам образуется третья партия — «зеленых». Сторонники ее — в большинстве дезертиры с обеих сторон — укрываются в лесах.

11.06. После ночной перестрелки около Петровской станицы г. Урюпинск вновь занят казачьими войсками. Прибывшие войска встречали перезвоном колоколов. Урюпин­ское население — плоть и кровь казачества — вздохнуло от ужасов пережитого времени.

15—16 июня. По просьбе и инициативе казачьего населения местное духовенство с крестным ходом, при большом стечении молящихся, выходило за станицу к общим братским могилам расстрелянных и погребенных в эпидемию тифа, где и были совершены обряды погребения. Таких могил одиннадцать. На краю последней, самой большой, невполне заполненной, неизвестный молодой воин произнес горячую речь, в которой обрисовал ужасы расстрела, причем заявил, что он сам был на краю этой могилы под расстрелом и раненный упал в нее, а потом — собрав последние силы — выполз, был подобран и уцелел. Речь произвела потрясающее впечатление.

Возвратилось отступавшее на короткое время духовенство Покровской и Вознесенской церквей и соседних станиц, повествуют о мытарствах. Мы хулимы — утешаемся, гонимы — терпим.

В первой половине июля распространено известие, что мест­ный революционер Александр Селиванов повешен белыми на ст. Филоново (род. в 1895 г.).

3 августа. Проведена ревизия физического кабинета в Урюпинской гимназии.

7 августа. Местным священником получено письмо из Себряково от 25 дек. 1918 г.

Пребывание казаков в течение двух месяцев проходило в боевой обстановке — движение войск, обозов, орудий. Приезжали Наказной атаман и командующий войсками, говорили на площади речи, убеждая бороться за вольности казачьи; на станцию прибыли на короткое время несколько небольших танков — впервые невиданное зрелище; был установлен здесь беспроволочный радиотелеграф; войска сопровождали аэропланы. Но все это продолжалось недолго.

С 10 по 16 августа происходила эвакуация казачьих войск и учреждений. Возвратившееся вскоре духовенство, купечест­во и др. буржуазные представители выбыли снова с казаками.

17 августа. Советские войска снова заняли Урюпинскую станицу.

Каждая перемена власти приносила смену денежных знаков. На практике обращались и те, и другие, что кому нравится, но все это не напоказ, а чаще исполу и потаясь. Казаки на рынке еще принимали донские знаки, но не все. Происходила своего рода лотерея. Каждая бабушка гадала, что лучше оставить про запас. На всякий случай запрятывались в кубышки знаки всех цветов и мастей, не разбирая, что к чему идет. Падающие в цене дензнаки порождали прогрессирующую дороговизну, теряли доверие населения, вследствие чего привоз продуктов на рынок временами совершенно прекращался.

В обстановке войны взаимное озлобление растет, а страдают все — и кто дома, и кто на войне. Трагизм усиливается тем, что члены семейств разделились: одни у красных, другие у белых; часто идут брат на брата, сын на отца и наоборот — тут слезы и горе жен и матерей.

7 сентября. Священник Протопопов обнаружил в здании Вознеснской школы (медучилище) разгром дел: кружного училищного совета, отделения епархиального училищного совета, центральной учительской библиотеки, книжного склада, школьной библиотеки и дел Урюпинского благочинного. По показанию школьной сторожихи, разгром произведен в течение одной ночи ночевавшей в здании школы воинскою частью Красной Армии. Взломаны замки, все книги и дела разбросаны, изорваны в клочья, в том числе метрические книги. Приступили к наведению порядка в тот же день.

В отделе народного образования о. Протопопов наткнулся на бездумное и тупое отношение врио зав. Петрова Андрея, которому власть ослепила глаза и хотелось только осадить «попа». Петров отнесся отрицательно к самому участию Протопопова в работе по приведению в порядок архива и по делам гимназии, заявив ему, что теперь он не имеет никакого отношения к делу народного образования и забрал ключи от архива школы.

В дальнейшем оказалось, что т. Петров не принял никаких мер и солдаты по-прежнему вторгались в комнаты, где помещались архивы, периодически вытаскивая из шкафов документы и бумаги, топча их ногами и обращая на свои нужды и потребности.

27 сентября. На рынке совершенное отсутствие мяса, хлеба и молока.

29 сентября. Разрешена продажа мяса, хлеба нет, соль (редкость) 100 руб. за 1 фунт, лук 60—70 руб. за вязанку, молоко (мало и редко) за четверть 70 руб.

Появилась чума на рогатый скот — с молоком проститься.

С 1 по 5 октября производилась полная эвакуация из станицы всех советских учреждений и служащих. Остались только небольшие воинские части. Уводили тысячи подвод с хлебом, угонялись гурты рогатого скота, телят, овец, свиней.

5 октября. Жители партиями выгонялись на рытье окопов между Урюпинской и Петровской (близ дамбы).

С 1 по 11 октября продолжались работы по приведению в порядок дел архива. Почти все было закончено. Внезапная болезнь прекратила работы, прекратилась и охрана. Части архива появлялись потом в продаже на рынке. Ценили исторический архив накануне гибели.

Еще горшая участь постигла архив съезда мировых судей, находившийся в здании съезда (д. Пудова). Проходившей частию весь архив был пущен на ветер. Вся площадь от здания суда до Христорождественского храма покрылась белой пеленой от бумаги и клочков ея.

Картофель — 40 руб. ведро, вилок капусты 30—40 р., говядина 11—12 р. за фунт, сало — 30—35 р. за фунт. Больше ничего нет.

С 5 по 15 октября постоянное (днем и ночью) движение по станице — часто одновременно вперед и назад Советских войск и обозов.

14 и 15 октября. Ружейная, пулеметная и орудийная перестрелка. Кругом станицы и через станицу перекрестным огнем. Жизнь замерла. Ночью под 16 октября Урюпинская станица занята казачьими частями. С приходом казаков на рынке появились сахар — 150 р. за фунт, соль 40—50 р. фунт, спички — 80 р. за пачку.

22 октября в 12 часов дня казачьи части вышли из станицы без боя. Урюпин между двух лагерей. Рынок исчез.

Под 24 октября всю ночь около Урюпина ружейная и пулеметная перестрелка. В 7 час. утра 24 октября все стихло.

Начиная с октября, по ночам жители разбирают доски и вообще все деревянные части торговых корпусов и помещений. Топки у жителей нет, так как в течение всего 1919 г. с самого января подвоза дров было чрезвычайно мало или совсем не было. Положение жителей в отношении топлива самое безвыходное и ужасное. Только ночной стук и треск говорят, что жители промышляют дрова в корпусах.

Хороший урожай текущего года почти весь погиб. Хлеб остался или на корню, или лежит в рядах — не убранный. Кругом война, и нельзя или некому было убрать, а что убрано забирается проходящими войсками. Грозит бедствие голода.

26 октября. С утра идет бой: красные с юга, казаки из-за Хопра и с севера. Снаряды разрывались над станицей. Есть раненые и убитые.

В 5 час. вечера в Урюпин вошли с севера казачьи части.

27 октября. Казаки пошли в наступление на ст. Петров­скую, с 2 час. до вечера шел сильный бой на юго-восток от станицы в направлении на хутор Каменка.

Вечером 27-го казачьи части прошли через станицу обратно на север.

28 октября с утра идет бой. Много снарядов разорвалось над станицей и над ярмарочным поселением. Один снаряд упал в 30 саженях от дома священника Протопопова, в торговый корпус — пробита крыша, развалена стена, на улицах осколки снарядов.

28 октября. В 11 час. дня казачьи части снова заняли станицу, а вечером через Урюпин прошли два обезоруженных полка советских, сдавшихся в плен казакам.

С 29 октября с утра казаки ушли из Урюпинской на север. С юга потянулись через станицу казачьи полки. С 2 час. дня до 6 час. вечера непрерывная бомбардировка Урюпин­ска из орудий со стороны красных, выбивавших казаков. Отступление казачьих полков под канонаду закончилось к 5 вечера, часть их отступила за Хопер в х. Горский.

В 6 час. вечера Урюпин занят передовым конным отрядом красных, прибывших с юга. Канонада прекратилась.

Домашним был задан вопрос: много ли казаков? Когда был ответ: очень много — Ну, а нас еще больше! — был ответ.

С 29 по 3 ноября шла непрерывная днем и ночью канонада между красными и казаками через р. Хопер. Есть убитые и раненые из учителей.

4 ноября. Казаки стали отступать и ушли из района станицы Урюпинской. Наступило мертвое затишье.

(Все даты 1919 г. показаны по старому стилю.)

На базаре продают только махорку. Хлеба в продаже нет, большая часть жителей питается картофелем, наступает голод. Мельницы стоят за отсутствием помола; у кого и есть зерно, боятся показывать, так как солдаты отбирают хлеб. По ночам идут обыски, у жителей забирают все, что есть съестного и что можно взять.

Избит и ограблен в своей квартире церковный староста Александр Журавлев — бывший купец. То же случилось в квартире вдовы, бывшей купчихи — А. Серпуховитиной.

Жители станицы ходят пешими в соседние станицы Добринскую, Петровскую, Котовскую, чтобы достать хлеба и продуктов. На деньги почти ничего нельзя достать: идет мена на одежду, белье и соль — кто сумел запасти. Цена хлеба растет — 200 р., пшеница 250—270 р. за пуд, и то за редкость, да кто богат.

После болезни и пережитых ужасов местный священник почти лишился зрения; всякая умственная деятельность стала немыслимой. Война снова породила эпидемию, которая стала было стихать. Опять стал гулять тиф. Раскаты военной грозы постепенно стихли.

Покоренное казачество поникло головой. Кровь и слезы струятся по его лицу.

Распубликовано обращение 7-го съезда Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов к казакам от 6.12.1919 г. Великие слова... Да погибнет насилие всякое и справа и слева.


За 1918—1919 гг. «красные» и «белые» сменялись

у власти в станице девять раз. Каждая смена

сопровождалась массовыми репрессиями и казнями.

Из истории станицы Урюпинской


Калина красная, береза белая...

Сегодня ясно нам, что мы наделали.

Была империя на зависть ворогам,

Мы все похерили, — ничто не дорого.

Сын на отца пошел, брат брата убивал,

Бил крепко, хорошо, чтоб сразу наповал.

Ведь Дон стоял всегда на буйной силушке,

И, если уж беда, то до могилушки.

Потом историки (а их — немерено)

Заносят в хроники казненных, стреляных.

Чего теперь тужить — простили нынче всех,

Как дальше станем жить, и с кем искать успех?

Вновь затевают «круг» в погонах штатские,

А после — враг и друг — в могилы братские...

Вновь будут призывать к народу — вспениться,

Начнем опять стрелять, а что изменится?

Через полсотни лет ученые начнут

Опять искать ответ, кто был загублен тут.

Калина красная, береза белая...

И кто ответит нам, что ныне делаем.

Н. Нестеров


1920 год

Все даты с 1920 г. показаны по новому стилю. 1920 г. был годом восстановления хозяйства церкви. Проходили заседания приходского совета, благочиннические собрания, собрания духовенства и мирян.

13 февраля. Отделом Управления Временного исполкома Хоперского округа отдано причту распоряжение производить звон часов в 8,9,10 и вечером в 3 и 4 часа.

17 февраля. Приказано закончить к 1 марта церковные метрические книги текущего производства в 2 экз. и приготовить таковые метрики за прежние годы, которые и сдать на хранение в подотдел ЗАГСа.

20 февраля. Причтом сданы по особой описи метриче­ские книги за 1855—1920 гг. в количестве 46 экз.

Крестный ход 8/21 июня не был разрешен; икону доставило духовенство к часовне на горе закрытой. Служение в храме совершено обычным порядком.

15 декабря. Чины уголовного розыска произвели внезапный и тщательный обыск в храме, в присутствии настоятеля храма, согласно ордера названного отдела от 15.12.1920 № 66. По предложению настоятеля головные уборы чинами розыска были сняты. Подробно и тщательно были осмотрены все помещения храма внутри и снаружи. Ничего обнаружено не было, о чем составлен протокол обыска.

Акт 1920 г. Ноября 19. Мы, нижеподписавшиеся составили настоящий акт в том, что нами сего 19 ноября после литургии обнаружена кража, состоящая в том, что 1) на сребро-позлащенном ковчеге престола Св. Александра Невского похищены два крестика с пьедесталами, маленький ящик и главка; 2) на жертвеннике похищен полотняный плат; 3) на главном жертвеннике похищена сребро-позлащенная тарелочка от сосуда; 4) на сребро-позлащенном ковчеге главного престола похищен маленький ящик и погнуты три креста с пьедесталами, не поддавшиеся усилию вора... Злоумышленники не обнаружены. Доложено приходскому совету в собрании.


На этом заканчивается летопись Христорождественской церкви Урюпинской станицы Хоперского округа Всевеликого Войска Донского.

Некоторые моменты летописи потребовали комментариев, что необходимо для объективного понимания ситуации в тот или иной момент.

Еще раз обратитесь к страницам, касающимся событий 1919 г. Восприятие всех этих «обыденных» ужасов сильно встряхнет вашу душу. Надо помнить, что текст писал не Шолохов, в нем нет места авторским сюжетным линиям и ходам, художественным домыслам и изыскам. Здесь голая правда о трагедии станицы Урюпинской.

Более полная картина вырисовывается из реальных исторических источников, основанных на документах. В журнале «Вопросы истории» (1994. № 1) была опубликована обширная статья В. Л. Гениса «Расказачивание в Советской России». Вот несколько цитат, касающихся опять же ст-цы Урюпинской.

«В докладе Казачьему отделу ВЦИК направленный в
Хоперский округ из Москвы уполномоченным коммунист
К. К. Краснушкин (сначала он работал в ревтрибунале, а затем стал председателем Урюпинского райкома РКП(б), очевидно, за ударную работу. — Н. Н.) сообщал, что в станице Урюпинской ревтрибунал разбирал в день по 50 дел. Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные, старики, старухи и дети... Расстреливали по подозрению в спекуляции, шпионстве. Достаточно было ненормальному в психическом отношении члену трибунала (выделено мной. — Н. Н.) Демкину во время заседания трибунала заявить, что ему подсудимый известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу... Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы по 30—40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, гиканьем, криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать. Всех расстрелянных слегка закапывали близ мельницы, невдалеке от станицы... около мельницы развелась стая собак... растаскивавших руки и ноги казненных по станице» (место это в 15 мин. ходьбы от центра современного Урюпинска).

Его слова подтверждает и другой уполномоченный, направленный из Замоскворецкого района Москвы на Дон «для разъяснения идеалов революции и укрепления Советской власти» в Урюпинске.

«Партийное бюро возглавлял человек, не знающий быта казаков, действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества. Ревтрибунал расстреливал казаков-стариков иногда без суда. Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60—80 человек. Принцип был такой: «Чем больше вырежем, тем скорее утвердится Советская власть на Дону». Никакого разговора, только штык и винтовка. Вели на расстрел очередную партию — здоровые несли больных... Не верили люди, что Советская власть несет такой ужас... Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом...».

Даже на общем фоне «расказачивания» жестокость и «беспредел», граничащие с садизмом, проявленные со стороны новой власти по отношению к жителям Урюпинской станицы, выделяются особо. Весомой причиной, по мнению большевиков, служил тот факт, что базой для знаменитого рейда IV корпуса казаков по глубоким тылам красных под руководством генерала К. К. Мамонтова была станица Урюпин­ская, и значительную часть его сил составляли казаки этой станицы (хроника этого рейда дана в разд. «Казачья слава»).

Еще одной из причин, если не главной, является то, что именно 1-й и 4-й Донские казачьи полки, формируемые в Хоперском округе, принимали самое деятельное и активное участие в разгоне столичной либерально-демократической швали и уголовной сволочи, организовавших демонстрации в июле 1917 г. Достаточно было казачьих нагаек, чтобы от их революционного пыла и задора не осталось ничего.

«В столице среди миллионного населения и при войсках в сотни тысяч нужно было только два полка казаков, чтобы установить порядок. Если бы ему не помешали, казачество восстановило бы порядок и во всей стране» (Коршиков, Королев 1988).

Л. Троцкий простить казакам такое унижение не мог, т. к. этот эпизод существенно подрывал его авторитет будущего лидера Октябрьского переворота. И при первом же подвернувшемся в ходе Гражданской войны случае, командуя организованными им же картельными силами, отыгрался на казачьем населении станицы Урюпинской.

Назвали это расказачиванием, а вернее было бы — геноцидом. Геноцид — это не простое истребление какой-либо группы общества. Согласно нормам международного права, это осуществляемые государством этнические чистки, приводящие к размещению в определенной зоне желательного для данного государства этноса. Некий начальник продотдела Голдин именно эти два квалифицирующих признака требовал применить к казакам: «вырезать» и «заселить». Впрочем, не он автор этого «революционного» решения. Первенство, безусловно, за Лениным, чья озвучка идеи приведена выше в разделе «Расказачивание». Следуя ей, будет логичным признать холокост — разъевреиванием.

Как бы мне ни хотелось быть автором этой «крамольной» и экстремистской мысли, ее уже высказал до меня крупнейший исследователь истории России Валерий Шамбаров.