Н. Г. Хайруллина доктор исторических наук, профессор

Вид материала

Документы

Содержание Иванов К.П., Громов Ю.В. Галыгин В.Ф. Харючи Г.П. Харючи Г.П. Хайруллина Н.Г. Харючи Г.П. Глава 3 ТРАДИЦИОННАЯ ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА САМОДИЙСКОГО Если вернетесь к своим истокам». Тема жизни Жизнь — в движении Забыл, что времени аргиш — Черные люди, как снег, светлы. Deus negotiosus В заботе о ненце Младенца, который на свет появился Антропокосмизм ненцев Есть у каждой судьбы человеческой тропка своя Но в большом океане небесном стоит у руля

Подобный материал:

• Альманах издан при поддержке народного депутата Украины, 3190.69kb.
• Программа дисциплины этнология Цикл гсэ специальность: 02. 07. 00. История, 540.26kb.
• И. Р. Чикалова (главный редактор); доктор исторических наук, профессор, 13361.12kb.
• «Слова о Полку Игореве», 3567.27kb.
• Кабытов Петр Серафимович, профессор, доктор исторических наук; Леонтьева Ольга Борисовна,, 321.42kb.
• Кабытов Петр Серафимович, профессор, доктор исторических наук; Леонтьева Ольга Борисовна,, 218.63kb.
• Методические рекомендации по курсу историография истории россии для студентов, обучающихся, 208.04kb.
• Н. В. Куксанова доктор исторических наук, профессор (Новосибирский госуниверситет), 3256.65kb.
• Ветеринария. – 2011. №1(17). – С. 20-21 Нужен ли нам сегодня новый аграрно-технический, 46.59kb.
• Кабытов Петр Серафимович, профессор, доктор исторических наук; Леонтьева Ольга Борисовна,, 194.62kb.

Одна из ремарок: «Так к чему нужно готовить детей ненецких оленеводов? К тому, чтобы они адаптировались в городе? Только что их здесь ждет? Обидные прозвища “косоглазые”? Ощущение своей неорганичности, второсортности?» (См.: Аромштам М. Чему нам учиться у ненецких детей, или Этнопедагогика для взрослых [Электронный ресурс]. Режим доступа: ember.ru/articlef.php?ID=200202002).

² Давыдов В. Н. Этнокультурная аутентичность в крупном российском городе: стратегии самопрезентации (на примере молодежи из числа малочисленных народов Севера в Санкт-Петербурге) // Проблемы сибирской ментальности. СПб., 2004. С. 109. См. также: ссылка скрыта. 

³ Один из лидеров отметил как актуальную проблему правовой защиты студентов из числа коренных малочисленных народов Севера, которых, по его информации, правоохранительные органы часто задерживают на улице. С подобной проблемой сталкиваются студенты из Республики Тыва в Красноярске. См.: Монгуш С. По мнению тувинских студентов, в Красноярске самый высокий порог национальной нетерпимости среди городов Сибирского региона [Электронный ресурс] Режим доступа: ссылка скрыта. 2005. 17 апр.

⁴ Иванов К.П., Громов Ю.В. Этногеографическое исследование субпассионарности у народов Севера // География и хозяйство. Вып. 4: Районы проживания малочисленных народов Севера. Л., 1991.

⁵ Ямру Е.И. Политические методы руководства — залог обновления: Выступление на IV Пленуме райкома КПСС // Ямру Е.И. Коренные народы Ямала: Что делать? Салехард, 2004. С. 49.

⁶ См.: Ямру Е.И. О некоторых аспектах кадровой и социально-экономической политики Ямало-Ненецкого автономного округа в отношении коренных малочисленных народов Севера // Ямру Е.И. Коренные народы Ямала: Что делать? С. 116–119.

⁷ По оценке В.Ф. Галыгина, в начале 1960-х гг. в пос. Новый Порт ненцы занимались в основном оленеводством и рыбной ловлей, русские работали в управленческом аппарате и в учреждениях поселка, татары — в сфере обслуживания (См.: Галыгин В.Ф. Социально-психологические проблемы жизнедеятельности коренного населения // Здоровье коренного населения Ямала. Новосибирск, 1998. С. 55).

⁸ Можно сравнить следующие характеристики, вошедшие в этнопсихологический словарь. О ненцах: «Они имеют достаточно высокий интеллектуальный уровень развития, физически хорошо подготовлены… Им свойственны аккуратность, старательность и выносливость в трудовой деятельности» (См.: Ненцы // Этнопсихологический словарь / Под ред. В.Г. Крысько. М., 1999. С. 197). О хантах: «Ханты отличаются практическим складом ума, большой сообразительностью, трудолюбием, выдерж-

118

кой и выносливостью, художественными способностями» (См.: Ханты // Этнопсихологический словарь. С. 283.)

⁹ Завершая свою монографию о ненцах, Г.П. Харючи писала: «Подводя общий итог проведенного исследования, нужно отметить, что основной фонд этнической культуры ненцев, сложившийся к началу ХХ в., сохраняется до наших дней. В наиболее отдаленных районах Ямало-Ненецкого автономного округа традиционный уклад жизни в последние годы даже укрепляет свои позиции, активно воспринимается молодым поколением» (Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. Томск, 2001. С. 204). Этот вывод Г.П. Харючи не совпадает с мнением лидеров-ненцев, выявленных в ходе нашего исследования.

¹⁰ Талавера А.Ф. Тенденции к глобализации в Чили // Многоликая глобализация. М., 2004. С. 281.

¹¹ Бернстейн Н. Глобализация, культура и развитие // Многоликая глобализация. С. 208.

² Пека Е. Сенсация! Ямал превращается в неопротестантский оазис. Новая волна миссионерства // Красный Север. 2004. 25 апр.

³ Беков М.Б. Освоение новых территорий и проблемы коренных народов Севера (социологический анализ) // Уральский исторический вестник. 2005. № 12. С. 162–163.

⁴ Отчет по результатам социологического исследования «Положение кочующего населения в районах проживания коренных малочисленных народов Севера» / В.А. Ерченко, А.П. Зенько, Г.С. Зуева, О.В. Мудракова / Администрация Ямало-Ненецкого автономного округа, Департамент информации и социально-политических исследований. Салехард, 2003; Анализ социологической и статистической информации по исследованиям кочевого населения из числа коренных малочисленных народов Севера (КМНС) на территории ЯНАО / Департамент информации и общественных связей. Салехард, 2005.

⁵ «В Обдорске на владельцев стад даже в 400–500 голов смотрят как на “буржуев”, а это ведь минимум, нужный для крепкого хозяйства» (См.: Евладов В.П. По тундрам Ямала к Белому острову. Экспедиция на Крайний Север полуострова Ямал в 1928–1929 гг. Тюмень, 1992. С. 251).

⁶ Галыгин В.Ф. Социально-психологические проблемы жизнедеятельности коренного населения. С. 53.

⁷ Южаков А.А. Оленеводство как основа традиционного хозяйства и этнической культуры ненцев // Ненцы Ямала: кочевники и хранители традиций. Тюмень, 2005. Глава II. С. 145–146.

⁸ Штамлер Ф. Сосуществование оленеводства и нефтегазовых разработок на Ямальском полуострове // Мир коренных народов — Живая Арктика. 2005. № 18. С. 132.

⁹ Харючи С.Н. Коренные малочисленные народов: проблемы законодательства. Томск, 2004. С. 25

119

²⁰ Лар Л.А. Культовые памятники Ямала. Тюмень, 2003. С. 91.

² Харючи С.Н. Коренные малочисленные народов: проблемы законодательства. С. 24.

²² Ёсида А. Культура питания гыданских ненцев (интерпретация и социальная адаптация). М., 1997. С. 209.

²³ Харючи Г.П. Традиционное и современное в жизни ненецкого народа // Ненцы Ямала: кочевники и хранители традиций. Тюмень – Салехард, 2005. Глава I. С. 27.

²⁴ Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. С. 30.

²⁵ Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. С. 171.

²⁶ «В тот период, – замечает М. Аромштам, – когда ненцы приезжают сдавать мясо в Воркуту, центральные улицы города представляют собой страшную картину: вдоль шоссе стоят упряжки с нартами, а на них — пьяные ненцы обоего пола и всех возрастов, от мала до велика. Какую эмоцию может вызвать этот «этнографический» вид у добропорядочного обывателя? Отвращение, только отвращение: эти дикие, грязные ненцы… Только вот замечено, что они никогда не берут водку в тундру. Выпивают всю тут, в городе» (См.: Аромштам М. Чему нам учиться у ненецких детей, или Этнопедагогика для взрослых [Электронный ресурс]. Режим доступа: ember.ru/articlef.php?ID=200202002).

²⁷ Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. С. 178.

²⁸ «Для доместикации животных необходимо устойчивое хозяйство, не связанное с охотой на этих животных. На севере таковыми являются рыболовство и морской промысел» (См. Шнирельман В.А. Происхождение скотоводства. М., 1980. С. 178).

²⁹ «Не случайно в ненецком фольклоре образ рыболова ассоциировался с крайней нуждой». (См.: Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. С. 19).

³⁰ Галыгин В.Ф. Социально-психологические проблемы жизнедеятельности коренного населения. С. 64.

³¹ Таблица взята из: Хайруллина Н.Г. Социологическая диагностика этнокультурной ситуации в Ямало-Ненецком автономном округе // Ненцы Ямала: кочевники и хранители традиций. Тюмень – Салехард, 2005. Глава III. С. 202

³² См.: Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. С. 12.

³³ Но жители поселков адаптировались к современной жизни. Г.П. Харючи писала: «В ненецком обществе конца ХХ века наиболее адаптированным является поселково-городское население. Оленеводы тундры почти всецело находятся в сфере традиционного быта, ибо модернизация его им недоступна…» (Харючи Г.П. Традиционное и современное в жизни ненецкого народа. С. 73).

Анализ социологической и статистической информации... С. 13.

120


Глава 3

ТРАДИЦИОННАЯ ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА САМОДИЙСКОГО

И ФИННО-УГОРСКОГО НАСЕЛЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ

ЯМАЛЬСКОГО ПРОЦЕССА


Эти слова мне сказал сам Великий Нум,

Пусть они в сердцах ваших останутся:

«Беда пришла к нам из-за черных гор.

Позабыли вы свои традиции.

Природа плачет от вашей жестокости,

Животные бегут из-за вашей алчности.

Только сами вы сможете предотвратить зло,

Если вернетесь к своим истокам».

«Призывание духов»

(песня шамана Окотэтто)


Для характеристики современного состояния традиционной духовной культуры самодийского населения и финно-угорского населения Ямало-Ненецкого автономного округа большое значение имеет анализ тех ее форм, которые нашли отражение в современных литературно-художественных формах. Достижения современной национальной культуры, впитавшие локальный и мировой опыт, определяют этнический колорит духовной атмосферы регионального сообщества, актуализируют архетипические образцы решения назревших проблем и формируют сценарное видение перспектив дальнейшего развития.


§ 1. Традиционные религиозно-мифологические представления

самодийского населения и поэзия Л.В. Лапцуя


О своем детстве Л.В. Лапцуй вспоминал: «Воспитывался я на сказках тундры»¹. Произведения фольклора он собирал и в зрелом возрасте: «народа мудрость по крупицам собираю»². Поэтому религиозно-мифологические представления ненцев, отраженные фольклоре, составили основу его поэтического творчества.

121


Тема жизни


Понятие «жизнь» Л.В. Лапцуй употребляет в своем творчестве, пожалуй, чаще всех других. Жизнь для Л.В. Лапцуя выступает как всеохватывающая реальность. Приведем некоторые примеры.

В стихотворении «На пороге жизни дети оленятами резвятся…» он пишет: «Так, пускай они резвятся, приноравливаясь к жизни, и щебечут, словно птички, наслаждаются игрою. Пусть у жизни привыкают уму-разуму учиться: жизнь — вот главный наш учитель — самый добрый, самый строгий!»³. Жизнь в этом стихотворении воспринимается как пространство развития, его среда и в то же время его ведущий субъект.

Жизнь имеет пространственное («По жизни прыгаешь легко, как горностай…»⁴; «скачешь по тропинкам жизни, как метельная пурга»⁵) и временное измерения («Ты зря торопишь жизнь, учи ее уроки: она свои не прозевает сроки!»⁶). Жизнь — мера и критерий деятельности: «Сколько нужно для жизни — не меньше, не больше — у природы бери, чтобы дружить с нею дольше»⁷. Жизнь — это высшая ценность («Дороже жизни — только жизнь родных тебе людей…»⁸). Жизнь амбивалентна, двойственна. Он имеет не только светлую, солнечную, но и теневую стороны («Жизнь — теневой стороной обернулась?»⁹). Жизнь является основным объектом познания¹⁰ (также: «Кто жизни смысл не понял — жалок тот..»¹¹) и абсолютным воплощением мудрости («Мудрее жизни — нет учителя для нас»¹²). Жизнь содержит в себе истину («Если, идя незнакомой тропой, истину сыщешь жизни иной…»¹³), но и не только ее: «На главной реке, по имени Жизнь, той стороны, где Правда, держись!»¹⁴.

Тема жизни как основополагающей для человека реальности присутствует в мифологии ненцев. «Судя по сюжетам многих ненецких мифов, наиболее близко к людям из всего пантеона богов и духов стоит Йилевям’- Пэртя — «Ведающий жизнью» или «Создатель жизни». Вся философская система ненцев, весь ненецкий мир строился по Законам священной жизни Йилевям’- Пэртя»¹⁵, — пишет И. Хэно. По-видимому, это один из источников философии жизни ненцев.


Жизнь — в движении


Режим тундровых будней ненцев А.Д. Мухачев называет жизненной круговертью¹⁶. А.В. Головнев отмечал двойственное, амби-

122


валентное отношение ненцев к жизненной активности. «Иногда, сидя пару недель в каком-нибудь маленьком тундровом аэропорту и глядя на невозмутимые лица ожидающих неведомого рейса пассажиров в малицах и ягушках, задумываешься, те ли это ненцы, что стремительно мчатся на упряжках, что раз в неделю (а то и чаще) собирают весь свой скарб и перекочевывают на новую стоянку? Как уживается в одном характере тяга к пожизненному странничеству и способность к беспредельному ожиданию?»¹⁷ — пишет он.

Ненцы, с одной стороны, неспешны, размеренны. С другой же стороны, способны мгновенно включиться в новый ритм. Движения могут быть быстрыми, порывистыми, «за ними вновь следует длительная полоса замедленного поведения»¹⁸. «В замедленности есть свой ритм и задается он внешней действительностью, — пишет А.В. Головнев. — Той действительностью, которую нельзя побудить стать быстрее, которую второпях можно только нарушить или даже сделать враждебной себе … Человек не столько задает ритм происходящему, сколько находит его в природе. Он никого и ничего не торопит, не удлиняет и не дробит»¹⁹.

Жизнь крайне динамична. Даже у Нума дел много. У человека тем более появляется угроза отставания от хода времени:

«В хвосте у времени спешишь

Уже не первый год…

Забыл, что времени аргиш —

Отставшего не ждет?

Не отставал чтоб жизни бег

От бега времени вовек…»²⁰

Поэтому за временем кажется необходимым спешить, чтобы необходимое совершить своевременно.

Вместе с тем поспешность осуждение. «Суть дела не поняв, не приступай к работе, косым, незрячим глазом не шарь по сторонам, — разъясняет Л.В. Лапцуй. — Для дела — мало рук: коль ремесла не знаешь, не станешь мастером, к стыду своих детей. Беспомощность твою заметят люди вскоре, жалеть тебя начнут и на смех поднимать... Услышат этот смех не раз твои потомки, отца дурная слава за ними побежит... Под тенью рукава придётся прятать взгляды, и не простят бесчестья они тебе вовек!»²¹ Умное

123


делание, таким образом, оценивается высоко, а неосмысленное делание бесчестит род человека.

У дельного человека дискурсивная практика, речь имеет опосредствующий, вспомогательный характер: «Помочь решишься человеку словом — вдали от всех шепни ему на ухо…»²². Незавершенность в деле вымолвленного слова обессмысливает его: «Если слово обещанья ты сболтнул и не исполнил, то твое пустое слово тропы жизни перекроет»²³. В отношениях с людьми, которые все запоминают навек, болтливый человек лишается, согласно Л.В. Лапцую, веры и доверия, уважения и желания помочь. В таком случае пустому, легковесному человеку трудно избежать беды.

С точки зрения западного мышления, в жизни, где все течет и изменяется, только в духовном покое человек чувствует себя в безопасности. А это тождество усматривается в недвижных, окончательных истинах — гераклитовском Логосе, пифагорейском Числе, платоновском Эйдосе, аристотелевском Уме.

В миросозерцании ненцев онтологический статус мысли другой. Характерным является представление о движении мыслей: «мысль у старика Нума так пошла»²⁴, «Нум, чей разум быстрей стрелы…»²⁵; «Мысли так и ходят в голове Нга, Так и бегают»²⁶; «Мысли так и побежали в голове собаки…»²⁷; «Мысли Нума, как ветер, Пролетели в голове»²⁸.

Мысли, как мы видим, подвижны. Они почти автономны, но все-таки контролируемы превращением в дело. Так: «У старика Нума мысль опять ходит… Подумал — и сделал дикого оленя, а старик Нга вылепил волка. Во так жизнь появилась, так человек на земле появился»²⁹.

Движение мысли создает движение жизни. «Знаменательно, что в ненецкой символической классификации мироздания, — пишет Н.М. Теребихин, — к разряду феноменов живой природы относится все, что “движется” (вода, камень, огонь, ветер, солнце, звезды). В мире неживой (“мертвой”) царят законы покоя, недвижимости»³⁰. Подобная дифференциация живого и неживого, как предполагает Н.М. Теребихин, отражает динамическую, кочевую парадигму традиционной культуры ненцев, в которой движение наделено высоким аксиологическим статусом, в то время как «остановка, покой, недвижимость, “оседлость” означают смерть, вхождение в мир неживой, мертвой природы»³¹.

124

Поэтому движение мысли, растущее понимание — условие жизни. И сказал так Великий Нум, обращаясь к шаману Окотэтто:

«Твой народ должен распознать,

Где зло, где добро.

Черные люди, как снег, светлы.

Речи черных людей, как ручей, журчат.

Глаза у них, как звезды, горят.

Дела у них как ягоды спелые.

Только не верьте им, лживые они,

И душа у них черна.

Многих твоих людей они сгубили.

Многие стали, как они, черны и лживы.

Пусть твой народ сумеет одолеть

В себе эту черноту.

И тогда будет светло на земле,

И тогда камень станет белым»³².

Братство добра и зла

Для ненцев характерно восприятие целостности жизни. Формулируя основные принципы мировоззрения ненцев, Л.А. Лар указывает: «…Как и другие народы севера Евразии, они рассматривали природу как единое целое; вместе с тем Небо и Земля, согласно логике архаиче­ских воззрений,— это две сущности мироздания, порождающие и поддерживающие жизнь на зем­ле. Природа для ненцев — это жизнь. Она не только одевает и кормит человека, но также служит основой его нравственных ценностей. По отношению человека к природе судят о его душе. Силы природы помогают жить человеку, а он отдает им ту долю, которую когда-то взял; таким образом восстанавливается равновесие. В традиционном миропонимании ненцев доминирующей идеей выступает признание единства и тождества природы и человека»³³.

Единство и борьбу двух начал символизируют персонажи Нум и Нга, которые, по верованиям ненцев, равны по силе, могуществу и власти, проявляющихся в управлении судьбой всего мира, в котором все создано братьями и подчиняется их воле. «По разъяснениям шаманов, нельзя говорить о старшинстве Нума или Нга: тот и другой в одинаковой степени причастны к бытию мира и судьбам людей. Но по направленности своих действий в мире они

125


разные, Нум творит добро, а Нга зло. Когда-то Нга жил вместе с Нумом, но после того, как была создана Вселенная, они решили разделиться: Нум взял себе Небо, а Нга — Нижний мир. Во всей природе зло смешалось с добром, темное со светлым, и человеку дали право на выбор»³⁴.

С.Н. Харючи подобным образом описывает отношение к жизни своего отца. «Мои родители всегда наставляли нас, чтобы мы учились хорошо, слушались воспитателей и учителей, получили образование, — вспоминает он. — Ну, а отец… Как я сейчас уже с высоты прожитых дет понимаю, в нем боролись два начала. С одной стороны, он очень хотел, чтобы я получил образование и стал грамотным, но с другой стороны, он так же сильно хотел, чтобы я был наследником, продолжил дело своих дедов, кочевал, был настоящим тундровиком. Очень активно готовил он меня и к той, и к этой жизни. В этом, наверное, и заключалась отцовская мудрость, ведь он не мог предугадать, как сложится, как повернется жизнь сына, что окажется ему, в конце концов, ближе. Дав ему возможность, условия состояться в том качестве и в другом, он самому сыну предоставил право выбора»³⁵. Как можно заметить, тема двух начал и права на выбор стала органичной составляющей мировоззрения ненцев.

Представление о мире человеческой жизни как мире самых разных людей ярко выражено в размышлениях С.Н. Харючи. «А живёшь-то ты на земле, среди людей, — говорит С.Н. Харючи. — Кто знает, как завтра всё повернётся?.. Что бы ни было, нам жить всё равно вместе. Поэтому я стараюсь по работе особенно не отвечать злом на зло. Всякие люди встречаются — кто-то пакостит, подставляет, но я стараюсь терпеть, философски к таким моментам относиться. Люди идеальные, без страха и упрёка, наверное, только в раю бывают. Порой сам себя спрашиваю: почему люди разные? Думаю, что и в этом есть прелесть и интерес Жизни. Люди не должны одинаково ни думать, ни делать, иначе всё было бы слишком скучным. Кто-то с хитрецой, кто-то с гнильцой, кто-то слиш­ком уж прост, как портянка рыбацкая... но люди всякие нужны»³⁶.

Осознанная необходимость человеческого разнообразия выражается и Л.В. Лапцуем. «Философский мой вывод непрост и весом, — заявляет он, — но вы согласитесь со мной без труда: коль были бы люди похожи во всём, то жизнь бы — на жизнь не похожей была. Я — певец и поклонник живой красоты, обращен-

126

ная к солнцу живая душа. Люди разные все, словно в тундре цветы, многоцветная жизнь, как весна, хороша!»³⁷

Разнообразие характеров людей И. Хэно объясняет разнообразием ландшафтов³⁸. Ее публикации «Культ воды» содержит фрагмент «Народ один, а люди разные». В нем она пишет: «О том, что ландшафт влияет на человеческое мировоззрение, было известно давно, но не многим. Сегодня об этом знают и научный мир, и широкая общественность. Море, его заливы, реки и озера в сочетании с огромными просторами тундр налагали особый отпечаток на менталитет северных кочевников. Сам окружающий мир вынуждал человека жить, хозяйствовать и думать глобально. А таежные леса, мелкие речки, где стояли небольшие стойбища или одинокие чумики (их найти-то было сложно), приучали людей жить небольшими сообществами, малым хозяйством и думать специализированно, более конкретно. Поэтому из одних получаются массовые организаторы, а из других — кропотливые и добросовестные исполнители. Думаю, что это необходимо учитывать тем, кто так или иначе связан в своей работе с народами Севера»³⁹.

Факт разнообразия человеческих характеров очевиден. Но в духовной культуре ненцев он интерпретируется не столько как случайный, стохастический момент. Это разнообразие воспринимается как имеющее основополагающее значение как для мироустройства, так и для его понимания.


Deus negotiosus


Основополагающей доктриной религий многих народов, особенно Запада и Юга, выступает доктрина Deus otiosus — праздного, уставшего и удалившегося от дел и людей бога⁴⁰. Эта доктрина оправдывала противоречия и страдания человеческой жизни и объясняла людям расположение Бога и даже его дружелюбие по отношению к дьяволу⁴¹. Особенно широкое распространение представление о deus otiosus получило в религиях Африки⁴², Меланезии и Южной Америки.

Божества ненецкой мифологии постоянно в работе. В сказе о гагаре говорится: «Жил как-то Нум на небе со своим братом Нга. Тогда еще не было ни земли, ни гор, ни людей. Каждый из них занимался своим делом»⁴³. Дела у братьев были разные. В другой сказке говорится: «Нум создавал все хорошее и полезное на зем-

127

ле. Нга всегда все делал наоборот. Он делал все назло Нуму, чтобы досадить ему. Такой уж него был плохой характер»⁴⁴. Так, старик Нга размышляет: «Плохие дела надо срочно делать. Эту работу я очень люблю. От плохих дел мое сердце тает, мысли мои радуются»⁴⁵. В этом же мифе о старике Нуме говорится: «Много земель он увидел, много дел сделал. Конечно, работа у него такая. Эту работу никто за него не сделает» ⁴⁶. В другом мифе Нум указывает сделанной им собаке: «А я пойду делать небесные дела. Ходить буду. Оленей своих смотреть надо. Работы у меня много»⁴⁷. Верховный бог ненцев Нум, таким образом, дела делает, тогда как, например, Зевс постоянно занят любовными приключениями.

В мифологии ненцев есть и персонаж, который не желает работать. Это — собака. Она была сделана Великим Нумом для охраны человека и оленей. Но глупая собака об этом совсем забыла, целыми днями бегала по тундре, гоняла зверей, всю ночь спала. Рассердившийся Нум сказал собаке: «Уходи отсюда, здесь ты больше не нужна. Работать ты не можешь. Да и от твоей работы нет толку»⁴⁸. Но старик Нга, наоборот, хвалил собаку: «Эй! Очень хорошее дело сделала. Теперь я заберу душу человека»⁴⁹.

Таким образом, в религиозных воззрениях ненцев доктрина deus otiosus отсутствует. Можно говорить, наоборот, о доктрине deus negotiosus — богов деятельных, деловых, хлопотливых.

Для Л.В. Лапцуя жизнь неразрывно связана с работой: «Жизнь бурлит, когда дружна с работой, с ней слилась в течении едином»⁵⁰. Л.В. Лапцуй объясняет неразрывность жизни и работы не характером времени, а природой местообитания ненцев. «Тундра — это работа, — пишет он, — в тундре нельзя лениться: трудиться здесь надо до пота, по вдохновенью трудиться! Работников тундра кормит, поит и одевает»⁵¹. Лень, неумелость грозят в тундре смертью: «Ты давным-давно — не первый год, позабыл, что наша жизнь — в работе. … С головою снегом занесет непутевого на повороте!»⁵².

О высочайшей ценности работы в шкале ценностей ненцев пишет журналист «Ямал-информ» А. Лебедев. Он говорит о присущей с самого рождения детям коренных национальностей Севера «маниакальной потребности в простом и ясном труде для блага всех», о «небоязни» тяжкого труда и желание работать вообще⁵³. Ю. Неелов также отмечает, что на взгляд некоренного жителя Се-

128

вера жизнь в тундре – это работа тяжкая, на износ: «С раннего утра до позднего вечера из года в год — в круговерти дел: поставить чум, добыть дрова, наколоть лёд в реке для чая и супа, перегнать оленей на новые пастбища и защитить их от волков, выделать шкуры, пошить малицы и кисы… Да, красоты природы наличествуют, но дикие они, страшные своей первозданностью. Это всё видит и чувствует человек пришлый. Для коренного северянина — это Родина, какую Бог дал: где всё привычно, понятно и любимо. И тяжкий каждодневный труд – привычен и понятен тоже, потому что, во-первых, иначе просто не выживешь, а во-вторых, каждый трудится на благо всех»⁵⁴. О жизненной необходимости работы говорит и С.Н. Харючи: «Мы — люди другого времени, так воспитаны, без работы не можем. И просто заниматься пустым время провождением не в нашем характере. Поэтому иногда задумаешься — вдруг без работы останешься, как же тог­да? Чем будешь заниматься?»⁵⁵

Работу Л.В. Лапцуй рассматривает как источник жизненного роста, укрепления сил: «С малых лет ты копишь силу, и растет она в работе»⁵⁶. Именно работа делает из человека сверхчеловека: «Когда работе человек горит, он жив на свете не единым хлебом: ногами — прочно на земле стоит, а головою — достигает неба!»⁵⁷. Таким образом, работа не гнетет, а возвышает. «Вбирая притоки, река расширяет свой бег. В работе становится шире в плечах человек. Река очищается быстрым могучим теченьем. Душа человека — в труде обретает свеченье»⁵⁸, — замечает он.

Работа для Л.В. Лапцуя является источником уверенности в жизни, радости. «Если работа — в норме, солнце в сердце сияет! Не ладится если работа, радость души — словно тает…»⁵⁹, — утверждает он. Поэтому в отличие от вселенского пессимизма Шопенгауэра и пессимистического умонастроения западной философии жизни мировосприятие Л.В. Лапцуя оптимистично, жизнерадостно: «Знай: человек, который, жизнь любя, наедине окажется с бедой большой, спасётся сам: он выручит себя своею жизнерадостной душой!»⁶⁰. Такое же жизнерадостное умонастроение отмечает С.Н. Харючи, характеризуя свое упоение жизнью: «В жизни пьянит то, что ты живёшь. Что завтра опять наступит утро, снова день, опять заботы, хлопоты разные, бытовые, семейные…. Понимаешь — самое дорогое это то, что ты живёшь. Жизненный ритм, какой бы он бешеный ни был, всё равно это радует»⁶¹.

129


В заботе о ненце


Что же любят делать боги ненцев? У богов есть работа любимая, и — не очень. Нга очень любит плохие дела делать. Нум делает дела небесные: на небесной земле пасет небесных оленей. У человека тоже есть любимое дело: «И понравилось человеку делать много людей. Много появилось людей на земле. Забыл про горе человек. Стал жить на земле с женщиной, похожей на него»⁶².

Если люди любят делать людей, то первых людей сделали в охотку сами боги. Когда Нум поинтересовался у Нга, можно ли сделать людей из глины, последний ответил: «Можно из глины. Из чего хочешь. Пусть так будет. Работать очень хочу, руки чешутся без работы. Я могу тебе помочь. Вместе будем делать людей»⁶³. Ненцы — любимое творение богов. Вслед за ненцем Нум сделал оленя и собаку. Нга — волка. «Вот так жизнь появилась, так человек на земле появился»⁶⁴.

Когда человек появился, то он не сразу стал жить на земле. Сначала он жил на небе. В одной из сказок говорится: «Решил Нум сделать для себя человека. Сделать-то сделал, а где поселить — не знает. Этот первый человек жил тогда на небе. Решил Нум для человека создать землю»⁶⁵.

Создав землю, Нум затем слепил оленя, собаку, рыбу — все для блага человека. Нга же назло Нуму сделал волка, ворону, щуку. И завертелась жизненная круговерть вокруг ненца. При малейшем недосмотре Нума некому становится охранять ненца. Будучи предоставлен самому себе, ненец терпит болезни, голод, беды. И лишь молит о помощи Нума.

Впрочем, согласно мифологии ненцев, мир богов не ограничен фигурами Нума и Нга. У них есть родители, другие братья, женатые на женщинах из других семей богов. А Нум и Нга оказались в центре мифологии как сотворцы человека.

Центрация на человека, по-видимому, присуща традиционной духовной культуре ненцев. Так, С.Н. Харючи подчеркивал: «В тундре не смотрят, богатый ты или бедный, там, в первую очередь, видят в тебе человека»⁶⁶. Тема человека является основной и для Л.В. Лапцуя.

Жизнь человека Л.В. Лапцуй сравнивает с бурей, с бурным потоком. «Жизнь человека особенно схожа, — пишет он, — с бурливой и быстрой рекою: дни нашей жизни, как волны: то пеной вскипают, то катятся ровно, то гребнями рвутся до неба, то бьются о камни порогов и, без надежды вернуться, стремительно рушатся в бездну…»⁶⁷.

130

В потоке жизни обычным является противоборство сил («Судьба, как шкуру, человека ум выделывает тщательно и ловко, из глубины его заветных дум всплывает мудрости спасательная лодка, чтобы не мог он в жизни утонуть, в борьбе с волнами сил не соразмерив. И смело человек продолжит путь, коль продолжает в силу жизни верить»⁶⁸). Сама жизнь есть сила, и воля человека противопоставляет силу силе («Если по стремнине жизни ты безвольно понесешься… из бурного потока неподвластной слабым жизни…»⁶⁹). Быть сильным в тундре — жизненная необходимость.

Ненец — это человек силы, для которого непростительна и минутная слабость: «Слабости только поддашься минутной, а попрекнуть могут жизнью беспутной…»⁷⁰ Жизнь в тундре Л.В. Лапцуй рассматривает как жизнь в опасности: «Беззаботно жить опасно: с каждым шагом жди подножку, и в осенней тьме кромешной можешь утонуть в сугробах»⁷¹. Примеры такой слабости и беззаботности демонстрируют некоторые поступки такого богатыря как Вавле Ненянга, почему он был и схвачен. Жизнь требует бдительности: «Начеку быть — не зазорно в жизни, суетной и бренной, трезво мыслить — всем полезно, чтоб опасность не настигла. Занимайся мирно делом, но всегда остерегайся: береги семью родную, как пастух — оленей стадо. Пострашнее злого волка будет сына порицанье — за беспечность и безделье наказание позором. От сыновьего проклятья будешь ни живым, ни мёртвым, станешь ты не человеком, а живым ходячим трупом»⁷². Только в счастье детей — наше счастье.

Сборник философской поэзии Л.В. Лапцуя начинается стихотворением:

Младенца, который на свет появился,

когда он впервые ступает на землю,

рано ещё величать Человеком:

не каждый росточек деревом станет.

Он вырасти должен душою и телом,

пройти по тернистым, нехоженым тропам,

сам проторить своей жизни дорогу,

судьбы своей нить на пути не запутать.

Только текучее время покажет,

(свои есть для каждого этому сроки),

когда

Человек — в человеке родится,

планеты Земля Человек настоящий.

131

Завершается сборник созданным незадолго до смерти стихотворением-завещанием «Жизнь человека», в котором есть такие строки: «Жизнь Человека — сияние лика планеты, свет этот звездный — в зрачках всех живущих»⁷³. Жизнь человека в поэтическом мировосприятии Л.В. Лапцуя приобретает космический масштаб.


Антропокосмизм ненцев


Первоначально люди жили на небе. Поэтому они назывались небесными людьми. Первоначально на небе жили и боги: «Когда не было ни земли, ни воды, высоко, на седьмом небе, жил Нум с братьями»⁷⁴.

Небо стало первым и естественным местопребыванием. Ненец в пути, как указывал Ю. Вэлла, следит за собой как бы с неба, представляя себя на карте точкой⁷⁵. Подобный взгляд присутствует и в поэзии Л.В. Лапцуя: «Если глянете вниз на дороги земли, В синем небе заняв наблюдательный пост…»⁷⁶. В стихотворении «Дальний горизонт»: «Словно карта земли, бесконечная тундра моя предо мною — Смотрит в мир голубыми глазами озер»⁷⁷. В стихотворении «Как на ладони»: «И, как на ладони, предо мной Тундры величавые просторы... Все я с неба разглядеть могу…»⁷⁸.

Взгляд сверху, с Неба настолько органичен, что проявляется в описании самых разных объектов. Так, об Оби: «Тянется ее спокойный караван Через всю Сибирь — в океан»⁷⁹. Об Ямале: «Наш полуостров тропами обвит, Как узкими ремнями следопыт, Тропинок в тундре пролегло немало — Морщиниста, стара ладонь Ямала!»⁸⁰.

Для Л.В. Лапцуя небо также притягательный объект: «Он бродит молча, от всех в сторонке, часами — в небе глазами шарит…»⁸¹; «Мы всегда туда стремимся, где земля целует небо…»⁸²; «Заоблачная высь — тогда предел желаний…»⁸³. В стихотворении «За куполом неба» он говорит: Мечтал я рукой приподнять небосвод, Войти туда думал, как в чум свой родной»⁸⁴.

Исключительно теплое отношение ненцев к небу отличается от взгляда на него народов Юга. Показательно, что сборник рубаи Омара Хайяма начинается с раздела «Увы, неблагосклонен небосвод!». Как же Омар Хайям воспринимает небо? Приведем не-

132


которые его высказывания: «Небесный свод жесток и скуп на благодать…»⁸⁵; «Насильник небосвод над миром вознесен…»⁸⁶; «Беспощаден и глух этот свод над тобой»⁸⁷; «Сея зло, этот вечный вращается свод...»⁸⁸; «Безучастно глядит небосвод голубой…»⁸⁹; «Небосвод! Ты тиранишь и губишь людей…»⁹⁰; «Небеса нашу волю скрутили узлом, Наводнили вселенную горем и злом…»⁹¹; «Защитник подлых — подлый небосвод Давно стезей неправедной идет»⁹². Небо вызывает у Омара Хайяма только неприятные чувства, поэтому более тепло он относится к земле, точнее — к глине, из которой изваян человек, и в которую он обращается после смерти

Принадлежность ненцев к небу безмерна: они растворяются в его бескрайних просторах. Это одно из оснований восприятия исследователями, в частности, К.Ф. Росмеллером (1840–1924) ненцев как «детей космоса»⁹³. По мнению Н.И. Ного, ненцы ощущают себя цельной, неотрывной частью космоса⁹⁴. С точки зрения Ю.А. Морозова, такой взгляд на природу и человека сближает писателей народов Севера с философским течением «русского космизма»⁹⁵.

Симптоматичны космические мотивы и в творчестве Л.В. Лапцуя. Звездная жизнь ненца начинается с младенчества: «Тундра звездная меня, как на качелях, На руках своих натруженных качала. Я ладошками тянулся к звездопаду…»⁹⁶. Согласно традиционным представлениям ненцев, у каждой жизни — своя звезда:

Есть у каждой судьбы человеческой тропка своя,

У народа каждого — длинная повесть своя,

Звездным знаком отдельным отмечена каждая жизнь,

Разыскать этот знак — словно к счастью ключи подобрать.

Но в большом океане небесном стоит у руля

Та звезда, от которой все звезды в свой час родились.

Все земные народы и каждый земной человек

Называют ее путеводной Полярной звездой ⁹⁷.

Звезды все знают о людях («Только зоркие звезды о млечной своей вышине Все беседуют немо о людях…»⁹⁸). От звезд и небесных светил Нум узнал о своей будущей жене Я Миня. В своей жизни люди также ориентируются на звезды, доверяют им («Но для них открыты тайны Звездной карты в небесах»⁹⁹). И звезды не оставляют людей: «И пошел я утром рано Тундрой

133

по меридиану…»¹⁰⁰; «Человек идет меридианом, Ускоряя по орбите шаг… Звезды, улыбаясь, замигали, С человеком звезды говорят»¹⁰¹.

Космический масштаб ненца позволяет говорить о космизме его этнофилософии. Специфика космического мироощущения ненцев, в отличие от антропокосмизма западной культуры или северного космизма Ю. Шесталова, заключается в интерпретации человека не столько как микрокосма, «мыслящего тростника» в космических безднах (Паскаль) или младенца в звездной колыбели (Ю. Шесталов), а в мегакосмизме — в чувстве равномощности космосу, в безотчетной уверенности в своей способности «звезды собрать, как пастух оленят».