Geum.ru

Учебное пособие для аспирантов и студентов всех специальностей Новосибирск 2006

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


3. Учение о бытии: Парменид, Зенон.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   40

3. Учение о бытии: Парменид, Зенон.


Вторым крупным шагом в развитии греческой философии раннего периода была элейская школа. Ее представители следующие греческие философы: Парменид, Зенон, Ксенофан. Философия элеатов – это еще один этап на пути рационализации знания, освобождения мышления от метафо­рических образов и оперирования абстрактными понятиями. Элеаты в истолковании субстанции перешли от конкретных природ­ных стихий – воды, воздуха, земли, огня – к бытию как таковому. Центральное понятие их философии – бытие. По мнению Парменида, единственно истинным является положение что “бытие есть, небы­тия нет, ибо небытие невозможно ни познать (ведь оно непостижимо), ни высказать”. С этим положением связано утверждение Парменида, что “мыс­лимо только сущее”, так как “нельзя отыскать мысль без бытия, в кото­ром осуществлена эта мысль”. Бытие вечно. Возникновение бытия невозможно, так как неоткуда ему возникнуть: из ничего ничего не мо­жет возникнуть, оно не может возникнуть из другого бытия, так как до него не было другого, ибо бытие едино. Оно не может возникнуть и из небытия, так как небытия нет. Если бытие есть, о нем нельзя ска­зать, что его не было раньше, то есть что оно возникает. Если оно есть, то нельзя сказать также, что оно будет, что оно останется бытием. Следовательно, бытие есть, оно вечно, не возникает и не уничтожа­ется, оставаясь тождественным и всегда равным самому себе.

Бытия не может быть ни чуточку больше, ни чуточку меньше. Оно однородно и непрерывно. Стало быть, нет и пустого пространст­ва. Все наполнено бытием. Поэтому все непрерывно. Бытие бесконечно во времени (посколь­ку оно не возникло и не уничтожалось), бытие не ограничено в прост­ранстве, оно шарообразно, оно однородно, оно повсюду одинаково, всюду равно отстоит от центра. Ксенофан это единое, вечное, несотворенное и неуничтожаемое начало на­зывает Богом. Бог – субстанция мира. У Ксенофана отчетливо прослеживается пантеистическая тенденция отождествления Бога с природой. Бог тождествен Космосу.

Вселенная представляется Парменидом как состоящая из концентрированных кругов или венцов, которые лежат слоями вокруг Земли, расположен­ной в центре Вселенной. Всех их окружает небесная твердь. Промежу­точные круги состоят из смеси огня и земли. В самом центре всех сфер царствует великая Богиня Правды и необходимости, которая управ­ляет всеми происходящими в мире явлениями.

Это противоречие между метафизикой (философией) и физи­кой (учением о Природе) у элеатов отчасти объясняет их учение о познании. Элеаты четко разграничивали истину, основанную на рациональном познании, и мнение, основанное на чувственных восприятиях. Последние, считают они, – знакомят людей лишь с види­мостью вещей. Знание их истинной сущности дает философское уче­ние о бытии, а то, как предстает мир нашим чувствам, описывается в учении о Природе. Чувственное многообразие мира, с точки зрения элеатов, иллюзорно.

Доказательству иллюзорности многообразия мира и движе­ния посвящены трактаты Зенона Элейского.

Зенон выдвинул ряд парадоксальных положений, которые получили название апорий (“апория” в переводе с греческого означает “затруднение”, “безвыходное положение”). С их помощью он хотел доказать, что бытие едино и неподвижно, а множественность и движение не могут быть мыслимы без противоречия, и потому они не суть бытия. Первая из апорий – “Дихотомия” (в переводе с греческого означает “деление пополам”) доказывает невозможность мыслить движение. Зенон рассуждает так: чтобы пройти какое бы то ни было, пусть самое малое расстояние, надо сначала пройти его половину и т. д. без конца, поскольку любой отрезок линии можно делить до бесконечности. И в самом деле, если непрерывная величина (в данном случае – отрезок линии) мыслится как актуально данное бесконечное множество точек, то “пройти”, “просчитать” все эти точки ни в какой конечный отрезок времени невозможно.

На том же допущении актуальной бесконечности элементов непрерывной величины основана и другая апория Зенона – “Ахиллес и черепаха”. Зенон доказывает, что быстроногий Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, потому что, когда он преодолеет разделяющее их расстояние, черепаха проползет еще немного, и так всякий раз до бесконечности.

В третьей апории – “Стрела” Зенон доказывает, что летящая стрела на самом деле покоится и, значит, движения на самом деле нет. Он разлагает непрерывность времени на сумму дискретных (неделимых) моментов, отдельных “теперь”, а непрерывность пространства – на сумму отдельных неделимых отрезков. В каждый момент времени стрела, согласно Зенону, занимает определенное место, равное ее величине. Но это означает, что она в каждый момент неподвижно покоится, ибо движение, будучи непрерывным, предполагает, что предмет занимает место большее, чем он сам. Значит, движение можно мыслить только как сумму состояний покоя, и, стало быть, никакого движения нет, что и требовалось доказать. Таков результат, вытекающий из допущения, что протяженность состоит из суммы неделимых “мест”, а время – из суммы неделимых мгновений.

Итак, в понятии бытия, как его осмыслили элеаты, содержится три момента: 1) бытие есть, а небытия нет; 2) бытие едино, неделимо; 3) бытие познаваемо, а небытие непознаваемо (его нет для разума, а значит, оно не существует).

Бытие не имеет ни степеней сравнения, размеров (не может быть маленьким, большим, средним), ни качественных показателей (не может быть зеленым или холодным). Не очевидно ли это? Философия элеатов подтолкнула к тому, чтобы рядом с очевидностями повседневного чувственно-предметного опыта поставить и очевидности интеллектуального рассуждения и усмотрения. Она стала защищать право ученых и философов на работу с абстрактными “мирами”, которые, с точки зрения обыденного сознания, могут представляться странными, причудливыми, ирреальными, фантастическими. Но работа эта чем дальше, тем больше превращалась в важнейшую составляющую человеческой культуры, а причудливые “вечные миры” религии, математики и самой философии неожиданно оказались для множества людей не менее нужными и близкими, чем мир вещей природы или общественных институтов. Общие и всеобщие идеи (единство, движение, место и время, делимость сущего, бытия) – вот над чем вслед за предшественниками и в остром, ярком споре с ними начинают трудиться элеаты.