Geum.ru

Наталия Вико «шизофрения»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   33

— Мамусечка, — благодушно улыбнулась Александра. — Мамусечка?! — воскликнула, представив, что ей предстоит услышать при встрече.

— Вначале меня за таджика приняла, — продолжил Онуфриенко. — Подумала, я работу ищу. Пустить, понятно не захотела. В домофон говорит, работы у нас нет. Мы люди простые — все своими руками делаем, безо всякого наемного труда, потому что не буржуи какие-нибудь и не новые русские. И вообще говорит, коли не уйдешь — собаку на тебя спущу. Ну, я понятно, Тяпу конфеткой через забор угостил — и обратно поехал.

— Так она что там осталась? — забеспокоилась Александра. — Она ж Тяпочку со свету сживет, — вскочила с кровати.— Едем, Саша, скорее, — она заметалась по комнате.

— Ты никак одежду ищешь? — поинтересовался он. — Так халатик твой — банный на кухне на батарее лежит. В нем и поедешь?

— Не в пижаме же? — воскликнула Александра.

— А маме что скажешь в халатике-то? Ездила с другом в баню париться?

— Перестань, Онуфриенко! Хватит издеваться! Скажи лучше, что делать?

— Как что? Одеваться, — он вышел из комнаты и через минуту вернулся со свертками и коробкой. — Я по дороге тебе одежду прикупил… на свой вкус, — сказал заранее извиняющимся тоном. — Маме только позвони. Скажи, что скоро будешь, чтобы не ушла и дом не заперла. Хотя, не думаю, что она на улицу к Тяпе выйдет.


* * *

— Мамулечка, это я, открой, — взволнованно прощебетала Александра в домофон у калитки и помахала рукой Онуфриенко, чтобы уезжал.

— А-а, приехала, наконец. Я ж думала, не дождусь, — услышала она недовольный голос маман. — А ключа у тебя самой нет, что ли? — спросила та подозрительно.

— Мамочка, открывай скорее, холодно ведь, а ключ еще найти надо.

— Во-от, вечно у тебя так — то я не нужна совсем, а то «мамусечка, открой». Нет в тебе последовательности никакой. — Какую кнопку-то нажимать?

— На которой ключик нарисован, — Александра начала попрыгивать на месте.

— Ключик, говоришь? Обленилась, гляжу, ты совсем. Все люди, как люди — настоящим ключом пользуются, а тут — кнопку нажимать надо, — ворчливым голосом сказала старушка, но кнопку все же нажала.

Александра в сопровождении Тяпы, которому уже изрядно надоело бегать одному на морозе, почти вбежала в дом. Щенок, не обращая внимания на старушку, с независимым видом направился к стулу и бесцеремонно поднял заднюю лапу, освежая пограничный знак на своей территории.

Старушка ахнула и, прижав руку к сердцу, схватилась за край стола.

— Это что? Это — как же это? — на ее лице выступили пятна.

— Это, мамочка, собака, — Александра сделала вид, что не поняла мать. — Титус Блэкбург. Ты ж сама его из дома выпустила.

— Да он меня в дверях чуть с ног не сшиб! Я едва успела увернуться и дверь захлопнуть. Верни его немедленно! — категорично заявила старушка. — Верни тому, кто принес! Он же нам всю мебель… пометит.

— Мамочка, ты что? Это же подарок! Он же дом охранять будет. У него предки — сплошные чемпионы.

Щенок, видимо поняв, что речь идет о нем, улегся на пол и положил морду на лапы, прислушиваясь к разговору.

— Господи, — старушка опустилась на диван, — что за порода-то ? Черный весь.

— Овчарка это немецкая.

— Спасибо хоть, не бульдог слюнявый.

— Тяпочка, — Александра поманила щенка, — иди сюда, познакомься с моей мамочкой.

Пес неохотно поднялся, подошел к старушке, обнюхал ее ноги, а потом неожиданно приподнялся на задних лапах и миролюбиво лизнул в щеку.

— Ой, — дернулась старушка. — Вроде, ласковый, — она провела рукой по голове щенка. — Ладно, пусть остается. Хоть кто-то действительно за домом следить будет, — бросила неодобрительный взгляд на немытую тарелку и чашку возле раковины. — Слышала, небось? — посмотрела торжествующе и заулыбалась, что в последнее время случалось с ней крайне редко. — Наши на демонстрацию вышли против реформы, как там ее… ЖКХ, — сообщила радостно-возбужденно.

— Мамочка, наши — это кто?

— Как кто? Ты уж совсем с ума сошла! Пенсионеры! Которые выжили… еще… пока. А лозунг, знаешь, какой? «Меняю квартиру на могилу!» — торжествующе сказала она. — Потому что платить нечем.

— Мамочка, ну а ты-то при чем? У тебя есть чем платить, — попробовала возразить Александра.

— Все равно, меня тоже скоро выселят, — сказала старушка скорбным голосом.

— Тебя?! Почему?

— Самолеты стали ниже летать... — ответила вполголоса, оглянувшись по сторонам. Заметив недоумение на лице дочери, пояснила:

— Наш дом — высокий и им мешает. Значит, будут сносить, — на глазах у нее выступили слезы. — Я почему к тебе и приехала — посмотреть, будет ли где приютиться. Хотя мне Учитель точно квартиру в центре предложит. Только зачем мне этот центр? — она жалобно всхлипнула. — Там и магазинов-то с продуктами уже не осталось. Одни супермаркеты для богатых и эти… как их… бутики-батики.

— А Учитель… это?

— Ну, совсем уж ничего не понимаешь! Мэр это наш. Он хороший. Карточки москвича нам дал, поздравления к празднику присылает и к пенсии прибавку. С женой ему, правда, не повезло и родственниками ее, — сокрушенно сказала старушка. — Все им мало. Друг с другом ужиться не могут, через суд зарплату получают друг у дружки. Чисто пауки в банке. Кабы не они, он бы нам побольше прибавку сделал. Да еще и помощнички у него. Один одного лучше. Все какие-то замороженные. Пока он сам, по-простому, им чего надо делать не скажет, ни до чего додуматься не могут. Хоть почитай все подряд, как он, кепки носят. Я вот смотрю на них по телевизору — сонные все какие-то. Чисто Вий у этого, как его, писателя про мертвые души и ревизора.

— Гоголь это, мамочка.

— Ну, да, Гоголь. «Поднимите нам веки, поднимите нам веки», а то деньги не видим, хотя запах чуем. А им не деньги надобно чуять, а боли народные. Вот я и говорю, ревизора на них нет и народного контроля. Все им мало, слугам этим народным. А Учитель — очень хороший! Но, главное, чтоб войны не было, — вздохнула она…


* * *

— Палыч, это я, — голос Онуфриенко звучал встревожено. — У нас выбивают людей… Погибла Людмила. Да-да, астролог из Украины…Чудесная женщина… Автомобильная авария. Лобовое столкновение… Вместе с мужем… Да, трое детей… Незадолго до этого была у меня в Москве. Я подарил ей «Таро»… Она сама попросила…Одну ситуацию я отвел. Помнишь, месяц назад? Думал уже все… Надо искать замену…


* * *

Короткий зимний день приближался к концу. Солнце еще раз безнадежно поскреблось о непробиваемую броню облаков и обессилено свалилось за горизонт. Мелкая снежная крупа сыпалась на лобовое стекло ее машины, по метру продвигавшейся вперед в привычном заторе на Новом Арбате. По резервной полосе, угрожающе покрякивая и моргая синими проблестковыми маячками на крышах и за облицовкой радиаторов, в ту и другую сторону проскакивали, по неведомым правилам уступая друг другу дорогу, черные иномарки государственных мужей, политкумиров, руководителей силовых структур и недоступно-таинственных олигархов. По радио привычно балаболил известный «ди-джей», смаковавший интимные подробности из жизни поп-, теле-, кино-, радио-, спорт-«звезд» и других завсегдатаев «светских» тусовок. Рекламные щиты и растяжки над дорогой призывали к «шопингу», звали в рестораны отмечать «День святого Валентина» и на просмотры фильмов с названиями, обещавшими «экшн», кровь и чудеса компьютерной графики… Сумрачный город посредников завершал свой бизнес-день… Прогноз погоды на март тоже не обещал ничего хорошего…

…— «Ищите же прежде Царствие Божие и правды Его, и все это приложится вам», — так сказано в Новом Завете! — услышала Александра, когда, войдя в помещение «Артефакта», приостановилась у зеркала поправить волосы. Из приоткрытой двери курительной комнаты рядом с мужским туалетом доносились возбужденные голоса, что означало — «Артефактовская» жизнь кипит, выплескиваясь за пределы зала и захлестывая коридоры и самые дальние закутки арбатской вольницы.

— В обстановке малодушия и предательства коррумпированной знати и разлагающегося под воздействием чуждых «эгрегоров» простодушия русского народа, сколько не говори искренних слов, разбудить русский дух все равно не удастся, — услышала она за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидела покинувших «курилку» мужчин — одного — сухощавого и жилистого в казацкой форме с красными лампасами, пышными усами и «мелиховским» чубом, другого — худенького с жидкой бородкой и аскетичным лицом, одетого в черную рясу, третьим же оказался Пал Палыч. Поставив портфель на пол, он столь старательно протирал очки, что даже не разглядел старую знакомую, которая стояла, повернувшись в его сторону, и разглядывала с приветливой улыбкой.

— А что, по-твоему, Палыч, есть «эгрегор»? — насупившись, подозрительно спросил казак, засунув большие пальцы рук за ремень.

— Во-первых, уважаемый Петр Кузьмич, сразу замечу, что это — не имя еврея, — провел Пал Палыч рукой по бороде, пряча дрогнувший в усмешке рот. — Во-вторых, не следует путать Святой дух с «эгрегором», — он, наконец, воздрузил очки на нос. — Из книги Еноха известно, — поправил очки, — что «эгрегоры» — это бдящие падшие ангелы, которые, возбуждаемые мыслеформами людей, способны на душевном уровне воздействовать лишь на ум — то есть мотивацию и принятие решений, и сердце — то есть волю и страх, — посмотрел на священника, который неопределенно покачал головой, видимо, осмысливая услышанное.

— Палыч, ты мне, конечно, люб, — казак ухватил собеседника за лацкан пиджака, — потому как нутром чую, человек ты хороший. Но говоришь иногда так, — казак поморщился, — что мать родная не поймет! Потому, скажу тебе по-простому. Чтобы подняться в атаку нужен личный пример с однозначным смыслом «Делай как я!» — рубанул воздух рукой, демонстрируя генетические навыки. — Вот такого поступка и не хватает нашей власти. Она вроде как призывает народ словами «Делай как мы», но непременно прибавляет слово — «говорим», вместо слова «делаем». При этом предлагает нам не париться, почему именно так надобно делать. А народ… народ хочет знать и понять, — потряс указательным пальцем, — почему именно так, а не иначе, и почему сами они, когда дело касается лично их, действуют по-другому, исходя сначала из своего личного жлобского, а только потом— из народного интереса. Правда, — усмехнулся в усы, — перед выборами всегда округляют глаза, будто только что узнали, что пенсия у стариков и старушек три тыщи рублей, из коих две с половиной только на коммуналку уходят, и возмущаются с экрана, что, мол, так жить нельзя! Может и нельзя, но ведь живут же люди. Хотя, что там живут? Выживают, — он горестно махнул рукой. — И не говори мне только, батюшка, — повернулся к священнику, который явно собирался что-то сказать, — что «Бог терпел и нам велел». Человек для радости в этот мир приходит, а не для терпения. Потому народ хочет знать, почему, если человек по совести живет, не лжет, не крадет, не убивает, честно вкалывает — этой радости у него гораздо меньше, чем у тех, кто все наоборот делает?

— Вообще-то чем меньше знает народ, тем легче им управлять, — заметил Пал Палыч. — Примерно так Лао дзы сказал.

— Во-от, — хитро улыбнулся казак, — и я о том. У китайцев, хоть и коммунисты ими правят — страна прет вверх, как тесто на хороших дрожжах. А почему, спрашиваю я? Потому что идея есть и правда своя — хоть и китайская. И вот скажи мне тогда, для России где выход и куда и почему надо идти?

— Ну, Петр Кузьмич, вы и вопросы задаете! — покачал головой Пал Палыч.

— Не знаешь, что ли ответа, или сомневаешься, пойму — не пойму? — нахмурился казак.

— Не сомневаюсь, что поймете, да только разговор долгий, для него и собрались сегодня, — бросил взгляд в сторону зала и вдруг увидел Александру. — Глазам не верю! — расплылся в улыбке. — Сколь неожиданное столь и прекрасное видение! — подхватил с пола портфель и двинулся к ней.

— А вы просто поверьте, Пал Палыч, — Александра заулыбалась в ответ, — не тратя время на осознание увиденного.

— Какими судьбами, Александра? Сегодня тема вроде не ваша?

— Какой же психиатр устоит перед перед названием «Армагеддон — битва конца света»? — весело спросила она.

— Пациентов решили набрать? — со смехом спросил Пал Палыч.

— А вы что, психиатр? — вступил в разговор казак, во взгляде которого заинтересованность сменилась опаской.

— Не берите в голову, — отмахнулась Александра, — я сейчас в отпуске.

— А-а, — почти успокоено протянул Петр Кузьмич, но все же отошел на полшага, делая вид, что озаботился борьбой с соринками на рукаве кителя.

— Как собачка ваша? Не выставляет больше на мороз? — сочувственно глянул Пал Палыч, обнаружив осведомленность в недавних событиях.

— А вы откуда знаете? — удивленно приподняла брови Александра.

— Легче что-то знать, чем знать, откуда ты это знаешь, — выкрутился он. — Что ж, пойдем в зал? А то опоздаем, — поспешил сменить тему.

— На репетицию конца света? Пойдем! — весело согласилась Александра и подхватила Пал Палыча под руку…

Зал был переполнен. Собрались в основном серьезные мужчины с лицами отставных военных. Многие были в пиджаках и галстуках, давно вышедших из моды, что могло означать только то, что на моду им наплевать, хотя бы потому, что повлиять на сегодняшнюю тему эта переменчивая особа никак не могла. Среди собравшихся Александра заметила даже несколько знакомых по телеэкрану лиц политиков и депутатов. Несмотря на суровую тему и серьезный настрой собравшихся, она, тем не менее, поймала на себе несколько быстрых заинтересованных взглядов, которые вселяли надежду, что здесь собрались в основном оптимисты, которые верят в счастливый конец света. Расположилась возле прохода рядом с Пал Палычем. Тот раскрыл портфель, извлек блокнот и ручку и, судя по всему, приготовился делать пометки.

— Здравствуйте, Александра, — услышала сзади голос юриста Сережи и обернулась с приветливой улыбкой. — Чувствую, сегодня повеселимся, — негромко сказал он. — Тема-то какая!

Лектор — мужчина аскетичного вида в очках, с короткой, будто выщипанной, бородкой и карандашом-гигантом в руке оглядел собравшихся веселым взглядом.

— Для тех, кто не знает обо мне ничего, представлюсь: зовут меня Девятов Андрей Петрович. Служил в Главном разведывательном управлении Генерального Штаба. Полковник запаса. Хотя, сами понимаете, — он улыбнулся, — в этом ведомстве отставников не бывает. Доктор наук. Ныне — представитель «Академии Небополитики».

«Хм, какое интересное название», — отметила Александра, оживляясь.

— Ну, пожалуй, начнем? — докладчик, властно расставив руки, оперся на трибуну, которая словно скукожилась и заискивающе заулыбалась, признавая его подавляющий авторитет.

— Давай, начинай, Петрович, — подбодрил его казак, видимо хорошо с лектором знакомый.

— Есть, Петр Кузьмич, — по-военному четко ответил тот и улыбнулся. — Итак, ни для кого из вас не секрет, что человечество живет в ожидании грядущих кардинальных перемен, — хорошо поставленным голосом начал он. — В этой связи, люди разных типов сознания и основных вероисповеданий, которых мы в Академии насчитали двенадцать, ожидают кардинальных перемен и «пришествия во плоти» некоего посланника, который станет их вестником, разработчиком теории и организатором практических действий.

Александра, до того копавшаяся в своей сумочке, вскинула голову. Тема «посланника» была ей интересна.

— Вот, например, — лектор начал перелистывать лежащие перед ним бумаги, — индуисты ожидают приход Десятого Аватара, который уничтожит «буддистов». Буддисты же, в свою очередь, ожидают приход Пятого Всеведающего «Будды Будущего» с именем Майтрейя…

— Это означает «Добрый», — шепнул Пал Палыч на ухо Александре.

— …который совершит двенадцать подвигов и восстановит порядок.

— Порядок давно нужно восстановить, — услышала Александра ворчливый голосок соседа Пал Палыча.

— …Иудеи тоже ждут Мессию — царя-священника с именем Мошиях, — продолжил Андрей Петрович.

— То есть, «Избавитель», — снова шепнул Пал Палыч. — Кстати, хасидско-каббалистический раввинат с 1995 года открыто заявляет, что Мошиях уже родился.

— … Христиане-католики ждут Второе Славное пришествие Христа…

— Католики, кстати, вовсю обсуждают пророчество Малахии о «последнем папе», который возьмет имя «Петр II», — снова наклонился к ее уху старательный комментатор.

— …Православные вновь подняли идею «Москва — Третий Рим» — последний оплот веры перед приходом Антихриста…

— Про патриарха Никона и Новый Иерусалим я помню, — опередила Александра Пал Палыча, благодарно прикоснувшись к рукаву его пиджака.

— …Протестанты Америки вооружены идеей «конца истории» с концепцией «США — Новый Израиль». Собственно, «Армагеддон»— это их термин…

— Новый Израиль — это место схождения с небес духовного Града Господня, — все-таки не выдержав, вполголоса пояснил Пал Палыч.

— …Мусульмане-шииты живут в ожидании прихода скрытого Имама «Махди», предвестника «Дня воздаяния» и в Ираке, как вам известно, уже действует «Армия Махди» — «спасителя верных» и «карающего меча» неверных. Шииты считают, что предконечная битва состоится до 2013 года, и, судя по всему, локальные бои уже активно ведутся, — Андрей Петрович перевернул лист бумаги перед собой. — Китай… — он сделал паузу, — Китай прихода «посланника» не ожидает, но после 2019 года предполагает для себя, — последнее слово лектор выделил, — наступления периода «гармонии мира», который повторит величие империи Тан…

— Про путь Дао и срединность даосизма я знаю и про айкидо тоже, — Александра благодарно улыбнулась Пал Палычу, который явно собирался прокомментировать китайскую тему.

— Быстро растете! — одобрительно заметил он.

— … Оккультисты и масоны говорят о скором начале «нового мирового порядка», соотнесенного с эпохой Водолея и подобного «золотому веку предков», — продолжил обзор лектор.

«Почему же не отвечают Клер и мой «вольный каменщик?» — снова подумала Александра, которая уже несколько раз оправляла им письма по электронной почте и получала подтверждения о доставке. Только ответ не приходил.

— …Язычники-ведуны считают, что в 1996 году «Семь кругов тьмы» закончились и состоялся переход Земли в «чертог Волка», и с 2012 года планета вступит в период потрясений…

«Почти все говорят о 2012 годе, как о годе больших перемен», — отметила про себя Александра.

— … Шаманисты же, не имеющие догматов и описанной теории, ожидают «возвращения мертвых» и «обнаружение всего потерянного в истории»…

— Они связывают это с окончанием Календаря майя 21 декабря 2012 года, — пояснил Пал Палыч, явно томящийся в роли простого слушателя.

— … после чего наступят «черные времена катастроф». Никого не забыл? — вопросительно посмотрел докладчик в зал.

— Еще атеисты, — с удовольствием добавил Пал Палыч с места.

— Спасибо! — с улыбкой кивнул ему Андрей Петрович. — Атеисты, отмечая изменение геофизических параметров планеты, имея в виду, глобальное потепление, парниковый эффект, возрастание сейсмической активности, появление новых астероидов и комет, предполагают приближение катаклизма космического масштаба.

— А вот и я! — раздался знакомый пронзительный голос у входной двери в зал. — Извините, что задержалась.

Александра обернулась. Услышала как зашелся в едва сдерживаемом смехе Сергей и негромко застонал Пал Палыч.

«Пришелица», одетая в этот раз в полупрозрачную накидку из маскировочной сетки, в ярко-красном берете на голове, дополненном красной повязкой дежурной по стране на левой и голубой повязкой дежурной по планете на правой руке, в неизменных сапогах гармошкой, протопала к первому ряду и остановилась напротив казака.

— Мужчина, уступите даме место, — небрежно распорядилась она, одновременно указывая рукой в конец зала, куда Петру Кузьмичу вероятно следовало пересесть.

«День сурка», — весело подумала Александра.

Казак, в первый момент обомлевший от неожиданности, быстро взял себя в руки.

— Слышь, девка, — он покашлял, — тебя когда последний раз пороли? — с усмешкой поинтересовался он.

— Что вы имеете в виду? — живо заинтересовалась «инопланетянка».

— Не то, что ты думаешь! — пояснил Петр Кузьмич и по залу покатился смех.

— Фу, грубиян какой! — скривилась «пришелица». — Но если я тут не нужна, то я могу и вовсе уйти, — обратилась за поддержкой к присутствующим. — Но тогда — все вы пожалеете! Все! — обвела указательным пальцем зал. — Потому что от меня зависит, когда наступит конец света и восстанут мертвецы! А черные времена уже близко! Грядут катаклизмы! Никто не спасется! — с подвыванием провозгласила она, — кроме тех, кого я спасу! — и, продолжая кликушествовать, направилась к выходу. — Пожалеете еще!

— Автограф! — вдруг вскочил со своего места Сергей. — Богиня! — простонал он. — Автограф дайте, пожалуйста! — двинулся в сторону «инопланетянки» с блокнотиком и карандашом в руке.

— Дурак! — «пришелица» вдруг довольно улыбнулась, но приостановилась и расписалась в блокнотике, который Сергей тут же восторженно чмокнул.

— По этой записке его теперь во все сакральные места без очереди будут пропускать! — объявила она. — Не забудь только говорить, что ты от Клементины, — победным взглядом окинула присутствующих и покинула зал.

Когда шум улегся, докладчик, с лица которого еще не сошла улыбка, продолжил:

— Однако же кардинальный слом нынешнего порядка ожидает лишь библейско-средиземноморскую цивилизацию Запада с ее традиционным дуалистическим восприятием мира, антагонистически поделенного на добро и зло, на белое и черное, — продолжил Андрей Петрович. — Народы же Срединноземельной цивилизации Дальнего Востока, я подразумеваю, жителей Китая, Японии, Кореи, Вьетнама, а также Южной семьи народов, то есть индусов, африканцев, аборигенов Океании, индейцев Америки вряд ли ожидает кардинальный перелом основ бытия.

— С Россией что будет? — нетерпеливо выкрикнул с места казак, не успевший получить ответ от Пал Палыча в коридоре.

— Если я отвечу, поверьте, что все будет хорошо, наверное, этого не будет достаточно? — улыбнулся докладчик.

— Не будет! — категорично заявил казак. — Я знать хочу судьбу русского народа! А верить в пустую болтовню и брехню надоело!

— Что ж, вполне практичный подход, — снова улыбнулся Андрей Петрович. — Назову три слова: «Путь, истина, жизнь». И еще скажу, что впереди Россию ожидает не возрождение, а преображение.

— И что это означает? — нахмурился казак.

— Это означает следующее, — докладчик задумчиво потер лоб. — Власти постсоветской России ответы на такие извечных вопросы, как выбор пути, поиск истины и модель жизни старательно списывали у Запада, поэтому выглядели не просто учениками, а очень плохими учениками, которые никак не могут реализовать то, чему их учат по затертому до дыр учебнику на иностранном языке.

— Не согласен! — выкрикнул человек с депутатским значком на лацкане дорогого пиджака. — У нас свой путь, и вертикаль власти мы сами отстраиваем по собственному видению и убеждениям…

— Которые… всегда, понимаешь, совпадают с мнением администрации президента, — громко сказал юрист Сергей, удивительно точно подражая голосу покойного президента Ельцина.

— Мы, к тому же, олигархов от власти равноудалили, — продолжил депутат, резво повернувшись в сторону Александры и стараясь разглядеть оппонента..

— А силовиков, понимаешь, равноприблизили! — снова парировал Сережа.

— А чем вам, молодой человек, не нравятся наши национальные проекты, например? — депутат, наконец, обнаружил противника, начал сверлить его взглядом.

— Тем и не нравятся, что они не ваши, а административные и начались за год до выборов, когда припекать стало от того, что денег от продажи нефти и газа пруд пруди, а результатов для народа нет, — послышался голос с другого конца зала.

— И на хрена государственную казну в долларах держать? — возмущенно воскликнул казак.

— Потому что так надежнее, — повернулся к нему депутат. — К тому же Минэкономразвития прогнозирует укрепление доллара.

В зале раздался громкий смех.

— А может для того и прогнозирует всякую чушь, чтобы оправдать хранение казны в баксах? — выкрикнул кто-то еще из зала. — Чтобы любимые Соединенные Штаты от финансового краха спасти?

— А, между прочим, Центробанк уже часть в евро держит, — заявил депутат, поворачивая голову из стороны в сторону в попытке выявить новых противников.

— Которые потом те же европейские компании и банки в нашу экономику инвестируют, а мы их за благодетелей будем считать, — снова выкрикнули из зала.

— Разве вы не видите, что жить стало лучше? — не унимался депутат.

— «По мандату депутату жить положено нештяк, и мандатно депутату оттого, что это так», — вполголоса пропел Сергей куплет из песни своего тезки — Сергея Трофимова.

С трудом сдерживая смех, Александра опустила голову.

— Внимание! — лектор, наконец, вмешался в перепалку. — Можно мне несколько слов по этой теме сказать?

— А что ж, скажи, Петрович, — поддержал его казак.

— Друзья мои, — миролюбиво улыбнулся Андрей Петрович. — Совершенно очевидно, что объективной причиной большой войны, которую у протестантов принято называть «Армагеддон» и которой все опасаются, выступает бесконтрольное накачивание мировой кредитно-финансовой системы электронно-бумажными долларами США, притом, что задолженность Федеральной резервной системы перед гражданами и миром…

— Это Центральный Банк США, — на всякий случай пояснил Пал Палыч Александре.

— … составляет уже 400% ВВП США. А это означает, что доверия к доллару больше нет, и мировая кредитно-финансовая система стоит на пороге кризиса.

— Ой! — послышалось у входа в зал и уборщица баба Шура, подхватив ведро и швабру засеменила по коридору, видимо, срочно направляясь домой, спасать трудовые долларовые сбережения.

— Во-от и моя теща всю долларовую заначку на евро поменяла, а теперь собирается в юани переводить. У нее интуиция — что надо! Не то что у наших государственных финансистов, — доверительно поделился пожилой человек в стареньком свитере с оленями, сидевший справа от Пал Палыча. — А я ей говорю, чтоб золото скупала.

— Единственный реальный выход из сложившейся ситуации… — продолжил Андрей Петрович.

— …пропить все долларовые резервы пока не поздно, — услышала Александра хрипловатый голос слева. — Я вот прикинул в уме: если весь резерв, накопленный за годы, поделить — не более трех тысяч баксов на человека получится. Что ж я восемьдесят тысяч рублей не прогуляю? Прогуляю на раз! Будет хоть что вспомнить!

— … а для США, — повысил голос Андрей Петрович, бросив смеющийся взгляд в сторону народного трибуна, — обнуление существующих условных единиц и переоценка натуральных стоимостей реального богатства в новые учетные единицы, которое США перед обманутыми вкладчиками всего мира смогут оправдать только глобальной катастрофой или полномасштабной войной или же серией войн по «оси зла», когда виртуальные стоимости будут уходить через безвозвратный расход боеприпасов и других предметов снабжения.

— А если не удастся развязать такую войну? — послышался озабоченный голос.

— Тогда — крах доллара, который накроет жителей США и всех их долларовых доноров, включая Россию. Думаю, не нужно объяснять, что это будет означать для нашей федеральной власти?

В зале на мгновение воцарилась тишина, которая взорвалась возбужденными голосами:

— И что ж, братцы, получается? — послышался возмущенный голос казака. — Мы им свои реальные природные богатства за зеленые фантики отдаем? А они нашу нефть, газ, лес к себе вывозят, а в один прекрасный день дефолт объявят и вроде как ничего не должны? Обстоятельства, мол, так сложились! Течение, мол, такое на мель унесло! Не любо!

— А почему вы думаете, в Москве все скупают по безумным ценам? — наклонился к Пал Палычу мужчина в свитере с оленями. — Мне вот приятель рассказал, недавно на торгах в СГУПе по продаже московской недвижимости один небольшой особнячок постройки начала прошлого века на Спиридоновке знаете почем ушел?

— Почем?

— По пятьдесят шесть тысяч за квадратный метр!

— Ну и что? Нормальная цена, — легкомысленно сказал Пал Палыч. — Даже дешево для Москвы.

— Долларов, — со скорбным видом добавил собеседник. — Вы только представьте себе: стодолларовые банкноты в несколько слоев на каждом квадратном метре!

— Там уборщица не нужна? — весело включился в разговор Сергей. — Пластиковые мешки и уборочный инвентарь за свой счет готов приобрести.

— Ну, и чего России-то делать? — зычный казацкий голос перекрыл шум в зале.

— Победить в «войне смыслов», — спокойно ответил докладчик, пристукнув три раза в такт последним словам карандашом по трибуне. — То есть, в сознании и культуре.

«Похоже, Максимилиан не одинок», — вспомнила Александра разговор в самолете по дороге в Каир.

— С нашими СМИ победа в культуре просто неизбежна! — засмеялся Сергей. — Разнообразят культурный досуг по полной программе. Сериалами размножают придурков. Развлекуха каждый день. Я вот все жду, когда догадаются соревнования по вольной борьбе между голубыми провести. Очень даже гламурненько получится, — сказал он жеманным голосом.

— Без русской победы в войне смыслов России не одолеть нынешние беды ни в финансово-экономической, ни в политической войне, которую ведут мировые центры сил за место в глобальном постиндустриальном обществе, — продолжил Андрей Петрович.

— Очень уж мудрено, объясни, Петрович, — потребовал казак.

— Ничего тут мудреного нет, — улыбнулся тот. — Считается, что человек разумный имеет тело, душу и дух...

— Еще паспорт, — добавил с места Сергей. — И у нас неизвестно, что важнее. Это я вам как юрист говорю.

— Не спорю, существуют большая группа людей, которые состоят только из тела и паспорта, а некоторые из одного тела, — с улыбкой отпарировал Андрей Петрович. — Так вот, инстинкты тела порождают желание сытости, комфорта и наслаждения. Душа заведует волей и страхом. А дух — есть животворящая «искра Божия»…

Александра заметила, что сидящий перед ней священник согласно закивал.

— Дух может затухать в инстинктах тела или, напротив, зажигать огонь души, — продолжил Андрей Петрович. — Поэтому русскому народу надо предъявлять не призывы, не слова критики или вразумления и даже не символы веры и надежды, но великие образы геройства, задевающие не ум и сердце, то есть сознательное и бессознательное, а сверхсознание, то есть Дух Истины!

— Ну, — казак обернулся и победно взглянул на Пал Палыча, — а я что тебе говорил? Чтобы поднять народ в атаку нужно крикнуть «Делай как я!» и делать! Русские по правде хотят жить и справедливости.

— Почему так? — задал Андрей Петрович риторический вопрос. — Ответ лежит на поверхности. Особенностью русских выступает троичность сознания. Если даже не упоминать Святую Троицу, то на бытовом уровне русские пьют водку «на троих»…

Казак крякнул и провел ладонью по усам.

— …ездят на тройке, кричат троекратное «Ура», и даже закапывая гроб усопшего, вначале кидают по три горсти земли. Другими словами, исторически у русских всегда было троичное сознание, в котором стяжание чуда всесокрушающего духа истины было важнее комфорта и сильнее страха.

Пал Палыч заерзал, видимо, собираясь что-то пояснить, но Александра его опередила:

— Про закон троичности или «тернера», который играет важную роль в герметизме, я тоже знаю, — небрежно сказала она и вздохнула, потому что слово «тернер» опять напомнило о Николя, к которому она, похоже, успела привязаться за несколько парижских дней.

Пал Палыч вскинул руки, что должно было означать полный восторг.

— Потому, когда Дух истины с нами, мы — русские всегда побеждаем в войнах, и проигрывают, когда его нет. К примеру, в Крымской войне, войне с Японией в 1905 году, в холодной войне…

— И в Афгане, — выкрикнул кто-то из зала.

— И в Афганистане, — согласился Александр Сергеевич. — Потому что слова «интернациональный долг» — были всего лишь словами.

— А сколько ребят погибло! — послышался голос из зала.

— Но нам нужна победа без войны, — продолжил докладчик. — Ведь что такое «победа»? — задал он риторический вопрос. — Победа есть «преодоление беды». А в чем беда? — снова спросил он. — Беда — во лжи, опутавшей как паутина весь мир. И как же преодолеть беду? Для преодоления беды есть только один путь — создание «Царства Правды» в головах. Именно там, где по словам известного вам профессора Преображенского и начинается разруха. И «Державы Белого Царя», во главе которой должен быть не просто администратор, или менеджер, а «Белый Царь-Духоводитель».

— У русских — царь в голове! — громко сказал казак.

— А что такое «царь в голове»? — подхватил тему Андрей Петрович, оглядывая присутствующих. — Это желание и готовность строить отношения друг с другом по правде и по совести, а с окружающей средой — в гармонии, не насилуя ее техногенными экспериментами. И оружием русских должен стать «Меч Правды», — торжественно провозгласил он. — Только так можно победить ложь и превратить Россию в «Империю Духа». Ведь не случайно наши предки до прихода христианства на Русь поклонялись не только Роду, Рожаницам, Велесу, Перуну, но и мечу.

«Все люди лица скрывают, боятся взглянуть друг на друга. Жадность во всех сердцах, не на кого положиться. Повсюду день начинается со лжи. С кем говорить мне теперь?» — зазвучало в голове Александры.

— Главное — «стяжание Духа Святого, говорящего через пророков», — торжественно сказал священник.

— И я о том же думаю, — Пал Палыч почему-то взглянул на Александру, — нужен новый Посланник…

В сумочке у Александры завибрировал мобильник. Она открыла крышечку. СМС-ка от Ленки, неведомо как добывшей ее новый номер, зарегистрированный на одного из приятелей Вадима, начиналась с обычных кодовых слов о том, что все мужики — козлы. Продолжалась поздравлением с днем Святого Валентина, невероятным образом вместив грусть и тоску женщины, которой не с кем было отрепетировать 8-е Марта. Заканчивалась просьбой срочно перезвонить.

Александра поднялась с места и вышла в коридор, тем более, что лекция все активнее переходила в свободную дискуссию. Хотя до мордобоя дело еще не дошло. Несмотря на присутствие депутатов и политиков.

Трубку Ленка сняла сразу и немедленно попыталась начать разговор на привычную тему про рогатую скотину, которая, видно, решила навсегда остаться в своей то ли Сербии, то ли Черногории.

— О-о, — разочарованно протянула она, удивленная нежеланием Александры на эту тему разговаривать. — А я думала, ты ко мне хорошо относишься, — протянула расстроено, чем вынудила Александру вспомнить о долге врача, первой задачей которого является выслушать пациента и успокоить задушевной беседой.

— Хорошо, Леночка, если хочешь просто поговорить, давай поговорим на любую другую тему, — вздохнула Александра.

Ленка ожила. Вероятно, бывший «муж-козел» была лишь поводом. Было слышно, как она набирает воздух в легкие.

— Слышь, Сандра, ты меня извини, я немного портвейна выпила… потому что на работу теперь хожу «условно», — начала она. — Больше сижу на больничном. Мой аптечный материал, ну, помнишь, я тебе рассказывала, Гринберг Софья Соломоновна, продолжает жалобы писать. Проверки одна за другой! То есть, ты ж понимаешь, проще закрыть аптеку, чем реагировать на все ее жалобы. Если она не умрет, что вызывает большие сомнения, то нас точно закроют, и тогда, сама понимаешь, неумолимо повысится смертность среди пенсионеров в районе, — Ленка сделала паузу, что означало переход на другую тему. — А девица моя с папочкой своим пообщалась и практически дома не ночует. Нашла себе жениха взлохмаченного с серьгой в ухе, в бесформенных штанах, которые не поймешь, за какую часть тела цепляются. Я ее спрашиваю про серьгу, ну, помнишь, как в анекдоте: «Он у тебя кто? Пират или педик? Если пират, тогда, где его корабль пришвартован?» А она надулась и говорит: «Мама, он клевый, он «ди-джей»! Его скоро на радио возьмут». Тоже мне профессия — пластинки крутить и балаболить. Лучше бы строителя нашла, а то в квартире ремонт некому сделать. А у меня, слышь, — Ленка всхлипнула, — в транспорте сумку разрезали и вытащили все сбережения — почти 900 евро, которые я на выпускной вечер ребенку копила. А без платья она выпускаться не хочет. Вот так, — она снова вздохнула. — А недавно вот разговаривала со старой подругой и только заикнулась о своем житье-бытье, а она в ответ раздражительно так говорит: «Елена, ты своими рассказами крадешь мое жизненное пространство. Меня в нашем «бранче» «чиф асистантом» назначили и у меня сегодня «дэдлайн» по выверке «экаунтов». О, как! Я с трудом поняла, хотя латынь знаю. А ведь когда у нее была затяжная депрессия, ты ж понимаешь, я выслушивала ее часами и успокоительными снабжала за свой счет. Сыпью покрывалась от всякой ерунды, которую она на меня выливала, а теперь, оказывается я «ворую ее жизненное пространство». Понятно, она теперь в американском банке работает. Вначале все жаловалась, мол гадю-ю-юшник! Все в одном зале огромном сидят, друг за другом подглядывают, а потом шефу стучат. А сейчас вроде приноровилась. В том, что она работать усидчиво стала, я сомневаюсь. Значит другое, — Ленка хмыкнула. — Слушай, Сандра, я тебя не утомила еще? — из вежливости поинтересовалась она и, не дождавшись ответа, продолжила:

— Да, самое главное. Сестра моя младшая ушла от мужа и вместе с Генкой, которому четыре годика, переехала ко мне. Точнее, ее просто на улицу выгнала свекруха. А она второй раз беременная. Слышь, месяца через два я стану дважды теткой. Так вот, мало того, что они с сыночком измывались над ней все пять лет ее брака, теперь эта милейшая женщина заявила, что у них нет денег и жилплощади на всех, кого сеструхе захочется понародить. А комнат в квартире у меня всего две, да и то небольшие. И еще собака…

Александра подошла к окну, за которым февральская метель пыталась выписывать замысловатые пируэты, но бессильно разбивалась о стены домов, и присела на подоконник.

…А пару дней назад, — торопливо продолжила Ленка, словно перед ней как перед ведущей новостной программы, бежали строчки на экране телесуфлера, за которыми она едва успевала следить, — соседи с верхнего этажа, о-очень крутые соседи— мадам кем-то то ли в управе, то ли в префектуре работает— из-за своего супер-пуперского евроремонта в час ночи нас залили. Да так красиво залили! Просто комнатную Ниагару устроили! Теперь в кухне и ванной из стен кирпичи вываливаются. Сейчас ко мне ходят от них делегации и пытаются убедить, что даже если вода и текла с верхнего этажа, виновата все равно я. Почему, они пока объяснить не могут, но точно уверены, что ремонт оплачивать не собираются. Представляешь? У людей уже три квартиры в нашем доме, две иномарки и, слышала я, особнячок строят в заповедной зоне, а на три мешка цемента и шпаклевку у них денег нет. Я вот думаю, — она приостановилась, — может мне Софью Соломоновну привлечь своим правозащитником? В правильное русло ее кипучую энергию направить?

— Что ж, Ленусь, неплохая идея, — хмыкнула Александра и помахала рукой Пал Палычу, который с обеспокоенным видом выглянул из зала.

— А во время всех этих потопов, — скорбным голосом продолжила Ленка, — естественно, выключали воду. Мы практически два дня мылись «в кастрюльках». Хорошо дочка у своего мореплавателя ночевала. В первый день оказалось, что даже чайник пуст. Ни умыться, ни зубы почистить, ни Генке еду приготовить. Я взяла щетку, тюбик — решила в аптеке помыться, хоть и на больничном была, заодно воды купить, а пока зажевать утренний дискомфорт во рту жвачкой. Через секунду поняла, что в жвачке осталась половина зуба. Боль жуткая. До слез обидно. Стою у светофора на перекрестке у синагоги, жду, пока проедут машины. Вдруг какой-то лихач проносится мимо на бешеной скорости и с ног до головы обдает меня грязной, снежной жижей. Стою. По лицу, по светлой куртке, которую ты мне подарила, вся эта пакость стекает. Слезы к горлу подступили, душат! Но вдруг подскакивает ко мне какой-то мальчик и радостно произносит: «Леди, это вам!» и протягивает рекламную бумажку. И тут, слышь, со мной началась истерика! Как я смеялась! Не смеялась— ржала, остановиться не могла. Знаешь, что было на бумажке? «Только для Вас, дорогие леди! Ко Дню Святого Валентина скидки 10% на новую модель «альфа ромео». У меня в кармане сто рублей, как говорится с лучших времен завалялись, вся в грязи, с поломанным зубом и кучей проблем, но тяну минимум на «альфа ромео»! Значит, есть еще шансы жизнь подправить, да? — неуверенно спросила она и всхлипнула. — И кому нужна такая моя поганая жизнь? — вдруг заплакала навзрыд горько и безнадежно… — А может в церковь сходить? Свечку Николаю Угоднику поставить? — давясь слезами, пробормотала Ленка…

* * *

«Во времена Рубенса женщинам жилось лучше — весовой стандарт был правильным, — грустно подумала Александра, сходя с весов и сравнивая себя с собственным отражением в зеркале в ванной. Отражение сегодня почему-то оказалось толще оригинала. — Господи, опять на диету, — вздохнула она, надела халат и направилась в комнату. — Все из-за Кузиных ресторанчиков», — нашла виновного, который, видимо, почувствовав укол на «тонких планах», немедленно заявил о себе свадебным маршем Мендельсона.

— Как дела, Сашенька? — ласково поинтересовался он.

— У меня стресс, — сообщила она трагическим голосом. — Завтра снова сажусь на диету.

— Скажи, люди садятся на диету только для того, чтобы потом получить больше удовольствия от еды? — невинным голосом поинтересовался он.

— Прекрати, Кузя, — тоскливым голосом сказала она.

— Нет, правда, Сашенька, давно известно, любые плотские ограничения и запреты нужны лишь только для того, чтобы не потерять вкус к жизни, и получать особое удовольствие, нарушая их. И это очень мудро: когда все можно — нечего желать.

— Кузенька, не трави душу, — жалобно попросила она. — Это мой собственный выбор.

— В твоем случае, по-моему, — не унимался искуситель, — все-таки лучше заместить состояние стресса угрызениями совести по поводу нарушения диеты, — он задумался, составляя меню. — Например, в виде бутерброда со свежей итальянской колбасо-о-ой, бутылочки хорошего красного вина и пары пирожных «Эстерхази» или «Наполеон». Стресс умрет собственной смертью уже через полчаса. Хочешь, привезу?

— Чтобы я вообще в бочку превратилась? И чтобы на меня никто уже не смотрел? — возмущенно воскликнула она.

— А почему бы и нет? — оживился Кузя. — Если некоторое изменение формы не приведет к изменению содержания, — сказал он, будто размышляя вслух и, опередив ее легко предсказуемый упрек в том, что ему всегда нравились толстушки, быстро продолжил:

— К тому же, будет повод обновить гардероб к весеннему сезону.

Мысль о замене одежды показалась ей отвратительной. Во-первых, потому, что она еще даже не успела привыкнуть и хотя бы пару раз надеть весь ворох супермодных шмоток, которыми прошлой весной щедро снабдил ее Кузин приятель Макс — владелец модных бутиков, а во-вторых, наверное, потому, что именно в этот момент по телевизору началась передача про «короля гламура» и «настоящего мужчину», который, зайдя в ресторан с привычным заявлением о том, что «звезда пришла», потребовал принести ему «сексуальный салатик», и с апломбом понес несусветный бред про расширение одному ему известных горизонтов в одежде.

— Бог, дорогой мой, создал нас нудистами, и дал одежду для тепла и чтобы скрыть дефекты тела. А моду придумал дьявол-искуситель, чтобы занять женщин, — заявила она.

— А заодно, дать работу педикам, которые не умеют петь попсу, — засмеялся Кузя, продолжавший придерживаться консервативных взглядов.

— Послушай, Кузя, откуда в таком количестве на телеэкранах появились все эти уродцы и извращенцы? — спросила она, наблюдая, как жеманничает «настоящий мужчина», старательно перемежая пошлые и бессмысленные фразы похабными словечками.

— Оттуда же, откуда чудовища, монстры, насильники и убийцы, — весело сообщил собеседник. — Известно же, что «чудовищ рождает сон разума».

— А снотворным для разума стали наши СМИ, — продолжила она.

— Ну, — усмехнулся Кузя, — сама все прекрасно понимаешь. СМИ — оружие в «войне смыслов».

— Слушай, а вам в правительстве не страшно, что вы эту войну проигрываете? Целое поколение без души выросло.

— Брось, Сашенька. Управлять болванчиками легче.

— Бездуховные «болванчики» без тормозов — двигатель смуты, разве нет?

— А силовые структуры на что?

— К каждому «болванчику» мента не приставишь.

— А и не надо. Мы им развлекуху каждый день предлагаем, и пример показываем, как из ничего в одночасье можно «звездой» стать. Целую «фабрику» уже открыли, — засмеялся он, — по производству кумиров. Тормоза отпустили. С цензурой раньше, по-твоему, лучше было? Четыре канала — и все об одном.

— Лучше не было, а люди — лучше были. Честнее, радушнее и чище. Вспомни Пастернака: «Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах людей».

— Приходится чем-то жертвовать ради свободы слова и зрелищ. И потом, у нас же независимые СМИ, — сказал Кузя и покашлял.

— От народа, но не от вас же.

— Слушай, а ты когда на работу собираешься? — сменил он тему.

— Да скоро уже. В Египет вот еще разочек съезжу.

— Опять в Египет? — в голосе Кузи послышались настороженные нотки. — И почему ты не хочешь стать домохозяйкой? — снова вернулся он к излюбленной теме. — На работу ходить не будешь, вставать, когда захочешь, делать, что хочешь, наукой заниматься...

— А ты знаешь, почему домашние хозяйки не ходят на работу? — спросила Александра.

— Почему?

— Потому что они живут на работе!

— А я люблю домохозяек… — мечтательно пробасил Кузя. — Они хозяйственные и домовитые.

— Что ж, по-твоему, я бездомная и бесхозная? — возмущенно воскликнула Александра.

Кузя засопел, и, не найдя, что ответить, быстренько свернул разговор, сославшись на звонок «сверху».

Александра переключила телевизионный канал.

«И рыжею девчонкой, теплою ото сна, в озябший мир придет весна», — пел редкий на телевидении Сергей Трофимов…


* * *


— Палыч, похоже у нас проблемы, — голос Онуфриенко был сух и серьезен. — Кто-то регулярно залезает в мою почту. Все уже выстроено на 21 марта… Да, уверен. Одно из двух: или это «пасут» ее саму, или через нее хотят выйти на нас…


* * *


— Ну, так что, поедешь с нами? — Онуфриенко, заехавший, как всегда «на минутку по пути», сидел на стуле и поглаживал Тяпу по голове.

— Оживлять Осириса? — еще раз уточнила Александра, наливая гостю чай.

— Ага, — кивнул он.

— Чтобы зачать нового Мессию для эры Водолея?

— Ага, — он снова кивнул.

«Пора говорить откровенно», — решила она и уселась напротив.

— Саша, дорогой! — очень ласково начала она. — Неужели ты не понимаешь, что там, — указала рукой вверх, — ничего и никого нет. Ни-ко-го! И никаких чудесных воскресений, зачатий и реинкарнаций не бывает. Обойдусь без медицинских определений, но разве ты не понимаешь, что все мы живем один раз, и жизнь свою пишем сразу, набело, без черновиков? Один раз! — для большей ясности даже подняла указательный палец.

Онуфриенко слушал молча, перебирая серебряные четки, извлеченные из кармана.

— Ты сам и такие, как ты, — продолжила Александра, — просто обманываете сами себя и других. Строите таинственные волшебные замки и заманиваете туда неудачников, которые не смогли в реальной жизни добиться общественного признания, богатства или власти. И они, погружаясь в мир утопий, иллюзий и миражей, начинают чувствовать себя небожителями, членами некого тайного общества посвященных, или, на худой конец, просветленных, осознавших великую космическую истину. Но ведь все это — ложь и самообман. Все они — просто неудачники! Но чтобы это скрыть — они многозначительно закатывают глаза, воображая себя царями и царицами в прошлых жизнях, и стремятся убежать из жизни нынешней. А на самом-то деле убегают от реальности и самих себя.

— Ты правда так думаешь, или просто меня хочешь укусить? — задумчиво спросил он.

Александра развела руками.

— Значится так, — чуть помедлив, заговорил он. — Да, я знаю, что все люди — по своей сути одинаковы в своей слабости перед искушениями. Изначально стремятся к получению удовольствий — будь то секс, еда, понты или власть. У каждого — свой набор требований и своя планка. Зависит от амбиций и полученного наследства. Оттого, родился в богатой семье или бедной, сумел оказаться в нужное время в нужном месте или не сумел, был готов наступить на голову другого как ступеньку или не решился.

— Но все ошибки и подлости, которые мы по жизни делаем, все неудачи и заблуждения — нельзя вычеркнуть или стереть в расчете на другую жизнь, а можно только пережить и перестрадать, — сказала Александра. — Если, конечно, есть чем страдать. Я совесть имею в виду.

— И не заметить вовсе — если совести нет, — добавил Онуфриенко.

— Я с тобой согласна, Саша — в нашем мире справедливости действительно нет, — продолжила она. — Одни получают все, а другие — либо завидуют, замыкаясь в своем маленьком мирке, либо уходят в воздержание и аскезу, убеждая и себя и окружающих, что это и есть их осознанный духовный выбор. Однако же, согласись, богатство — всего лишь средство для удовлетворения позывов тела и тщеславия. Правда, о душе богатые тоже начинают думать. В старости. А вдруг там, — с усмешкой ткнула пальцем вверх, — и действительно что-то есть? Проверить ведь нельзя. Даже за деньги. Можно только попробовать откупиться в церкви. Или когда пресытятся удовольствиями. Но второе бывает крайне редко. Список развлекух каждый день пополняется…

— Но ведь должна же быть другая жизнь. Настоящая. Правильная! — грустно сказал он.

— Саша, — Александра смягчилась, — я понимаю, то, чем ты занимаешься, и церковь, кстати, тоже, — соломинка для тех, которые свою нынешнюю жизнь отстроить не смогли. Вы их тем самым от суицида, пьянства беспробудного и наркотиков спасаете. За это вам, конечно, спасибо и земной поклон.

— Вообще-то тех, которые в царствие небесное и судный день верят, все меньше становится, — усмехнулся Онуфриенко. — Спасибо глобальной информатизации и Интернету.

— Вот то-то и оно! — воскликнула Александра. — Теперь, чтобы нового глобального Мессию создать — оживлять Осириса вовсе и не надо. Выбрать более-менее не отвратное лицо и — вперед! Нужны только деньги на оплату всемирной PR-кампании.

— А почему ж, по-твоему, до сих пор не создали? — с усмешкой спросил Онуфриенко.

— Острой необходимости пока не было. Существующие духовные институты вкупе с психоаналитиками и оккультистами ситуацию пока худо-бедно перекрывают.

— А я думаю, не поэтому, — он убрал четки в карман и отпил глоток чая. — Просто нет адекватной новой религии, которая бы ясный ответ давала, для чего человек живет, независимо от того, попал он в золотой миллиард или не попал. А если даже и попал? Все равно, человек по сути — всегда одинок. Прячется за привычками, традициями, рутинной работой, ежедневными, порой совершенно ненужными контактами и разговорами ни о чем, бежит в толпу, только для того, чтобы почувствовать себя частью целого, которое хоть куда-то движется. Те же, кто осознает свою невостребованность и ненужность — считай, на прямом пути к суициду — это ты правильно сказала. Ведь кому ты нужен, если сам себе не нужен? Потому, кстати, и количество самоубийств повсеместно растет. А винтовки и пистолеты некоторые в руки берут и в незнакомых людей стреляют, чтобы хоть какой-то след в жизни после себя оставить. Знак плюс или минус в истории, сама знаешь, роли не играет. Хоть Калигулой будь, хоть Александром Первым, хоть вообще святошей. Человек ведь жив, пока повторяется его имя. Разве не так? — улыбнулся он. — А новая религия, думаю, из России придет. Только Мессия для этого нужен.

— Которого ты и собираешься зачать путем проведения мистерии по оживлению Осириса, — который должен оплодотворить Исиду, — скорбным голосом сказала она. — Саша, но ведь все это — бред! — почти прокричала она.

— Не понимаю, — Онуфриенко недоуменно пожал плечам, — ты чего так кипятишься? Ты повар или суп? — заулыбался он.

— ???

— Если ты суп — понятно, почему так булькаешь и бурлишь. Но тогда тебя точно съедят. А если ты повар — тогда спокойно бросай ингредиенты в кипящую воду. Чтобы потом суп съесть.

— А ты — повар? — вскинула глаза Александра.

— Я? — Онуфриенко улыбнулся с загадочным видом. — Так ты поедешь с нами, или нет? — вдруг, посерьезнев, спросил он.

— Поеду…— неожиданно для себя самой ответила Александра. — Только для того, чтобы убедить тебя, дорогой, что все твои мистерии — бред сивой кобылы!