Григория Головчанского

Вид материала

Документы

Содержание Эксплуатация естественных богатств Перми Великой. Биармия, Биармландия Пермь Великая Чердынь Пермь Малая или Пермца Пермь и Биармия Биармия и Пермь Биармия не есть Пермь Ивана Яхонтова А. Дмитриев.

Подобный материал:

• Григория Кайгородова «Аленький цветочек», 26.83kb.
• Учение Григория Грабового. Технологии Учения Григория Грабового по созидательному, 224.68kb.
• Учение Григория Грабового. Применение технологии Учения Григория Грабового к поисковым, 135.62kb.
• Урок литературы в 10 классе Тема : Нравственные уроки Чернобыля (по повести Григория, 188.27kb.
• Столичная жизнь, 121.17kb.
• Учение Григория Грабового о боге. Формирование действия Тела.       здравствуйте ещё, 263.21kb.
• Реакция Максима Максимыча на рассказ, 22.93kb.
• Герасимова Григория Ивановича, доктора исторических наук, руководителя региональных, 128.54kb.
• Континент №104, 2000, стр, 117.68kb.
• Омилии (беседы) Омилия, 4859.57kb.

Глава 4.

Эксплуатация естественных богатств Перми Великой.


Мы остановились довольно подробно на древних торговых путях, шедших через Пермь Вычегодскую и Прикамскую или Великую, в том соображении, что эти пути вместе с археологическими находками, обыкновенно сопровождающими их, и с скандинавскими сагами были главным источником ученых заблуждений для всех апологетов Биармии. Как в вопросе о древней Чуди и ее культуре, так и в вопросе о древних торговых путях мы не могли отделять Пермь северную от южной, Вычегодскую от Прикамской или Чусовой: так неразрывна связь между ними по отношению к древнейшей скандинавской эпохе. Теперь мы должны обратить внимание на действительные минеральные богатства тех стран, по которым шли древнейшие пути, - и особенно Перми Великой, составляющей главный предмет нашего исследования. Посмотрим, можно ли с этой стороны принять за действительность рассказы о "закамском серебре".

Уже сказано было, что как за Уралом, так и к западу от него встречается не мало так называемых "чудских копей"(1), свидетельствующих о разработке металлов в этих местах в глубокой, еще доисторической древности. Но мы знаем уже, как грубы и несовершенны были металлические изделия, большей частью медные и железные, находимые теперь в "городищах", приписываемых преданиями, как и самые копи, той же исчезнувшей Чуди. Серебряные же вещи высокой технической отделки, на основании различных археологических предположений, специалисты считают принадлежностью далекого азиатского юга и востока. Под ними то, кажется, и нужно разуметь прославленное "закамское серебро", большей частью привезенное на берега Камы с далекого юга и востока. "Далеко не все предметы вывоза болгарской торговли, отмеченные арабами, - замечает Полевой, - принадлежали к местным произведениям Волжской Болгарии. К местным произведениям могут быть отнесены только медь и воск, кожа и те дешевые ковры, о которых упоминают арабы.... Большая часть мехов, в особенности дорогих, а также и железо, добывались из далекой Югры; более дешевые меха, мамонтовая кость и моржовые клыки шли в Болгарию с севера, из туманной полубаснословной Биармии"...(2) "Монеты и лучшие вещи из драгоценных металлов, находимые в Пермском крае, - говорит Д.И. Иловайский, - конечно не туземного происхождения, а добывались с помощью привозной торговли. Говоря о Биармии, не надобно забывать существование промышленного народа Камских Болгар, которых торговцы далеко на север и запад распространяли произведения как собственные, так и привозимые из мусульманской Азии" (3). Множество драгоценных находок на почве древней Перми и Болгарии, повторяющихся от времени до времени и до сих пор, все больше подтверждают справедливость этих слов глубокого знатока русской отдаленной старины.

Достоверные летописные известия о разработке горных богатств Урала и прилегающих к нему стран начинаются только с XV века. В 1491 году великий князь Иван Васильевич послал на Печору Андрея Петрова и Василия Иванова Болтина с какими-то немцами Иоганном и Виктором искать серебряные руды, и они удачно выполнили это поручение. "Лета 7000 (1492) октября в 20, - говорит летописец, - придоша на Москву Ондрей Петров да Василий Иванов сын Болтина, что посылал князь великий, с ними Немець Ивана да Виктора на Печеру руды искать серебреные, и они нашли руду серебряную и медную в великого князя вотчине на реке на Цимле, не доходя Космы реки за полъднища, а от Печеры реки за семь днищь; а места того, где нашли, на десяти верстах, а от Москвы до толе пол-4 тысячи верст; а нашли руду лета девят-десять девятого августа 8" (4). Однако благих последствий это открытие не имело. "Россия почти не обрабатывала своих металлов, - говорит Н.И. Костомаров. - При Иоанне III находка печерских рудников была, кажется, столь же бесплодна, как многочисленные попытки правительства к отысканию руд в XVI и XVII веках. Только железо выделывалось у нас в горнах и домницах в Орешке, в земле Корельской, Каргополе, Тихвине, Новгороде, Устюжне, прозванной "железопольской", и около Коширы. Это не были правильные заводы, а только крестьянские опыты. Иван Васильевич даровал англичанам право завести железный завод на Вычегде" (5). Следовательно, даже в позднейшее время Россия не обходилась без иностранного железа; равным образом золото и серебро привозилось к нам из-за границы в монете, слитках и изделиях (6). Тем более все это было неизбежно в древнейшие времена, о которых мы говорили выше.

Успешнее эксплуатировались соляные залежи в разных местах России, но и это дело возникает у нас довольно поздно. В XV веке, по словам Костомарова, еще не было добывания соли, и Великий Новгород получал соль из-за границы (7). В следующем XVI в. началось солеварение близ Старой Русы. В 1517 г. Строгановы заводят свои солеварни на Вычегде, в Устюжском и Сольвычегодском крае, а с 1558 года в Перми Великой на р. Каме, в нынешнем Соликамском уезде. Однако Костомарову осталось неизвестным, что самое старинное солеварение возникло у нас в начале XV века, еще до появления Строгановых на Каме, возникло около нынешнего Соликамска на речке Боровой и на месте самого города, и на речке Усолке. Не даром же первые русские поселенцы в этих местах дали и городу, и речке такое название; самый Соликамск первоначально назывался Усолье Камское или Соль Камская. Берг, основываясь на одном старинном документе, найденном им в Соликамске, замечает: "В XV веке посадские Каллинниковы завели солеварение выше села Верх-Боровского, при реке Боровой, и поставили там пять труб. Скудность росолов побудила их скоро оставить место сие и переселиться около 1430 года на речку Усолку (в нынешний Соликамск), где они и нашли больше способов для поддержания своего промысла" (8). Это-то и были, насколько нам известно, первые в России солеварни. В XVI-XVII вв. Строгановы сделались обладателями громадных имений в Пермском крае, и с того времени соляное дело в Перми Великой было поставлено на прочную ногу. Они постепенно заводят соляные варницы: в 1564 г. в Кергедане или Орле-городке, в 1568 г. в Нижнем Чусовском городке, в 1606 - в Новом Усолье (9). Тем временем основанный в 1560 г. Строгановыми Пыскорский Преображенский монастырь заводит соляные варницы на р.Каме в Рождественском Усолье, которое чаще называлось Дедюхиным (впоследствии горный город, а ныне - заштатный) и на речке Зырянке. Со временем Дедюхинские солеварни, неизвестно когда возникшие первоначально, переходят в казну, а Зырянские - к Строгановым. В писцовых книгах Ивана Яхонтова 1579 г. по Чердынскому уезду уже упоминаются семь варниц на реке Вишере, с коих получал соль, между прочим, и Великопермский наместник, да кроме того "за рекою Вишерою на реке на Толыче, на речке на Усолке, посадских и волостных крестьян соляные варницы: Якова Могильникова, Пимена Коробейникова, Филиппа Возмищева", да варницы "молодчих людей": Юшка Наумова, Максимка калинина, Аникия Кокотова и Ивана Фотеева (10). В 1610 году выходец из Балахны Соколов завел солеварни на речке Ленве, где потом появляются варницы и других промышленников: Задорина, Черкасова, Шустова и Филатьева. В 1616 г. Строгановы заводят на Чусовой по соседству с Нижним Верхний Чусовской городок с солеварнями (11). Со временем все Ленвинские солеварни также переходят в руки богачей Строгановых. В 1623-24 гг. второй писец Михаил Кайсаров уже показывает в Соли Камской на посаде и на речке Зырянке 37 варниц разных частных лиц: Ивана Безукладникова, Парфена Третьякова, Усачева и других (12). Столь широкого развития достигло в Перми Великой частное солеварение в начале XVII столетия!

Итак, солеварение в Перми Великой впервые возникает в XV веке. Между тем первые горные заводы для плавки металлов появляются в этой стране только в XVII веке. Упомянутый Пыскорский монастырь, в то время богатейший во всем Пермском крае, имевший уже, как мы видели, свои солеварни, положил основание первому горному заводу в Перми Великой (13). Завод построен был около 1640 года на устье речки Камгорки возле самого монастыря, под горой, где и доселе видны его следы (шлак). Первоначально на нем плавили железную руду, открытую на р.Яйве в земле Строгановых в Кушгурском руднике. Рудник разрабатывался коштом боярина Дея Андреевича Свитейщикова в сообществе с немцем Аристом Петцольт. Потом открыт был Григорьевский медный рудник при горе того же имени, около Пыскора, и тогда Кушгурский рудник был оставлен, а на Пыскорском заводе стали плавить медную руду. Впоследствии завод на некоторое время прекращал свое действие, а в 1724 году снова был пущен в действие (14).

Пыскорский завод в течение столетия был единственным во всей перми Великой. Надлежащим же образом горнозаводское дело упрочилось здесь, как и на всем Урале, только с Петра Великого. Преобразовательная эпоха сильно оживила Пермский край построением многих горных заводов, привлекших на Урал массу новых переселенцев из внутренней России. Но мы не станем здесь подробно следить за развитием горного дела в Перми Великой в XVIII веке, так как целью нашей в настоящем случае было - указать зародыш, начало горного дела в этой стране.
Итак, следя по достоверным историческим источникам за эксплуатацией природных богатств занимающего нас края, мы еще раз убеждаемся в отсутствии в глубокой древности высокой местной культуры в области Перми Великой. Можно лишь признать, по данным археологических раскопок и так называемых чудских копей, знакомство древнейших обитателей страны с первобытными приемами плавки металлов. Все же древние вещи, более или менее совершенные в техническом отношении и находящиеся теперь в Приуралье, нужно считать продуктом восточной торговли и не местной, а иноземной культуры. К такому мнению склоняется теперь большинство ученых. Многое, быть может, выяснится в темном прошлом Приуралья при дальнейших ученых изысканиях, но при современном уровне наших познаний об этом прошлом мы можем только констатировать несомненный факт все большего и большего недоверия со стороны ученых к мнимой славе и величию Пермской старины в отдаленной древности.


(1) Припомним опять специальное исследование проф. Эйхвальда "О чудских копях" в "Записках Императорского Русского Археологического Общества", том IX, стр.269-370.

(2) "Очерки Русской истории в памятниках быта", т.1, стр.145.

(3) "История России", т.1, часть 2-я: Владимирский период, стр. 542.

(4) Воскресенская летопись под 1491 г. ПСРЛ, т. VIII, 223.

5 "Очерк торговли Московского государства", СПб., 1862, стр. 194-195

(6) ibidem, стр.197, 201 и мн. др.

(7) ibidem, стр. 191.

(8) Берх: "Путешествие в Чердынь и Соликамск". СПб., 1821, стр. 3.

(9) "Усольская летопись Ф.А.Волегова", изданная мною в "Пермских Губернских Ведомостях". 1882, №№96 и 97 и в оттисках (Пермь, 1882)

(10) Оттиск писцовых Чердынских книг Яхонтова из "Пермских Губернских Ведомостей" 1878 г., стр.41

(11) "Усольская летопись Ф.А.Волегова", изд. А.А. Дмитриева. Пермь, 1882.

(12) Оттиск Соликамских писцовых книг Кайсарова из "Пермских Губернских Ведомостей" за 1872 г. Пермь, 1872. стр. 50-57.

(13) Самым первым на всем Урале считается Ницинский железоделательный завод в Ирбитском уезде, основанный в 1628 г. Пыскорский был вторым на всем Уральском хребте. "Историческое начертание горного производства в Российской империи", сочинение Германа, часть 1-я. Екатеринбург, 1810, стр. 3 и 4. "Списки населенных мест Пермской губернии" Штиглица. СПб., 1875, стр. CLXXV.

(14) Герман, стр. 3 и 4. В "Путешествии" Берха на стр.42-47 см. грамоту Михаила Федоровича архимандриту Пыскорского монастыря Гермогену от 15 апреля 1641 года.


А. Дмитриев.

Пермская старина. Вып.1.


Глава 5.

Границы и административное деление Перми великой до начала XVII века.


Переходим к чрезвычайно спорному в науке вопросу о границах древней Перми. Чтобы как нибудь разобраться в целом хаосе всевозможных предположений и мнений, высказанных доселе по этому вопросу, мы сделаем сначала двоякую группировку материала; во 1-х, сгруппируем различные историко-географические названия, и во 2-х - ученые заключения о значении этих названий.
Относительно занимающей нас страны в исторических памятниках мы встречаем следующие историко-географические названия.

1. Биармия, Биармландия - скандинавские слова и Beormas - англо-саксонское - употребляются в описании путешествия Отера в IX веке и в скандинавских сагах, а отсюда и в трудах всех апологетов этой страны.

2. Пермь, Перемь, Пермия - русское наименование страны - употребляется в наших древних летописях и договорных грамотах Новгорода с великими князьями Тверскими и Московскими.

3. Пермь Великая - в смысле названия целой страны употребляется постоянно во всех государевых грамотах и указах Московского периода, писцовых книгах XVI-XVII вв. и во всех правительственных актах за то же время.

4. Пермь Великая Чердынь - в смысле названия города (иногда и без прибавления слова "Чердынь") употребляется в тех же документах и за то же время.

5. Пермь Старая - в смысле названия города Усть-Выма, на р.Вычегде при впадении в нее р.Выма, употреблено в "Книге Большого Чертежа" 1627 года.

6. Пермь Малая или Пермца - в смысле названия одной Зырянской волости в Сольвычегодском крае, упоминается в некоторых местных документах Московского периода в Вологодском крае.


Теперь в исторических источниках старинные наименования Пермской страны и ее некоторых населенных пунктов. Обитатели же этой страны в тех же источниках именуются таким образом:

1. Биармийцы, т.е. жители Биармии, упоминаются там же, где и это название страны.

2. Заволоческая Чудь - русское наименование древнейших обитателей Заволочья, упоминаемое в наших древних летописях.

3. Пермь вместе с именами Печера и Югра, в смысле наименования народов и самих стран, упоминаются вместе с предыдущим названием в древнерусских летописях и договорных Новгородских грамотах.

4. Пермь Великая, глаголемая Чусовая, как народ, упомянута в Епифаниевом житии св. Стефана Пермского XIV века.

5. Пермяне, Пермичи, как общее название зырян и пермяков, упоминается в том же житии и во многих грамотах Московского периода.

6. Пермяки - переделка имени пермян - упоминается в первый раз в списке Двинских земель 1471 г.(1)


Такова историко-географическая номенклатура в области бывшей Пермской страны, с которой у разных ученых соединяется далеко не одинаковое представление в отношении ее границ. Попробуем сгруппировать и самые заключения ученых о границах древней Перми.

Предварительно заметим однако, что в связи с вопросом о границах стоит вопрос о происхождении названий Пермь и Биармия, при разрешении которого все ученые разделились на две партии. Одни утверждали, что Пермь есть испорченное скандинавское имя Биармия, есть русская переделка скандинавского названия, и что, следовательно, Биармия и Пермь есть в сущности одно и то же. Стараясь уяснить себе значение слова "Пермь", Савельев, Шегрен и Савваитов производят его от финско-зырянского корня и суффиксов и переводят это слово в смысле украйны, задней, крайней стороны (от финского "Peramaa"= задняя сторона, или зырянского "Perjema"=унаследованная земля, по Шегрену; пермяцкое Paarma однозначуще с зырянским "Syria", syrja"=украйна, следовательно, Пермяки и Зыряне - слова синонимические, по Савельеву и Савваитову(2) Другие знатоки зырянско-пермяцкого языка, например Рогов и в последнее время Лыткин, производят слово "Пермь" от зырянского "парма" = возвышенная местность; то же мнение поддерживает профессор Замысловский(3).

Но есть другая партия ученых, которая, считая форму "Биармия" первообразом слова "Пермь", старалась объяснить происхождение самого скандинавского наименования из финских языков. Тут встретилось еще больше затруднений в словообразовании, почему и выводы были еще гипотетичнее. Одни складывали это слово из би (огонь) ур (белка) и му (земля) = земля огненной, то есть красноватой белки; другие - из би-ар (год), му = земля годовалого огня; третьи - из би-югэр (луч) - му = земля огненных лучей4. Конечно, все такие объяснения не привели ни к чему определенному, и смысл слова Биармия для нас и поныне так же темен, как и прежде.

Из всех приведенных филологических разысканий наиболее простым, естественным является производство слова Пермь из пермяцкого и зырянского парма = возвышенность, так как и сейчас пермяки и зыряне "пармою" называют всякую возвышенную плоскость. Достойно внимания, что одна возвышенная лесистая и глухая местность в северо-восточной части Соликамского уезда в районе реки Глухой Вильвы, текущей слева в Язьву, приток Вишеры и доселе называется среди местных жителей (русских) Пармою, а в недалеком отсюда расстоянии в районе бассейна реки Косьвы - левого притока Камы, но в пределах соседнего Пермского уезда, встречаются две деревни с названием Пермское и село Перемское, иначе Николаевское; кроме того, в Чердынском уезде на речке Зуле, в 315 верстах от уездного города, в Юрлинской волости доныне есть деревня Парма. Однако и указанное словообразование "Перми" от "Парма" теряет значение в отношении собственно к народам, населявшим эту страну с древнейших времен, так как и Пермяки и Зыряне сами себя называют Коми и, по свидетельству знатока их Рогова, сами "не знают, почему страну их называют Пермью, а их самих пермяками"(5).

Обращаясь затем к мнениям разных ученых о границах древней Перми, мы замечаем в этом отношении 4 группы:

1. По мнению одних, Биармия и Пермь есть сущность одно и тоже, одна огромная страна, занимавшая восточную часть нынешней Архангельской и Вологодской губернии и северную часть Вятской и Пермской.

2. По другим, Биармия была одной страной, занимавшая побережье Белого моря и бывшее Заволочьем - от реки Онеги либо Двины до Печоры, и даже Уральского хребта, а Пермь - другая, лежавшая южнее, в области нынешнего зырянско - пермяцкого населения, следовательно, восточная часть теперешней Вологодской губернии, северо-западная Пермской и северо-восточная Вятской.

3. По третьей, Пермь вообще и Пермь Великая была одна и та же страна (безотносительно к Биармии) в пределах теперешнего Зырянского и Пермяцкого населения.

4. По четвертой, Пермь Великая была в северо-западной части нынешней Пермской губернии (до реки Чусовой включительно) и в северо-восточной части Вятской, а Пермь (вообще без определения) лежала по течению реки Вычегды и её притоков, река Выма, Сысолы и др.
Приведем мнения только важнейших представителей каждой группы. Самой обширной по числу последователей является первая группа учёных, считающих Биармию и Пермь за одну и ту же страну с двумя названиями - скандинавским и русским. Сюда относятся все писатели-апологеты прошлого века, касавшиеся вопроса о древней Перми; каковы Стралленберг, Ломоносов, Чулков, Рычков, и многие другие. В нашем веке первым авторитетным представителем той же гипотезы является Карамзин, в первом же томе своего монументального исторического труда решительно заявил: "имя нашей Перми есть одно с именем древней Биармии, которую составляли Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская губернии ("История государства Российского", изд. Смирдина, I, 42). Позднее такое же мнение высказывал известный нумизмат Савельев на основании иных научных соображений (6). В 1860 - х годах гипотеза о тождестве Перми и Биармии приобретает нового авторитетного защитника в лице Костомарова. По его словам, древнейшему Приуральскому торговому пути "обязана Пермь известностью скандинавских памятников под именем Биармии, своими богатствами. Пермяки и Зыряне выменивали на меха восточные товары и в древности снабжали ими скандинавских викингов". В другом месте Костомаров еще яснее говорит: "В глубокой древности Пермский край был известен скандинавам и в путешествии Отера называется Биармос - испорченное название Пермь, Перемь"(7). Наконец, в самое последнее время знаток русской исторической географии, профессор русской истории в Санкт-Петербургском университете Е.Е. Замысловский после многолетних занятий в этой области, высказал мнение, что "народ Пермь имел очень древнюю культуру, промышлял горным делом и вел торговлю с болгарами, скандинавами, которые называли пермскую землю Биармией и, вероятно, славянами". Биармия простиралась от берегов Северной Двины на востоке, может быть, до самого Уральского хребта, и в состав ее входила нынешняя Пермская губерния."(8)

Вторая группа ученых держится прямо противоположного мнения, что Биармия не есть Пермь - что это две различные, хотя и соседние страны, и что некоторые случайные созвучия в их названии еще не доказывают их тождества. Если первую группу преимущественно составляют апологеты Биармии, то ко второй нужно отнести скептиков, в первом ряду которых стоит некогда известный исторический критик Шлецер (9) и В.Н. Берх, так усердно, так много занимавшиеся вопросом о древней Перми и ее обитателях - на месте, в пределах бывшей Перми Великой. "К сильнейшему сомнению, что нынешняя Пермь не есть Биармия,- говорит он, - побуждают все более часто встречаемые противоречия ... Многие думают утвердить существование Биармии тем, что греческий автор Холкокондиль о ней писал, и известие историка, жившего в XV в., считают они за самое сильное доказательство... Слича сии известия о Перми, надобно заключить, что она находилась не у Ледовитого океана, а около Черного и Каспийского морей. Вот до какой степени заблуждались люди, чтобы поддержать свое мнение о коммерции до времен Рюрика" ("Путешествия, стр. 72-73"). Находя более правдоподобности только в научных воззрениях Нестерова критика Шлецера, Берх с его слов замечает, что "в важных известиях Отера описываются одни только берега, а не внутренность земель, т.е. Биармии" (ibidem, 74). - Замечательно, что через 60 лет к тем же самым выводам пришел Д.И. Иловайский в своем последнем капитальном труде по истории России, - пришел после всех многочисленных новейших исследований и открытий в области русской исторической науки, новорожденной русской археологии и сравнительной филологии и антропологии. Вот его подлинные слова: "Из ряда отдельных вопросов, относящихся к древней истории финского севера, укажу на составившиеся представления о какой-то финской самобытной гражданственности, стоявшей когда-то на довольно высокой степени в стране, известной под именем Биармии. Представление это основалось, во-первых, на рассказах Скандинавских саг о Биармии, во-вторых, на многих ценных предметах, находимых случайно или добытых раскопками, преимущественно в Пермском крае. По моему крайнему разумению, означенное представление о древней цветущей Биармии и самобытно развивавшейся там финской гражданственности основана на некоторых преувеличениях и недорозумениях... По всей вероятности, племя Зырян или Пермяков, соседнее и, отчасти, подчиненное Болгарам, преимущественно под их влиянием развило свой более деятельный и промышленный характер, которым оно значительно отличается от других Финнов. Это-то Пермяцо-Зырянское племя отождествляют с Беормами или Биармийуами скандинавских саг; хотя последние указывают собственно на прибрежья Белого моря, т.е. на страну Заволоцкой Чуди. Замечу кроме того, что поминутные известия этих саг относятся к XI -XIII векам, то есть к тому времени, когда северо-восток Европы был также посещаем и русскими торговцами, и русскими сборщиками даней с туземцев; а от них наши первые летописцы могли получать современные им сведения о народах той стороны и даже более отдаленной Югре, и, как мы видим, действительно получали (напр. рассказ Гюряты Роговича). Но в летописях наших не находим никаких указаний на существование какого-либо Биармийского царства или высокой "Биармийской гражданственности" (10). Это беспристрастное, вполне объективное суждение одного из самых авторитетных русских историков нашего времени служит связующим звеном в ученых домыслах о древней Перми второй и третьей категорий.

Третья группа ученых, по основным взглядам, совпадает с предыдущей, отличаясь от нее только тем, что представители ее в вопросе о древней Перми совсем игнорируют Биармию и свои выводы делают на основании исключительно русских источников, каковы летописи, царские грамоты и т. д. Сосредотачивая все свое внимание на древней Перми с ее пермяцко-зырянским населением, без всякого отношения ее к Биарми, эти ученые не делают отличия Перми вообще от так называемой Перми Великой, считая эти названия однозначущими. Главным основанием для такого отождествления Перми с Великой Пермью служит то, что св. Стефан обыкновенно называется "Великопермским" не смотря на то, что в пределах нынешних Пермской и Вятской губерний он никогда не бывал, и что, поэтому же, с 1580 годов епископы просвещенного им края именовались "Вологодскими и Великопермскими", а с 1658 г.- "Вятскими и Великопермскими". Следовательно, Пермь вообще и Пермь Великая есть двоякое наименование одной и той же страны. Еще профессор Устрялов в книге: "Именитые люди Строгановы" (СПБ. 1842 г.) высказал определенно такой взгляд. "Пермью Великой всегда назывались, -говорит он, -Пермские города - Чердынь, Соль-Вычегодск, Соликамск, Кайгород, хотя был и город Пермь, известный под именем Старой Перми: он находился на Вычегде в 140 верстах от ее устья" (стр. 8-9, в сноске). Но во главе ученых этой категории стоит С.М.Соловьев, в "Истории" которого мы не встречаем рассуждений о Биармии, а только одни, основанные на русских источниках, рассуждения о Финнах, Перми вообще и Перми Великой(11).По его мнению, Пермь есть страна Пермяков и Зырян - народов одного языка (IV, 271). То же самое мнение о тождестве этих стран, народов и их наименований высказывает П. И. Савваитов в статье "О зырянских древних календарях"(12).Сюда нужно отнести и почти всех местных исследователей о св. Стефане и его просветительной деятельности, например Шестакова, протоиерея Евгения Попова и др13. Составитель "Географического и статистического словаря Пермской губернии" Н. К. Чупин принадлежит сюда же, как В.Н. Шишонко, издатель многотомного сборника материалов о Пермском крае "Пермской Летописи", в которой рассуждения о Перми вообще и Перми Великой постоянно спутываются(14).
Наконец, в последнее время, благодаря значительным успехам в деле разработки местной истории как Пермского, так и Вологодского края, в вопросе о древней Перми образовалась еще четвертая группа ученых. Игнорируя Биармию, как делают и ученые третьей группы, эти ученые признают Пермь Великую страной, по составу населения близко родственную Перми вообще, но составляющую только южную ее часть. По их воззрению, в бассейне реки Вычегды с ее притоками лежала Пермь, а в бассейне верхней Камы и ее притоков - Пермь Великая. Таким образом, название Перми Великой, по этому воззрению, нельзя распространять на всю Пермь в ее широком объеме. В понятиях этих ученых Вычегодская Пермь отделяется от Камской, область Зырянского населения от области собственно Пермяцкой.

Первым представителем этого правильного воззрения был один из местных писателей Пермского края, известный историк Строгановых, Федот Алексеевич Волегов, автор "Исторических сведений о г.г. Строгановых", "Усольской летописи", "Историческо-статистических таблиц на Пермские имения г. г. Строгановых со времени пожалования их в 1558 году" и других трудов.(15) В последнем из поименованных трудов, чрезвычайно важном для истории Великопермского края и только что изданном мною в печати, Ф. А. Волегов очень определенно указывает свое понятие о бывшей области Перми Великой (см. таблицу под №1). Он первым из всех, кто когда-либо писал о Перми, судил о ее границах на основании местных писцовых книг - и это одно уже делает его исследования особенно важными.

Другим очень видным представителем четвертой группы ученых, занимавшихся вопросом о древней Перми и ее границах, является местный исследователь Вологодского края, г. Лыткин, автор превосходной статьи: "Пятисотлетие Зырянского края" (Журнал Мин. Народ. Просв. 1883 г. №12). Под "Великой Пермью" г. Лыткин разумеет только возвышенность или "парму", заключающуюся между реками Вишерой и Чусовой. Эту "Вишерско-Чусовую парму" он везде противополагает "Вычегодской парме" и, соответствует тому, Пермь Великую - Вычегодской Перми. Главным, основным источником для его суждений служит Епифаниево житие св. Стефана, памятник конца XIV века, именно 1396-1397 годов.


***

Теперь, после восьмилетних специальных занятий местной историей Пермского края, позволю себе высказать и свой взгляд по вопросу о древней Перми. Так как ни в древнейших местных источниках письменных и вещественных, ни в местных народных преданиях нет никакого упоминания о баснословной Биармии, даже никакого намека на нее, то мы оставим ее в стороне, как область древней Заволочской Чуди, а не Перми вообще и тем более южной или Великой Перми. При наличном запасе всех данных местной археологии и истории, мы можем говорить только о Перми.
Мы знаем, что в древнейшем источнике - начальной русской летописи упоминается сперва только Пермь и Печора, к которым под 1096 годом, в рассказе Гюряты Роговича, присоединяется и Югра. Затем в договорных Новгородских грамотах, первая из которых относится к 1263 году, обыкновенно стоят рядом Пермь, Печера, Югра в числе "волостей" Новгорода Великого. Названия Перми Великой мы не разу не встречаем до исхода XIV века.

В первый раз географический термин "Пермь Великая" встречается в жизнеописании св. Стефана Пермского, составленном в 1396-1397 гг. Епифанием Премудрым, иноком знаменитой Троице-Сергиевой обители, современником пермского апостола. Из сочинения Епифания географические показания перешли в летописи того времени, а затем и в "Степенную Книгу". Поэтому особенно важно свидетельство первоисточника, каковым в данном случае служит Епифаниево сказание. Вот подлинные слова Епифания: "А се имена местам и странам и землям и иноязычником, живущим вокруг Перми: Двиняне, Оусть-южане, Вилижане, Вычегжане, Пинежане, Южене, Сырьяне, Гаиане, Виатчене, Лоп, Корела, Югра, Пичера, Вогуличи, Самоед, Пертасы, Пермь Великая, глаголемая Чусовая. Река же едина, ей же имя Вымь, си обходящая всю землю Пермскоую, и вниде в Вычегду; река же другая именем Вычегда, си исходящая из земля Пермскыя... река же третьяя, нарицаемая Вятка, яже течеть в другую страноу Перми и вниде в Каму; река же четвертая, имянем Кама. Сии есть, сии оубо, обходящая и проходящая всю землю Перьмскоую сквозь ню, по ней же многи языци сидят, сии оубо грядущия устремлением прямо яко к югоу и своим оустием вниде в Волгу, близ града нарицаемого Болгар. Незнаемо же, како из единой страны истекосте две реце Вычегда и Кама, овы оубо воды грядяхоу на полнощи, овы же на поледни".(16)

Дабы удобнее было понять некоторые не вполне ясные места в приведенных словах Епифания, сопоставим с ними подобные слова из 1 Софийской летописи, составленной в конце XV века, т. е. столетием позже Епифаниева сказания. Под 1396 годом в сказании о смерти Стефана Пермского, очевидно, заимствованным у Епифания, говорится: "а се живущим около Перми имена местом и странам и землям иноязычным: Двиняне, Устюжане, Велыжане, Вычегжане, Пенежане, Южане, Сирнане, Галичане, Вятчане, Лопь, Корела, Югра, Печера, Вогуличи, Самоедь, Пертасы, Пермь Великая, Гамаль Чюсовая: река же первая именем Вымь впаде в Вычегду, другая река Вычегда обходяще всю землю пермьскую потече к северней стране и паде в Двину, ниже Устюга 40 верст, река же третья Вятка потече с другую сторону Перми и вниде в Каму реку, сиа же река Кама обходяще всю землю Пермьскую, по сей бо реце мнози языци сидят, и потече на уг в землю Татарьскую и паде в Волгу, ниже Казани 60 верст".(17)

Те же самые слова встречаем и в Патриаршей или Никоновской летописи, составленной во второй половине XVI века, при чем и эта летопись, подобно Софийской, передает топографию Епифания в несколько извращенной форме. О реке Вычегде сказано "обходяще всю землю Пермскую", тогда как в первоисточнике сказано "си исходящиа из земля Пермьскыа"; о Каме замечено "сиа же река Кама обходяще всю землю Пермьскую... и потече на юг в землю Татарьскую" вместо Епифаниевых слов: "сии оубо обходящиа и проходящиа всю землю Пермьскоую сквозе ню...". Пермь Великая сопровождается бессмысленным словом "Гамаль", образовавшимся из титлованного слова "глаголемая"; в списке, по которому Никоновская летопись была издана нашей Академией Наук в1788 году, встречаем даже более удивительное слово "Гамалочюсовая", (часть IV, стр 267). Та же извращенная редакция слова Епифания повторяется и в "Степенной Книге".

И первоначальное "сказание", и летописи, как видим, перечисляют народы, жившие вокруг Перми, разумеется, Вычегодской, просвещенной св. Стефаном, а также реки как "обходящия", т.е. ограничивающие Пермь, так и "проходящия сквозь ню". Соседями Перми эти источники называют ясно жители берегов С.Двины, Пинеги, Печоры, Вычегды от ее притока Выма до устья, левого притока Вычегды реки Виледи, текущей в нее повыше Сольвычегодска, далее - жителей рек Юга, включая сюда и самих Устюжан, Вятки, Чусовой, левого притока Камы, и приуральский народ Вогуличей. За пределами этого кольца или круга стран и народов, центром которого служила страна Пермь, населенная Пермянами, сказание и летописи указывают еще другой внешний и, следовательно, больший по радиусу, круг народов, более удаленный от центра - Перми, а именно: Корелу, Галичан, Лопь, т.е. Лаппов или Лапонцев, Самоедов, зауральскую Югру и еще некоторых народов, имена которых несколько загадочны. Таким образом, по сказанию Епифания и позднейших летописцев, черпавших у него или его компиляторов сведения, два кольца или круга стран и народов довольно концентрично располагались вокруг древней Перми, лежавшей внутри меньшего, ближайшего к ней, кольца.
Подробно перечислив вдвойне окружавшие древнюю Пермь народы и страны, Епифаний упоминает затем важнейшие реки Перми как пограничные, так и внутренние. Река Вым "обходила", т.е. ограничивала с северо-западной стороны "всю землю Пермскую"; река Вычегда от истока до впадения в неё Выма начиналась в самой Перми и служила главной для неё внутренней рекой, а кончалась уже за пределами Перми; река Вятка течёт в противоположную от Перми сторону, вне её пределов, почему жители её и отнесены к соседям Пермской страны; р. Кама, взяв начало в Пермских (точнее Великопермских) пределах, самым верхним своим течением с юга на север, от своего истока до возникшего впоследствии Кая, также "обходила", т.е. ограничивала Пермь с западной стороны, а дальнейшим течением с запада на восток (северная её дуга или излучина) и далее на юго-запад уже "проходила сквозь всю Пермскую (собственно Великопермскую) землю,- как верно замечает Епифаний, разумея в последнем случае, как увидим ниже, Пермь Великую или - по его выражению - Чусовую.
Кажется, мы не ошибаемся, понимая именно так топографию Епифаниева сказания. И все другие позднейшие источники, какими мы располагаем, совершенно согласуются с этими показаниями Епифания в отношении границ древней Перми вообще. Если за пределами указанного круга и встречались ещё поселения Пермян, то это были не больше, как колонии древней Перми. Таковы были все поселения Пермян на нижней Вычегде, от устья Выма до Двины, поселения в некоторых местах Вятской земли и т.д.

Теперь остановим преимущественное внимание на одном соседнем с Пермью народе и его стране, отнесенном у Епифания к внутреннему кольцу ближайших к Перми соседей - на "Перми Великой глаголемой Чусовой".

По единогласному замечанию всех критиков Епифаниева сказания, позднейшие составители "Степенной Книги" и летописей, вроде Софийского временника, не разобрав почему- то стоявшее под титлом слово "глаголемый", переделали его в небывалый народ "Гамаль Чусовая"(18). Поэтому определение "глаголемая Чусовая", несомненно, имеет отношение к "Перми Великой". Почему же Епифаний так назвал Великую Пермь? Слово "Чусовая" и поныне служит наименованием левого притока Камы и довольно значительного озера в северной части Чердынского уезда. Приток Вишеры, впадающий слева в Каму, река Колва принимает в себя значительно выше города Чердыни р. Вишерку, а последняя в свою очередь вытекает из Чусовского озера, которое с северной стороны принимает в себя речку Берёзовку, от притока которой Волога начинается известный археологам Бухонин волок в 7 вёрст длины, выходящий к речке Неме, притоку Вычегды. Это - тот самый путь, который некоторые ученые принимают за древнейший восточный торговый путь из Булгара на устье Северной Двины (19).

Таким образом, по указанию Епифания, "Пермь Великая", как особая страна, упиралась южным концом в реку Чусовую с ее притоками, а северным - в озеро Чусовское, почему и называлась естественно Пермью Великой Чусовой в отличие от собственной или Вычегодской Перми. Епифаниева "Пермь Великая, глаголемая Чусовая" занимала, следовательно, нынешние уезды Пермской губернии: северо-восточную часть Кунгурского, большую часть Оханского, весь Пермский, Соликамский и Чердынский уезды и в Вятской губернии - восточную часть Слободского и Глазовского уездов. Только по самому склону Урала (западному), начиная с верховьев Печоры до реки Чусовой и далее к югу, долго жили Вогуличи и Остяки, постепенно вытесненные со временем в Азию. Следовательно, Пермь Великая лежала между р. Чусовой с ее притоками и озером Чусовским преимущественно по Каме, нижней Вишере и Колве, на западе не доходя до р. Вятки, а на востоке - до Уральского хребта. Не потому - ли Пермяки и доселе сами себя именуют Коми, т.е. жители берегов Камы? При этом все источники местной Пермской истории весьма определенно называют указанное пространство и "Пермью Великой", и просто "Пермью", тогда как бассейну Вычегды наименования "Пермь Великая" они никогда не приписывают. Отсюда ясно, что Пермь Великая была только частью Пермской земли, понимаемой в обширном смысле, во всем ее объеме.

Епифаний Премудрый, впервые сообщивший довольно подробные географические сведения о северо-востоке России, нашел себе многих компиляторов в лице позднейших русских летописцев XV и XVI веков. Как известно, первую переделку его произведений по русской агиографии сделал Пахомий Серб, ученый Афонский монах, прибывший в Москву при Василии Темном (20), а за ним сведения о Пермской земле компилировали составители летописей. Примеры таких компиляций мы уже приводили выше. Однако некоторые летописи к сообщениям Епифания прибавляют и новые сведения о Пермской земле. Особенно важные топографические сведения дает нам Патриаршая или Никоновская летопись, составленная, по мнению академика Аф. Фед. Бычкова, во второй половине XVI века, - дает в рассказе о покорении Перми Великой воеводами Иоанна III в 1472 году. Самый поход в Пермскую землю описан на основании какого-то источника XV века, нам неизвестного, а географические сведения о Перми, как мы убедились выше, взяты у Епифания либо у одного из его компиляторов; но в рассказе о походе 1472 г. Никоновская летопись в первый раз упоминает древние города Великой Перми - Чердынь, Урос, Покчу и Искор. В более древних источниках мы ни разу не встречаем этих названий. Упомянув Пермь Великую, в ней 4 города и еще какие-то иные городки, Никоновская летопись подразделяет всю страну на Верхнюю землю, к которой относить город Искор, и Нижнюю с городами Уросом, Покчею и Чердынью, очевидно, по течению реки Колвы, которая и упоминается в рассказе летописи. Впрочем, из других источников нам известно, что основанный русскими переселенцами город Соль Камская получил начало еще в 1430 году.

Приведем важное в историко-географическом отношении свидетельство Никоновской летописи о Пермском походе 1472 года: "Тоя же зимы послал князь великий на Великую Пермь князя Федора Пестраго воевати их за их неисправление..... Того же лета июня в 26-е прииде весть великому князю из Перми, что воевода князь Федор Пестрой землю Пермскую взял ю, а пришел в землю ту на усть Черные (21) речки на Фоминой недели в четверг, и оттуда поиде на плотех, и с коньми, и приплыл под город Анфаловской, соиде с плотов и пойде оттуду на конех на верхнюю землю к городку Искору; а Гаврила Нелидова отпустил на нижнюю землю на Урос и на Чердыню да на Почку на князя Михаила. Князю же Федору не дошедшу еще городка Искора, и сретоша его Пермь на Колве ратью...(22) . Оттуда князь Федор поиде тако ко Искору и взять его, воеводы их поимал Бурмата да Мичкина, и Зынра по опасу пришел к нему, поимал же и иные городки и пожегл, а Гаврило шед те места повоевал, на которые послан. И потом прииде князь Федор на усть Почки, где впала в Колву,... срубивше ту городок, седе в нем, и приведе всю землю ту за великаго князя"...(23).

Таковы важные свидетельства Никоновской летописи о древней Перми Великой. Другие летописи в рассказе о покорении Перми не сообщают столь любопытных подробностей. Так, Софийская вторая летопись говорит только: "Тое же зимы (1472 г.) послал князь велики князя Федора Пестраго на Великую Пермь воевати, за их неисправление; июня 26 прииде весть к великому князю, яко Пермь взял, а грубников переимал да и прислал, а землю за него привел"(24). В Воскресенской летописи замечено: "Тое же зимы послал князь велики на Великую Пермь князя Федора Пестраго воевати их, за их неисправление; он же шед Пермь Великую взял"(25). Как видим, везде частное название Перми Великой прилагается к бассейну реки Колвы и употребляется источниками заодно с общим названием Пермской страны. В виду того, что самый - факт покорения Перми относится к 1472 году, позднейшие летописцы почерпнули вышеприведенные сведения о походе в Пермскую страну из какого-то неизвестного нам источника XV столетия, быть может, от потомков самих участников похода.
Оставляя затем в стороне очень смутные и сбивчивые свидетельства Герберштейна о Перми, относящиеся к первой четверти XVI в. и, по-видимому, основанные на слухах (напр. Чердынь, по его словам, стоит на Вишере), и слишком приблизительные и позднейшие показания о той же земле "Книги Большого Чертежа" 1627 года(26), - мы обратимся к другим, более положительным и надежным, источникам.

Важнейшее в научном отношении значение в вопросе о границах древней Перми имеют местные писцовые книги, к которым мы теперь и перейдем. После Епифаниева сказания XIV века и названных выше летописей XV-XVI в.в. этим источникам хронологически принадлежит следующее место в ряду достоверных свидетельств о древней Перми. Нет нужды говорить о важности писцовых книг в смысле самых точных историко-статистических и топографических показателей. По отношению к пермскому краю древнейшими памятниками этого рода были:

1. "Книги сошного письма Пермско-Чердынские и Чердынского уезда письма и меры писца Ивана Игнатьевича Яхонтова да подьячего Третьяка Карпова восемьдесят седьмого году" (1579 г.).

2. Того же Яхонтова "Книги сошного письма города Камского (Усолья), посаду и уезду письма и меры ...... восемьдесят седьмого году"(1579 г.).

3. Того же Яхонтова "Книги сошного письма Пермские Семена Аникиева да Максима Яковлева да Никиты Григорьева, Строгановых детей, вотчин их, письма и меры..... восемьдесят седьмого году"(1579 г.).

Подлинные книги Яхонтова сгорели в Московском пожаре 1626 г. Сохранились только копии их. Чердынские и Соликамские книги Яхонтова 1579 года впервые открыты были в старинных копиях в местных архивах незабвенным В. Н. Берхом, который извлечения из них и напечатал в своём "Путешествии в города Чердынь и Соликамск" (СПБ.1821 г.). Старинные же копии книг теперь хранятся, вероятно, благодаря тому же Берху, сумевшему оценить их важное значение, к библиотеке Московского Публичного и Румянцевского Музея. Чердынские писцовые книги Яхонтова напечатаны в полном виде В. Н. Шишонко в "Пермских Губернских Ведомостях" 1878 г. №№82-104 и оттисками с примечаниями издателя, в которых впрочем, допущено очень много ошибок (27); Соликамские же книги Яхонтова, к крайнему сожалению, г. Шишонко не счел нужным напечатать ни в "Ведомостях", ни в своей "Пермской Летописи", куда вошли у него почти все другие писцовые книги, так что мы знаем Соликамскую книгу Яхонтова только в извлечении, помещенном в "Путешествии" Берха (стр. 188-191) и в книге протоиерея Александра Луканина: "Церковно-историческое и археологическое описание города Соликамска" (Пермь. 1882 г. Стр. 123-125) . Последний извлек данные Яхонтова по Соликамскому уезду из какой-то старинной рукописи.

Что же касается писцовых книг Яхонтова по Строгановским вотчинам, то г. Шишонко их не имел в руках, почему мы и не в праве сетовать на него в данном случае. Но Строгановские книги Яхонтова были когда-то в руках Ф. А. Волегова, который в одной из своих "Таблиц" (№2) приводит точные статистические данные из этого источника (28). Вероятно, в одном из Строгановских архивов и теперь хранятся в копиях книги Яхонтова. К счастью, содержание книг Яхонтова по вотчинам г.г. Строгановых довольно подробно повторяется в знаменитой грамоте Петра Великого Григорию Дмитриевичу Строганову от 25 июля 1692 г., напечатанной в полном виде в книге проф. Устрялова: "Именитые люди Строгановы" (СПБ. 1842 г., где см. стран. 37-42). Этим-то извлечением из книг 1579 г., приведенным в грамоте 1692 г., мы и воспользуемся для своих целей в настоящем исследовании. Подлинные Строгановские книги Яхонтова, по словам Ф. А. Волегова, сгорели в 1626 году в Москве, в Новгородской четверти.

В свое время существовали еще особые писцовые книги по вотчинам Пыскорского монастыря в Соликамском уезде и Иоанно-Богословского - в Чердынском, но этих книг не видал еще ни один местный исследователь, почему их можно считать утраченными навсегда.

Через 44 года после описи Ивана Яхонтова всю Пермь Великую вторично описывал писец Михаил Кайсаров, употребивший два года - 1623-1624-й - на составление своих писцовых книг. Плодом его трудов было также три книги:

1. "Выпись из Пермских писцовых книг города Чердыни и уезда оного письма и меры Михайла Кайсарова да дьяка Марка Мартемьянова да подьячих Ивана Левонтьева и Афанасия Бреева 131 и 132 году" (1623-24 г.г.).

2. "Выпись из Усольских писцовых книг письма и меры"..... (тех же лиц).

3. "Выпись из Пермских писцовых книг Андрея да Петра Семеновых детей да Ивана да Максима Максимовых детей, Строгановых, вотчин их, письма и меры".....

Нам не известно, уцелели-ли подлинные книги Кайсарова от Московского пожара 1626 года. Книги Кайсарова по Чердынскому и Соликамскому уездам первоначально были открыты также в копиях в местных казенных архивах тем же В.Н.Берхом, при содействии которого, вероятно, и доставлены в Москву, где хранятся вместе с книгами Яхонтова в Публичном и Румянцевском Музее. Из обеих книг в его "Путешествии" также напечатаны выдержки (стр.195-200). Хорошая старинная копия Соликамских книг Кайсарова сохранилась также в архиве Соликамской городской думы, и с этого-то местного экземпляра эти книги в первый раз были напечатаны в полном виде В.Н.Шишонко в "Пермских Губернских Ведомостях" 1872 г. №№56-65, 67-70 и 76-83 и особыми оттисками, вместе с Кунгурскими писцовыми книгами того же Кайсарова. Издание снабжено примечаниями, полными ошибок и несообразностей, но текст издан сносно. После того же г. Шишонко вторично издал Соликамские книги Кайсарова и в первый раз - Чердынские книги того же писца в своей "Пермской Летописи" (том 2, Пермь. 1882 г. Стр. 144-251). Первые г. Шишонко опять издал по списку Соликамской городской думы, а вторые - по списку Румянцевского музея, но во всем этом издании те и другие писцовые книги Кайсарова мы читаем не в подлинном тексте, а в вольной передаче их содержания самим издателем, вследствие чего все это издание теряет всякую научную цену. Г. Шишонко даже совсем выпустил в этом издании некоторые места как Соликамских, так и Чердынских писцовых книг 1623-24 г.г.! Не достойно-ли глубокого сожаления столь неумелое отношение к местным историческим памятникам первостепенной важности?

Писцовые книги Михайла Кайсарова по Строгановским вотчинам в печати еще не были. К величайшему удовольствию, я нашел хороший экземпляр их в Соликамске, в частных руках, и намерен напечатать этот важный источник в последующих выпусках своей "Пермской Старины", будучи суждено мне продолжить это издание. Рукопись принадлежала когда-то, как можно думать, Ф.А.Волегову. Она писана не раньше 40-50-х годов нашего века, вероятно, по поручению самого Ф.А.Волегова, с древнего экземпляра, хранившегося в одном из архивов г.г. Строгоновых (а может быть, и теперь хранящегося) и исполнена тщательно, при чем из всей рукописи утрачено от времени два листа.
По вотчинам Пыскорского и Богословского монастырей писцовые книги Кайсарова 1623-24 г.г. также не уцелели, хотя в существовании их я не сомневаюсь.

После этих подробных, но, по моему мнению, крайне необходимых библиографических замечаний, обратимся к богатейшему содержанию всех шести поименованных Пермских писцовых книг для решения вопроса о границах древней Перми Великой и сопоставим данные писцовых книг с теми, какие уже приведены нами выше из других, более древних, источников XV-XVI в.в.
И Яхонтов, и Кайсаров описывают один и тот же район, везде говорят об одних и тех же землях и своими ясными двукратными и точными показаниями дают нам возможность судить о границах описанной ими страны во второй половине XVI и первой XVII столетия. В писцовой книге Ивана Яхонтова по Строгановским вотчинам, которые находились в пределах нынешних уездов Соликамского, Пермского, Кунгурского и Оханского, ясно сказано: "всего в Перми Великой за Семеном и Максимом (Строгановыми) три слободы (разумеется, Чусовая, Сылвенская и Яйвенская слободы), а к слободам восемь деревень, двадцать четыре починка, в них сто тринадцать дворов крестьянских" (29)..... При этом Яхонтов точно указывает границы округа или "уезда" каждой слободы. В применении же к Чердынскому уезду Яхонтов употребляет слова "Пермь Великая" в двояком значении: в смысле наименования целой страны и одного только города Чердыни, который, как главное сосредоточение воеводского управления всею Великопермской страною, сплошь и рядом именовался также "Пермью Великой". Впрочем, нередко, особенно в царских указах и грамотах, оба названия города - собственное и по стране - ставились рядом "Пермь Великая Чердынь", образуя двойное название одного и того же города. Вместе с тем название "Пермь" без эпитета "Великой" прилагается безразлично ко всему пространству от р. Чусовой до озера Чусовского, как общее название вместо частного. То же самое правило, мы наблюдаем в географической номенклатуре Михайла Кайсарова. Так, перечисляя соляные варницы в уезде города Соликамска, она, между прочим, говорит: "Да в прошлом в 122 году (1614 г.), по государевой.... грамоте и по данной дьяка Ивана Митусова Ивану Юрьеву, да Максиму Дощенникову, да пермитину Ивану Могильникову, на купленном их месте, что они купили в Перми в Усольском уезде, в Григоровской курье, в верхних озерах, пожню для солёнова промысла и т. д.30.... А в своей Чердынской писцовой книге Кайсаров пишет: "В Перми Великой в Чердыни на посаде 5 дворов лучших посадских людей, а в них 9 человек" и т. д.(31)…

Сказанное подтверждает еще раз, что наименования "Пермь" и "Пермь Великая" относились, как общее к частному, и в таком смысле употреблялись как в XVI веке, так и задолго до него, во времена Епифания и св. Стефана. Но в XVI веке в Перми Великой Яхонтов указывает уже вполне сложившийся порядок административного управления, с довольно дробным подразделением всей территории на известные округи и "уезды". Через 44 года Кайсаров еще подробнее указывает административное разделение Перми Великой. Всмотримся в него поближе.

Все пространство от реки Чусовой до озера Чусовского, по Каме и ее притокам, не доходя, однако, до самого Уральского хребта приблезительно на один градус географической долготы, то есть всю площадь земли, именовавшуюся Пермью Великой и занимаемую теперь уездами Чердынским, Соликамским, Пермским, частью Кунгурского, большей частью Оханского и незначительными восточными частями Глазовского и Слободского,- и Яхонтов, и Кайсаров разделяют в отношении административного управления на три округа или уезда: 1. Пермский или Чердынский с главным городом Пермь Великая Чердынь, 2. Усольский (позднее Соликамский) с городом Усолье Камское или Соль Камская, 3) Строгановские вотчины с главными слободами Орел-городок и Нижний Чусовской городок. Из Строгановских вотчин в XVI веке выделились в особый округ вотчины Пыскорского Преображенского монастыря, а в Пермском-Чердынском уезде- вотчины монастыря Иоана Богословского. С того же XVI столетия на самых верховьях Камы возникает особый Кайгородский уезд, который, однако, не был описываем ни Яхонтовым, ни Кайсаровым, по причинам, нам не известным.
Рассмотрим границы Перми Великой отдельно по каждому уезду, с показанием прироста населения за 44 года, отделяющие описи Яхонтова и Кайсарова, т. е. с 1579 до 162 3/4 года. В виду отсутствия писцовых книг тех же годов по уезду Кайгородскому, мы принуждены оставить его при этом обозрении в стороне, и лишь в конце этой главы покажем административное отношение этого уезда к Чердыни и вообще к Перми Великой на основании царских грамот и других актов времен Яхонтова и Кайсарова.


(1) Акты Археографической Экспедиции, том 1, №94

(2) Шегрен: "Gesammelte Schriften", I, 295-296;Савваитов: "О зырянских древних календарях " в "Трудах I Археологического Съезда". Москва. 1869г.; Савельев: "Пермская губерния в археологическ. отношении" в "Журнале Минист. Внутр. Дел" 1858г. №7

(3) Рогов: "Материалы для описания быта Пермяков " в "Журнале Минист. Внутр. Дел" 1858г. №4; Лыткин: "Пятисотлетие Зырянского края" в "Журн. Мин. Народ. Просв." 1883г. №12; Замысловский: "Объяснения к учебному атласу по Русской истории". СПБ. 1887 года, стр. 30

(4) "Сказание о житии и трудах святого Стефана, епископа Пермского" А.М. (архимандрита Макария). СПб., 1856 г. на стр.38, примечание 6-е

(5) "Журнал Минист. Внутр. Дел", 1858г., №4, в статье о Пермяках

(6) "Пермская губер. В археологич. отношении" в "Журнале Минист. Внутр. Дел".1852г., №7

(7) "Севернорусская народоправства". СПБ. 1863г., т. I, стр. 415 и 411.

(8) Замысловский: "Объяснения к учебному атласу по Русской истории". СПБ. 1887 года, стр. 30 и в самом "Атласе" см. карты под №№ 1 и 3

(9) Шлецер: " Einleitung in die nordische Geschichte". Halle. 1771.Этой книги мы не имеем в руках.

(10) Д.И. Иловайский: "История России" , часть 2-я: Владимирский период. Москва. 1880 года , стр 542-543, примечание 24-е ко II части труда.

(11) "История России с древнейших времен" I, 76-78, IV 271-272, V 93-95 и т.д.

(12) "Труды I Археологического Съезда в Москве" Москва. 1869 г., т. II, 108

(13) П. Д. Шестаков: "Св. Стефан, первосвятитель Пермский" . Казань. 1868 года, 18-19. Евгений Попов, протоиерей: "Великопермская и Пермская епархия". Пермь. 1879 г. и "Святитель Стефан Великопермкий" Пермь. 1885 г.

(14) Доселе вышли следующие части этого издания: "Пермская Летопись" том I с 1263-1613 г. Пермь 1881 г.; томII 1613-1645 г. г. II 1882 г.; т. III 1645-1676. II 1884 г.; т. V 1682-1694. II. 1885 г.; т. VI 1694-1701. II 1887 г.

(15) Ф. А. Волегов. См. мои сообщения: в Пермск. Губернск. Ведом. 1882 г. 81, статью: "Ф. А. Волегов, как историк Строгановых" из тех же Ведомостях за 1884 год и в оттисках и рецезию на нее М. В. Аксенова в "Журн. Минист. Народн. Просвещ." Май, 1885 г. "Истор.-статист. Таблицы" изданы мною в "Памятной книжке Пермской Пермской губернии на 1889 г." написанный в 1850 году, они доселе были в рукописи.

(16) "Памятники старинной русской литературы", издаваемые графом Кушелевым-Безбородко. СПБ. 1862 года, выпуск 4, под редакцией Н.И. Костомарова, стр 123.

(17) "Полное Собр. Русск. Летоп.", том 5, стр. 250.

(18) См. наприм. у Шестакова в книге: "Св. Стефан, первосвят. Пермский". Казань. 1868 г., стр. 18.

(19) Наприм. Alexander Castren: "Ethnologische Vorlesungen". СПБ. 1857 г. 137-142. Петр Полевой: "Очерки русской истории в памятниках быта". СПБ. 1879 г., т. I, стр. 147-148. В настоящем исследовании см. выше главу III.

(20) О взаимном отношении ученых трудов Епифания Премудрого и Пахомия Серба см. "Историю России" Д.И.Иловайского, том II: "Московско-Литовский период и собиратели Руси". Москва. 1884 г., стр. 417-418.

(21) Левый приток Сысолы, текущей в Вычегду.

(22) Село Искор и теперь существует вблизи известного городища того же имени, к югу от села Ныроб и к востоку от реки Колвы.

(23) "Русская летопись по Никонову списку" издание Академии наук. ЧастьVI. СПБ. 1790 г., стр.37 и 44-45

(24) "Полное Собр. Русск. Летоп.", т. VI, стр. 194.

(25) "Полное Собр. Русск. Летоп.", т. VIII,стр. 169.

(26) Свидетельства этих источников о Перми приведены у Замысловского в книге: "Герберштейн и его историко - географич. Известия о России". СПБ. 1884 г., стр. 148-149, 468-469 и друг.

(27) В "Пермскую Летопись" В. Н. Шишонко Чердынские книги Яхонтова почему-то не вошли, не смотря на всю важность этого исторического источника.

(28) "Памятная книжка Пермской губернии на 1889 год", где см. мое издание "Историческо-статистических таблиц Ф.А. Волегова", №2, стран. 10. Волегов замечает, что в его руках была неполная копия книг, за уничтожением подлинника в пожаре 1626 года.

(29) Устрялов: "Именитые люди Строгановы". СПБ.1842 г., стр. 40.

(30) Шишонко: "Писцовые книги Пермской губерии Соликамского и Кунгурского уездов ". Оттиск из Пермск. Губерн. Ведом. 1872 г. Стр. 53 и "Пермская летопись", том 2, стр. 159, см. примечание.
(31) "Пермская летопись", 2, 196.


А. Дмитриев.

Пермская старина. Вып.1.