Geum.ru

Www v-mihailoff narod ru Опьянение трезвостью

Вид материалаДокументы

Содержание


Gaudeamus igitur !…
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
GAUDEAMUS IGITUR !…

( часть II )


Питие устраняет сознание.


Юность! Когда вдруг понимаешь что уже не молод, то приходит осознание: нет ничего лучше и прекрасней юности. Когда купаешься в ней, она кажется бесконечной. Весь устремлён в будущее: скорее бы окончить школу, поступить в институт - затем работа в научно-исследовательском институте: разработки, открытия, премии, слава. Господи, как это было давно, как волнует сейчас, из песни слова не выкинешь. Приёмные экзамены в институт, математика, теорема о площадях и сторонах вписанных правильных многоугольников. Совершенно некнижное доказательство, среди экзаменаторов некоторое замешательство. Я весь в томительном ожидании: примут - не примут, но раздаётся спасительный вопрос седовласого корифея:

- Доказательство правильное? В ответ раздаётся голос ассистента:

- Да, всё в пределах школьной программы.

- Тогда о чём разговор, ставим вам пять молодой человек, - это председатель комиссии говорит мне, но я его не слышу. Только когда он повторяет это уже в третий или четвёртый раз и добавляет:

- Вы свободны молодой человек, считайте себя студентом, если верить всем остальным отметкам, то вас зачислят, величайшая тяжесть сваливается с плеч, и неистовая радость достижения цели пронизывает всё существо. Я – сдал устную математику, вместе с письменной на отлично, это профилирующий предмет. Сейчас, всматриваясь в прошлое, я вновь переживаю эти приятные минуты торжества, сравнимые разве что с моментом успешного поступления дочери в университет.

Как всё начиналось! После долгих размышлений, куда ехать поступать, в Москву или Ленинград, остановился на Краснодаре. Сейчас трудно сказать, что заставило сделать такой выбор, скорей всего здравый смысл, от родителей недалеко, но и не под их опекой. Тепло, солнечно, спокойно, по сравнению со столицами жизнь дешевле, фрукты, овощи, соленья-варенья. Чего мне не хватало больше всего на Урале, так это вишни и винограда. А здесь - абрикосы, персики, яблоки, арбузы, дыни - всё то, что в условиях уральского климата почти не растёт и носит в себе элемент диковины. Сел я вечером на поезд и около четырёх часов утра был в Краснодаре. Стоял июль, теплынь днём и лёгкая прохлада ночью. Так и прошёл я пешком до политехнического через весь центр. Мира да Красная - всего-то. Рассвет уже обозначился, небо стало светлеть. Устроился напротив института на лавочке и заснул, разбудил меня милиционер.

- Вставай, путешественник, - повторял он, видать, не первый раз, потрёпывая меня по плечу. Я в испуге очнулся, увидел мента, заторопился, объясняя, что я с документами в вуз приехал. Он улыбался добродушно:

- Что с вами поделаешь? Иди, сдавай свои документы, уже 11часов, страна проснулась.

Сон прошёл мгновенно. Солнце уже припекало, но под шарообразными низкорослыми деревьями была ещё прохладная тень. Напротив Политехнического института улица Красная разделена широкой аллеей, с небольшими клумбами и большими скамейками. На одной из которых я и устроился переночевать. Перешёл через дорогу. Полукруглое парадное крыльцо института уже кипело толпой абитуриентов, таких же, как и я. Приёмная комиссия. Никаких трудностей не возникло, приёмщица, как потом оказалось студентка третьего курса, просмотрев документы, увидев тройку в аттестате на фоне всех остальных пятёрок, спросила:

- А учителя–то у вас дюже жестокие, тройку-то за что? Весь аттестат перечеркнули.

- Как за что, за русский, они просто справедливые. До сих пор чувствую какое-то бахвально-нахальное состояние вызова, когда смотрю в аттестат и вижу «удовлетворительно» по русскому, все остальные отметки отлично. Успокаивает - на «удовлетворительно» я русский знаю.

Попытался устроиться в общежитие, гнилой номер. Уже поздно вечером отправился по адресу, который дала женщина из канцелярии института, разжалобил я её своим неприкаянным и несчастным видом. Счастье улыбнулось, мне дали кровать с простынёй, подушкой, наволочкой и всего–то за 15 рублей в месяц. Уснул как убитый, совершенно не предполагая, что в этой квартире проживу три года.

Наутро осмотрел окрестности, совсем рядом река Кубань, мутноватая и быстрая. Она изгибалась и своей шириной и быстротой производила внушительное впечатление своенравной и коварной реки. Останки или зачатки набережной произвели не очень радостное впечатление. Разбитый асфальт, хаотично разбросанные лачуги почти на берегу, превращали речное пространство в место, которое не располагало к прогулкам, и даже к рыбалке. Ловить рыбу на удочки или закидушки мне нравилось с глубокого детства, но здесь никто этим не занимался. Как выяснилось, река Кубань для мальчишеского купания была тоже мало приспособлена – не модно было в ней купаться, большинство предпочитали купаться на Чёрном море.

Утренний поход в институт на консультации оптимизма не прибавил. Год был, как сейчас любят говорить, «два в одном». Отстрелялись и оказались в поисках образования десятый и одиннадцатый классы. Мы, жертвы очередного школьного эксперимента, вынуждены были соревноваться знаниями и медалями - золотыми и серебряными. У меня было направление от завода, какой никакой стаж, так что в плане престижа, моё положение было не безнадёжно. Разговоры с консультантами по математике и физике велись почти на птичьем языке терминов, некоторые из которых мне и слышать не доводилось. В те времена только-только появился институт репетиторства. Мне, пацану из рабочего посёлка, казалось странным. Как это можно учиться дополнительно, да ещё и за плату? Но это уже совершенно другой разговор. Наслушался я всякой чепухи о трудностях экзаменов, коварстве преподавателей, и стало мне грустно. Хожу я по громадному, круглому холлу политеха и несбыточно мечтаю о том - это здание станет мне родным. Вижу, стоит возле расписания экзаменов миловидная девушка небольшого роста, круглолицая, с короткими прямыми тёмными волосами. Глаза карие, нос прямой, продолговатый, но не выступающий вперёд и не создающий впечатления большого. Фигура полная, в соответствии с представлениями эпохи Возрождения, ноги стройные в лёгких туфельках, на босу ногу. Поворачивается она от расписания со словами:

- Они что, сдурели? Устный экзамен по математике на другой день после письменного?! - и упирается лицом прямо мне в грудь.

- Действительно, этого не может быть, так как на устном экзамене мне должны показать проверенную письменную работу, - подхватил я.

- А зачем мне ваша письменная работа? - спросила девушка ехидно. - Чтобы вы узнали, как меня звать.

- А зачем мне вас звать? Вы что спасатель? Так мы не на море.

- Но я не плохо плаваю в маске.

- Так вы мистер икс, - бросила она уже лукаво.

- Да, я шут, я циркач, так что же? - начал я почти петь

- Карузо, - она повернула голову, - глянь, Наташа, Марио Ланца. Но вокруг никого не было.

- Потеряли вы свою товарку. Она посмотрела на меня пристально, в глазах заискрился интерес, вдруг спросила:

- Из Новороссийска что ли?

- Нет, я из деревни Т. - из порток мы выросли, но до портов не доросли.

– Это не важно, вдруг бросила она.

- Следуй за мной, я покорно тронулся. Мы пошли в приёмную комиссию. - Иди и узнай, что это они напутали в расписании. Мне ничего не оставалось делать, как выполнить приказание. Выяснилось, это была шутка, и на меня почти кричала нервная женщина с бледным лицом:

- Вы что, читать не умеете, всё написано в экзаменационном листе, как написано, так и будет сделано, понял? Естественно, я всё понял. Вернулся.

- Как мне тебя называть?

- Рита.

- Не Зелёная случайно? Вякнул я автоматически.

- От твоего юмора тронуться можно. Остряк самоучка?

- Эстрадная заготовка, продолжил я, только для того чтобы не молчать.

Так я познакомился с первой девушкой в городе Краснодаре, но она была из Новороссийска. Мы сдружились, оказались в одной абитуриентской группе, так что на всех экзаменах виделись. Она была сильнейшей оптимисткой, для неё вообще не существовало состояние – «она не поступит», она его просто не рассматривала. На мои сомнения, что все эти аборигены вылупились из-под репетиторов, здорово нас обогнали и имеют интеллектуальное преимущество, она дерзко говорила:

- То, что они складно гонят различные названия наимоднейших учебников, совершенно ничего не значит, вот достанем билет - тогда всё и решится. Ответь мне, на кой ляд мне репетитор, если я и без него всё знаю отлично? Что есть в учебнике такого, что должны мне разъяснить репетиторы за бабки?

- Исключения из правил, например, брякнул я.

-Да их надо просто выучить, память они мне в голову не вставят.

Под влиянием её уверенности мне тоже становилось легче. Легко же сдавались задачки со звёздочками и олимпиадные. Так зачем дрожать заранее? К барьеру ещё не вызвали.

Письменная математика – «пять», у неё – тоже. Мы сверили ответы, у нас было одинаковое задание. Устная для меня вообще показалась триумфом, физика «пять», химия «четыре», русский – Рита проверила моё сочинение, и когда на доске вывесили результаты, я не поверил собственным гляделкам – «четыре». Чадский, кличка моего учителя по русскому, упадёт со стула, от неожиданности. Как же так? У Николаева по русскому всегда было чуть больше двух. Экзамены закончились. Ждали списка поступивших, как всякое важное и долгожданное событие этот процесс затянулся дня на три. Хотя всё сдали успешно, состояние тревоги было, а вдруг что-то не сработает, и я не студент. Я стоял возле доски и тупо искал собственную фамилию, ноги почти подкашивались. Подошла Рита.

- Поздравляю, - сказала она весело.

- С чем? - голос мой наверняка дрожал. Она схватила на лету моё состояние.

- Да вот же твоя фамилия. Протри глазки от закваски и радуйся. Как я был ей благодарен: поступление в институт одно из семи чудес, что произошли в моей жизни. Рита в одночасье стала феей, которая собственным пальчиком, как волшебной палочкой, внесла меня в мир студенчества и высшего образования. Радости, естественно, не было границ, весь мир казался милым и добрым, хотелось поделиться собственным ликованием с каждым.

Вернулся домой. Встречи с Татьяной пошли своим чередом, наши отношения становились всё откровеннеё и интимнее. Молодая плоть желала, требовала, искала и звала. Прогулки в лес стали обыденным явлением. Губы, волосы, руки, все части тела становились доступными и желанными. Захлёбываясь от страсти, шептал:

- Любовь моя, Таточка, Татчёнок. Она закидывала руки назад вверх, выгибалась луком и подавалась ко мне. Одежда - какая в конце августа одежда? - лёгкий сарафан, трусики и лифчик, всё это слетело в одночасье, и передо мной видение юности. Смуглое тело с белыми прогалинами грудей и тёмными смородинами сосков. Голова уже не участвует, сознание не останавливает, страсть увлекает вперёд. Ноги её подались вверх, заветное место плоти перед глазами. Стоны, вздохи, в голове паровой молот, явное ощущение девственности, всё прорывается - мгновение и всё заканчивается. Отдышались поцелуями и опять, опять, опять. Всё время с ней, как одно непрерывающееся совокупление. Туман несколько рассеялся дня через три, когда мама, слегка покашливая от смущения, спросила вдруг:

- А что будем делать, когда ребёночка принесём в подоле? Институт, учеба, не ты ли рвался к этому. Неужели из-за какой-то девчонки всё это разрушится. Это было неожиданно, мне казалось, что всё это тайна. Но самое вопиющее, я потерял контроль над собой, потерял цель и здравый смысл. Всё затмила страсть.

- Но я же люблю её, - пролепетал я. Мама была безжалостна.

– Пройдёт время, ты возненавидишь её за то, что она не дала тебе учиться, она станет препятствием в твоей жизни, она всё время будет виновата перед тобой. Остановись и уезжай в Краснодар, там развлекись - сказала она твёрдо.

- А что будет с Татьяной?

- От этого ещё никто не умирал, но если уж без неё станет невмоготу, всё образуется, и вы будете вместе. Вспомни, ты хотел учиться только на дневном. Это твоя мечта и она сбылась.

- А если будет ребёнок? - Спросил я потерянно.

- Говорить, что раньше надо было об этом думать, я не буду, - начала мать.

- Ты уже это сказала.

- Будем надеяться, с первого раза не зачалось. С первого раза подумал я рассеянно? Время отъезда уже подошло, и я отправился к месту учёбы, попрощавшись с Татой. Прощание было бурным, полным обещаний писать, мечтать и, как только будет возможность, приезжать. Разговоров о дальнейших наших отношениях не удалось избежать.

- Как мы можем планировать нашу жизнь вперёд, необходимо просто начать учиться, а там, исходя из сложившихся условий, и решим, как нам дальше жить, - вещал я разумно. Татьяна поступила в газовый техникум в Новороссийске, её тоже ждали новые знакомства и занятия. Моя страсть слегка улеглась, и на весах действительно лежали непростые ценности: с одной стороны, отношения с любимым человеком, с другой - образование, амбиции, желание стать специалистом, жить в городе и т.д. Порешили согласяся – необходимо учиться, как завещал наш вождь и учитель Владимир Ильич Ленин.

Нас стояло возле института под табличкой 21 группа, человек пятнадцать. Мы - юные, в основном 17-18 летние, только что испечённые студенты. Счастливые оттого, что поступили в политехнический институт на престижную специальность связанную с автоматизацией технологических процессов, проходной балл 15, из трёх профилирующих экзаменов. Гордость распирала! Да, всего месяц назад я приехал в город Краснодар и вот остаюсь учиться. Абитуриентам этого года выпало особое испытание, желающих поступить оказалось в два раза больше, чем обычно. Все мамы и папы бредили только вузами и не менее. А мы? Что касается меня, я в те времена знал и хотел одного: учиться только очно. Я знал прелести вечернего обучения в школе, и ни в коем случае не хотел продолжать это удовольствие в институте. Мечта воплотилась в жизнь, и вряд ли бы нашелся кто–либо счастливее меня в тот период. Так что было чем гордиться и, с настороженным любопытством, рассматривать таких же счастливчиков как я.

-Ну что, давайте знакомиться. Я - Аркадий, почти прокричал, прикрывая собственное волнение, среднего роста светловолосый с голубыми глазами мальчуган, да, именно мальчуган, хотя серый с фиолетовыми прожилками костюм очень ему шёл. Но возраст трудно было скрыть даже за галстуком. Напряжение разрядилось. Саша, Валера, Валентин, Володя, Виктор зазвучали простые русские имена. Все мы, бреющиеся только полотенцами, юнцы, старались держать себя солидно и гордо, но постоянно срывались на мальчишескую суету и похвальбу, которая пенилась из нас, как свежее пиво в большой кружке.

- Демьяныч, - произнёс солидный мужской голос. Передо мной стоял мужичок выше среднего роста, слегка сутулый и полноватый. Как оказалось, это молодой старожил, послужил в армии, и уже работал на химкомбинате в городе Н. Комбинат оценил одарённого военнослужащего и продвинул его на обучение в вуз. Перед Димой Панкратовым мы вначале оробели, но его покровительственный и спокойный тон, без всякого нажима, сразу же нам пришёлся по душе. О возрасте разговоров больше не было, хотя Демьянычем мы его так и называли, до самого окончания учёбы. Тем самым, отдавая дань уважения его возрасту и жизненному опыту. Подбежал молодой человек, видно, из активистов, от него за версту несло стенгазетой и комсомольским прожектором.

- Я Казаков, староста всего первого курса энергетического факультета, - представился он всей неорганизованной пока толпе юнцов.

- Вот и Голота объявился, казаков нам только и не хватало, попытался кто-то острить.

- Я сейчас представлю вам старосту каждой группы. Когда очередь дошла до нашей, то старостой оказался Вениамин, брат Веня, как мы его потом прозвали. На первый взгляд, на второй и на все последующие, серьёзный молодой человек. Рыжеватый, со слегка раскосыми азиатскими глазами, с прямым правильной формы носом, который он часто трогал, как бы опуская, его чуть ниже, чем он был установлен природой. Раздался голос демократа:

- А почему старосту мы не выбираем? Казаков бодренько объяснил:

- Староста - это администратор, который осуществляет связь студенческой группы с деканатом, контролирует посещаемость и основные правила учёбы в вузе и доводит все основные текущие требования администрации вуза до каждого студента. И самое главное, будет обеспечивать нас стипендией, которую мы получим, как только приедем из колхоза. В этом сельском предприятии мы должны вести себя только хорошо и работать, как ударники коммунистического труда, чтобы после нас оставались пустые виноградные шпалеры и бочки полные вина. Сообщение о вине было принято гулом одобрения, видимо, сей продукт большинство из неофитов, уже давно и частенько, принимали и применяли в жизни для веселья, теплоты и непринуждённого общения.

- А выбирать вам придётся комсорга и профорга, но это после возвращения из колхоза.

Всем практически всё стало понятно. Колхоз дело добровольное, но обязательное, к этому нас подготовила вся наша предыдущая жизнь с коллективизациями и индустриализациями.

Вспомнилось первое посещение колхоза в медицинском училище. Мы совершенно сопливые мальчишки и девчонки прибыли помогать селянам убирать картофель. Погода в том краю была в сентябре холодная, дождливая. Условия жизни отвратительные. Жили в хатах самих колхозников по пять шесть человек, спали просто на полу на матрацах слегка наполненных лежалой ватой. Отопление - русская печь, которая топилась только утром, а к вечеру в деревянном доме становилось довольно прохладно. К утру мы уже вибрировали от озноба, и жались к друг дружке, пытаясь согреться. Хозяйка вставала рано. Гремела ухватами и заслонками, растапливая печь. От мерцающего на потолке света, который шёл от огня из зева сказочной печки, сразу становилось веселее и уютнее. Тепло постепенно наполняло комнату, и мы вновь засыпали от живого уюта. Подъём был всегда тяжёлый, нам, распаренным утренним жаром, просыпаться и вставать не хотелось, тем более что на крыльце и в поле нас ожидала непогода. Можно отметить, спиртное никто из нас тогда не употреблял, мы были просто пацанами и всё. Нас увезли из колхоза «Знамя Ильича» через десять дней. Начался снег с дождём, большая половина из нас были простужены, надрывно кашляли, заматывали горло шарфами и пили постанывая горячий чай по утрам и вечерам, но он не помогал. Молодой организм быстро терял калории, которые нечем было пополнять, кормили отвратительно. Картофель остался не убранным, но это никого не волновало. И вот опять колхоз?

Виноградные колхозы и совхозы, в южном регионе, как правило, располагались вдоль морского побережья. Но если моря нам порой и не хватало по причине контроля и дисциплины, то солнца, солнечных ягод, вина и всяческих приключений вне работы было, хоть отбавляй. Предприимчивых студентов не успевали прорабатывать на всяческих активах, и комитетах, которые организовывались чуть ли не каждую неделю. Сейчас я думаю, если бы не было колхозов, а в них студенты не убирали бы урожаи, то необходимо было придумать структуру взамен, потому что ничто так не сближает стаю студентов, как коллективное нежелание работать поутру. Но, с другой стороны, кто бы вообще убирал в нашей "трудоголиковой" социалистической стране урожай, если бы не было виноградных, картофельных, томатных и прочих студобайнов.

Но день, как оказалось, только начинался. Мы, пришедшие первый раз в институт, были нужны ещё и для того, чтобы перенести в общежитие вновь приобретённые кровати. Нас не останавливали трудности, и совсем не огорчило, что костюм после транспортировки по этажам пансерных сеток оказался пыльным и мятым, главное, мы погрузились в святая святых - высшее образование. Это высшее образование входило в обойму обязательных достижений любого уважаемого и уважающего себя человека. Высшее образование, престижная работа, учёная степень, партия, квартира, дача и машина - при наличии этих составляющих человек в нашей стране обязан быть счастливым. Если этого не происходило, и он вдруг оказывался «Несчастливцевым», то это просто осуждалось общественностью и не принималось во внимание. Какого рожна этому поросёнку надо?! Оставалось только одно: стать диссидентом, но я тогда об этом даже не задумывался.

Через три дня мы грузились на центральном вокзале в цельнометаллические вагоны. Эшелон запрограммированных биологических уборщиков винограда заполнялся быстро. В купе нас оказалось четверо, но потом и шестеро. Нам объяснили, через 4 -5 часов, мы будем на месте, в связи с этим всяческие спальные настроения испарились. Знакомились уже по второму разу, и более обстоятельно. Сёма, высокий тёмноволосый парень, похожий лицом на Пастернака, очень начитанный и эрудированный, особенно в современной, только недавно запрещённой литературе. Злые языки шипели, что он еврей, я тогда на это не обращал внимания, скорее всего, с лёгкой руки моей матери. Она, торговый работник, очень хорошо отзывалась о представителях этой национальности, потому что работала с ними в Молдавии. Мать часто говорила: - Хаймы, так она их называла, справедливо понимали, кто и что делает в торговле, и посему никогда не обижали простых продавцов и уважали их, особенно женщин. Меня очень поразило то, что на вокзал его пришёл провожать отец, высокий седой мужчина, выше среднего роста, очень представительный, мужественный, слегка заикающийся, как выяснилось, от контузии во время войны. Большой пакет, который он отдал Семёну, был наполнен дефицитными копчёностями, которые мгновенно оказались на столе среди всей не очень изысканной снеди. Сёма не жался, только поразительно аппетитно, ел сырокопчёную колбасу прямо с целика, широко открывая рот, откусывал её прямо с кожурой. Мне, в то время не часто видевшему сей деликатес, это было неприятно и непонятно хотя бы потому, что, то количество жира, которое в колбасе было замуровано, мне просто противопоказано, да и не принято было в моей семье, так варварски относится к этому продукту.

Аркадий, который был зачинщиком знакомства, при первой встрече окрестил себя Ариком. К Сёме прилипло Симон, я стал Вальком. Мы не противились, остальные тоже заимели некие прозвища, но это происходило по ходу знакомства. Расселись, и начали с подкидного дурака. Троица Симон-Арик-Валёк быстро сыгралась и имела успех. В течение двух часов мы выиграла раз 25, и на высадку не поднималась уже больше часа. Время летело быстро, появился портвейн, но в небольшом количестве. Мне он был противопоказан, организм его просто не принимал из-за перенасыщения в период окончания школы. Тогда произошёл элементарный «перепил» и теперь от одного специфического запаха, как мне казалось жжёного сахара, у меня начинался рвотный рефлекс. Нашлась чекушка водки, которая в народе называлось, «ни то ни сё», эта доза «на троих» меня отменно развеселила, большего мне и не требовалось. Поезд бежал довольно быстро, но мы не замечали ни остановок, ни перегонов, вроде как служба пошла, и нам уже было всё равно, как и куда бежит время.