Geum.ru

Школа культурной политики стенограмма v-го методологического съезда

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   30

В.В.СААКОВ


Я бы не хотел брать на себя здесь задачу представлять очередную генерацию ММК. Очередную, как это отмечено в программе Съезда, ­80-е годы. Но, видимо, это придется сделать, таков жанр, уже сложившийся здесь в выступлениях.

Я вошел в игровое движение в начале 87-го года и сейчас, из 93-го года, отметил бы, что я попал на границу двух циклов мегамашины. Я коснусь – из зафиксированных тем для сегодняшнего утреннего заседания – темы мегамашины. Я сохранил в себе то живое ощущение участия в первой Игре, которую проводил А.П.Зинченко; ощущение заключается в том, что, казалось: по стране прокатывается огромная машина. И казалось, что места для иных способов мышления, рассуждения, организации коммуникаций, нежели те, которые были явлены на этой Игре, в стране просто нет.

Я так понимаю, что самые пафосные, самые энергичные Игры как раз завершились в начале второй половины 80-х годов.

Я бы в этой теме и идее цикла мегамашины выделил бы два цикла. О первом я уже сказал несколько слов – о мегамашине, о которой в данном контексте можно размышлять, и даже описывать из внешней позиции те процессы, те программы и те мероприятия, которые сопровождали эволюцию и программные формы в истории ММК.

Но мне здесь важен еще второй цикл, который и оказался, мне кажется, или запрограммированным. Или такова была ситуация на этом этапе истории ММК, что в этих Играх стали складываться особые предпосылки для его превращения в движение (можно его подразделять на методологическое движение, на игровое движение – несколько форм, а именно: социокультурные формы методологического мышления и методологических работ).

Что я имею в виду? Относясь сейчас к собственной траектории и тем событиям, которые со мной случились, и которые я сам для себя устраивал с 87-го года, можно было бы изобразить их небольшой грубой схемой: от участника Игры через их организатора к выходу на особые формы работы – на постоянные и периодические методологические совещания. Которые, мне кажется, и дают возможность разложить движенческую форму на формы социокультурные, формы методологического мышления и на формы методологических работ.

Я еще отметил бы важный для себя пункт, что возможность такого расслоения форм связана с завершением первого цикла мегамашины. Я для себя его отмечаю как уход, отказ от Игр для заказчика, от Игр на тему заказчика и [переориентацию] на запуск Игр, в которых ставились бы проблемы воспроизводства и движенческих форм, и тех организованных форм, в которых это движение уже осуществлялось, с необходимостью обсуждения в этих Играх программ, которые бы наметили второй цикл мегамашины.

Для иллюстрации этого цикла я бы сделал небольшое объявление. С 20 по 23 февраля в Ульяновске будет проходить Третье совещание по эпистемологии. Я оставлю здесь на столе ведущего информационное письмо тем, кому это будет интересно, они могут ознакомиться с темами этого совещания и потом подойти ко мне, чтобы решить организационные вопросы участия в этом совещании.


В.Е.СИРОТСКИЙ

Большое спасибо.

Сейчас выступление Александра Савченко.

А.Б.САВЧЕНКО


После вдохновенного мартиролога, учитывая, что сейчас на дворе год Петуха, сразу же как-то хочется сказать, что Петуху все равно – свадьба или поминки, и что-то здесь пытаются сказать осмысленного, хотя определенности действий из выступлений у меня нет. Может быть, у кого-то есть.

Мне кажется, что, пытаясь практически осмыслить судьбы тех, кто здесь находится, все говорят о персонифицированном или групповом аспекте. Мне же хотелось бы разделить методологию и методологическое движение. Мне кажется, что тогда у нас появится какая-то осмысленность обсуждения и поубавится пессимизма.

Прежде всего, для меня методология – это попытка ответить на вопросы: кто, кому, зачем, что и как делает? То есть занимается методологией тот, кто задумывается над осмысленностью и нравственностью своего действия. И в этом смысле Московский методологический кружок, СМД-методология и так далее попадают в одно из немногих направлений. И нет тогда смысла обсуждать перспективы методологии, связывая их жестко с перспективами ММК, СМД-методологии как его варианта и так далее. А по поводу этого митинга я думаю, что мы обсуждаем перспективы методологического движения в России, или там, не знаю, в странах ближнего зарубежья. И для того, чтобы понять эти перспективы, я бы хотел сказать: как бы мы ни были заинтересованы взглянуть на то, что было, и как бы ни были заинтересованы обсудить, что будет, мне представляется, что тот вариант методологического движения, который мы имеем, – это некий enfant terrible того варианта тоталитарного режима, который у нас существовал. Это тот самый ужасный ребенок, не принимаемое, но дитя, которое, в общем, плоть от плоти того, что здесь творилось в те самые 70 лет, которые были, и куда уходили люди, чтобы найти личный выход, о котором так красиво рассказывали вчера и сегодня.

При этом, рассуждая социологически, можно сказать, что это все как-то проявлялось в господствующем лозунге: "Нет ничего, кроме мышления и деятельности". Но вроде как есть много еще чего. Внутренняя организация – харизматическая и авторитарная. Внутренняя идеология – автаркия, то есть зацикленность на своей собственной традиции и элитарность, абсолютизированность восприятия того, что происходит вокруг: кто не с нами, тот против нас! Демонстрируемое культурное основание – это марксизм и его предтечи. Ну и, наконец, установка на действие, практически разрыв мышления и деятельности: главное, чтобы развивалась методология, а на чем и как она будет развиваться, каковы последствия такого развития для областей, в которые мы вторгаемся, – эти вопросы интересовали нас в значительно меньшей мере. Исповедуя, на мой взгляд, такие установки в течение этого времени, которое мы здесь обсуждаем-хороним, мы и пришли туда, куда мы сейчас пришли, и так вяло смотрим друг на друга.

Я вспоминал, видимо, где-то расцвет социализации методологического движения начала перестройки. Я помню, когда методологи входили в аудиторию, они демонстрировали там некий оптимизм, осмысленность, одухотворенность, если угодно, и так далее. Причем интересно сравнить вот это уважаемое собрание с каким-нибудь заседанием акционеров процветающего сейчас предприятия. Я думаю, что картины поменялись диаметрально противоположно, и не думаю, что люди, которые сидят на том собрании, методологией не занимаются – если принимать тезис о том, что методология – это попытка ответить на вопрос: кто, кому, зачем, что и как делает?

Мне кажется, что эта констатация позволяет осмыслить перспективы того, что будет с нами происходить. Либо продолжать действовать в тех традициях, которые были унаследованы, и усугубить тот результат, который мы уже сейчас имеем – либо поменять лозунги, внутреннюю организацию, идеологию, культурные основания и установки действия, и тогда содействовать попыткам демократизации и рационализации общественной жизни, посмотреть, что вокруг нас существует большой и интересный мир методологии, где сделано много чего интересного, найти свое место, пусть оно будет нас поначалу не устраивать, перестроиться и сделать шаги. Определенные предпосылки, в принципе, к этому есть. Там, где удается цепляться за реальные действия, реальные процессы, думаю, там у нас какие-то наработки из прежней жизни есть. Есть установки на рефлексивность, на понимание – те, которых, пожалуй, в большинстве методологических школ нет.

Я не знаю, мажорная ли (и для кого мажорная) та нота, на которой я сейчас кончаю. Не говорим мы сейчас ни о похоронах, ни о свадьбе, а здраво, может быть впервые здраво, смотрим на то, к чему пришли, и то, куда мы можем придти и пойти дальше. Но, наверное, для того чтобы объединиться, надо сначала размежеваться. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!


В.Е.СИРОТСКИЙ

Спасибо большое. Матвей Соломонович Хромченко, подготовиться Борису Островскому.