Монография эволюция сословно-представительной власти

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

Мы считаем, что в 1565г. произошел Земский собор, созванный царем для того, чтобы узаконить опричнину. Для доказательства этой точки зрения, следует обратиться к источникам. Это Патриаршая или Никоновская летописи послания Таубе и Крузе.

По словам Таубе и Крузе, в день Святого Николая Иван Грозный решил «сообщить всем духовным и светским чинам следующее: он хорошо знает и имеет определенное известие, что они не желают терпеть ни его, ни его наследников, покушаются на его здоровье и жизнь и хотят передать Русское государство чужеземному господству, посему решил вызвать их к себе и передать им свое правление. После этого он сложил с себя в большой палате царскую корону, жезл и царские облачения в присутствии представителей всех чинов». На следующий день царь приказал нагрузить доверху много саней наиболее значительными иконами, которые «раньше носили во времена крестных ходов», взяв их изо всех церквей, «коих в Москве всегда было так много», перед каждой иконой «кланялся… и принимал благословение, согласно обычаю своей религии». «Спустя несколько дней» он отправился по церквам и монастырям и «совершал то же самое» перед фресковыми изображениями святых. Четырнадцать дней спустя царь «приказал всем духовным и светским чинам явиться утром к Успенскому собору, «где митрополит должен был совершить богослужение». В это время «дворцовая челядь вывезла на площадь все его сокровища и готовые в путь обозы». Когда кончилась служба, царь вышел из церкви, и тут же появилась его жена «с готовыми в путь сыновьями». Иван IV «в присутствии… сыновей подал руку и благословил всех первых лиц в государстве, священный собор, высших бояр – князя Ивана Бельского, Мстиславского и других, также как высших чиновников, военачальников, бояр, купцов, коих было великое множество, каждого в отдельности»^¹. Сопровождаемый А. Басмановым, Л. Салтыковым, И. Чеботовым, А. Вяземским и другими, царь «в тот же день прибыл» в Коломенское.

Летопись также говорит об отъезде царя в Коломенское. Это произошло 3 декабря 1564г. Когда он прибыл в Коломенское, началась распутица, и Иван IV вынужден был задержаться на 10 дней. Затем он отправился в Александрову слободу. В Москву он отправил пешком и раздетых Салтыкова и Чеботова и многих подьячих и воевод, и написал митрополиту и «чинам» следующее: «Он поедет туда, если Бог и погода ему помогут, им же, его изменникам, передает он свое царство, но может прийти время, когда он снова потребует и возьмет его». Митрополит и «представители сословий» написали царю ответную грамоту, где говорилось о «покинутых бедных овцах без пастыря, окруженных множеством врагов – волков». Грозный, получив ответ митрополита и чинов, потребовал, чтобы к нему явились члены освященного собора и бояре кн. И.Д. Бельский и кн. И.Ф. Мстиславский, и дьяки Висковатый и А. Васильев^¹.^²

Вызванные царем в Александрову слободу члены Освященного совета и бояре были «приведены под охраной и стражей».

Митрополит просил царя от имени думного собора и «всего населения» возвратиться в Москву. В ответ Грозный указал на причины, побудившие его оставить царство. Царь ссылался на «русские хроники, которые дают сведения о настоящем и прошедшем времени» и показывают, «как мятежные были его подданные по отношению к нему и его предкам с самого начала… рода Владимира Мономаха». Говорил о том, что им должно быть известно о намерении изменников отнять у него престол после смерти отца. Он соглашался вернуться на царство в Москву при условии учреждения «опричнины». «Учредить своих особых людей, советы, двор, то, что он называет опричниной». Представители из Москвы согласились с условиями Грозного и по выражению Таубе и Крузе «сами изготовили кнут и розги». Представители чинов встретились с царем в середине января, а в начале февраля, (в день сретения, 2 февраля) царь был уже в Москве. «На следующий день он вызвал к себе оба сословия и указал главные причины своего отречения, рассказал им, как он дал себя уговорить, сменил гнев на милость, вернулся – и все дальнейшее»^³.

В летописных источниках указывается, что митрополит не ездил в Слободу, оставаясь в Москве. Делегацию собора царь принял не через 40 дней после отъезда (как пишут Таубе и Крузе), а через 33 дня. Вероятно, следует доверять официальной летописи. Зато указание Таубе и Крузе на то, что царский подъем не был неожиданным кажется более верным, чем сообщение официальной летописи, где говорится, что отъезд был таинственным, подданные, узнав решение царя «во унынии быша» начались «плач и стенания неутомима». Царь перед отъездом собирал не один день ценности, выехал после службы в Успенском соборе, и отъезд его был торжественным. После отъезда царя Москва осталась в ведении непосредственно Боярской думы.

Таубе и Крузе утверждают, что у Ивана Грозного не было желания покидать царство и «подозревать все население в измене». Действия царя они объясняют желанием «удовлетворить своей ядовитой тиранской наклонности». Несмотря на то, что царь получал достаточно полную информацию о состоянии дел в Москве, он находился в состоянии крайнего нервного напряжения. По словам Таубе и Крузе, он потерял волосы на лице и облысел.

Целый ряд событий, имевших место непосредственно перед событиями января-февраля 1565г., заставил Грозного пойти на этот шаг.

Внутриполитическая ситуация в стране была напряженная. Москва горела в 1564г. несколько раз. Первый раз 18 апреля, затем 9 и 19 мая, 24 августа. 25 сентября произошел грандиозный пожар в Троице-Сергиевом монастыре. Сразу после того, как царь «поехал из монастыря» В этот год «быша много скорби християнскому народу от нахождения иноплеменных, от хлебного гладу, и от урону скотия»^¹.

Не менее напряженной была и внешнеполитическая ситуация в 1564г. На западе наступали войска польского короля. В октябре 1564г. на Рязань нападает крымский хан. Рязань была спасена благодаря тому, что близ города было имение Басмановых, и они возглавили оборону города и руководили городским ополчением. Оборонявшиеся смогли отбить атаки крымцев. Поляки также получили отпор. У Чернигова русские войска смогли справиться с отрядом Сапеги.

Время похода королевских войск и крымцев совпало не случайно. Это была спланированная акция. Возобновление войны на западных и южных границах ставило Россию в исключительно трудное положение. Впервые против нее объединились наиболее опасные противники: литовцы, поляки, татары и стоявшие за ними турки.

Отношения между монархом и знатью все более обострялись. В 1562г. был взят под стражу глава Боярской думы Иван Бельский. Все его имущество и двор были опечатаны, удельное княжество отобрано в казну, его самого обвинили в заговоре и подготовке побега в Литву. Царь был готов сурово наказать изменника, но Боярская дума и церковное руководство выступили резко против. За Бельского поручалась влиятельная группа членов Боярской думы, митрополит Макарий и все высшее духовенство. 20 марта 1562г. удельный князь был освобожден из-под ареста.

Спустя несколько месяцев были арестованы удельные князья Воротынские. Для осуждения Воротынских использовался донос княжеской челяди. М.И. Воротынский и вся его семья были сосланы на Белооозеро и заточены в тюрьму. А.И. Воротынского власти сослали в Галич. Боярская дума ходатайствовала за Воротынских. Был помилован младший из братьев, А.И. Воротынский.

Следующей жертвой гонений Грозного стал князь Д.И. Курлятев-Оболенский. Он был сослан на воеводство в Смоленск, но вскоре получил полную отставку «за великие изменные дела». Во время пребывания в Смоленске Курлятев предпринял попытку уйти в Литву, но был задержан. В летописи запись 1562г. гласит: «Того же лета октября в 29 день царь… положил опалу на боярина на князя Дмитрия Курлятева за его великие изменные дела, а велел его и сына его князя Ивана постричи в черньцы и отослати в Коневец в монастырь под начало»^¹. Царь не пощадил и семью Курлятевых. Жену и двух дочерей отвезли в Челмогорскую пустынь, стоявшую в 43 верстах от Каргополя.

В измене были заподозрены воеводы Шишкин и Фуников, служившие в Стародубе. Шишкин доводился родным братом Адашеву. Началось расследование, которое привело к аресту почти всех родственников бывшего главы правительства Адашева. Вскоре они были казнены.

Следом возникло изменное дело Старицких. Основываясь на доносе дьяка, служившего у Старицких, царь расследовал дело об их измене. Были затребованы документы за 1553-1554гг., время болезни Ивана Грозного, которые легли в основу дела об измене 1563г. Попытка организовать суд над Старицкими не осуществилась из-за противодействия Боярской думы. Отношения между Иваном IV и Боярской думой обострялись день ото дня, причем в этом противостоянии перевес был на стороне думы.

Отношения между государем и «людьми» все более обострялись. Конфликт был прекращен благодаря вмешательству митрополита Макария, который сумел убедить царя отказаться от намерения судить князя Владимира. Иван IV созвал духовенство и ознакомил духовное руководство с результатами розыска «и перед отцом своим и богомольцем Макарием митрополитом и перед владыками и перед освященным собором царь и великий князь княгине Ефросинье и ко князю Владимиру неисправление их и неправды им известил и для отца своего Макария митрополита и архиепископов гнев свой им отдал»^¹.^²

Митрополит Макарий умер 31 декабря 1563г. Церковь потеряла авторитетного руководителя. 24 февраля 1564г. старец Афанасий был «возведен» в митрополичий двор. На первых порах он не обладал достаточным влиянием, чтобы как-то воздействовать на Ивана IV. Очевидно, он пытался убедить царя отказаться от насилия, но его увещевания не находили отклика у Ивана Васильевича.

В 1564г. был убит воевода князь Д.Ф. Овчина-Оболенский. По Москве ходили слухи, что его отец Федор Овчина – фаворит Елены Глинской, был подлинным отцом Ивана Грозного. Князь Д.Ф. Овчина-Телепнев имел неосторожность выбранить Федора Басманова за «нечестивые деяния» с царем. Ф. Басманов пожаловался Ивану IV, а тот велел казнить Овчину. Убийство придворного без суда и следствия вызвало негодование в Москве.

В 1560г. произошло падение Избранной рады. Царь разочаровался в реформах. Иван Грозный долгое время подчинявшийся авторитету своих наставников, решил освободиться от их опеки и править самостоятельно. Он обвинил Адашева и Сильвестра в том, что «начали они советоваться тайком от нас, считая нас неразумными: вместо духовных стали обсуждать мирские дела, мало по малу стали подчинять …бояр своей воле, из – под нашей же власти…выводя».^¹В 1560г. Грозный удалил от двора А.Адашева, отправил его в действующую армию. Затем тот был сослан в Феллин (Вильянди), где получил пост воеводы, а позже был переведен в Юрьев в подчинение к воеводе князю Д.И. Хилкову. Сильвестр пытался предотвратить отставку Адашева, но, потерпев поражение, объявил царю, что намерен уйти в монастырь на покой.

30 апреля 1564г. Курбский бежал из России, опасаясь репрессий. Он получил земли от польского короля и по словам официальной летописи «на многое кровопролитие короля крестьянськое короля и всю его раду поостряше всячески»^².

Завязалась знаменитая переписка. Переписка, по мнению Я.С. Лурье и А.А. Зимина, принадлежала к жанру «агитационной» литературы^³. Действительно, царь свое письмо адресовал не только Курбскому или «во все царство», письма адресовалось также соседнему государству с его сеймами, со своеволием магнатов. В них обосновывались основные принципы самодержавия. Главный вопрос – это вопрос о власти и государственном устройстве.

Наша ближайшая соседка, Польша, с ее политическими обычаями привлекала внимание представителей русского общества. Многие считали польский сейм образцом для подражания. Польша в XVI в. являлась политическим антиподом России.

Раннефеодальная история Польши весьма сходна с русской историей того же периода. Сначала произошло быстрое образование большого государства. X –XI вв. в Польше сохранялось единство. С XII в. государство распалось на отдельные части, земли которого были недостаточно прочно связаны между собой и находились на разном уровне экономического и культурного развития.

Новое объединение Польши произошло при Владиславе Локотке в начале XIV в. Удельные княжества, сохраняя свои особенности, признали общего князя, который пользовался самоуправлением в административном, военном, судебном отношениях

Далее исторические судьбы Руси и Польши были различны. Если в России складывается и укрепляется централизованное государство во главе с Москвой, то период объединения Польши был недолгим. Прекращение династии Пястов привело к усилению можновладства. Началось правление аристократии, при котором процесс слияния польских земель остановился. Таким образом, едва объединившаяся Польша, попала в условия, при которых политическая интеграция была невозможна. «Когда прекратилась династия, призванная господствовать над всею Польшею, и сильные своим местным значением можновладческие элементы, опекавшие новых королей, и опирались на эту особность ее поддерживали.»^¹ Разумеется, королевская власть не желала мириться с господством можновладства и стремилась сбросить себя опеку духовной и светской аристократии. Для реализации этой цели королям нужен был союзник, и этим союзником стала шляхта, которую призвали к управлению в государственных делах. Королевская власть, нуждавшаяся в поддержке дворянства, впоследствии вынуждена была делать ей уступки, фактически ограничивая свою власть.

Первый шаг в укреплении положения шляхты был сделан во второй половине XIV века. В Кошицах (в Венгрии), куда король пригласил представителей польского дворянства, состоялось соглашение, которое имело огромное значение для будущей судьбы Польши. Кошицкий привилей 1374г. явился важным этапом на пути юридического оформления сословных привилегий шляхты, с одной стороны, и ограничившего королевскую власть в стране с другой. Людовик Венгерский издал этот привилей за обещание, что престол будет наследоваться его дочерьми. В 1386г. был издан Корчинский, а в 1388г. - Петрковский привилеи, расширившие права польской шляхты. В частности шляхта добилась вознаграждения за участие в заграничных походах.

Следующий шаг на пути ослабления центральной власти был предпринят в 1430г. Польские магнаты согласны были признать наследниками детей Ягайла при том условии, что если он согласится на распространение шляхетских привилегий на все земли польской короны, пойдет на издание аналогичных привилеев для духовных зеьлевладельцев и главное, признает тот принцип, что наследник только в том случае может стать королем, если подтвердит все прежние привилеи, изданные его предшественниками. Польский трон по существу становился избирательным.

Все последующие привилеи (1435, 1454, 1501гг.) укрепляли положение шляхты и ослабляли позиции королевской власти. Король не мог вводить «ничего нового» без согласия сената и шляхетских послов. «Это была полнейшая победа шляхты, так как отныне законодательная власть находилась фактически в ее руках, а королевская власть была ограничена».^¹

До первой половины XIV в. Польское государство было наследственной монархией. Польский престол стал избирательным с прекращением династии Пястов в лице Казимира великого, умершего в 1370г., но с 1386 по 1572гг. престол получали представители литовских великих князей, получивших по имени первого из них название Ягеллонов. Это говорит о том, что в польском обществе была сильна идея наследственной королевской власти. Бездетная смерть Сигизмунда Августа открыла период «бескоролевья», которым воспользовалась шляхта. «Весьма было естественно, чтобы общественный класс, совершенно поработивший крестьянство, подчинивший себе города …воспользовался случаем поставить в зависимое от себя положение и королевскую власть. Таким случаем и было именно прекращение династии Ягеллонов.»^¹

Таким образом, во второй половине XV-первой половине XVI в. в Польше завершился процесс оформления сословной монархии. «Захват верховной власти в государстве одним сословием и неумение этого сословия организовать очутившуюся в его руках верховную власть - вот в более общей формулировке два явления в развитии польского государства, отразившиеся на своеобразном характере существовавшего в нем сейма. Верховная власть в Речи Посполитой принадлежала действительно шляхте».^²

В эти годы в публицистике обсуждался вопрос, какая форма правления является лучшей. Сравнивали «христианское» правление с «деспотическим» (турецким). Короля Польши именовали «добрым королем»^³Эти слова означали, что король бессилен справиться с притязаниями шляхты. Шляхта уверяла Сигизмунда Августа: «Мы, ей-ей, можем сказать о себе, что почитаем верховную власть его величества, оберегаем честь его престола…власть над нами вашему величеству дал всемогущий бог»^⁴, но постоянно напоминала королю, что «вы наш, давно посаженный на вашем престоле», посаженный конечно шляхтой.

И.И. Полосин считает, что Сигизмунд Август пытался учредить опричнину в собственном смысле этого слова («опричь» - кроме, вдовий удел) он хотел иметь права «на свой королевский домен, на имения стола его величества»^¹ Сигизмунд Август, выдвигая эти требования, опирался на события в России и использовал пример Ивана IV, но попытка короля добиться рассмотрения своих претензий натолкнулась на категорический отказ шляхты. «Все сенаторы встали с плачем просили его, чтобы грамоты не были читаны, чтобы король не вступал со своими подданными в разбирательство своих прав…А ваше потомство, если оно у вас будет (дай бог вам его), мы сумеем почитать»,^²то есть шляхта отказалась даже рассматривать требования короля.

Грозный в посланиях использует все свое красноречие, чтобы скомпрометировать порядки шляхетской республики и доказать превосходство русского самодержавия. «Безбожные языцы… те все царствии своими не владеют: как им повелят работные их, так и владеют. А Российское самодержавство изначала сами владеют своими государствы, а не бояре и вельможи»^³. «Работные» не вправе определять, как царю владеть своим государством. Всякое отступление от «единодержавства», по мысли Грозного, гибельно для России. Без крепкой, сильной власти Российское царство тотчас распадется на части от беспорядков и междоусобных браней. Вопрос о взаимоотношениях монарха с боярством занимает центральное место в послании Грозного. Иван Грозный указывает на «злодейства» бояр, суть которых заключается в том, что бояре «Богом им данного и рождьшагося у них на царство царя… отвергшеся елико возмогоша, злая сотвориши - - всячески, словом и делом, и тайным умышлением»^⁴. Он упрекает бояр в тайных обсуждениях в думе проекта о изложении его самого, обвиняет в том, что неоднократно присягая ему «чтобы есте мимо нас иных государей не искали… и вы свои души забыли, а нам и нашим детям служить не хочете… и коли мы вам ненадобны, и то на ваших душах». Главный смысл послания – право и необходимость осуществлять репрессии, и в частности, против Боярской думы. «Боярскому своеволию царь может противопоставить лишь тезис о неограниченном своеволии монарха, выступающего в роли восточного деспота. Власть монарха утверждена Богом и не может быть ограничена в пользу бояр или кого бы то ни было другого»^¹. Идеал Грозного - опричнина, право царя творить суд и расправу над своими подданными без суда и следствия.

Идеал Курбского - Избранная рада и земщина. Вопрошая у царя «Зачем, царь, сильных во Израиле истребил, и воевод…и…доброхотов твоих…В чем же провинились перед тобой и чем прогневали тебя христиане-соратники твои»^², он имеет в виду деятелей Избранной рады. Время Избранной рады - это время реформ, успешного развития страны, расширения территории России. Именно Избранная рада, при деятельном участии Алексея Адашева, провела судебную реформу. Ликвидация устаревшего законодательства и принятие нового кодекса законов (Судебник 1550г.) расширила компетенцию судебных приказов, дала толчок к перестройке системы управления. Одновременно с судебной, проводилась земская реформа. Некоторые государственные функции передавались земским старостам, выбранным местным населением. Не менее важным явлением середины XVI в. было становление приказной системы. Обширным государством нельзя было управлять с помощью учреждений, сложившихся в Московском княжестве в период раздробленности. Затем последовала реформа устаревшей системы местного управления, основу которой составляли «кормления». Правительство начинает их постепенную ликвидацию. Бояре и дворяне-кормленщики отзывались в Москву, а местное управление передавалось в руки выборных земских старост. Доходы, ранее поступавшие в пользу кормленщиков, стали поступать в государственную казну. В период правления Адашева завершилось формирование военно-служилой системы, опиравшейся на фонд государственной поместной собственности. Была проведена налоговая реформа. Власти добились единообразия в налоговой сфере, ввели «большую соху» как единицу обложения по всей стране.

Проведение реформ позволило России укрепить свои вооруженные силы и активизировать восточную политику. Правительство Избранной рады выдвинуло план военного покорения Казани. Падение Казани в 1552г. предотвратило намечавшееся объединение ханств Поволжья под эгидой Крыма и Турции и привело к ликвидации других государств, образовавшихся на развалинах Золотой Орды. Вассалами царя признали себя Ногайская Орда, Сибирское ханство, Кабарда. Башкиры объявили о своем присоединении к России. В 1556г. присягнул на верность царю астраханский хан Дербыш-Али. Боевые действия в начальный период Ливонской войны велись очень успешно.

Судя по успехам Избранной рады, власть в стране была достаточно сильна, и не было необходимости в придании ей неограниченного характера. Мы видим, что в переписке представлены не умозрительные идеалы. Спор царя и Курбского не теоретический. Перед нами спор двух исторических опытов: Избранной рады, осуществлявшей серьезнейшие преобразования в 1549-1560гг., которые укрепили страну и увеличили авторитет России, способствовали становлению сословного представительства, и начавшейся в 1565г. опричнины, приведшей к острому экономическому и социальному кризису. Причина падения Избранной рады кроется не только в разочаровании царя в реформах, или в разногласиях по вопросам внешней политики, имеется в виду продолжение Ливонской войны. Не борьба с «реакционным боярством» заставила пойти Грозного на введение в стране террористического режима. После опричного террора выжили многие могущественные феодальные кланы. Грозным двигало не желание подержать дворянство. Главной причиной падения правительства Избранной рады и введения опричнины являлась борьба Грозного с земщиной. Сама Избранная рада явилась следствием становления земщины в 30 – е гг. XVI века. Губная реформа, проведенная Шуйским, заложила фундамент для последующего привлечения сословий к управлению государством, к росту влияния сословий. Земский собор – это результат становления земщины во всероссийском масштабе. Если бы рада продолжила свою работу, то это привело бы к дальнейшему усилению влияния сословного представительства, возможно превращению Земского собора в постоянно действующий орган, а подобная перспектива не устраивала Ивана Грозного. Именно рост влияния сословий вызвал такую реакцию царя. Он решает установить режим личной власти. Главная цель опричнины - это подавление земщины. Коварство Грозного заключалось в том, что для того чтобы добиться реализации своего намерения, установить в стране неограниченную власть и уничтожить земщину, он обращается к ней за поддержкой, и фактически царь являлся инициатором созыва собора.

Бегство Курбского, раздор с князем Старицким, объединение боярской оппозиции и церковных иерархов, во главе с митрополитом Афанасием, заявивших, что царю следует отказаться от жестокого пролития крови своих подданных, и что царю «не подобает свирепствовать против людей как против скотов»^¹ поставило Грозного в сложное положение. «Отказ от суда над князем Владимиром и его приверженцами в 1563 г… Протест митрополита Афанасия и руководства думы по случаю казни Овчины достиг цели. Самодержец должен был признать свое поражение и подчиниться общественному мнению…В течение полутора лет он воздерживался от каких бы то ни было репрессий против знати и боярства»^².^³

Дискуссионным является вопрос, когда начался Земский собор. Мы считаем, что совещание в Успенском соборе нельзя считать Земским собором. «Духовные и светские чины» - это, скорее всего чины освященного собора и Боярской думы. Упоминаемые в сообщениях Таубе и Крузе купцы, «коих было великое множество» не являлись членами Земского собора. Это толпа зевак, к которой, обратился царь по окончанию службы. Царь, зная о сильных антибоярских настроениях среди москвичей, понимая, что столица окажется без защиты, т. к. часть войска уходила вместе с ним в Александрову Слободу, сознавал, что опасность народного восстания очень велика. Обращение к народу – ловкий пропагандистский ход. Итальянский купец Барберини сам видел отъезд Грозного. По его словам, царь покинул столицу с 40-тысячным войском и 4-мя тысячами саней^¹.

По нашему мнению, собор начался позднее, когда в Москву 3 января 1565г. пришли две грамоты. В грамоте, адресованной митрополиту, описывались «измены боярские, и воеводские, и всяких приказных людей». Бояре и приказные люди обвинялись в том, что они «его государства людем многие убытки делали и казны его государства тощили, а прибытков его казне… не прибавливали», раздавали «государьские земли», держали за собой «поместья и вотчины велики», не хотели «радети… о государстве и о всем православном християнстве», не желали защищать страну «от крымского, от литовского и от немец». Освященный же собор («архиепископы, и епископы, и архимандриты, и игумены») препятствовали наказанию виновных, «сложася з бояры, и з дворяны, и з дьяки и со всеми приказными людьми, начали о них же государю покрывати». За это царь «на бояр своих, и на дворецкого, и конюшего, и на окольничих, и на казначеев, и на дьяков, и на детей боярских и на всех приказных людей опалу свою положил… и нехотя их многих изменных ел терпети, оставил свое государство и поехал, где вселитися, идее же его государя, бог навставит»^². Послание царя во многом повторяло аргументы послания к Курбскому.

Рядом с митрополичьим двором думные дьяки П. Михайлов и А. Васильев поочередно читали царское воззвание населению столицы. На площади собралась толпа ремесленников, мелких торговцев, кабального люда. В грамоте посаду, объявляя милость и прося, «чтобы они себе никакого сумнения не держали, гневу на них и опалы никоторые нет»^¹, он объявлял опалу власть имущим. Он аппелировал к народу в своем давнем споре с боярством. Царь говорил об измене бояр, о притеснениях, причиненных им народу. Отречение царя осложнило ситуацию в столице, увеличило опасность бунта.

Отъезд Грозного из столицы вызвал активизацию действий социальных групп «в организационных формах собора. Этот собор, рожденный к жизни необходимостью решить основной государственный вопрос – о главе государства, нельзя назвать иначе как «земским» он рассматривался как «великое земское дело»^².

Члены Боярской думы, освященного собора и представители «третьего сословия» собрались на митрополичьем дворе, где они обсуждали царские грамоты. В летописи излагаются ответы представителей трех групп собора. Они были обращены к митрополиту, так как в отсутствие царя именно митрополит считался первым лицом в государстве. Сначала мнение высказали члены освященного собора, «архиепископы, и епископы, и весь освященный собор». «Слышав же сия, преосвященный Афанасий митрополит всея Руси… что для грехов сия сключишасе, государь государьство оставил, зело о сем оскорбеша и в велице недоумении быша».^³

«Моление» Афанасия включало согласие предоставить монарху неограниченные полномочия, чтобы «на государстве бы был и своим бы государством владел и правил, как ему, государю, годно», а в отношении изменников «…хто будет государьские лиходеи, которые изменные дела делали, в тех ведает Бог да он, государь, и в животе и в казни его государьская воля».^¹

Затем свое мнение высказали светские чины, «бояре же и окольничие, и дети боярские, и все приказные люди… и множество народа», а также «гости и купцы, и все граждане града Москвы» И феодалы, и купцы просили царя о том, чтобы он «государства своего не оставлял». Но члены Боярской думы отмечали лишь то, что государь волен «в животе и казни государьских лиходеев». Купечество же просило, чтобы государь их «на расхищение волком не давал, наипаче же от рук силных избавлял» и обещало помочь истребить «государьских лиходеев».^²

Таубе и Крузе приводят следующий текст: «Если он (царь) действительно знает, что есть изменники, пусть объявит их, назовет их имена, и они должны быть готовы отвечать за свою вину, ибо он, государь, имеет право и силу строжайше наказать и казнить… они были бы счастливы передать себя в его полное распоряжение»^³.Представители сословий наделяли царя правом карать конкретных изменников. Грозный же преследовал другую цель – не борьба с отдельными лицами, а подавление сословий.

Грамоты были зачитаны, вероятно, не только перед членами собора, но и перед населением столицы. Выражая милость посадскому населению Москвы, Иван IV объявил опалу власть имущим. Он обращался за помощью не только к чинам собора, но и к народу. Толпа горожан, узнав об отречении царя и великой боярской измене, со всех сторон окружила митрополичий двор. Опасность волнений существенно повлияла на решения думы и освященного собора. Под давлением посадского люда противники Грозного, пользовавшиеся большим весом в Боярской думе и среди титулованной знати, не осмелились поднять голос среди всеобщего негодования. Важной особенностью этого собора является огромная роль черного люда. Царь, зная о сильных антибоярских настроениях, привлекает население столицы к участию в соборе. Без помощи черни Грозному едва ли удалось бы осуществить задуманные мероприятия. События Января 1565года демонстрируют значимость собора. Земский собор решал «великое земское дело»^¹ - вопрос о главе государства и о предоставлении ему неограниченных полномочий. Иван Грозный боролся с земщиной и стремился к режиму неограниченной власти, который не предполагает наличия такого органа как Земский собор, и именно «импровизированный» собор дал свое согласие на любые условия, на которых царь соглашался вернуться на царство.

В Александрову Слободу отправились делегации. Это были архиепископ Новгородский Пимен и архимандрит Чудова монастыря Левкий, и светские чины «бояре, и окольничие, и казначеи, и дворяне, и приказные люди многие такоже гости и купцы и многие черные люди со многим плачем и слугами града Москвы поехали за архиепископы и епископы бити челом и плакатися царю и великому князю о его царской милости»^². 5 января все были в Слободе, где царь сначала принял двух делегатов – Пимена и Левкия. Затем были члены освященного собора, наконец, к царю были допущены бояре и приказные люди. Массовая опала была снята. В тот же день большинство делегатов отпустили в Москву.

Царь согласился вернуться в Москву, но при условии наделения его правом «своих изменников, которые измены ему, государю делали и чем ему, государю, были непослушны, на тех опала своя класти, а иных казнити и животы их и статки имати; а учинити ему на своем государстве себе опришнину»,^³ и на «подъем» царь приговорил взять с земщины сто тысяч рублей. «Архиепископы же, и епископы, и архимандриты, и игумены и весь освященный собор, да и бояре, и приказные люди то все положили на государевой воле»^⁴. Сразу же последовали казни. В феврале 1565 г. был казнен князь А.Б. Горбатый и другие за «великие изменные дела»^¹. В послании Таубе и Крузе говорится, что после возвращения в Москву царь «на следующий день вызвал к себе оба сословия у указал на главные причины своего отречения, рассказал им, как он дал себя уговорить, сменив гнев на милость, вернулся все дальнейшее»^². Неизвестно, продолжался л Земский собор после возвращения царя из Александровой Слободы.

По нашему мнению, главным в событиях декабря-января 1564-1565 гг. является огромная роль посада. События зимы 1564-1565 гг. напоминают деятельность собора 1549г. Обсуждение грамот происходило по «чинам» по отдельности, в соответствии с принципом сословного представительства (сначала к высшему духовенству, затем к светским сословиям). Указ об опричнине был принят после встречи с «чинами». В тяжелое для себя и для страны время царь обращается ко всему «православному христианству». Но если в 1549 г. царь кается, призывает «примириться» подданных своего царства, то в 1564 г. он объявляет о «начале гонения на бояр»^³. «Поведение Ивана Грозного зимой 1564-1565 гг. – показатель возросшего самоуважения царя, укрепленного, конечно, многолетним славословием приближенных по поводу его побед над внешними врагами Российского государства и успехов в реформаторской деятельности. Это и показатель ослабления политического престижа боярства, утраты представления о традиционном сопротивлении княжат и бояр»^⁴.

Для собора 1549г. характерна политика компромисса между представителями класса феодалов. На соборе 1565г. в феодальную среду был внесен раскол. На кого-то обрушились гонения, а другая группа (опричники) была возвышена и противопоставлена большинству.

Самое главное отличие собора 1565г. от собора 1549г. в том, что царь на «соборе примирения» не выделял посадских людей в особый «чин». Горожане не участвовали в соборе, хотя решения, принятые в 1549г., во многом отвечали их интересам. Зимой 1565г. верхушка посада становится соборным «чином». Это является показателем ее роста. Без помощи посада Грозному едва ли удалось бы осуществить задуманные мероприятия. Иван IV обрел дополнительную опору для укрепления своего положения, чтобы противопоставить ее оппозиционерам, а также сгладить с ее помощью остроту социальных противоречий, которые в конце 1564г. были очень острыми. Царь был напуган накалом событий, и это заставило его обратиться за поддержкой к московскому посаду. Собор кануна опричнины способствовал укреплению самодержавия, противостоял узким традиционным совещаниям. Участие посадских людей не уменьшило власть Ивана IV, напротив, их поддержка способствовала укреплению его власти.

В целом надо отметить, что социальный состав постепенно изменялся в сторону большей демократизации, т. к. в нем принимают участие верхи посада. Участие посадских людей не означало, что Иван IV намеревался каким-то образом ограничить свою власть их соучастием в управлении. Он рассчитывал на их поддержку в борьбе с феодальными институтами власти (Боярская дума, освященный собор), которые не позволяли царю действовать самовластно. Горожан Иван Грозный не считал за «людей». Управление государством при помощи посадского люда он считал недопустимым, но обстоятельства вынудили царя обратиться к «торговым мужикам» и привлечь к «великим государевым делам» верхи посада. Посад, ставший к этому времени значительной политической силой, не остался в стороне от борьбы между группировками класса феодалов.

Иван IV обращался во время соборов «ко всему христианству», «ко всему Российскому царству», к простолюдинам. Это было новое и необычное явление в государственном управлении. Это породило в народе представление о царе, как о добром и справедливом, но окруженном злыми советниками. С именем Ивана Грозного связаны народные сказки о царе – защитнике народа, о знатоке народной жизни. Своими речами против изменников и против бояр царь отводил недовольство от себя лично, и направлял его лишь против определенных лиц, указывая тем самым, кто повинен в разорении страны и бедствиях народа.

Следующий Земский собор произошел в 1566г. и он был доказательством того, что попытка построить режим личной власти не удалась. Уже через год царю понадобилась поддержка представителей сословий. Иван Грозный вынужден был при решении внешнеполитических проблем обратиться к сословиям, и это подтверждает наш вывод о значимости социальных групп. В.О.Ключевский писал: «Часть в составе собора 1566г., имевшая, по крайней мере некоторое подобие представительства, состояла из военных губернаторов и военных предводителей уездного дворянства, которыми были столичные дворяне, и из финансовых приказчиков правительства, которыми были люди высшего столичного купечества».^¹ Таким образом, В.О.Ключевский отказывает Земскому собору 1566г. в роли сословного органа. Р.Г.Скрынников считает, что «представители дворян и столичного…получили назначение от правительства. По замыслу царя функции собора должны были свестись к одобрению правительственной военной программы. Только духовенство получило право подать «совет» царю, тогда как все прочие чиновные группы лишь поделились с государем своими мыслями».

Мы думаем, что подобная точка зрения едва ли является верной. Земский собор 1566г. был важнейшим этапом в развитии сословного представительства. Необходимо выяснить какова была роль представителей сословий, и каким было их участие при решении важных проблем, обсуждавшихся на соборе.

Главный вопрос собора, на каких условиях Московскому правительству следует добиваться заключения мира с Великим княжеством Литовским. Россия, торгуя с западом через Балтику, использовала посреднические услуги ливонского купечества, которое извлекало из этого огромную прибыль. Ливонский орден блокировал торговлю России. Русское государство владело обширными участками балтийского побережья и всем течением Невы, по которому проходил древний путь «из варяг в греки». России принадлежал также правый берег реки Наровы, в устье которой заходили корабли многих европейских стран. Однако использовать широкий выход в Балтийское море русские не могли, не имея морского флота и гаваней. В апреле 1557г. Москва приступила к мирному утверждению на Балтийском море. А устье Наровы началось строительство морского порта. В июле того же года был построен «город для бусного приходу заморским людям»^¹. Правительство издало указ, запрещающий купечеству из Новгорода и Пскова ездить с товарами в ливонские города Нарву и Ревель и предлагавший ждать иностранных купцов в своей земле. Однако западные суда продолжали плавать в Ригу, Ревель и Нарву, минуя новое «корабельное пристанище», потому что русский город не имел ни торговой биржи, ни складов.

Неудача в реализации планов мирного утверждения на берегах Балтийского моря подтолкнула Московское правительство выдвинуть задачи завоевания ливонских гаваней и захвата Ливонии. Особенно вдохновляло то обстоятельство, что Орденское государство, основанное крестоносцами на землях эстов и ливов, находилось в состоянии разложения и упадка, и Ливония казалась легкой добычей. 22 января 1558 г. русские войска пересекли ливонскую границу в районе Пскова. Началась изнурительная и долголетняя Ливонская война.

Военные действия русских войск поначалу были успешными, и к лету 1558г. в руках русских оказалась вся восточная Эстония. Русское государство получило необходимый выход к Балтийскому морю. Русское наступление в январе – феврале 1559г. с полной очевидностью показало слабость противника. Ливония, казавшаяся «перезревшим плодом»,^¹ ^²была на грани капитуляции. Ливонский орден подписал бы мирный договор, но настойчивое желание Грозного продолжать вторжение в Прибалтику привело к затягиванию конфликта. Положение России постепенно все более осложнялось. В войну на стороне Ливонии стали втягиваться другие государства. 28 ноября 1561 г. магистр Ливонского ордена Готгард Кетлер подписал соглашение с Сигизмундом-Августом, по которому «король принимал под свой протекторат «в оберегание» порубежные с Московским государством ливонские города Ригу, Кесь (Венден), Володимерец (Вильмар), Ровной (Ранненбург), Кукунос (Кокенгаузен) и другие, занятые московскими воеводами»^³. Война с Польско-Литовским государством потребовала от России громадного напряжения всех ее ресурсов.

Положение в Великом княжестве Литовском тоже было напряженным. Продолжающаяся война приводила к истощению государственных финансов, усилению налогового гнета. На Виленском (ноябрь, 1565г.) и Берестейском (апрель, 1566г.) сеймах^⁴ ^⁵были приняты решения о сборе «поголовщины» для уплаты денежного жалования наемным войскам. Рост корпоративных привилегий литовской шляхты препятствовал созданию боеспособного войска. Государь ничего нового не мог ввести в стране без санкции сейма. Тревожным было и внешнеполитическое положение Литвы: продолжающиеся конфликты со Швецией из-за Ливонии, незащищенность южных границ от крымских набегов были чреваты серьезными осложнениями в случае расширения военных действий с Россией. Литве необходим был если не мир, то длительная передышка, чтобы в спокойных условиях осуществить унию с Польшей и устранить внутренние неурядицы в стране.

Положение в России было более благоприятным. Внутриполитическая ситуация в России стабилизировалась. Прекратились опричные репрессии. Но постоянные войны, не утихавшие в течение пятнадцати лет (с тех пор, как Иван IV предпринял первый поход на Казань, военные действия не прекращались), приносили разорение стране и бедствие ее народу, поэтому Россия тоже была заинтересована в успехе переговоров.

Литовские послы, во главе с Ю. Ходкевичем, прибыли в Москву 30 мая 1566г., а 9 июня начались переговоры. Для ведения переговоров царь отправил к ним «боярина Василья Михайловича Юрьева, а велел его сказати боярином и наместником Ржевским, да оружейничего князя Офонасия Ивановича Вяземского, а велел его сказати околничим и оружейничим и наместником вологодцким, да Петра Васильевича Зайцева, а велел его сказати дворянином своим ближним думным и наместником козелским, да печатника Ивана Михайлова (Висковатого), да дьяков Андрея Васильева да Дружину Володимеровича»^¹.

Главной задачей было решить вопрос со спорными территориями. Польской стороне выдвигались претензии, что король «вступаетца в нашу извечную вотчину в Ливонскую землю, называя ее своею», которой предки польского короля «позавладели, а иные городы король за собой держит, и государь бы ваш тех городов нашему поступился»^². Московское правительство стремится воссоединить «вотчины: города Киева, Вышегорода, Белагородища, Любича, Остра, Городища, Лоевы, Речицы, Стрешня, Рогачева…»^³ и всей Ливонии. На таких условиях Россия собиралась заключить мир.

Затем российская сторона, видя непреклонную позицию литовского правительства, пошла на уступки, заявив, что «государь наш жалеет о разлитии крови християнской и для покою християнского на себя поступает извечных своих вотчин: государю вашему поступаются Подольские земли и Волынские и иных городов, а государь бы ваш для такого християнского поступился государю нашему вотчины государя нашего: города Киева… Гомы… Любеча… Витебска… и Вифлянскую землю»^¹.

Россия стремилась получить всю Ливонию до рек Лива и Двины. Видя неуступчивость литовского посольства, Иван IV пошел на территориальные уступки. Он согласился оставить за Великим княжеством часть Ливонских городов между реками Западной Двиной и Эвстом. Его главная цель была в присоединении Риги, обладание которой давало огромные возможности в развитии экономических связей с Западной Европой. Литовское посольство соглашалось подписать перемирие на условиях сохранения существовавшего в 1566 г положения вещей.

Длительные споры велись и о русско-литовской границе у Полоцка. Русская сторона требовала передачи городов и областей Полоцкого повета, лежащих по Левобережью Западной Двины, с целью обеспечения безопасности этой важной крепости, а «поступалась» городами Дрысь, Лепль, Беялики, Кобец и другими, которые находились под литовской властью. Литовская сторона соглашалась лишь на установление границ по Двине, в 5 верстах севернее Полоцка (по реке Оболи) и в 15 – южнее его (до реки Ропницы). Стремясь получить Ригу, Иван IV предлагал даже очистить занятую русскими часть Полоцкого повета, Озерище и Усвятскую область.

Вопрос, следовательно, сводился к следующему: или отказ русского правительства от Риги и заключение долгосрочного перемирия или разрыв переговоров и продолжение напряженной Ливонской войны. Для решения этого важнейшего вопроса был созван Земский Собор.

Всего на соборе присутствовало 374 человека. Духовенство (освященный собор) представляли три архиепископа, шесть епископов, четырнадцать игуменов и архимандритов, девять старцев и келарей – всего тридцать два человека. Боярская дума состояла из тридцати человек (семнадцать бояр, трех окольничих, двух казначеев, одного «у бояр в суде», шести думных дьяков и одного печатника), двести четыре человека входили в состав дворянских представителей (96 детей боярских первой статьи, 99 детей боярских второй статьи, 3 торопчанина и 6 лучан), дьяков и приказных людей было 33. Представители «третьего сословия» образовали крупную группу участников в 75 человек (гостей 12, торговых людей москвичей – 41, смолянян – 22).^¹ Столь значительный состав группы купцов объясняется их возросшим влиянием.

Земский собор собрался в годы опричнины. Перед исследователями вставал вопрос, созывались ли для принятия решения о войне с Литвой служилые люди из земских и опричных городов, или на соборе присутствовали только представители земщины.

Впервые Л.М. Сухотин высказал предположение о том, что на соборе опричников не было.^²Сходные выводы сделал П.А. Садиков^³. В.Б. Кобрин, изучая состав опричного двора, также пришел к выводу об отсутствии опричников на соборе.

А.А. Зимин, изучив текст соборного приговора выяснил, что на соборе присутствовали и опричники.^⁴ Он считает, что среди участников Земского собора около десяти лиц в разное время входили в опричный двор.

Мы думаем, скорее всего, присутствие нескольких опричников – исключение из правила. Опричников на соборе было крайне мало. Среди 17 бояр, подписавших соборный приговор, В.М.Юрьев и А.И.Чеботов были опричниками.^⁵Из шестерых думных дьяков Иван Ишук Бухарин – Наумов и Д.М. Пивов были связаны с опричниной. ^⁶ ^⁷Опричники были в меньшинстве. Это связано с тем, что опричнина была создана совсем недавно, а главным побудительным мотивом для царя, пригласившего на собор земских людей, было желание поправить финансовое положение за счет земщины. Правительству были необходимы средства для продолжения Ливонской войны. Созывая собор, правительство ставило главной целью добиться от земщины санкций на новые чрезвычайные расходы. С помощью Земского собора царь желал переложить военные издержки на плечи земщины.

Заседание собора 1566г. происходило с 28 июня по 2 июля. Членам собора были предложены царские вопросы, на которые освященный собор, Боярская дума и представители других сословных групп давали ответы. Ответы передавались «чинами» обособленно. Обсуждению подверглись две проблемы. Первая проблема – следует ли соглашаться на полоцкий рубеж, предложенный литовскими послами, вторая проблема – продолжать ли борьбу за Ливонию. Соборные представители получили возможность ознакомиться с «выписью» о переговорах боярской комиссии с литовскими послами. Ответы различных сословных групп в основном совпадают. Войну продолжать, бороться за присоединение Ливонии.

Земский собор 1566г. был одним из поворотных пунктов Ливонской войны, определившим на много лет политику Московского правительства.

«Царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси говорил со князем Володимером Андреевичем и с своими богомолцы с архиепископы и епископы с архимандриты и игумены, и со всем же освященным собором, и со всеми бояры, и с приказными людми, да и с гостми, и с купци, и со всеми торговыми людми». Грозный изложил участникам собора позицию ливонских послов, которые «без Ливонские земли на перемирие делати не хотят» и требуют включить в перемирную грамоту пункт о Ливонской земле: «которые городы за царем и великим князем, те за царем и великим князем и написати, а которые немецкие города за королем, те бы за королем и написати». Царь поставил перед собравшимися вопрос: и только те городы Немецкие написати в перемирную грамоту за королем впредь как за те городы и стояти? И пригоже ли ныне за то стояти»^¹

Первым высказалось духовенство. Освященный собор высказался против уступки литовцам ливонских земель. Они подчеркнули «государево великое смирение» Ивана IV, который «поступался» королю целым рядом городов в Полоцком повете. «Государьская перед королем правда великая», поэтому следует твердо настаивать на присоединении к России городов Риги, Кеси, Владимирца, и других, захваченных польским королем. Представители духовенства, заботясь о торговле России со странами Западной Европы, подчеркивали, что если России не удастся завладеть вышеперечисленными городами, и «не токмо государевым городом Юрьеву и иным городам ливонским государским и Пскову тесноты будут великие, но и Великому Новугороду и иных городов торговым людем торговли затворятца». Обосновывая претензии России на Ливонию и оправдывая дальнейшие военные действия, духовенство, присутствовавшее на соборе заявляло, что польский король держит ливонские города «за собою во обороне не по правде». Ливонская земля – наследие русских князей «от великого государя Ярослава Владимировича», а следовательно, от нее «отступать непригоже, а пригоже государю за те города стояти». Этот вопрос был задан представителям «чинов».

Боярская дума также высказалась за продолжение военный действий. Уступки могли привести к серьезным потерям. По мнению думы, литовцы искали мира с Москвой лишь для того, чтобы укрепить границу возле Полоцка и сосредоточить дополнительные военные силы в Ливонии. Боярская дума советовала царю не заключать перемирия с литовцами, и «прося у Бога милости, ныне с королем промышляти». После истечения перемирия литовцы смогут построить крепости в непосредственной близости от Полоцка, который в случае военных действий не сможет долго держаться. Отказ от Риги в дальнейшем мог создать угрозу Юрьеву и Пскову. Члены Боярской думы говорили: «Послы литовские все говорят о съезде, чтобы мало переманити, и с людми ся пособрати и с ляхи поставление учинити, и ливонская земля укрепити и в ней рати прибавити, чтоб впредь больше своего дела королю искати». «А нам всем, - говорили бояре, - за государя головы свои класти»^¹.

Дворяне заявили о своей готовности выполнить все, что укажет им государь: «А нам ся видит, холопем его: что государю нашему пригоже, за то за все стояти; а наша должная холопей его, за него государя и за его государеву правду служити ему государю своему, до своей смерти». Представители дворян заявляли, что «король (нарушив) перемирные грамоты до урочных лет в Ливонскую землю вступился и многие городы за себя поимал» и дворяне решили, что «государю нашему прихожее за то за все стояти».^²

Помещики пограничных районов Великих Лук и Торопца, выносившие наряду с новгородцами и псковичами основные лишения, связанные с войной, заявляли: «Мы, холопи его государевы, за одну десятину земли Полоцкого и Озерищского повету головы положим, чем нам в Полоцке помереть запертым. А мы, холопи его государьские, ныне на конех сидим, и мы за его государьское (дело) с коня помрем».^³ Дворяне твердо дали понять, что в случае отказа литовской стороны принять его условия перемирия, дворянское войско будет активно поддерживать дальнейшую вооруженную борьбу с Великим княжеством литовским.

Затем свое мнение высказали представители торгово-промышленных верхов страны. Торговые люди говорили о «неправдах» польского короля, заявляли, что «негоже», потому что «государь наш, доступаючи тех городов, да и все люди животы свои положили». «Мы молили бога о том, чтобы государева рука была высока, а мы люди неслужилые, службы не знаем, ведает Бог да государь, не стоим не токмо за свои животы, и мы и головы свои кладем за государя везде, чтобы государева рука везде была высока»^⁴. Представители купечества считали необходимым обеспечить безопасность Полоцку, которому «будет великая теснота», если король построит рядом с Полоцком новые города «только будет около Полотцка королева земля и король около Полотцка городы поставит, и дороги отымет, и Полотцко стеснит». 2 июля члены Земского собора подписали приговор, а 5 июля посольству Сигизмунда-Августа было официально заявлено о бесперспективности дальнейших переговоров в Москве. 22 июля литовское посольство покинуло столицу Русского государства.

Мы думаем, что собор 1566г. являлся подлинным собором, а не «некоторым подобием представительства»^¹. На соборе в полный голос земщина заявила свою точку зрения по поводу продолжения Ливонской войны, а также высказала свое отношение к опричнине. В источниках нет никакого упоминания о выборах. А.А.Зимин и С.П.Мордвинова убедительно доказали отсутствие выборных представителей на соборе.^² Скорее всего, на собор привлекались дворяне, находившиеся тогда в столице. Такова была форма представительства, принятая при созыве соборов на первом этапе их истории в XVI в., но это не дает нам права отрицать вообще применимость к ним понятия «представитель». Собор 1566г. – важнейшая веха становления сословно-представительской монархии в России. В тяжкое время войны царь вынужден обращаться к «чинам» собора по вопросам, касающимся международных отношений; за советом, продолжать войну или нет. Утверждение Д. Флетчера о том, что высказываемые на совещаниях мнения бывают «всегда однообразны и произносится как бы затверженный урок»^³, не верно. Перед нами живая речь разных чинов «собора», в которой они обосновывают, каждый «чин» по своему, необходимость продолжения Ливонской войны. «Оригинальность того, что говорилось на соборе, бросается в глаза. Достаточно указать хотя бы на доводы по поводу литовских требований, касающихся Полоцка, приведенных представителями разных сословных групп, причем всякий раз в своеобразном стиле»^¹.

А.А. Зимин считает, что Московское правительство созвало собор, чтобы противопоставить его сейму Великого княжества Литовского.^² Мы думаем, что Ивану IV, еще недавно в посланиях к Курбскому уничижительно отзывающемся о государственном устройстве Польши, упрекавшему короля в том, что у него «убогое королевство, а нашим великим государем не указывает никто, а тебе твои панове как хотят, так укажут… ты по делу не волен еси, что еси посаженой государь, а не вотчинной, как тебе захотели паны твои, так тебе в жалованье государство дали»^³,^⁴ вряд ли пришло бы в голову созывать собор, чтобы показать, что в России есть представительное собрание сродни польскому. Сторонник самодержавия – Иван Грозный вынужден созвать собор, потому что решение таких вопросов, как война и мир, невозможно было без мнения «всей земли». Монарх, с презрением относящийся к «торговым мужикам», вынужден прислушиваться к мнению верхушки посада и купечеству. Это свидетельствует о возросшем значении Земского собора.

На Земском соборе произошло еще одно событие, которое является еще одним доказательством нашей точки зрения, что сословное учреждение обладало правом заявлять монарху свое несогласие с его политикой. На Земском соборе произошло прямое столкновение двух позиций: с одной стороны, земщина, настаивающая на привлечении всей «земли» к управлению государством, с другой, стремление Ивана Грозного к неограниченной власти. Речь идет об обращении группы соборных представителей к Грозному с требованием отменить опричнину. Собор не только давал ответы на запросы царя, но и сам потребовал изменения его политики.

К весне 1566г. прекратились опричные репрессии. Князь Владимир получил назад кремлевский двор, ранее конфискованный в опричнину. Затем был освобожден М.И. Воротынский. Удельный князь был выдан на поруки духовенству, думе и дворянству. Князь М.И. Воротынский обязался не отъезжать в Литву и в Старицкий уезд. Ему возвратили родовое удельное княжество, князь после возвращения из ссылки занял одно из первых мест в земской Боярской думе. В апреле 1566 г. царь принял решение об амнистии казанских ссыльнопоселенцев. В 1565г. «Представители знатных родов, - пишут И. Таубе и Э. Крузе, - были изгнаны безжалостным образом из старинных, унаследованных от праотцов имений, так что они не могли и не имели права взять с собой даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений. Их судьбой поручено было заняться некоторым из местных бояр. Они были переведены на новые места, где им были указаны поместья. Их жены и дети были также изгнаны и должны были идти пешком к своим мужьям и отцам, питаясь в пути подаянием. Это тиранство он облекал в такую видимость, будто эти несчастные тяжело перед ним провинились»^¹. В Казань отправили не менее 600-700 человек. Это была одна из крупнейших репрессивных мер опричного периода. Спустя год, в апреле 1566 г. в опричной политике произошел крутой поворот. Было объявлено о прощении казанских ссыльных. «В 74 году государь пожаловал ис Казани и из свияжского опальных людей дворян взял, а приехал в Казань з государевым жалованием Федор Семенов сын Черемисинов майя в 1 день. А другую половину дворян взял и пожаловал государь опосле. А в Казани осталися воеводы годовать и поместья у них не взяты казанские: князь Петр да Григорий Ондреевичи Куракины… А в Свияжском князь Ондрей Иванович Катырев… В Чебоксарском городе князь Иван Юрьевич Хохолков»^².

Хотя освобождены были не все, в Казани остались самые видные из опальных бояр, налицо стремление царя примириться с удельной знатью и свидетельство «крушения опричной политики»^¹. Опорой трона всегда было феодальное ополчение. При таких условиях государство не могло длительное время проводить политику, грубо попирающую интересы феодалов. Конфискация поместий, имений и вотчин без всякой провинности со стороны землевладельцев, была грубейшим нарушением законности и правопорядка. Царь отправлял в ссылку сотни людей, ослабляя обороноспособность страны. Количество поместий в Казани было недостаточным. Опальные, не имея достаточного земельного обеспечения, не могли исправно нести службу. Никогда еще у дворян не отнимали поместья и вотчины без всякой провинности. Особенно тревожило обстоятельство, что в опричнину могли забрать новые уезды, а это означало, что последуют новые выселения и конфискации. Недовольство охватило земщину. Об этом говорится в Пискаревском летописце. По его словам, царь, учинив опричнину «грады также раздели и многих выслаша из городов, кои взял в опричнину, и ис вотчин, и ис поместев старинных… И бысть в людех ненависть на царя от всех людей»^².

Освобождение многих десятков казанских поселенцев и прочие уступки не смягчили всеобщего недовольства опричными порядками. После амнистии никто не мог возместить опальным понесенных ими имущественных потерь, многие имения после опричных конфискаций пришли в полный упадок. Созванный в Москве собор способствовал сплочению всех недовольных элементов земщины. На соборе присутствовали видные бояре, незадолго до этого подвергшиеся репрессиям. «Среди них были удельный князь М.И. Воротынский, И.В. Шереметев-Большой, И.П. Яковлев-Захарьин. В деятельности Земского собора приняли участие многие бояре и дворяне, выселенные из своих уездов при учреждении опричнины. Среди лиц, записанных в списки двух дворянских курий собора, примерно каждый седьмой непосредственно испытал на себе последствия опричной земельной ломки»^¹

Желание Грозного построить режим ничем не ограниченной власти наталкивалось на сопротивление его окружения. Кажущееся всеобщее повиновение прервалось крупным выступлением земщины. Два источника различного происхождения сообщают о нем. Первый – Сказания А. Шлихтинга, написанные в Литве в 70-х гг. XVI в., второй источник «Пискаревский летописец» начала XVII в.. По свидетельству Шлихтинга, в 1566г. дворяне из земщины явились к царю с челобитной, в которой говорилось: «Все мы верно тебе служим, проливаем кровь нашу за тебя. Ты же за заслуги воздаешь нам такую благодарность. Ты приставил к шеям нашим своих телохранителей, которые из среды нашей вырывают братьев и кровных наших, чинят обиды, режут, давят, под конец и убивают»^². «Пискаревский летописец» рассказывает о крайнем негодовании земщины6 «бысть в людех ненависть на царя от всех людей и биша ему челом и Даша ему челобитную за руками о опричнине, что не достоит сему бытии»^³. Ответом Грозного и его советников, находящихся в страхе, вызванном выступлением земщины, было насилие. Лица, участвовавшие в подаче челобитной, были брошены в тюрьму. После пятидневного ареста Грозный отдал приказ о казни предводителей выступления. Наказы русским дипломатам за рубежом позволяют установить имена казненных: «а учнут говорить про князя Василия Рыбина и про Карамышева… говорити: государь милостив, а лихих людей везде казнят: про тех государь сыскал, что они мыслили над государем и над государьскою землею лихо, и государь, сыскав по их вине, потому и казнит их велел»^⁴. Таубе и Крузе называют еще одного челобитчика. Это К. Бундов. Согласно Шлихтингу, все остальные участники выступления, более 200 человек, после пятидневного ареста были освобождены «без всякого наказания»^¹.

П.А. Садиков первым установил, что все трое казненных в 1566г. были видными участниками собора, и на этом основании высказал предположение о массовом выступлении членов Земского собора против опричнины.^² А.А. Зимин признал это предположение вполне обоснованным. Он установил, что один из руководителей челобитчиков В.Ф. Рыбин-Пронский связан со Старицкими. Он происходил из известной княжеской фамилии. Его родственник Данила Дмитриевич был женат на сестре Владимира Старицкого. О самом Василии Федоровиче известно, что в 50-х гг. XVI в. он служил в государевом дворе сначала в Костроме, потом по Рузе. Материальное положение его было шатким, иначе он не заложил бы в 1559 г. свое село в Пошехонье за 300 рублей Кириллову монастырю. Выступление В.Ф. Рыбина-Пронского, возможно, было продиктовано симпатиями к Старицким, пострадавшим от опричных гонений.

Другой казненный, И.М. Карамышев, принадлежал к верхнему слою московского дворянства. В 50-х гг. полтора десятка Карамышевых считались дворовыми детьми боярскими, служившими по Волоколамску, Ржеву, Стародубу, Бежецкому Верху. Иван Михайлович Карамышев вероятно, служил по Пскову. Его отец и дяди еще при Василии III получили в кормление новгородские городки Демон и Береговец.

Родословную Крестьянина Степановича Бундова нельзя проследить далее его отца, который был государев конюх, сын боярский Бунда. Это был обычный послужилец из несвободной великокняжеской челяди. Внуки Бунды Быкасовы известны как новгородские помещики.^³ То, что выступление Рыбина-Пронского и других состоялось в 1566 г. явствует из сопоставления свидетельства Шлихтинга и Курбского. А. Шлихтинг упоминает, что к Грозному обратились в 1566г. «многие знатные лица» с протестом против опричнины. Ответом были казни некоторых выступавших. Курбский, сообщив о казни В. Рыбина-Пронского прибавляет: «В тои же день и иных немало благородных мужей нарочитых воин, аки двести, избиенно; а неции глаголют и вящей»^¹. Мы считаем, что предположение П.А. Садикова о выступлении в 1566г. ряда членов Земского собора, является обоснованным. Это подтверждают и иностранцы.

По свидетельству А. Шлихтинга, после освобождения 200 оппозиционеров, членов земского собора «немного спустя он вспомнил о тех, кто был отпущен, и негодуя на увещание, велит схватить их и разрубить их на куски»^²., Участников в выступлении следует искать среди дворян и членов собора, казненных в ближайшее время после роспуска собора.

Из членов собора 1566 г. жертвами террора в 1567-1568 гг. конюший И.П. Федоров. Он присутствовал на Земском соборе, 2 июля он скрепил подписью соборный приговор. Спустя несколько месяцев И.П. Федоров оказался на воеводстве в провинциальной крепости Полоцке.

Кроме И.П. Федорова пострадали И.И. Турунтай-Пронский, окольничий М.И. Колычев, дворяне И.Б. и И.И. Колычевы. Более или менее точных данных о репрессиях против членов Земского собора нет. Но некоторые данные позволяют выяснить, кто выступил с челобитной. Из 17 бояр и трех окольничих, присутствовавших на соборе в 1566 г., в разные годы казнено девять: бояре И.И. Яковлев, И.И. Пронский, М.И. Воротынский, М.Я. Морозов, И.П. Федоров, И.Я. Чеботов, В.Д. Данилов, С.В. Яковлев, окольничий М.М. Колычев, И.В. Шереметев-Большой был пострижен в монахи. Казнены оба казначея Н.А. Фуников и Х.Ю. Тютин и печатник И.М. Висковатый. Возможно, что выше перечисленные лица поплатились за свое выступление против опричнины.^³

Соборные представители, подавшие челобитную царю о ликвидации опричнины рассчитывали, что, дав согласие на продолжение Ливонской войны, они добьются удовлетворения своих требований. Выступление служилых людей заставило Ивана IV заняться укреплением опричнины. Репрессивный аппарат, бездействовавший в течение полугода, заработал с новой силой.

По нашему мнению, несмотря на расправу с членами Земского собора, именно этот собор был самым примечательным за все время царствования Ивана Грозного. Впервые широкое представительство получили верхи посадского населения. Если в 1549г. деятельность собора сводилась к заслушиванию царских речей, пусть и носивших примирительный характер, то собор 1566г. расширял компетенцию собрания. «Чины» собора принимают участие в обсуждении вопросов внешней политики. Попытка регламентировать деятельность собора не удалась, иначе невозможно объяснить появление челобитной против опричнины. Жестокая расправа над челобитчиками обнаруживает, что Иван Грозный борется с земщиной, как с явлением. Среди выступивших против опричнины и репрессированных, были представители и титулованной знати и дворянства, поэтому утверждение, что Иван Васильевич боролся с реакционным боярством, не выдерживает критики. Сторонник неограниченной власти, он обрушивает репрессии не на представителей определенной феодальной категории, а на сторонников земщины, на Земский собор. Голос всей «земли», Земский собор ограничивают его власть, и Грозный не хочет с этим мириться. Мы можем наблюдать парадоксальное явление. С одной стороны, террор опричнины и попытка избавиться от опеки сословного органа, с другой стороны – налицо развитие соборной практики. Развивалась новая политическая форма, новое учреждение, становящееся раз от раза более представительным, более демократичным, к мнению которого вынужден прислушиваться Грозный. Опричнина не смогла победить земщину. Более того, опричнину пришлось даже узаконить с помощью собора в 1565г.. Собор 1566 года попытался отменить опричнину, чем вызвал гнев царя. Земский собор – воплощение ненавистной царю земщины. Но Грозный не в силах уничтожить его.

Полемику в литературе вызвал собор 1575г., открытый В.И. Корецким. Из публикуемых источников мы знаем, что «лето 7084-го году сентября в 30 день велел государь боярам и воеводам князю Ивану Юрьевичу Булгакову-Голицину, и иным воеводам и большим дворянам с берегу из украйных городов бытии к Москве по списку для собору»^¹.

Р.Г.Скрынников также соглашается с В.И. Корецким, что собор состоялся в 1575 г., но он оспаривает мнение Корецкого, который считает, что «предметом обсуждения Земского собора 1575 года, во всяком случае, освященного собора», был вопрос о секуляризации церковных земель и что «вокняжение» Симеона «сопровождалось ликвидацией жалованных грамот духовным феодалам»^². По мнению Р.Г Скрынникова события 1575 г. связаны с возрождением опричного террора^³.^⁴ Л.В. Черепнин считает, что это был один из войсковых соборов, «которые могли созываться как непосредственно накануне военных походов, так и в предвидении военных действий в будущем, в целях организации обороны» и сравнивает собор 1575 г. «с вызовом в Москву в январе и феврале 1571 г. из «украинных городов» «детей боярских, станичников, сторожей, вожжей. Речь шла об организации станичной и сторожевой службы»^⁵. С возражениями выступили Н.И. Павленко и А.А. Зимин.^⁶

Мы считаем, что собрание, имевшее место в 1575г. можно отнести к Земским соборам. Даже если согласиться с точкой зрения Л.В.Черепнина и считать этот собор войсковым, то следует отметить, что у войсковых соборов есть черты, роднящие их с Земскими, следовательно, мы можем говорить о Земском соборе. Доказательством является рукопись разрядной книги № 486 из собрания Щукина Государственного исторического музея^¹ и свидетельства иностранных авторов. Это « Записки» Джерома Горсея. С начала 70-х гг. он служил агентом Московской компании, пользовался доверием царя, неоднократно выполнял его тайные поручения к королеве Елизавете. Мемуары Горсея представляют исключительную ценность. Несмотря на несообразности и путаницу, так как Горсей писал свои записки спустя полтора десятилетия, все данные известия заставляют отнести описанное им совещание к 1575 г. Д. Горсей сообщает, что «было созвано великое со всех провинций собрание в Консистории Св. Духа»^². Далее Горсей рассказывает о «долговременных прениях, представлениях и доводах собрания», которые были «подробно изложены и описаны в акте и поданы царю на рассмотрение»^³. Поскольку Горсей сообщает «о великом со всех провинций собрании» сразу же после известия о казни Тулупова. имевшей место осенью 1575 г. и рассказа о каком-то заговоре, есть основания полагать, что в данном случае Горсей описывает деятельность Земского собора 1575 г.

Созыв Земского собора находится в тесной связи с такими событиями, как отречение Ивана IV, «вокняжение» Симеона Бекбулатовича и возрождение опричнины. Чтобы понять, что побудило Ивана Грозного созвать Земский собор, следует проанализировать внутриполитическую и международную обстановку, сложившуюся к середине 70-х гг. XVI в.. В это время власти столкнулись с серьезными экономическими трудностями. Ливонская война, продолжавшаяся 18 лет, становилась все непосильнее для страны. Помимо войны с Ливонией, приходилось еще сражаться с турками и крымцами. Ожидая вторжения Крымской орды, правительство вынуждено было держать на южной границе основные силы дворянского ополчения. Постоянная угроза с юга мешала России бросить все силы на Ливонию и приходилось постоянно воевать на два фронта.

Внутри страны дела обстояли не лучше. Господство опричных порядков с 1565 по 1572г. разорило страну. Сохранившиеся описания новгородских земель рисуют картину запустения и упадка сел и деревень. Так, в Шелонской пятине число пустых поселений увеличилось с 56,1% (в 1571г.) до 63,3% (в 1576г.), запустевшая пашня составляла 76,2%

Вырвав в 1565г. с помощью посада разрешение у думы и высшего духовенства на создание опричнины, Грозный избавился от опеки аристократии, получил возможность расправляться с «изменниками», проводить конфискации без суда. Опричнина имела свою территорию, финансы, армию. Семь лет террора вызвали ненависть в обществе, оставили глубокий след в истории нашей страны.

Опричнина была отменена в 1572г. Причиной послужили события 1571 и 1572гг. В мае 1571г., Дивлет-Гирей, до этого ни разу не отваживавшийся приблизиться к русской столице, устремился к Москве. Русские ждали татар со стороны Тулы и Серпухова, а хан свернул с прямого пути и отправился по Свиной дороге. Узнав о том, что крымская орда беспрепятственно перешла приокские укрепления с запада и может ударить русской армии в тыл, Грозный уехал из армии. Опричные полки не успели или не захотели собраться. Привыкшие сражаться с мирным безоружным населением, они, скорее всего не торопились сражаться с татарами. Крымцы, подойдя к Москве, сначала пограбили незащищенные предместья, а затем, 24 мая сожгли Москву. На другой день после пожара татары отступили по рязанской дороге в степи, разорив южные уезды страны. Было разграблено 36 городов к югу от Оки, угнаны большие табуны лошадей, а главное уничтожено более 60 тысяч человек. 15 июня 1571г. в с. Братошине Иван IV принял крымских послов, передавших ему ханское послание и нож вместо подарков. Начались трудные переговоры. Русская сторона готова была отказаться от Астрахани, но крымцы требовали и Казань. Хан был уверен, что теперь может диктовать России свою волю. Переговоры результатов не дали, и Дивлет-Гирей на следующий год решил повторить поход.

Хан Дивлет-Гирей вторгся на Русь 23 июля 1572г.. 30 июля 1572г. возле деревни Молоди, примерно в сорока пяти километрах от Москвы произошла битва. Земские войска одержали победу, разгромив войско ордынцев. Не опричнина спасла страну от Дивлет-Гирея, а земщина отразила удар татар. Грозный в послании Василию Грязному, попавшему в плен к крымцам, указывал на неспособность опричного войска дать отпор татарам и на трусость опричников. «Крымцы так не спят, как вы…Только б таковы крымцы были, как вы, жонки, - ино было и за реку не бывать, не токмо что к Москве.»^¹

Победа земских войск побудила Грозного отменить опричнину. Молодинская битва показала, что именно земщина и есть та сила, которая способна защитить страну. В земщине возмущение против опричных злоупотреблений было повсеместным. Царь велел подобрать жалобы земских дворян и расследовать наиболее вопиющие злоупотребления опричников. Было прекращено строительство опричных крепостей, в городах началась реорганизация управления. Территория опричного удела слилась с земщиной. Опричная гвардия была распущена. В состав нового двора вошли лишь некоторые опричники, в основном он пополнился за счет земских дворян. Многие опричники, принятые во «двор» покинули опричные уезды и получили поместья в земщине, вперемежку с земцами.

Определенные круги в правительстве, да и сам царь в первую очередь, не собирались отказываться от гонений и казней. Грозный очень скоро нашел повод для расправ. Так, розыск об измене бояр в пользу Крыма привел к аресту не позднее мая 1573г. князя М.И. Воротынского, М.Я. Морозова, князя Н.Ф. Одоевского. Обвинения носили явно вымышленный характер. Главная причина опалы заключалась в другом. В 1572г., во время татарского набега на столицу, Иван IV поспешно бежал из армии в Новгород, переложив командование на плечи Воротынского. Военный престиж главы государства поколебался. Об этом писал А. Курбский: «Вместо мужества твоего храбрости, бегун пред врагом и храняка, царь великий христианский пред бусурманским волком»^¹. Сражение под Москвой завершилось победой русского войска. Земские полки выиграли сражение, которое было крупнейшим после Куликовской битвы. Престиж земского ополчения вырос, и тогда Иван IV решил обезглавить земское командование. Когда земская армия вновь была сосредоточена в апреле 1573г. на Оке и готовилась отразить татар, царь арестовал главных воевод Большого полка М.И. Воротынского и его заместителя М.Я. Морозова, и главного воеводу Полка Правой руки князя Н.Ф. Одоевского.

Воротынскому были предъявлены самые тяжелые обвинения на основании доносов его холопов. В годы опричнины боярин не избежал бы рук палача, но в новых обстоятельствах Грозный не решился казнить князя. После розыска, который сопровождался страшными пытками, Воротынского сослали в тюрьму на Белоозеро. Он умер в пути 12 июня 1573г. Затем был казнен князь Н.Ф. Одоевский.

Суд над «заговорщиками» послужил толчком к новым расследованиям, которые затронули не только земщину, но и ближайшее окружение царя, его двор. Летом 1573г. были отправлены в ссылку окольничие Г.С. Собакин и В.С. Меньшов-Собакин. Младших Собакиных Иван IV обвинил в стремлении «чародейством извести»^² и его самого и детей, и они были преданы жестокой казни.

Родственники четвертой жены царя Колтовские подверглись опале. Семнадцатилетняя царица попала в монастырь. Ее братья, Григорий и Александр, были казнены.

Затем репрессии коснулись ближней «дворовой» думы. Видным деятелем думы был Б.Д. Тулупов и В.И. Умной. Им и их приверженцам было предъявлено традиционное обвинение в «измене». В итоге «расследования» Тулупова «уличили» в измене и посадили на кол^¹.

К лету 1574г. под влиянием страха перед всеобщей изменой Грозный вновь подумывает о бегстве в Англию. Наряду с дипломатическими переговорами власти осуществили практические меры подготовки отъезда царской семьи за границу. В Вологду была перевезена большая часть царской сокровищницы, для хранения которой там выстроили каменные палаты. Горсей видел на Северной Двине под Вологдой до 20 судов и барок, построенных при участии английских мастеров. Эти суда должны были перевезти царскую семью на Белое море, оттуда прямой путь в Англию^². Полагая, что заговорщики находятся в ближайшем окружении, Грозный начинает разгром двора в 1575г. Были казнены В.И. Умной и кн. Б.Д. Тулупов, которые являлись, по существу, самыми выдающимися руководителями «ближней» думы после отмены опричнины.

Учитывая настроение в обществе, шансов на возрождение опричнины у царя было мало. В 1565г., желая ввести опричнину, он объявил об отречении от престола. Эта угроза подействовала, и Иван IV получил право на проведение чрезвычайных мер. В 1575г. царь созывает собор для того, чтобы получить у него санкцию на введение в стране опричных порядков. Но, очевидно собор отказал царю. Доказательством этого являются казни, о которых говорится в Пискаревском и Соловецком летописцах.^³ В двадцатых числах октября 1575г. на площади перед кремлевским Успенским собором, в котором обычно происходили заседания соборов, был казнен ряд бояр, дворян, приказных деятелей, высших церковных иерархов. Были казнены боярин князь А.П. Куракин, окольничие П.В. Юрьев, И.А. Бутурлин, Н.В. Борисов, дьяк С.Ф. Мишурин, новгородский архиепископ Леонид. Кроме того, были казнены и «многие другие». Эти казни говорят о серьезном противостоянии, имевшем место на соборе. Д. Горсей тоже говорит « об острой борьбе…между царем, высшим духовенством и частью светских феодалов».^¹Сопротивление членов собора заставило Грозного вторично пригрозить отречением от престола. Но если в 1565г. слова Грозного были только угрозой, то в 1575г. Иван Васильевич действительно отказался от престола в пользу Симеона Бекбулатовича. Выбор царя был неслучаен. Симеон был владетелем крупнейшего мусульманского Касимовского «княжества», которое занимало особое место в системе феодальных образований в России в конце - середине вв. Правительство оказывало татарским царевичам прямую финансовую поддержку («ясак»). В свою очередь царевичи со своей конницей обязаны были нести военную службу русскому государю. «Связанные родственными связями с крымскими и казанскими ханами, они представляли собой козырь для русского правительства как в сложной дипломатической игре, так порой и в прямых вооруженных столкновениях с Казанью, Крымом и Большой Ордой».^² И после присоединения Казани, Астрахани положение татарских царевичей было настолько высоким, что « даже в Государеве родословце середины XVI в, они помещены непосредственно за потомками удельных князей московского дома».^³ Царь выбрал себе в преемники не простого служилого хана, а потомка правителей Золотой Орды. Он передал трон Чингизиду. В 1573г. царь велел крестить Саин Булата Бекбулатовича и затем женил его на дочери боярина князя И.Ф. Мстиславского. Принявший православие Симеон Бекбулатович должен был покинуть мусульманский Касимов и взамен получить от царя обширные земли в Твери. Царское происхождение Симеона, а он был прямым потомком золотоордынских ханов, правивших в Большой Орде до начала XVI и женитьба на внучатой племяннице Грозного давали Симеону право на самое высокое положение в Боярской думе. Ивану Грозному нужен был такой «царь» на троне, решения которого не вызывали бы ни у кого сомнений в их законности. Татарский царевич-наследник династии, правившей Русью более двухсот лет, был самой подходящей кандидатурой.

В 1575г. «в осень посадил государь царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси на великое княжество на Москве великого князя Симеона Бекбулатовича»^¹ после чего Иван IV без труда получил у «великого князя» «разрешения» на введение в стране чрезвычайного положения.

Симеон Бекбулатович переехал в Кремль, а Иван покинул царский дворец и переехал на Арбат. Там он поселился в бывшем опричном замке. 30 октября Иван Васильевич Московский со своими детьми подал челобитную на имя государя великого князя Симеона Бекбулатовича всея Руси с просьбой чтобы тот «милость показал, ослободил людишек перебрать, Бояр и дворян и детей боярских и дворовых людишек: иных бы еси ослободил отослать, а иных бы еси ослободил принять»^². В царской челобитной «Иванец Московский» фактически означает возрождение опричнины, доказательством служит документ, известный из описей царского архива, «Список… опришнинской, которые всякие люди били челом государю и великому князю всея Руси от великого князя Симеона в опришнину»^³.

«Разделение государства на земщину и удел, обновление террора позволяют говорить о возрождении опричнины»^⁴.

Мы считаем, что «Поставление» Симеона Бекбулатовича не связано с обстановкой «бескоролевья», которая сложилась в Польско-Литовском государстве, как считает П.А. Садиков.^⁵ ^⁶Иван IV боролся за польский трон, но во время переговоров с польско-литовской стороной одним из главных требований Грозного было признание за ним полного царского титула. В дипломатической практике «поставление» Симеона Бекбулатовича замалчивалось, «великого князя» иностранным послам не показывали. Причиной этого «политического маскарада» следует искать в особенностях внутренней политики, и связаны они с деятельностью собора 1575г.

Главной причиной, побудившей Грозного передать трон Симеону, было желание возродить опричнину, при этом снять с себя вину за расправы, но земщина оказала сопротивление и отказалась наделить царя чрезвычайными полномочиями. Грозный, всегда отдававший предпочтение террористическим методам, объявил об отречении от престола в пользу служилого татарского царя и наделил его титулом «великого князя всея Руси» для того, чтобы без труда получить у него разрешение на введение в стране чрезвычайного положения.

Подобное поведение Грозного указывает на значимость Земского собора. Если бы сословное представительство было послушным орудием в руках царя, то члены собора 1575г. санкционировали бы любое приказание монарха, в частности введение опричнины, и Ивану Васильевичу незачем было бы отрекаться от престола для реализации задуманных им мероприятий.

Привлеченные данные по истории Земских соборов времени Ивана Грозного позволяют сделать некоторые выводы. Корни Земских соборов следует искать в 30-х годах XVI века. Земская реформа Шуйского привела к ограничению власти кормленщиков, заложила основы местного самоуправления, стала фундаментом системы органов сословного представительства. Вершиной этой системы являлись Земские соборы, которые явились закономерным этапом в развитии сословного представительства от привлечения сословий к решению проблем на местном уровне до участия представителей различных социальных групп при решении вопросов государственной важности.

Соборы при Грозном чаще всего собирались при исключительных обстоятельствах, будь то войсковой собор 1550г., когда решался вопрос о походе на Казань или собор 1575г., на котором царь пытался добиться у собора введения опричных порядков. Соответственно и состав их участников зависел от причины созыва собора. Были и подготовленные заранее, как например собор 1566г. о продолжении Ливонской войны. Также имели место соборы, к которым не только заранее не готовились, но и даже не предполагали, что они будут происходить. Это так называемые импровизированные соборы, к которым конечно относится собор кануна опричнины 1565г. На войсковых соборах преобладали ратные люди, на церковно-земских соборах большинство представляли духовные чины, на импровизированных соборах иногда простой народ мог оказать влияние на принятие тех или иных решений. Не всегда на соборах принимали участие торгово– ремесленные верхи. Мы не находим никаких упоминаний о них на соборе примирения 1549г. Однако всем этим собраниям, несмотря на отсутствие в них представителей горожан присущи черты, которые позволяют считать их Земскими соборами.

Во второй половине XVI в. нельзя еще говорить о наличии системы выборов на местах. Мы не имеем ни одного документа, где бы говорилось о выборах на собор, подобно грамотам XVII в. Участники соборов не избирались на местах, а служили в Москве. Это были землевладельцы определенных уездов, благодаря которым власть могла узнать интересы, настроения и финансовые возможности различных регионов Российского государства.

На соборах решались важнейшие вопросы государственной жизни. Именно Земский собор вынес решение о продолжении Ливонской войны. Начиная с первых шагов своего развития, соборы пытаются оказать влияние на власть. С течением времени осознание того, что представители сословий имеют право на голос при решении насущных проблем, стоящих перед обществом усиливается.

Мы можем наблюдать изменения в составе соборов. Постепенно в соборную практику вовлекаются представители верхушки торговой буржуазии. Игнорировать мнение влиятельной и богатой прослойки купечества было недальновидно, поэтому власть привлекает ее к участию на соборах.

Участие посада объясняется не желанием Грозного уменьшить свою власть, а стремлением, используя антибоярские настроения посадских людей, бороться с неугодными ему феодальными группировками. Выступления Грозного, например, на соборе примирения в 1549г., позволяли ему снимать ответственность с себя за происходящие в стране события и направлять гнев народный на определенный круг лиц, «тощивших» казну, чинивших «насилия и неправды».

Ограничивали ли соборы власть Ивана Грозного? А.Я. Аврех в статье, посвященной проблеме абсолютизма в России утверждал: «доказывать, что Иван Грозный был ограниченным монархом, значит ставить под удар свою научную репутацию».^¹Несомненно, Земский собор не назовешь учреждением, которое обладало бы достаточной властью и полномочиями, чтобы осуществлять давление на царя. Но собрания начала царствования Ивана IV и в особенности Земский собор 1566г. демонстрируют, что в определенной степени представители сословий пытались оказывать влияние на Ивана Грозного, иначе ему не понадобилась бы опричнина. Режим личной власти нанес удар по сословному представительству. В тоже время сословные учреждения продемонстрировали свою жизнеспособность и невозможность царской власти принимать решения без участия представителей социальных групп.

Blog

Монография эволюция сословно-представительной власти