Дор-Баглир ап Аменго. Звучное имя но что в нем толку для изгнанника? Тем более для ссыльного в совершенно чужой мир. Мир, из которого невозможно вернуться
| Вид материала | Документы |
- Чтение как труд и творчество вся литература для ребенка преждевременна, ибо вся говорит, 73.17kb.
- Сегодняшний мир мир динамики и скорости. Чтобы в нем выжить, необходимо постоянно меняться, 178.24kb.
- Сегодняшний мир мир динамики и скорости. Чтобы в нем выжить, необходимо постоянно меняться, 600.13kb.
- Загрязнение биосферы, 1150.22kb.
- Тест заключение список использованной литературы введение, 283.98kb.
- Тертуллиан к мученикам, 89.73kb.
- Маркс: идеи сделать мир мирным и ликвидировать классовую борьбу как абсолютно абстрактную, 79.97kb.
- Гарри поттер и волшебный камень джоанна роулинг, 2893.33kb.
- Московский Педагогический Государственный Университет реферат, 365.36kb.
- Тем, кто когда-то слушал «Арию» и «Мастера», 4302.23kb.
- От нее. Но решение нашел. Есть техническая возможность беженцев и эмигрантов из разных миров переправлять сюда. Точнее, сделать так, чтобы их ворота всенепременно выбирали изо всей Зоны Невозвращения именно Россию - и строго определенное место. Как бы вы отнеслись к колонистам, скажем так, необычного вида?
- Как ты? Побольше бы...
- Нет. Другого. Многих других и разных...
Баглир открыл дверь, оттуда ему услужливо вложили в руки альбом. Он подпорхнул к царю, развернул, стал пролистывать карандашные наброски.
- Вот такого, например. Называются вулпы. У них перенаселение. Любят, когда тепло и сухо. Любят возиться с землей. В городах не живут, зато урожай снимут хоть в Сахаре. Это - хэнниты. Война, не как у меня и лаинцев, а гражданская. Изящная урбанистическая культура, исключительно подземная. Утонченная философия, высокий уровень научного развития. Клабри. Климатические изменения, голод. Места им надо совсем немного, но очень способны к тонкой работе. Калкасы. Ну, эти просто лезут куда можно и куда нельзя. Неуемный народ. Зато дышащий водой. И воздухом тоже. И, кстати, холодноводный. Ринийцы. Примерно через десять лет их планета погибнет. Уж не знаю отчего. Скоро побегут во все стороны. Философические тугодумы. Но - физиологически честные существа. Врать не могут. И умалчивать, увы, тоже. Болтают непрерывно... Рархи. Их тираны приносят в жертву некоему злобному божеству сотни тысяч подданных. Именно методом засылки в никуда. Да, несимпатичные. Однако...
- Ты это не мне одному говори. И тем более показывай. Соберем безымянный Совет, тебя вызовем как временного докладчика. Хотя нет, я лучше сам. Брр, как же я буду есть в ближайшую неделю? И спать? Такого насмотревшись?
Это царь уже переигрывал. Рисунки как рисунки. По сравнению с чудищами Босха - прелестные создания. А полотна Босха Петр любил, копия "Сада Наслаждений" висела у него в кабинете.
А потому - вмах плюхнул альбом на стол, с интересом разглядывал чуждые виды.
- То, что позади...
- Их родная среда, государь. У меня за спиной был бы ледник.
- И как ты собираешься сюда доставить весь этот паноптикум? И не собираешься ли ты съездить туда сам?
Тут Баглиру пришлось попотеть. В конце концов Петр уяснил - "туда" отправиться невозможно. Какой-то физический закон, связанный с плотностью звездного населения. И наличие устройства, которое умели делать только загадочные Предтечи. Зато можно перехватить тех, кто направлен оттуда. Если будут пролетать мимо. А изгнанники и беженцы в виде чего-то вроде светового луча, которое Баглир называл самопреобразовывающимся волновым пучком, направляются в сторону Темной зоны, в которой и расположена Земля. И материализуются исключительно в пригодных для обитания мирах. И, подходит им, видимо, не только Земля, потому как иначе встречались бы они тут чаще.
- Я не исключаю, - заметил Баглир, - что Адам и Ева...
- Хорошо, что тут нет Ивана, - перебил его Петр, - и хорошо, что я лично присутствовал на твоем крещении. И что я верю в множественность миров, тоже хорошо. Неприятное исключение - мы не можем передавать своих смутьянов в виде волновых пучков!
- Зато мы можем принимать чужих. Сделать штуку, которая такие пучки приманивает! Больше манок - больше переселенцев.
- Размеры?
- От шкафа до большого дома. Больше Зименего. Первый даст три-четыре души в день. Последний - до полуста в секунду. Таким можно принимать большие миграции, вроде ринийской...
Разговоры, которые позволил себе в тот вечер маршал Брольи, требовали как раз такого маленького, уединенного охотничьего домика. О нет, блики умирающего вечернего света, стекленеющие на мраморных квадратах шахматного столика - и та паркете, такие толстые, что об них можно запнуться - они не обязательны. Обязательна защита от подслушивания. Егеря стареющего царедворца по-прежнему хорошо знали свое дело, и посторонних опасаться не приходилось, свои же сторонились маршальских тайн благодаря простому житейскому опыту, уверявшему, что почти все несчастные случаи если не в Европе, то уж во Франции происходят из-за неудовольствия их могущественного хозяина. Все еще всесильного, несмотря на отставку. Безусловно, временную.
Граф Брольи улыбнулся, вспомнив старые добрые времена. Прежде его выгоняли из-за королевских фавориток, а не из-за его собственных. Поначалу он вообще предполагал, что под новым королем разверзнется земля. Или, наоборот, ангелы заберут шестнадцатого Людовика на небо живьем. Или на охоте подвернет ногу королевский скакун. Но Франция уже пятнадцать лет жила при короле, добропорядочном до отвращения. Все прочие Бурбоны были развратниками.
- Надо было устроить мятеж, - пробормотал он.
- Как в России? - мягко улыбнулся собеседник.
- Да вы читаете мои мысли... Император Петр был такой же тряпкой, как наш теперешний король, но стоило его разок хорошо испугать - и мы имеем жесткого реформатора, волокущего Россию за волосы туда, где он хочет ее видеть. И ему не мешает даже второй царь.
- Петр довольно жесток. До переворота у него не было точки опоры.
- Зато теперь он взялся переворачивать землю. А мы ведем утонченные беседы. Интересно, римляне тоже так вот благодушно разглагольствовали, обсуждая личные свойства начавших обустраиваться на их границах гуннов и вандалов?
- Само собой. Сравнение - двигатель мысли, а римляне мыслить умели. Беда в том, что тогда они уже не умели ничего иного. К сегодняшней Франции я этого не отнесу. Она бурлит, и вот-вот плеснет через границы.
Брольи кивнул.
- И все-таки вы беспокоитесь.
- Именно. Только, граф, вы очень мягки. Я солдат, не люблю округлые словеса. Я боюсь. Я трушу, как последний новобранец, брошенный в лоб на прусскую батарею, который уже облился холодным потом, пернул, потом напустил полные штаны - и вдруг выяснил, что можно испугаться еще сильнее - а сделать-то ничего уже не может. Разве сдохнуть со страха.
- И кто же вверг вас в такое смятение?
- Сен-Жермен, не играйте словами. Вы сами знаете ответ.
- Только догадываюсь. Русские?
- Точно.
- У меня они не вызывают такого беспокойства, - заметил Сен-Жермен, - хотя бы потому, что эти, как вы выразились, гунны, очень малочисленны. И вообще - братский, в общем-то, народ, способный, с некоторой натяжкой, сойти за европейский. Половину столетия они ловко обезьянничали, мы все здорово повеселились, наблюдая их ужимки. Теперь им это надоело. Скатертью дорога... Или, маршал, вы и в правду полагаете, что Европа распространяется до Урала?
- На это мне насрать, - маршал, верно, от волнения оставил куртуазию, и стал выражаться казарменно, - как насрать на судьбу всяких немцев и шведов. Мне видится странная картина - через Рейн идут русские. Их мало, но мы просто не можем причинить им вреда. Армии, одна за другой, честно уходят на битву - и исчезают. Чудом выжившие лазутчики докладывают - все убиты, а как и чем - неясно. А в целом потерянные земли для нас как бы исчезают, и те же лазутчики почти не возвращаются. Та же судьба ждет и крепости, и вот русская неорда спокойно марширует к Парижу, а нам остается только считать дни - когда они пройдут Сомму, когда - Марну, когда - Сену... И поддерживать порядок на временно не оккупированной территории. Наверное, так себя чувствовали всякие ацтеки. Россия превращается в что-то совершенно другое. Непонятное, и, не исключено, опасное. Вне зависимости от численности населения.
- Мне нравятся ваши страхи, - заявил Сен-Жермен, - до сегодняшнего дня я полагал лишь две головы, способные оперировать этим уровнем бытия.
- Первая ваша, вторая...
- Тембенчинский.
Брольи изрыгнул несколько умеренной силы богохульств, заменяющих добрым католикам матерщину.
- И еще несколько сердец, которые, как орган, в отличие от лобных долей мозга, чисто животный, почти понимают суть - но выразить не могут.
- Так можно сделать-то?
- Можно многое. Только не хочется. Потому что все это многое сводится к превентивной войне, причем войне на уничтожение. На полное уничтожение нации, культуры. И людей. Не всех, только лучших. Таких немного, тысяч сто. Остальных - подмять, перекрестить, переязычить. И самое обидное - это все может быть совершенно не нужно! Даже скорее всего. Прошлая смена стаза прошла именно по этой схеме. Первой выклюнулась Голландия, остальные державы устрашились, навалились все разом...
- И получили в харю, - заметил Брольи, - черт с ним, с Тюренном, разбить французов на суше удавалось многим! Но тогда голландцы уничтожили английский флот - на вдвое меньших корабликах, их презрительно звали масленками, они троекратно уступали числом... А в конце войны де Рейтер спокойно плавал по Темзе, а от британского флота осталось два фрегата, скрывающихся в туманах Гудзонова пролива. Испания же и вовсе обескровела.
- Вот-вот. И во имя чего? Взгляните на нынешнюю Голландию. Кому она теперь угрожает?
- Никому. Но только потому, что дело было сделано, - отрезал маршал.
- Как сделано?! Голландия же победила!
- Некто Пирр однажды тоже победил... Те самые лучшие люди, о которых вы мне только что толковали - они тогда все равно погибли. Только не на кострах инквизиции, как надо бы, а за родину. Голландская история, можно сказать, мой малый ужас. История о том, что мы успели. Впритык. Потому и сами легли костьми. Как тогда Испания. Поэтому, граф, ударить надо как можно раньше. Прямо сейчас!
Сен-Жермен чуть за голову не схватился.
- Это невозможно. Пруссия и Швеция, хотя и охладели к союзнику, даже за нейтралитет запросят сейчас слишком много...
- Плевать, - сказал Брольи, - надо дать им все. Гляньте на глобус, граф - им же первым кровью обливаться!
Глобус имелся соседней комнате. Точнее - там имелось огромное северное полушарие, укрепленное в кольцевой выемке в полу. Земли антиподов маршалу, видимо, были безразличны. Сен-Жермен хорошо знал географию, геополитику же он в известной степени определял - но ноги сами принесли к этому гиганту.
- Лучше всего англичанам, - брюзжал Брольи, мусоля пальцем Альбион, - опять отсидятся, а после победы захапают львиную долю... Граф, что с вами?!
Сен-Жермен побледнел. Руки, пытавшиеся открыть табакерку для успокоительного чихания, дрожали, как у записного пьяницы.
- Воды?
- Нет, лучше вашего хересу...
- Уф, как вы меня напугали... Сердце?
- Хуже. Меня переиграли. Не просто так, в локальной стычке, а по-настоящему. Пойдемте к вашей полусфере, покажу...
Расставили ноги пошире, отставив зады, облокотились на атлантические хляби, изрисованные розами ветров и разметкой морских путей.
- Вот и вот, - обвел Сен-Жермен грифелем Скагеррак и Босфор, - и Британия ни черта России сделать не сможет. Даже - даже! - если пупок порвет. А она не станет надрываться. Не тот национальный характер. Возможные укусы в район Архангельска и Петропавловска-Камчатского - только для отвлечения внимания. Заметим - проливы перекрыты островными крепостями, так что помочь владычице морей применить свою силу с пользой мы не сможем. Да, Килитбахир занять можно. А с Принцевыми островами что делать прикажете? Шведов в качестве отдельной морской силы на Балтике рассматривать, увы, уже смешно.
- А когда это было не смешно? - спросил Брольи.
- В тринадцатом веке, - разъяснил Сен-Жермен, - и еще раньше.
- Эта седина веков... К чему отвлекаться?
- Обратим внимание на Кенигсберг, Либаву, Ригу. Снабжаемые по морю крепости списывают в утиль прусскую армию - да собственно, любую, которая попрется мимо них на Петербург. Примерно то же самое можно сказать и о южной крепостной линии. Чтобы перекрыть им подвоз, надо выйти к Дону - а до того что, топать по степи с подрезанными коммуникациями?
- Остается удар через Польшу и Карпаты.
- Вот именно. Путь в те самые пространства, которые поглотили не одно нашествие. Монголов поглотили, я уж не говорю о разных шведах. И заметьте - едва не за каждый дюйм этой границы я торговался с Тембенчинским! А получилось вот что.
Сен-Жермен так разволновался, что красными пятнами пошел.
- Все это вполне разрешимо, - заметил граф Брольи, - причем не столько моими методами, сколько вашими. Провокации, восстания... Ссоры с союзниками. Небольшие хитрости. Вот вам навскидку: английский флот может пройти в Балтийское море до объявления войны под шведским флагом, а в Черное - под турецким.
- Снаб-же-ни-е, - по складам напомнил Сен-Жермен.
- По суше. И из созданных загодя запасов.
- Они быстро закончатся.
- Это даже хорошо. В конце концов, мы обязаны думать о послевоенном мире. И побеспокоиться, чтобы влияние Англии в нем не было чрезмерно большим...
Карл Ранцев был немцем. Не то чтобы это сильно вредило или помогало по службе - скорее вызывало удивление. Начинали ходить глупые слухи, что никакой-де он не немец, а бастард в квадрате, но очень этого стыдится. Мол, принято же у признанных ублюдков отбрасывать первый слог фамилии. Так появлялись Бецкие - без Тру-, Темкины - без По-, другие достойные люди. А дедушку Ранцева звали-де По-Ме-Ранцев. И, верно, граф какой-нибудь. Иначе, почему Ранцев уже майор? Не прежние времена, когда через гвардию чины получались сами собой.
На грудь в орденах внимания почему-то не обращали. И на алые ромбики, прозванные слизнями, обозначавшие количество боевых командировок от штаба. Их, нашитых друг под друга, набралось уже пять. Что означало - этот офицер из огня не вылезает. Даже когда мир. Желтых слизней за ранения Ранцев почему-то не носил. А все шрамы прятались у Ранцева под штанами и рубахой. Потому закрепилась за ним репутация везунчика.
А род у него был древний, еще от языческих славянских витязей-бодричей, побежденных тевтонами во время очередного дранга нах остен и онемеченных веке в одиннадцатом. Почему недавний картограф генерального штаба оказался на анатолийском берегу Босфора? Дуэль-с. Хорошо, что насмешника не убил. Иначе, увы, таскал бы руду где-нибудь в Норильске. Родине нужен цинк. Интересно, а зачем Родине столько цинка? Ранцев, разумеется, знал его основное применение - латунь. Но зачем нужно столько латуни?
Так или иначе, дуэли теперь шли по новому кодексу, смертоубийства не допускающему. Вроде гейдельбергского. Неофициально поощряемому. Не то загнали бы в Оренбург. Или на кавказскую линию.
А Ранцеву досталось очень интересное назначение. На передовой оборонительный пост Босфора.
Сначала он принял это сооружение за укрепленный маяк. И почти не ошибся - наверху действительно стоял мощный фонарь. А заодно зеркала и линзы.
- Пролив просвечиваем, - объяснили ему новые сослуживцы, - чтобы никто не проскользнул. Но это не главное...
- А что у вас такое здоровое в щель торчит?
- Это тоже очень хорошая вещь. Телескоп-рефлектор... Слыхали? Очень нужная штука. Хотя тоже не главное...
Главное располагалось этажом ниже, под вращающейся башенкой.
На стене виднелось изображение пролива. Не рисунок. Там был сам пролив, живой и беспокойный, разве что чуточку бледный, с волнующейся рябью, ленивыми лодками перевозчиков, с отвесным европейским берегом и грозной батареей, над которой колыхался, не в силах развернуться полностью, Андреевский флаг.
Карл знал физику. И про эффект камеры обскуры был наслышан. Но такого никак не ожидал. Как ему рассказали позднее, тут был сходный эффект, но изображение шло от телескопа и усиливалось через систему зеркал светом от фонаря.
Полное подобие окна. Вот только сукно, на которое была спроектирована картинка, было расчерчено - квадратами, линиями, лихими загогулинами, цифрами и буквами четырех цветов.
- Зеленое - график ночного освещения. Синее - створы фарватера. Черное - разметка для корректировки артогня, у нас же за спиной тяжелая батарея, и на том берегу еще одна. А вот красное - это и есть главное!
Теперь Ранцев знал: главное - это реперы крепостного минного поля. Тут же, прямо перед проекцией с телескопа, стояла мебель, которую он когда-то принял за бюро, и которая была пультом управления воспламенением мин. Достаточно выждать, когда вражеский корабль подойдет к алой метке с литерой и цифрой, найти такую же литеру и цифру на пульте, несколько раз повернуть рукоять сбоку пульта, для чего есть специальный солдат, в бою будет крутить постоянно, и повернуть ключ. Латунный, между прочим.
Тогда станет громко и ярко... и можно будет уделить внимание другому вражескому кораблю.
- А мины что, на дне?
- Нет, какое, глубоко. Плавают. На якоре. А вот провод, он на дне. Там ему спокойнее!
На противоположной стене тоже была разметка.
- Это подходы с суши. Если повернуть телескоп - будет картинка. Вот только дверь мешает. Не могли сделать сбоку!
- Там тоже мины?
- Разумеется. Ведь это куда проще!
Потом Ранцеву показали батарею. Пушек было всего четыре, зато изрядного размера.
- Семьдесят два фунта, - сообщили ему, любовно похлопывая стальные стволы, - В зону разрыва шрапнельного снаряда лучше не заходить. А зажигательного - не заплывать. Пока снаряды не закончатся, взять нас можно только сверху!
- Или снизу, - пошутил Ранцев.
- Снизу нельзя, - отвечали ему так же весело, - там слуховая галерея... Ну что, понял, куда попал?
- Понял, - согласился Ранцев, и, просто, чтобы оставить последнее слово за собой, спросил, - А если воздушные шары налетят? И бомбы сбросят?
И увидел, как веселые лица становятся озабоченными и серьезными.
- Главный штаб, - отрекомендовал Ранцева полковник Засс, командовавший фортом, - Сразу видно уровень! Учитесь, лоботрясы. Зрит в корень, в курсе новейших веяний, фантазия раскрепощена... А мы тут настроили укреплений, а чтобы все это снести к черту в пролив, оказывается, развитым нациям достаточно просто попутного ветра! Сегодня же доложу о выявленной уязвимости, - и, повернувшись к малость ошалевшему от такого поворота Ранцеву, - А вы, майор, не сочтите за труд, разработайте к завтрашнему дню хоть какие временные меры для защиты форта от воздушного нападения.
Придя в отведенную ему на территории форта каморку, Ранцев плотно затворил дверь, завесил окно и принялся методично колотиться головой о стену. С той стороны немедленно постучали в ответ и возмущенно возопили, что обустройство на новом месте, это, конечно, хорошо. Но вот поручику Синицыну завтра стоять утренне-ночную "собачью вахту". А значит, ему надо отсыпаться, а соседям - совесть иметь.
- Что ж, - сказал себе Ранцев, - погоревали, и будет. Нет такого задания, которое настоящий немец не мог бы выполнить... Для начала разберемся в приказе, - он подтянул к себе стопку бумаги, стал задумчиво по ней карябать перышком, обнаружил, что забыл обмакнуть перо в чернила, возмущенно фыркнул, окуная перо в походную чернильницу, похожую на ранние пороховницы, - Память у меня хорошая. Временные меры - уже хорошо. Значит, жестких стандартов эффективности от меня никто требовать не будет. Суть задания - защита форта. Защита может быть пассивной и активной. Не уточнено. Активная, по определению, лучше. Значит, постараемся разработать активную, а если не получится, изобретем пассивную. Дальше. Защита нам нужна от воздушного нападения. Разберемся - что понимать под таковым нападением, кто и как может напасть...
И тут у Ранцева перехватило дыхание. Всплыли давние мысли о каторге. Цинк! Реагент для получения водорода из серной кислоты. Не единственный возможный, но из самых удобных. Дальше он работал уже всерьез, как настоящий офицер аналитического отдела, припомнив один из лозунгов Анота: "Бывших кирасир не бывает!"
Утром полковник барон фон Засс уже разбирал исписанные готическим почерком листки.
- Под воздушным нападением на объект мы здесь понимаем пересечение враждебным летающим аппаратом или существом, в дальнейшем противником, границ пространственной фигуры, образованной всеми нормалями к земной поверхности, пересекающими периметр обороняемого объекта, - прочитал он, - Атака может быть прямой, выражающейся в сбрасывании взрывчатых веществ, а также в спускании аппарата или существа внутрь объекта для вступления в наземный бой без преодоления его укреплений, или косвенной, выражающейся в разведке или корректировке артиллерийского огня. В обоих случаях наиболее эффективным способом противодействия нападению является уничтожение противника. Далее следуют - недопущение его в пространство над объектом, создание условий, при которых он не может выполнить свои миссии. Со всеми этими задачами может справиться солдат, способный к полету. Следовательно, в гарнизон фортов необходимо включить либо команды из способных летать солдат-лаинцев, либо летательные аппараты. Основное оружие форта должно быть модифицировано для стрельбы в зенит, особенно длинноствольные дальнобойные пушки, так как они смогут забросить снаряд достаточно высоко. Прикрытый путь и другие коммуникации и позиции внутри и по периметру форта должны быть закрыты сверху скошенною крышей, с которой бомбы могут скатываться в специально откопанные щели. Быстро исполнимые задачи - обучение солдат стрельбе по воздушным целям из нарезного оружия, оборудование безопасных коммуникаций, позиций и мест укрытия.
- Голова, - уважительно сказал полковник, - понятно, почему его к нам прислали. Какая дуэль? Наверняка тайная инспекция состояния укреплений...