Наталия Вико «шизофрения»
| Вид материала | Документы |
- Шизофрения Историческая справка, 40.1kb.
- К. Д. Ушинского -реферат- циклические концепции общественного развития (Дж. Вико,, 1000.88kb.
- Лекция XI, 522.46kb.
- Новая система оплаты труда – ключевой механизм модернизации образования горбачева наталия, 76.45kb.
- Насилие в отношении женщин в России Теневой доклад в работе над текстом Доклада принимали, 793.11kb.
- Насилие в отношении женщин в России Теневой доклад в работе над текстом Доклада принимали, 791.38kb.
- Наталия Борисовна Правдина законы любви Наталия Правдина закон, 971.99kb.
- Фетисова Наталия Валентиновна, Казарян Татьяна Михайловна Цели урок, 28.62kb.
- Авдеева Наталия Николаевна, учитель технологии и изо 1квалификационная категория 2010-2011, 1090.36kb.
- Удк 628. 3: 620. 97 Кізєєв М. Д., к т. н., доцент, 148.24kb.
— А шо? — сказал Онуфриенко с неожиданным одесским акцентом, сразу сообразив, о чем речь. — Еда, как еда, если не быть рабом желудка.
— Еда, Сашуля, должна приносить удовольствие, — наставительно сказала она.
Щенок неожиданно издал одобрительный, почти человеческий стон, намекая, что уж кому-кому, а ему еда всегда в радость.
— И пользу, — не преминул добавить Онуфриенко.
— Пользы без удовольствия — не бывает! — изрекла она поучительно.
— А удовольствие без пользы очень даже часто бывает, — не захотел сдаваться он. — Открывается книга-то? — указал на перстень.
— А что?
— Если книгу невозможно открыть, то зачем она нужна? — пожал он плечами.
— А… на шкатулки это правило не распространяется? — не смогла удержаться от вопроса Александра.
— А ты что ж, шкатулку до сих пор не открыла? — старательно изобразил он недоумение.
— А не ты ли сам сказал, что без ключа открывать нельзя, не то все пропадет? — воскликнула Александра.
— Неужто так до сих пор ключ не нашла? — изобразил Сашечка наивное удивление.
— Издеваешься, Онуфриенко?
— Почему это издеваюсь? — хитро улыбнулся он. — Зачем тому искать ключ, у кого ключ — в руке, — голосом сказочного ведуна изрек он. — Точнее, на руке. Вроде как носишь ключ на пальце, — указал взглядом на перстень, — а шкатулку открыть — недосуг.
— Брось придуриваться, Онуфриенко, — нахмурилась она. — Меня тошнит от твоих шуточек.
— Давно? — изобразил он озабоченность.
— Как и от твоей перловки, — добавила она и направилась к стойке, где уже закипел чайник. — Чай какой хочешь — черный или зеленый?
— С мятой. Если, конечно, есть, — с сомнением попросил он.
— С мятой, конечно, есть, — передразнила она.
— Так я не понял, ты шкатулку открывать не будешь? — не унимался он.
— Ты что, правда не шутишь? — Александра повернулась и изумленно взглянула на неугомонного Сашечку.
— Мне не до шуток, — серьезно ответил тот. — Давай неси свой драгоценный ящик.
Александра посмотрела недоверчиво, но все же в сопровождении пса, который обожал забираться по лестнице на второй этаж только для того, чтобы потом, грохоча лапами по деревянным ступенькам, спуститься вниз, отправилась наверх и через минуту спустилась со шкатулкой в руках. Следом, выждав паузу, прогрохотал Тяпа и снова бухнулся у ног гостя.
— Открывай, — сказала она с усмешкой и передала шкатулку Онуфриенко.
— А ключ? — он протянул руку.
Александра стянула перстень с пальца.
— Сама вот теперь и открывай, — он поставил шкатулку на стол.
— И как же мне ее открывать? — недоверчиво поинтересовалась она.
— Ну, а как обычно открывают? Вставляют ключ в замочную скважину.
— И где же тут скважина? — спросила, уже понимая, что перстень скорее всего надо вставить в ту самую загадочную выемку сбоку.
Приложила перстень. Книжечка без труда вошла в углубление, только колечко осталось снаружи.
— И что теперь, Саша? — дрогнувшим от волнения голосом спросила Александра.
— Ну-у… — он задумался, — попробуй повернуть… или надавить…
Она нажала на перстень… услышала тихий щелчок и… крышка приподнялась…
Звонок телефона раздался как никогда вовремя.
— Без меня не смотри, что там! — взволнованно попросила она и поспешила к телефону. — А ты, Тяпа, охраняй!
Пес лениво зевнул и улегся на бок.
— Привет, Сашенька! — услышала она Кузин голос. — Как дела? Чем занимаешься?
— Кузенька, миленький, я сейчас очень-очень занята, — протараторила она. — Я тебе перезвоню, — положила трубку и ринулась обратно к столу. Опустилась на стул, глубоко вдохнула, подцепила пальцами края крышки и открыла…
Шкатулка была пуста…
— Как же так, Саша? — она растерянно развела руками. — Не может быть! Ничего нет?!
— А что ты хотела там найти? — неожиданно спокойно спросил он, отводя взгляд. — Золото-бриллианты? Или может еще что?
— Ну да, конечно! — горячо заговорила она. — Зачем мне эти дурацкие бриллианты? Хотела еще что-нибудь… Другое… Таинственное… Чтобы снова появилась загадка и… снова искать на нее ответ! А ничего нет… — она опустила руки и жалобно посмотрела на Онуфриенко.
— Ищи в себе… — тихо сказал он.
Александра покорно кивнула, хотя чувство разочарования не уходило.
— В тебе самой спрятано все, что имеет истинную ценность… — продолжил он. — Впрочем, если хочешь еще одну тайну, — покрутил шкатулку в руках, — то, пожалуй, — залез пальцами вовнутрь, — я смогу тебе помочь.
Александра удивленно округлила глаза.
— Похоже, у шкатулки есть второе дно, — почти весело сказал он. — Взгляни, видишь эту выемку с крошечными дырочками вокруг.
— А ключ? — оживилась она. — У меня же нет ключа! Как же я открою? И что там может быть?
— Там внутри? — Онуфриенко сделал вид, что раздумывает. — Там внутри то, что предстоит познать... И если тебе нечем открыть, значит, время второго ключа еще не пришло…
— Онуфриенко! Я тебя убью! — засмеялась она.
— А о детях моих ты подумала? – дурашливо-жалобным тоном воскликнул он.
— У тебя же нет детей!
— Ну, так может еще будут? — он расплылся в улыбке. — Да ты не переживай, Кассандра, о шкатулке. У тебя еще вся жизнь впереди. Откроешь, когда время придет. И где же мой чай? — перевел он разговор на другую тему.
— Чаю ты сегодня не получишь, — с нарочитой строгостью сказала она.
— Так и не надо, — Онуфриенко обхватил Тяпу за шею и начал что-то нашептывать на ухо псу, который тут же принялся самозабвенно лизать ему щеку и шею.
Вероятно, именно в тот момент у них и родился зловещий заговор, жертвой которого ей предстояло стать…
* * *
Щенок с видимым удовольствием грыз туфлю. Уже не первую, судя по тому, что по полу были разбросаны разноцветные кожаные ошметки и несколько каблуков. Поднял счастливые глаза на застывшую у двери хозяйку, виляя хвостом, подбежал к ней и опустил остатки замшевой туфельки ручной работы — недавнего подарка Кузи — к ее ногам. Видимо, решил поделиться. А вдруг и у нее тоже меняются зубы?
— Ой! — воскликнула Александра, обхватив лицо ладошками.
Тяпа немедленно сел напротив, наклонил голову набок и опустил одно ухо. Кузя, стоявший за ее спиной, грозно покашлял, видимо, прочищая горло для громкой воспитательной работы.
— Бедненький! Проголодался! — опередила воспитателя Александра, с умильным видом опускаясь на колени и обнимая пса.
— Думаю, однако же, что твое «солнышко, птичка, деточка, мальчик» уже неплохо перекусил, — задумчиво проговорил Кузя, окинув взглядом остатки обуви. — Не меньше, чем на пару штук баксов. Хотя, нет, пожалуй, даже на три, — уточнил расчеты, заметив под столом еще пару каблуков. — Я б его выпорол.
— Ты что? Он же еще маленький! — возмущенно воскликнула Александра. — Тебе что, жалко что ли вот этого? — указывая на остатки обуви, сказала таким тоном, что Кузя просто обязан был сгореть от стыда за скупость и скупердяйство. — Тяпочка, ты зачем мои туфельки съел? В чем я теперь ходить буду, а? — ласково потрепала по голове пса, который, показалось даже улыбнулся и с победным видом взглянул на поборника телесных наказаний.
— Я тебе, пожалуй, скажу, зачем он туфельки съел, — задумчиво проговорил Кузя. — Чтобы я тебе новые купил.
Идея Александре понравилась настолько, что щенок получил дополнительную порцию ласки.
— Кузенька, только не покупай мне те на шпильке за сто двадцать восемь тысяч долларов, которые в Лондоне в магазине египетская кобра охраняет.
— Почему? — настороженно поинтересовался тот.
— Как почему? Они же к следующему сезону из моды выйдут. Куда в них в Москве тогда пойдешь? Засмеют в гламурной тусовке...
* * *
— Мамочка, это я. Здравствуй.
— Не желаю с тобой разговаривать! — в трубке раздались короткие гудки.
«Маме нужен враг, чтобы было с кем бороться. Наверное, опять новости по телевизору посмотрела», — поняла Александра и, устроившись в кресле, снова набрала номер.
— И что у нас случилось? — с ангельской интонацией поинтересовалась она.
— И ты еще спрашиваешь? — голос маман звенел от возмущения. — Я сегодня тебе раз десять звонила, а ты мне говорила таким противным голосом: «Перезвоните позже, перезвоните позже!»
Голос в мамином исполнении действительно оказался противным, поэтому Александра не стала возражать.
— Я тебе кричу: «Мне надо в магазин сходить! Новый Год скоро, а я еду не купила. А ты опять: «Перезвоните позже, перезвоните позже». Знать тебя не хочу!
— Мамочка, — чуть не засмеялась Александра, — это же был автоответчик. Я домой только что вернулась…
— Не делай из меня идиотку! — выкрикнула мама, но трубку не бросила, что обнадеживало. — Какой еще ответчик? Что я, по-твоему, голос родной дочери узнать не могу?! Вырастила на свою голову брандохлыстку!
— Кого, кого?! — Александра затряслась в беззвучном смехе. Такого слова из уст мамы она еще не слышала и значения не знала, но набор букв, из которых слово было составлено, подкрепленный выразительной интонацией, позволял предположить, что это не похвала.
— Кого вырастила — того вырастила, — скорбно подытожили на другом конце трубки, что означало: «Я посвятила тебе жизнь. Недоедала и недосыпала и вся ради тебя. А теперь? У всех дочери как дочери, а у меня…»
— Мам, я сейчас приеду, и сходим с тобой в магазин. Хорошо?
— Ничего хорошего. Не пойду никуда. Мне письмо должны принести от мэра.
— От кого?
— От мэра, — гордо ответила мать. — Он мне регулярно пишет. Поздравляет с праздниками. Или городские новости сообщает. Что да как. Президент вот тоже пишет. По имени и отчеству обращается. А в магазин сходить не с кем, — с вызовом заявила она.
— Мам, все, я еду. Жди, — решительно сказала Александра, поднимаясь с кресла.
— Вот еще! — короткие гудки означали, что разговор окончен.
Через сорок минут Александра стояла у подъезда перед домофоном, терпеливо ожидая ответ.
— Алле, слушаю вас, — голос матери был неожиданно весел.
«Видно письмо от мэра получила», — предположила Александра.
— Мамочка, это я.
Воцарившаяся тишина свидетельствовала: мама размышляет.
«О, Господи! Лишь бы трубку домофона за телефонную не приняла», — забеспокоилась Александра..
— Мама, открой, я приехала, стою у подъезда.
Чуть подумав, электрический замок щелкнул. Обшарпанный трудяга-лифт, натужно вздыхая изношенными механизмами и жалуясь на отсутствие коммунальной ласки, поднял Александру на десятый этаж. Мать уже стояла в дверях в брючках, стареньком пальто и сумкой на колесиках.
— Чего приехала? — надменно спросила она. — Без тебя, думаешь, не обойдусь? Общайся там со своим ответчиком, — все еще обиженно сказала она, перешагнула через порог и, почти прижавшись телом к замочным скважинам, принялась греметь ключами.
«Понятно, — подумала Александра. — Не хочет, чтобы я увидела, какой ключ — к какому замку».
— Давай помогу, — предложила через пару минут.
— Отойди! — буркнула мать, не поворачиваясь. — Ключи у меня совсем отобрать хочешь? Чтоб потом без меня прийти и опять свой порядок навести?
— Опять?! — изумилась Александра. — Когда это я без тебя к тебе приходила, если у меня и ключей-то нет?
— Ух ты, боже ж ты мой! Будто ты себе копии не сделала?! Так я и поверю! А кто мне вчера все полотенца перевесил в ванной? А?
Ответа на этот вопрос у Александры не было.
В машину мама сесть отказалась. «Наши люди в магазин за продуктами на такси не ездят» говорили ее скорбно поджатые губы.
До супермаркета дошли молча.
Первая проблема возникла уже у лотка с капустой. Маме понадобился именно тот кочан, который выбрала другая покупательница и даже успела взять в руки. Старушка вцепилась в кочан мертвой хваткой. Невольная соперница, заметив умоляющий взгляд Александры, вошла в положение и уступила.
В секции молочных продуктов мама, окинув взглядом контейнер с упаковками молока, приказала:
— Пакет молока мне возьми. Моего, — уточнила иезуитским тоном.
Последнее слово было испытанием, поводом упрекнуть дочь в том, что та до сих пор не знает, какое молоко предпочитает мать. Александра нерешительно протянула руку к пакету с нежирным молоком.
— Я, к твоему сведению, пью пятнадцать без… середины, — окинув дочь уничтожающим взглядом, бросила та.
— Мам, я не поняла! — робко сказала Александра, отчаявшись решить задачу.
— Я же сказала, пятнадцать без середины! — мать повысила голос. — Не понятно, что ли? Я бы тебя не просила, но сама не могу по этим горам скакать и выискивать. Ну, вот же оно! Издеваешься, что ли?!— ткнула пальцем в пакет с надписью «1,5 процента жирности».
Александра потянулась к пакету.
— Стой! Не клади в телегу. Я поглядеть должна, — одернула ее мать, достала очки и принялась внимательно изучать надписи на упаковке. — Нет, ну ты посмотри, наглость какая! Ты видишь?! — сунула пакет в лицо дочери. — Вроде наше молоко, советское, а на коробке написано по-английски. Найди мне советское молоко! Девушка, — схватила за рукав проходящую мимо покупательницу, одетую в белое пальто.
Та остановилась.
— Товарищ продавец, — в голосе мамы прозвучали строгие нотки безжалостного и бескомпромиссного народного контролера из докапиталистического периода. — Мне не нужно иностранное молоко! Я хочу советское. Со знаком качества. А не всякую иностранную дрянь. Найдите мне. А то у меня дочь, — сверкнула глазами в сторону Александры, — сегодня не в себе! Матери помочь не может!
— Мамочка, пойдем. Хватит, — Александра решительно отобрала у матери пакет, положила в тележку и крепко взяла старушку за локоть. — Это молоко — от отечественных производителей, — ласковым шепотом прошипела она, — просто на пакете написан производитель упаковки: «Тетра Пак».
— Ты что?! — немедленно возмутилась та, вырываясь. — Отпусти меня! Драться решила? Бьешь мать родную? — неожиданно сильно толкнула Александру, которая даже потеряла равновесие и почти упала на руки проходящего мимо мужчины.
— Извините, ради бога, — смущенно улыбаясь, повернулась она к спасителю, растерявшемуся не меньше, чем она сама.
— Ишь, весело ей! — заметив улыбку на лице дочери, завопила мать, подбоченясь. — Только в голове и есть, чтобы мужикам головы крутить. Уже хахаля себе в магазине завела! В минуту!
Мужчина испуганно отпрянул, видимо, опасаясь обвинения в попытке изнасилования.
— А мать бьет! — жалобным голосом посетовала старушка повернувшимся на шум покупателям. — Бье-е-ет меня… Мать родную. Что не так — сразу руки распускает. Молотком по ногам бьет. По коленкам. А сама-то из психушки своей не вылезает. Вот как! — на глазах у нее выступили слезы.
— Как вам не стыдно, девушка! — возмущенно воскликнула пожилая женщина, укоризненно глядя на Александру.
Вдохновленная поддержкой народных масс, маман запричитала:
— Я ее поила, кормила, а она приходит ко мне, когда дома меня нет, без спросу все полотенца перевешивает, зубную пасту прячет, туалетную бумагу себе отматывает. Силы моей нету, — смахнула слезу. — Вот так и коротаю дни одна, а дочери все не до меня…
С туалетной бумагой маман немного переборщила, поэтому случайная союзница ретировалась, опустив голову.
— Мамаша ваша? — негромко спросил мужчина, сочувственно улыбаясь.
— Ну да, — усмехнулась Александра. — Об этом уже весь магазин знает. А я — дочь-злодейка. Вы ж слышали. Великая актриса в ней умерла. Точно умерла, — громко повторила она, пристально глядя на страдалицу.
— А-а, — немедленно подхватила та тему. — Чтоб я умерла, хочешь? Ждешь — не дождешься! Подожди. Немного осталось. Я уже чувствую — месяца не протяну. Помру!
«Да ты уже двадцать лет грозишься!» — хотела сказать Александра, но промолчала и решительно направилась к кассе…
На свежем воздухе маман немного поостыла и даже попросила сходить с ней в сберкассу за пенсией.
Александра сначала хотела отказаться, но потом решила, что горькую чашу лучше пить сразу, а не цедить маленькими глоточками несколько дней, хотя и высказала сомнения в том, что пенсию уже начислили. Но маман была решительно настроена получить именно сегодня.
В сбербанке, как обычно, народу было много. Пенсии выдавали два операциониста. Пенсионерка встала в хвост очереди, туда, где людей было поменьше. Минут через двадцать сотрудница банка сообщила, что деньги на счет еще не поступили. Отведя Александру в сторонку, мама скорбным голосом по секрету сообщила, что «эта фифочка — злая и ей никогда не нравилась» и предложила встать в очередь к другой сотруднице, которая «добрая и всегда ей пенсию дает». Доводы и возражения Александры она проигнорировала. Еще через двадцать минут, снова получив отказ, рассерженная старушка с воплями: «Они все здесь сговорились и денежки мои пенсионные крутят!» — попыталась устроить революционный митинг, но попытка была решительно пресечена «дочерью-злодейкой», вытолкавшей бунтарку на улицу…
…Наблюдая, как мать, прикрывая замок телом, отпирает дверь квартиры, Александра размышляла, уйти ей, или все же попытаться приготовить старушке обед.
— Входи уж, — примирительно сказала маман, распахивая дверь.— Только в доме ничего не трогай.
— Ну, что ты, мамочка, как ты могла подумать? — воскликнула Александра и, пройдя на кухню, открыла холодильник, чтобы положить туда продукты.
— Зачем это ты в мой холодильник залезла, а? Что тебе в нем надо? — немедленно услышала она окрик.
— Мам, я продукты кладу. Твои продукты — в твой холодильник, — голосом терпеливого психотерапевта пояснила она.
— Ладно, — смилостивилась маман. — Клади, но закрыть не забудь! — приказала она.
Про приготовление обеда Александра решила не спрашивать. Уже знала ответ. Предложила помыть ванну и туалет перед уходом и даже успела сделать шаг в направлении санузла.
— Нет! — мать подскочила со стула. — Не надо! Я бумагу только вчера новую повес… — все же осеклась она под взглядом дочери. — У меня хоть сил и не осталось, но себя обслужить сама смогу, — добавила гордо…
По дороге домой Александра соображала, как помочь мамуле. Таблетки, которые она приносила, та воспринимала, как отраву. Показаться врачам — дочь в этом качестве она всерьез не воспринимала — тоже отказывалась, бурча себе под нос что-то про «врачей-убийц» и «прозорливого товарища Сталина», который бы порядок навел. Мать она не осуждала и не винила. Слишком стремительно изменился окружающий ее мир. Быстрее, чем старики — люди привычек, смогли адаптироваться к переменам. По привычке надеются на государство, которому посвятили всю нелегкую трудовую жизнь. Несгибаемое поколение строителей коммунизма — простодушное, прямолинейное, немного наивное, но по-своему привлекательное. Остатки совсем недавно новой, а теперь уже бывшей исторической общности — великого советского народа. У них — только два цвета: черный и белый, точнее, красный и все остальные.
Жили стоя и умирают стоя. «У советских собственная гордость», — вспомнила когда-то прочитанную строчку из стихотворения…
* * *
В бесснежную новогоднюю ночь в Москве и Подмосковье канонада не прекращалась до утра. Продолжилась на Рождество и старый Новый год. В сером небе мегаполиса, расцвеченном всполохами фейерверков, сгорели сотни миллионов газо-нефте-лесо-долларов, часть из которых чудесным образом на другом конце света материализовалась в китайские юани…
На экранах телевизоров до боли знакомые попсовые лица старательно веселили друг друга и подсчитывали в уме бабки, «срубленные на Новогоднем чесе»…
На частном концерте спел несколько песен популярный западный певец. Три миллиона долларов, полученных от продажи российской нефти, снова вернулись на Запад…
Куршевель не смог вместить всех российских любителей зимнего отдыха, которые за пару недель от католического до православного Рождества повеселились на славу, легко потратив на вечеринках в Европе очередной миллиард долларов, полученный в основном от взяток и продажи природных ресурсов…
Русские паломники паковали чемоданы, чтобы в Рождественские праздники встретить восход солнца в Египте на горе иудейского пророка Моисея…
Новостные программы захлебывались сообщениями о происшествиях и жизненно важных для россиян чрезвычайных ситуациях: пожаре на нефтеперегонном заводе в США, автомобильной аварии на горной дороге где-то в Латинской Америке, напряженных поисках группы альпинистов, которые по собственной воле отправились штурмовать очередную вершину и теперь должны были быть спасены за счет налогоплательщиков-неальпинистов…
Размер золото-валютных резервов страны увеличился до новой рекордной отметки, и компьютерщики Федеральной Резервной Системы США с удовольствием приплюсовали новые цифры к электронной записи на корреспондентском счете Банка России …
Федеральная Резервная Система с удовольствием прокредитовала свои банки…
Свои банки с удовольствием разместили депозиты в дочерних структурах в России, которые выдали небывалое количество потребительских кредитов…
Россияне с кайфом потребили «чужие» кредитные деньги, не очень заботясь о том, что их когда-то придется отдавать…
Казненный иракский диктатор насмешливо поглядывал на своих палачей… Уже сверху…
Пенсионеры на скопленные деньги смаковали газированный напиток с гордым названием «Шампанское», изготовленный не во французской провинции Шампань…