Европейское чудо (вольные размышления о книге В. М. Ракова)

18 «Изо всех категорий жизни положительная наука есть, конечно, самая космополитическая категория… Что существует так называемый кислород; что растения выдыхают его, а животные вдыхают; что существуют микроскопические ячейки; что движение состоит в определенном теснейшем соотношении с тем, что зовется теплотой. И так далее. Эти истины, конечно, для всего человечества одни и те же. Вероятно, и для социальных наук будут найдены также какие-нибудь общие основы. Отчасти они уже и существуют: в понятии организма общественного, в общепринятом представлении его развития, в сознании неизбежного существования так называемых реальных сил общества (собственность, государь [государство. – В.Н.]…, капитал, труд, религия, наука, искусство)… И социологические, и психологические, столь тесно связанные с ними, истины могут стать, я полагаю, столь же точными, как и физические. И тогда и они сделаются для всех общими, одними. Разница тогда между нациями будет только в возможности практического их приложения». См: Леонтьев К.Н. Избранное. – М.: “Рарогъ”, “Московский рабочий”, 1993. С.249.

19 «Все более выясняется значение модели, прообраза, идеи как в мире природы, так и в мире истории. Идея подчиняет себе материю, воплощается в ней, становится неотрывна от материи, делается организационной идеей. Современная физика показывает нам значение организационных идей, положенных в основу мироздания. Современная теория эволюции обнаруживает тот подбор их, которым определяется развитие органического мира. Нечто подобное вырисовывается и в философии истории. Исторический процесс понимается здесь как последовательная смена организационных идей, как их зарождение, развитие и упадок». См: Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Аграф, 1997. С.111.

20 Там же: с.93.

21 «Из абсолютно несомненных истин религии, т.е. русской православной веры, проистекают основы истинной идеологии. Идеология же эта, будучи смыслом и существом конкретной действительности, раскрывается в систему и программу, объясняющие совершающееся и дающие правильный путь к сознательно-волевому воздействию на него. Таким образом, путь от идеи к жизни совпадает с путем от веры к жизни; и, осуществляющая идеологию, жизнь становится опытной проверкой идеологии, ибо, как уже указано, и обратный путь от жизни или осмысление жизни приведет к той же идеологии и, следовательно, к вере. Последнее обладает для нас большим практическим значением». См: там же. С.26.

22 Там же: с.93.

23 Раков В.М. «Европейское чудо» (Рождение новой Европы в XVI - XVIII). – Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999. С.8.

24 См: Бердяев Н. Философия неравенства. - Москва-Париж, ИМКА-ПРЕСС, 1992 г.

25 См: Леонтьев К.Н. Избранное. – М.: “Рарогъ”, “Московский рабочий”, 1993.

26 Европеизированная Россия или, по выражению русского философа права и государствоведа Николая Алексеева, «второсортная Европа». См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998.

27 Или (чтобы еще четче оттенить картину) совершенно иное цивилизационное измерение.

28 Раков В.М. «Европейское чудо» (Рождение новой Европы в XVI – XVIII вв.). – Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999. С.8.

29 Там же: с.19.

30 Открытие перспективы в европейской живописи и рисунке, «чувство бесконечного» немецких романтиков… - все это прекрасно иллюстрирует миросозерцание «фаустовского» человека. Интересно в этой связи мнение А.Ф.Лосева. Он пишет: «Когда мы имеем эгоцентрическую ориентировку на внешний реальный мир, - на картине это отражается как центральная перспектива сходящихся линий; пространство замкнуто-концентрическое. Когда же мы говорим об эксцентрической ориентировке, как это есть в древней русской иконописи, то тут пространство развертывается по направлению к зрителю. Это эксцентрическая форма выражения пространства. Там пространство свертывается в глубину, будучи как бы подчинено активному проникновению взора зрителя в созерцаемый им внешний мир. Тут же пространство само развертывается изнутри вовне… Пространство дальневосточной живописи, китайской и японской, - эксцентро-концентрично. Зритель воспринимает пространство изнутри картины, из ее центра. В японской живописи пространство развертывается во все стороны по радиусам. Оно – радиально. В эксцентрическом пространстве нет ни чисто плоскостного, фронтального (как в архаической живописи. – В.Н.) изображения, ни перспективного. Показание предмета с трех сторон достигается художником при помощи метода развертывания пространства изнутри наружу. Тут зритель осязает предмет глазами, видит его самодовлеющую жизнь, нисколько не зависящую от единой “точки зрения”. Зритель сам не может проникнуть в это пространство. Все его формы как бы вооружены против нас; пространство “идет на нас”, а не увлекает нас в глубину, как пространство перспективной проекции. Изображенные тут лица общаются между собою вне условий нашего пространства и вне наших “законов тяготения”». См: Лосев А.Ф. Миф – Число – Сущность. – М.: Мысль, 1994. С.100-101.

31 См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.148.

32 Это стремление уже имеет целью не только покорение земли, но и межзвездных пространств, физической Вселенной.

33 Напомню о социалистических экспериментах над индейцами испанских католиков в Латинской Америке. Эти эксперименты ярко описал Игорь Шафаревич в своей знаменитой книге «Социализм как мировое явление».

34 См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.149.

35 Известно о презрении европейцев к «спящему» Востоку, к «русской лени». За этим презрением скрывается непонимание как Востока, так и России.

36 См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.150-151. Хочу добавить к словам Н.Алексеева ту мысль, что для западной цивилизации характерен футуризм, порожденный ее философской абсолютизацией движения, разомкнутостью (открытостью или линейностью) ее истории в желаемую, но дурную, бесконечность.

37 Здесь надобно заметить, что на Западе русскую философию, например, считают ненастоящей или недофилософией из-за того, что она «слишком озабочена злобой дня, слишком историософична и слишком публицистична». Это обвинение для русских философов скорее похвала, чем порицание, поскольку русская философия никогда не была спекулятивной и не стремилась к созданию самодовлеющих и отвлеченных теоретических систем, которые годны лишь для получения интеллектуального и эстетического наслаждения в процессе интеллигибельного созерцания произвольных мыслительных конструкций. Русская философия всегда желала практического воплощения своих идей, шла навстречу к конкретике, была жизненной и идеологичной. Западное увлечение «чистой философией» – это то же самое, что и увлечение «чистым искусством», «чистой литературой». Между тем русские философы считали свое философствование жертвенностью и служением высшим религиозным (духовным) ценностям и идеалам.

38 См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.151-153.

39 Там же: с.146.

40 Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Аграф, 1997. С.141-142.

41 См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.147-148.

42 Ценности-цели в свою очередь подразделяются на основные и производные. Проиллюстрирую это положение словами Николая Алексеева. В своей «Теории государства» он пишет: «В эмоциях, сопровождающих творчество культурных форм, обнаруживаются те ценности, к воплощению которых в жизнь стремится всякая культура. Ибо в основе культуры и лежит всегда прозрение некоторых ценностей, которые наполняют принадлежащих к культуре людей пафосом творчества и требуют соответствующего этим ценностям построения и оформления жизни. Раскрытие этих ценностей представляет большие трудности, так как в процессе этого раскрытия очень легко смешать основное с производным, известные способы выражения с самими ценностными началами, мнения с существом дела. Чтобы избежать подобных смешений, мы будем различать три группы таких ценностей, которые будут предметом последующего изложения. А) Первые - ценностные принципы, лежащие в основе отдельных культур и определяющие в конечном счете все направление культурного творчества… Б) Более частные ценностные принципы, раскрывающиеся в жизни принадлежащих к общему культурному миру расовых, племенных и национальных личностей, - культурные ценности второго порядка. Понять их можно только в связи с общей культурно-исторической обстановкой, в которой они родились и выросли. В этом смысле можно сказать, что названные ценности суть столько же проявление физических и психических свойств расы, сколько продукты месторазвития, т.е. социально-исторической среды, рассматриваемой “одновременно и неотрывно от среды внешней, географической”. Ибо подобная личность всегда имеет “дух и плоть” и “выявляется не только в духовной, но и в плотской сфере”. Присутствие названных ценностей, по большей части невидимое и неосознанное, определяет существенные, качественные отличия отдельных народов в “самых способах подхода к вопросам бытия” и в обусловленных ими приемах жизнестроительства…В) От ценностных принципов, определяющих отличие в подходах к вопросам бытия и жизнестроительства, нужно, наконец, отличать те исторические продукты, - учреждения, институты, формы жизни, - которые родились, как исторические воплощения этих принципов. Многие из исторических форм, образующих быт данной культурной сферы или данного народа, приобретают в процессе культурного развития характер фактов, которые можно было бы назвать нормативными, поскольку в них влагается смысл чего-то долженствующего быть, нормального, достойного подражания, традиционного и т.п. Это культурные ценности третьего порядка или ценности производные, так как значимость их определяется в конечном счете соответствием с первоначальными принципами данной культуры: они ценны только потому, что принципы в них находят то или иное жизненно-историческое воплощение. Значение названной группы ценностей в истории культуры огромно. Стоит, например, вспомнить историческую роль, какую в жизни народов западной культуры сыграло римское право…». См. там же: с.449-457.

43 Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Аграф, 1997. С.143-144.

44 Этой же формулы национального существования (точнее, выживания в самоутверждении противоборствующих цивилизаций) придерживался и Константин Леонтьев. См: Леонтьев К.Н. Избранное. – М.: “Рарогъ”, “Московский рабочий”, 1993.

45 Константин Леонтьев объективным критерием совершенства культур полагал эстетический. Однако вряд ли оценка с точки зрения эстетики может быть объективной, поскольку люди по-разному могут относиться к эстетическому аспекту культуры. Одни люди предпочитают красоту дикой природы красоте культурных городов и превозносят «естественный, простой» сельский быт и даже быт «примитивных» племен (Руссо, Винсент ван Гог, Лев Толстой, Токутоми Рока – японский писатель), другие, напротив, не мыслят себя вне развитой городской культуры и окультуренной природы (парков, садов, аллей, оранжерей). С другой стороны, у разных культур – разное представление о красоте. Это проявляется особенно при сравнении быта разных народов. Пожалуй, истинным объективным критерием совершенства культуры является религиозно-нравственный (трансцендентный). С этой точки зрения можно судить о том или ином народе и его культуре по тому, как полно и гармонично воплощается в них религиозно-нравственная идея и каковы их религиозно-нравственные цели и идеалы. Поэтому те народ и культура наиболее совершенны, которые ближе всего находятся к Богу как своему Абсолюту и которые своей верховной целью ставят служение Ему. Если же мы будем держаться либерального принципа «религия (т.е. вера в Бога) – дело каждого», то мы лишимся объективного (трансцендентного) критерия совершенства народов и культур и предадим религиозно-нравственную оценку таковых в бездну релятивистской «философской свободы». Тогда наша оценка будет относительной, субъективной, имманентной, т.е. такой, которая вообще не допускает существования логически общеобязательных суждений. Кстати, Леонтьев говорил о мистическом, провиденциальном предназначении всякой культуры. Познавая свою провиденциальную миссию (роль), нация (цивилизация) оценивает себя как бы со стороны, а точнее, с горней высоты, а потому оценивает объективно (трансцендентно). Поэтому нацию (цивилизацию) можно оценивать и по тому параметру, насколько хорошо она выполняет свою провиденциальную миссию.

46 К этой оценке близка и оценка К.Леонтьева, по которому наиболее совершенная цивилизация отличается завидным долголетием. Другой более интересной и значительной точкой зрения К.Леонтьева на культурное совершенство является морфологическая, с которой наиболее совершенная цивилизация должна обладать максимальной самобытностью, своеобразием и оригинальностью. Это значит, что она должна максимально полно и всесторонне воплощать собой свою внутреннюю (имманентную) идею и развиваться строго по своим внутренним законам, по законам своего строения. Насколько цивилизация соответствует своей (национальной) идее и своим внутренним законам (законам строения, своему «большому» стилю, своей основной исторической тенденции, своей константе, своей традиции), настолько мы можем судить о ее совершенстве и мировом значении в ряду других «цветущих культур». По Леонтьеву, чем самобытнее и своеобразнее цивилизация, тем большее мировое значение она имеет, тем больший вклад она вносит в мировую культурную сокровищницу. См: Леонтьев К.Н. Избранное. – М.: “Рарогъ”, “Московский рабочий”, 1993.

47 Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Аграф, 1997. С.147-148.

48 Религиозное оскудение Запада сопровождается и оскудением его художественной культуры. Западная художественная культура уже пережила период своего расцвета и высоких вдохновений в эпоху Возрождения. Гете – последний отблеск огня Ренессанса, но и его уже называли типичным филистером. Художественная культура Запада времени модерна и постмодерна не может сравниться с творчеством Возрождения. Европейская культура Нового Времени и современности – это «золотая посредственность». Сальвадор Дали – символ сумерек западной культуры. Его искусство – все великолепие и совершенство форм и композиции, необычайная изощренность и утонченность, и вместе с тем какое ничтожество содержания, возвеличивание всего мелкого, чудовищная патология самовлюбленного индивидуалистического сознания. От картин Дали веет холодом смерти и разложения. Патологическим эгоцентризмом отличается роман Джеймса Джойса «Улисс». Роман автобиографичен. Свою жизнь вплоть до самых мелких бытовых подробностей писатель превратил в универсальный миф, подобно мифу об Одиссее. Не случайно он дал своему роману название «Улисс». Это произведение поражает гипертрофией буржуазной обыденности. В нем все сколько-нибудь возвышенное оничтоживается, а все ничтожное возвеличивается. Таким образом, здесь теряется грань между высоким и низким, между вечным и временным. Как в свое время революционные демократы добивались социального равенства, так Джойс добивается в своем романе равенства эстетического, своего рода эстетического коммунизма, где высокое и низкое, прекрасное и безобразное равны, все стили смешаны и т.д. в одном безразличном Тексте. Если художники эпохи Возрождения вдохновлялись верой в человека, то ныне эта вера на Западе выродилась в «ритуальное камлание» по поводу прав человека и в гедонистическое беспокойство о незыблемости цивилизованных «правил дорожного движения». Европа желает сохранить свое теперешнее состояние сытости и комфорта навечно и для этого предлагает Неевропе игру в «диалог», а на самом деле - «игру в поддавки».

49 Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. – М.: Аграф, 2000. С.88-89.

50 Раков В.М. «Европейское чудо» (Рождение новой Европы в XVI – XVIII вв.). – Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999. С.20.

51 Я почти дословно цитирую Петра Савицкого. См: Савицкий П.Н. Континент Евразия. – М.: Аграф, 1997. с.85-88.

52 См: Раков В.М. «Европейское чудо» (Рождение новой Европы в XVI – XVIII вв.). – Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999. С.21.

53 Там же: с.21.

54 Там же: с.21.

55 Однако надо заметить, что здесь говорится об иудео-христианстве вовсе не в том смысле, в каком предстают перед нами первохристиане, которые были сплошь евреями. Отличие иудео-христианства Нового и Новейшего времени от первохристианства ясно показал православный епископ Нафанаил в своем предисловии к первому заграничному (Монреаль, 1986 г.) изданию «Библейской истории Ветхого Завета» русского экклезиолога и церковного историка А.П.Лопухина. Рассуждая о подразделении Библии и проблеме христианского канона, епископ Нафанаил говорит: «Митрополит Антоний (Храповицкий. – В.Н.) совершенно точно определяет: “Святые книги Ветхого Завета разделяются на канонические, которые признают и христиане, и иудеи, и неканонические, которые признают только христиане, иудеи же их утратили”… Мы подробно остановились на этом вопросе потому, что протестантизм послушно следуя иудейскому канону, отвергает все книги отвергнутые иудеями и в изданиях Библейского общества… помещаются только книги принимаемые еврейским каноном. Кроме того, в институте иудаизма, находящемся в г.Девенпорте в США, в котором под руководством еврейских раввинов изучают Ветхий Завет многочисленные протестантские пасторы, один из руководителей этого института раввин Гудман в марте 1951 года заявил, что христиане (т.е., протестанты. – В.Н.) в определении священных или несвященных для себя книг руководятся определениями еврейства… А раз христиане в определении священных для себя книг руководятся указаниями раввинов, то еврейские раввины могут взять на себя и обучение христианских священников Пониманию Божьего Закона». См: Лопухин А.П. Библейская история Ветхого Завета. – Монреаль, издание РПЦЗ, 1986 г. (репринтное издание, М.: Книга Принтшоп, 1990). С.13. Иудейский канон, как о том же пишет епископ Нафанаил, отвергает как раз те книги Ветхого Завета, которые ясно и недвусмысленно высказываются, знаменуют и пророчествуют о пришествии Спасителя Сына Божьего Иисуса Христа. Таким образом, протестанты, во всем следуя иудейскому канону, фактически разрывают связь между Ветхим Заветом и Новым, поскольку без этих пророчеств и знамений установить таковую связь невозможно. Это есть иудейская реакция на европейской почве, отход от подлинного христианства, приспособление христианства к иудаизму, чего о первохристианах и помыслить невозможно. Первохристиане строго придерживались Септуагинты (греческого) и Пешитты (арамейского канона).

56 Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.21-43.

57 Не случайно в среде правого крыла русской эмиграции бытует ироническая усмешка в виде игры слов, содержащей риторическое преувеличение, по поводу происхождения слова Европа: «Европа происходит от евреев».

58 Об идеологических предшественниках нацизма у Н.Н.Алексеева можно прочитать следующее: «…Расово-биологическое обоснование имел германский империализм. Он вдохновлялся идеей расового превосходства германцев, как чистых представителей арийского племени, истинно белой расы. По мнению идеолога германского империализма барона Гобино, “история показывает нам, что всякая цивилизация рождается от белой расы, что цивилизация не может существовать без помощи этой расы, что общества растут и процветают в зависимости от сохранения той истинно благородной ячейки, которая их создала, и ячейка эта сама принадлежит к наилучшему отпрыску рода.” Сын белой расы, истинный ариец, и есть тот “лучший”, который призван править миром. Само слово “ариец” по своему первоначальному значению указывает на благородство, на истинное превосходство. И действительно, благородство и честь являются, по мнению Гобино, главными моральными двигателями арийской расы. Черная и желтая расы почти что не знают названных понятий. Арийца характеризует, далее, просвещенная интеллигенцией энергия, здравый рассудок, терпение и настойчивость, необыкновенно развитый инстинкт порядка и любовь к свободе. Ариец и есть тот, кто природой предназначен быть властителем. И поскольку качества арийца сохранили, по мнению Гобино, представители германской расы, постольку, говорит он, “ce qui n’est pas Germain est cree pour servir”». См: Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М.: Аграф, 1998. С.448-449.

59 «… Я, конечно, не последую за либерально-гуманистическим и просветительским мещанством, видящим мифы и догматы только в старых классических религиях. С моей точки зрения, мифология и догматика никогда не прекращались и не прекратятся в человечестве, и так называемый атеизм и позитивизм полон ими не меньше, чем любая религия, откровенно объявляющая себя именно религией». См: Лосев А.Ф. Миф – Число – Сущность. – М.: Мысль, 1994. С.111-112. Я думаю, В.Раков не станет отрицать, что и атеизм, и позитивизм, и материализм и другие нескончаемые измы есть плоды европейской рациональности, т.е. абстрактной метафизики.

60 Недавно во Франции (по сообщению НТВ) одну знаменитую французскую актрису суд приговорил к выплате большого денежного штрафа якобы «за разжигание национальной и религиозной нетерпимости». А она всего-то публично выражала свое огромное беспокойство за судьбу французской культуры и духовных основ нации. Она говорила, что вся Франция становится исламской страной, что там повсюду строятся мусульманские мечети и медресе, а католические храмы остаются пустыми. Это заявляла патриотически настроенная француженка, боясь, что Франция потеряет свое национальное лицо. И действительно, ислам, по последним статистическим данным, стал второй по значению (по количеству обращенных) религией в этой республике.

61Лосев А.Ф. Миф – Число – Сущность. – М.: Мысль, 1994. С.14-20.

62 Либерал-демократы утверждают, что западный демократический режим есть плод европейской рациональности, но вот российский государствовед Н.Н.Алексеев говорит наоборот: «…Не менее поучительным примером исторического влияния институтов является английская конституция, которая сыграла роль политического образца в развитии конституционных учреждений Европы. Сама по себе конституция эта была