Наталия Вико «шизофрения»

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 33

— Какая прелесть! Так вы продолжатель дела трубадуров? Обожаю сонеты! — воскликнула Александра.

— Можно и так считать, — ответил он и замолчал.

— И все же, что нам теперь делать? — грустно спросила она, возвращаясь к действительности.

— Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю, — нарочито уверенным тоном ответил Николя.

Они замолчали, вслушиваясь в тишину. Вдруг шуршание неподалеку заставило Александру насторожиться.

— Как вы думаете, Николя, здесь водятся крысы? — спросила она почти спокойно, как человек, который, естественно не боится вездесущих хвостатых тварей, а спрашивает просто так, из любопытства.

— Не знаю, я здесь ни разу не ночевал, — ответил он, но все-таки включил фонарь и направил в глубь бесконечного коридора.

Два изумрудных отсвета вдали подсказали, что какая-то живность здесь все-таки обитает. Живность не только обитала, но и жалобно мяукнула.

— Кошка?! — в один голос воскликнули они, вскакивая с места и мгновенно осознав, что если кошка сюда попала, значит...

— Кис-кис-кис! — никогда еще Александра не подзывала кошку с таким рвением.

— Спасибо, Великая Исида! — воскликнул Николя, воздев руки в том направлении, где должно было быть небо…

* * *

— Ваш приказ выполнен, досточтимый Магистр, — человек, одетый в черный траурный костюм, почтительно склонился перед мужчиной, восседавшим в похожем на трон резном кресле. — Дверца захлопнулась, точнее не открывается, — в его голосе послышалась усмешка.

— Что ж, пусть это послужит графу уроком. Завтра забери их оттуда и доставь ко мне. Впрочем, нет. Женщина мне не нужна. Можешь оставить ее там.

— Осмелюсь напомнить, мой господин. Она — русская. Ее будут искать.

— И что? — пренебрежительно поморщился магистр. — Кого-нибудь когда-нибудь там находили?

* * *

— Я поставлю памятник строителям многоярусных автостоянок! — Николя вытянул почти обессилевшую Александру из узкого проема и, тяжело дыша, опустился рядом на пол, присыпанный бетонной пылью. — И богине Басет, явившейся к нам в образе Мау.

— Да-да, — хмыкнула Александра, потирая ушибленный и ободранный локоть, — скульптурная группа «Заказчик, инвестор и генеральный подрядчик обсуждают план оптимизации налогообложения» будет выглядеть весьма концептуально. Сможете продать в Москве за большие деньги.

Николя рассмеялся и глянул с обожанием. Женщина, которая знает такие слова и не теряет присутствия духа в такой ситуации, невольно вызывает уважение.

— У меня, к счастью, достаточно денег для того, чтобы быть скульптором, который не работает на заказ, — небрежно сообщил он, демонстрируя наивную неосведомленность в вопросе о том, какие деньги может заработать в Москве скульптор, вписавшийся в правильную тематику.

Мелодичный звонок мобильника в кармане Николя ознаменовал возвращение в наземный Пориж.

— Да, Кларисса, — Николя прижал трубку к уху. Да, были некоторые проблемы. Пока точно не знаю, где мы. «Джи-Пи-Эс» там не работала. Сейчас посмотрю и перезвоню, — достал из другого кармана устройство определения координат и включил его.

Тореадорный призыв мобильника известил Александру о том, что в Москве о ней помнят.

— Привет, Кузенька, — сказала она нарочито сонным голосом и даже сделала вид, что зевает. — Как где? Сплю. Телефон в номере подушкой накрыла, чтобы не мешал. А сколько сейчас времени?.. Сколько? И ты звонишь мне в такую рань? В день, когда я могу спать, сколько хочу? — воскликнула возмущенно. — Все-все, не разгуливай меня. Когда проснусь, сама позвоню. Пока, — отключила мобильник.

— Надо отсюда выбираться, — Николя поднялся и протянул ей руку, помогая встать. — Мне кажется, вам в таком виде лучше не ходить в отель. Мы неподалеку от квартиры моего покойного деда, доставшейся мне по наследству, — сказал, глядя на экранчик устройства. — Я там редко бываю, и о ней мало кто знает, что немаловажно теперь, — сказал задумчиво. — К тому же, раз уж вы уже ночевали с видом на Лувр, вам будет приятно провести некоторое время в квартире с видом на Нотр-Дам. Просто для разнообразия, — улыбнулся он. — В общем, приглашаю вас к себе.

— Скажите просто, что вам не хочется со мной расставаться, — весело сказала Александра, отряхиваясь, и подумала, что ей, в общем-то, нравится, как все происходит и как неожиданно сбываются ее детские мечты об удивительных приключениях, которые, пожалуй, уже имеют привкус авантюры. Ну, так она этого и хотела.

* * *

— Досточтимый Магистр! Это кажется невероятным, но телефон графа работает! Он только что разговаривал со своей помощницей, — голос в телефонной трубке звучал обескуражено.

— Ты хочешь сказать, что они выбрались?

— Мы этого пока точно не знаем, но телефон работает.

— Выясняй. Я жду.

* * *

Они вышли со стройплощадки, провожаемые ошеломленным взглядом сонного охранника, который, скорее всего, принял их за загулявшую парочку привидений. Город еще спал. Позднее осеннее солнце не торопилось подняться над крышами домов, хоть небо уже украсилось бледным ореолом. Серый Нотр-Дам в зябкой утренней дымке казался огромным кораблем из потустороннего мира, ненадолго зашедшим в парижскую гавань, чтобы понаблюдать за многоголосой жизнью, да так и застывшим на приколе у причала. По безлюдной набережной Сены подошли к старинному дому из белого камня с ажурными балконами.

— Вот здесь жил мой дед, — Николя указал рукой на дом.

— Красивое место, — Александра посмотрела по сторонам, потом бросила взгляд на Николя, вдруг засомневавшись, стоило ли принимать приглашение.

— Сейчас приведем себя в порядок, позавтракаем, — Николя, заметив сомнения в ее глазах, крепко взял ее за руку и потянул по ступеням вверх к входной двери, — а потом решим, что делать дальше.

— Мне кажется, я создаю вам проблемы, — она остановилась у самой двери. — Вы, правда, уверены, что они вам нужны? — испытующе заглянула в глаза Николя, пытаясь прочитать правдивый ответ, хотя сама точно не знала, какой ответ хотела бы там увидеть.

— Я еще никогда не был так уверен, что именно этого хочу! — воскликнул он, не выпуская ее руку и набирая номер на кодовом замке входной двери.

— Мадам! — вдруг услышала Александра голос за спиной и, обернувшись, увидела невесть откуда взявшуюся седую цыганку, обнажившую в улыбке белые не по годам зубы. Лицо цыганки показалось ей знакомым.

— Не пожелает ли мадам, чтобы я погадала достопочтенному мсье? — цыганка указала взглядом на Николя.

— Нет! — нахмурился он и сделал попытку войти в дом, но был удержан Александрой.

— Почему? Не верите в эти фантазии? — насмешливо спросила она.

— Напротив, слишком верю, потому не хочу искушать судьбу, — ответил он и снова попытался войти в дом.

— Прошу вас, Николя! — Александра придержала спутника за рукав. — После сегодняшних ночных приключений мне очень даже хочется, чтобы нам кто-нибудь погадал. В виде эксперимента. Ну же, прошу вас!

— Хорошо, — он неодобрительно покачал головой и, повернувшись к цыганке, протянул ладонь, которую та взяла осторожно, как хрупкий предмет, который боязно повредить.

— Ты древнего рода, я вижу, — сказала напевно, внимательно рассматривая линии.

Снисходительная усмешка, скользнувшая по лицу Николя, говорила, что, по его мнению, об этом можно было догадаться не только по руке.

«Во всяком случае, не по теперешней одежде», — опустила Александра смеющиеся глаза.

— Много тебе дано, — продолжила гадалка, — потому много предстоит отдать, — слегка сжала его ладонь, чтобы линии стали виднее. — А вот здесь, — указала пальцем в точку на ладони, — вижу опасность, — встревожено глянула черными колдовскими глазами. — Совсем близко.

Николя нахмурился.

— Береги ту, которая рядом, — указала взглядом на Александру. — Она истинная, — повторила уже услышанную накануне вечером фразу, и сразу напомнила Александре о бродячей колдунье в шутовском колпаке.

— Откуда опасность? — сухо спросил Николя. — Говори же! — сжал пальцы гадалки.

— Сам знаешь, откуда. Не все хотят перемен, — сказала она загадочную фразу, которую Николя, видимо, понял, потому что выпустил ее руку и отстранился. — А жизнь людская коротка, — с грустной улыбкой проговорила гадалка. — Потому, спеши жить — никто не знает, сколько кому осталось, — глянула печально.

— Даже вы, мадам? — серьезно спросил Николя.

— Даже я, — опустила она глаза. — Маги лишь обозначают дороги. Выбирать путь — собственное дело человека. Потому древние и говорили: «Живи сегодня»…

* * *

— Красиво, — Александра отошла от окна гостиной, за которым виднелись каменные кружева Нотр-Дам, уже освещенные скупым на тепло осенним солнцем.

— Располагайтесь, мадам, — Николя указал взглядом на строгий, в английском стиле диван. — Я сейчас разожгу камин, чтобы стало уютней, — взял с каминной полки коробок, чиркнул спичкой и наклонился, поджигая дрова.

Александра и опустилась на край антикварного дивана — жесткого и неприветливого, всем своим надменным видом показывавшего, что он не какой-то там легкомысленный пуфик или безродная кушетка, на которой позволительно бесцеремонно развалиться в домашнем халате, и уж тем более не деревянная скамья в пивном баре, а что он — мебель важная и солидная и на нем пристало сидеть чинно и непременно с прямой спиной, как и положено в приличном доме.

— Кстати, — Николя повернулся к гостье, — мне отец говорил, что в старые времена на Руси тсыганок «фараонками» называли. Очень точно, между прочим. Карты «Таро» ведь они принесли, — сказав это, присел на корточки и подул на огонек, наблюдая, как веселый язычок пламени побежал вверх по древесной коре, которая, обреченно вздохнув, выпустила скупую струйку сизого дыма. — Сейчас будем завтракать. В этом доме на всякий случай всегда есть запасы еды для гостей.

— Большие? — немедленно поинтересовалась Александра, которая после пережитых волнений уже ощущала в себе готовность к завтраку.

— Думаю, на двоих хватит, — улыбнулся Николя, но заметив разочарование на лице гостьи поспешил уточнить, что имел в виду на пару месяцев, а если сесть на диету, то и на все три.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказала она .— Я хотела бы умыться и привести себя в порядок, — вопросительно взглянула на хозяина, который с кочергой в руках выжидательно застыл у камина, наблюдая за несмелыми язычками пламени. — И одежда в пыли, — обратила внимание Николя на жалкий вид своих когда-то синих брюк.

— Конечно, конечно! — воскликнул Николя, немного смутившись. — Простите, Александра, я сам должен был предложить. Ванная направо по коридору, третья дверь. Халаты в шкафу. Берите любой по размеру. Через час придет прислуга и отнесет одежду в чистку. Можно было бы что-то купить, но магазины пока закрыты. Хотите, чтобы я вас проводил? — глянул вопросительно.

Александра помотала головой и отправилась в ванную — огромную, светлую и строгую как операционная, в которой каждый предмет и инструмент лежит на своем — раз и навсегда определенном месте. Включила воду, скинула одежду и подошла к старинному зеркалу с потемневшими краями.

«И что такое Николя во мне увидел? Что во мне такого удивительного? — думала она, рассматривая себя будто впервые. — Странно все это. Еще и Кларисса: смотрит то ли с благоговением, то ли с желанием затащить в постель. А я обычная, — притронулась кончиками пальцев к лицу, — припудренная цементной пылью женщина, — откинула волосы, провела руками по шее, плечам и бедрам. — Конечно, правильные черты лица, гладкая кожа, красивые волосы делают женщину привлекательной, — повернулась вполоборота, отметив, что изгиб спины в общем неплох и вообще — фигура вполне приличная, худенькая, пропорциональная, вполне подходит для журнала „Плейбой“, — усмехнулась собственным смелым мыслям, — особенно учитывая внешний вид «красоток», заполонивших его страницы в последние годы, многим из которых даже мастерство фотографов и компьютерная обработка не помогают».

Показалось, что отражение вглядывается с интересом.

— Но истинная красота, — приблизила лицо к зеркалу, — таится в блеске глаз и свете, исходящем изнутри, — сказала вслух и вздохнула, как всякая женщина, втайне мечтающая именно о такой любви.

Отражение согласно кивнуло.

«Блеск — от страсти, а свет — от любви, потому что любовь — дитя души, а страсть — порождение тела», — неожиданно пришла в голову чужая — уж слишком поэтическая мысль. В том, что мысль чужая, сомнений почти не было, потому что следом за ней прибежала другая о том, что любовь и страсть вечно идут рядом и тянутся друг к другу, но в месте их соприкосновения почти всегда возникает ожог.

Отражение болезненно поморщилось и глянуло строгими мамиными глазами.

— Ну, что смотришь? Не нравлюсь? — с вызовом спросила она у зеркала и скорчила гримасу.

Отражение поспешило ответить тем же.

— Не нравится — не смотри! — сунула руку под струю воды и стряхнула на зеркальную гладь.

Отражение не отвернулось и даже не моргнуло.

— Что хочу, то и делаю! — заявила Александра категорично. — И не делаю того, чего не хочу! Вот так! — отошла от зеркала и шагнула в ванну…

…Когда Александра, закутанная в длинный темно-синий — но явно не мужской халат, что вызывало естественные вопросы, которые задавать неудобно, вернулась в гостиную, дрова в камине уже разгорелись. Поленья весело трещали, щедро одаривая комнату теплом. Чопорный диван обиженно насупился, пренебрежительно разглядывая подушки с ярким восточным рисунком, разбросанные по его поверхности и разрушавшие церемонную атмосферу и строгий викторианский стиль, на страже которого он неусыпно стоял уже столько лет. Утешением для него мог служить только стол, сервированный на двоих: с белоснежными салфетками, хрустальными бокалами, серебряными ножами и вилками, и, главное, тарелками и чашками с гербом.

Александра подложила подушки под спину и с удовольствием откинулась, впитывая расслабляющее тепло камина и ощущая удивительную спокойствие, которым, были пропитаны стены и интерьер гостиной. Оглядела комнату. Строгий стиль. Старинные напольные часы, размером со шкаф, размеренно и равнодушно покачивают медной головой маятника, намекая, что именно они управляют временем, а разницу между сутками и столетием замечают только люди, которые времени подвластны. На стене возле камина — два портрета. На первом — приятный мужчина средних лет, а рядом… Александра поднялась с дивана и подошла ко второму портрету, на котором была изображена прелестная молодая женщина лет двадцати пяти, в простом, но изысканном платье, обнажавшем руки и шею, с волосами, остриженными по моде Серебряного века, с мягкими чертами лица и неожиданно жестким взглядом, в котором художник сумел передать затаенную боль, надрыв и тайну. Но главное, что женщина была, — Александра присмотрелась, — невероятно похожа на нее саму! Если изменить прическу и переодеть — просто зеркальное отражение! А на пальце — перстень в виде книги! Тот самый, который привезла Кларисса в подарок от Николя. Значит это и есть та самая графиня, с которой, судя по туманным фразам Николя, произошла какая-то таинственная история. И значит о сходстве именно с ней говорили Николя и Кларисса в ресторане. Но, помнится, Николя тогда сказал, что она похожа не только на графиню. Но на кого тогда?

Услышав шаги в коридоре, Александра вернулась на диван. Бросила взгляд на стол. Взяла чашку в руки и поднесла к глазам, чтобы рассмотреть герб с надписью латинскими буквами.

— «Carpe diem»? — изумленно прочитала она вслух.

— Да, да. «Живи сегодня», — подтвердил Николя, входя в комнату с бутылкой вина и кофейником в руках. — Наш родовой девиз. Именно эти слова и сказала гадалка, — он опустился рядом на диван и принялся разливать вино по бокалам. — Это знак! — сказал многозначительно, как Онуфриенко. — За вас, Александра! — поднял бокал.

— И за вас, Николя, — задумчиво сказала она и сделала глоток, почувствовав терпкий вкус вина.

— Угощайтесь, — Николя снял салфетки с блюд, под которыми оказались аппетитные сандвичи, умело украшенные листьями салата.

— Чудесная работа! — Александра указала взглядом на портрет графини Тарнер.

— Спасибо, я старался, — не поднимая глаз, сказал Николя, аккуратно отрезая кусочек сандвича.

— Я о портрете, — уточнила Александра.

— А-а, — Николя смущенно улыбнулся. — Я подумал, вы меня хвалите.

— Вас тоже хвалю, — улыбнулась Александра.

— Значит, портрет уже заметили? — Николя глянул вопросительно.

— Разве можно не заметить… — она сбилась, не решившись продолжить.

— Саму себя, вы хотели сказать? — с понимающей улыбкой продолжил за нее Николя. — Сходство и правда поразительное. Можно подумать, что природа сделала то, на что не решаются ученые, сдерживаемые соображениями церковной морали. А вы думали, почему я в Нотр-Дам так на вас… «пялился»? — перешел Николя на русский, чтобы блеснуть жаргонным словечком.

— А я подумала, это любовь с первого взгляда, — рассмеялась Александра. — Вижу, ошиблась. Как говорят: «И на старуху бывает проруха», — тоже сказала по-русски.

— Это пословица? — поинтересовался Николя. — Очень хорошо рифмуется. А кто эта старуха?

— Да так, женщина одна, — махнула рукой Александра. — Вы ее не знаете, — с улыбкой опустила глаза.

— Кстати, я должен снова заметить, — Николя отпил вина и промокнул губы салфеткой, — вы похожи не только на графиню Ирэн Тарнер.

Александра глянула заинтригованно и даже перестала есть.

— Кушайте, кушайте, — улыбнулся он. — Когда узнаете на кого, вам будет уже не до еды и не до кофе.

* * *

— Господин! Из каминной трубы над домом графа идет дымок. Возможно, они там.

— Проверяй! — грузный мужчина поднялся с кресла и, прижимая трубку телефона к уху, принялся расхаживать по комнате. — До сих пор не могу поверить, что они выбрались! — раздраженно сказал он. — Доделай то, что поручено. И извести всадников о сборе сегодня вечером. Да, кстати, теперь женщина мне нужна. Похоже, она все-таки увидела Богиню. В общем, она не должна отсюда улететь… Кстати, поаакуратнее с помощницей графа. Сам знаешь, где она обучалась. Но если будет мешать… В общем, ты понял…

* * *

— А вот на том портрете, — Николя указал ей за спину, — мой дед Бернар и бабушка Софи.

Александра обернулась. На групповом портрете, композиционно похожем на старинную семейную фотографию, кудрявый брюнет стоял за спиной сидящей в кресле красивой рыжеволосой женщины с озорными глазами, одетой в сильно декольтированное бархатное зеленое платье.

— Бабушка была русская, — пояснил Николя. — По отцу — Трояновская. Не правда ли, красавица? Разве можно было устоять перед такой женщиной?

— Невозможно, — согласилась Александра. — А Ирэн Тарнер?

— Графиня Ирэн Тарнер… — Николя стал серьезным, и даже, показалось, немного печальным, — тоже была русская. Ее фамилия — Яковлева. Она, — Николя помедлил, будто сомневаясь, стоит ли говорить, — покончила с собой в возрасте двадцати шести лет.

Александра перестала жевать.

— Я точно не знаю, почему, — продолжил Николя, хмурясь. — В нашей семье избегали разговоров на эту тему. Правда, мой двоюродный дед Николя однажды начал рассказывать мне ее историю, но то ли я был слишком мал для такого разговора, то ли он просто сам не захотел или не смог дорассказать. Я понял только, что это была история ее любви, убийства ее первого мужа в первые месяцы октябрьского переворота и невообразимого предательства. Потому что ее первый муж оказался жив, снова женился и вполне благополучно устроился при новой власти. А она за него мстила. И отомстила. Во всяком случае, дед любил Ирэн всю жизнь, и, похоже, после ее самоубийства искал смерти. Воевал в Испании, участвовал во французском сопротивлении, а после войны много путешествовал: ездил в Индию, Египет, Мексику, на Тибет. Но каждый год в день ее смерти приезжал в Париж и отправлялся в кафе на углу бульвара Сен-Мишель, где все случилось, и сидел за столиком у окна. Печальная история, — Николя помолчал. — Мне было четырнадцать лет, когда дед в этот день не появился в Париже и не пришел в кафе... И он не пришел больше никогда… По словам отца, последний раз его шхуну, названную в честь графини — «Ирэн», видели у берегов Бразилии… А перстень, который я вам подарил, мне принес через несколько лет один неразговорчивый человек. Сказал только, что дед просил передать его именно мне, когда вырасту, потому что я пойму, как им распорядиться. И я сразу понял, когда увидел вас, — Николя смущенно улыбнулся.

— Спасибо, Николя, перстень мне очень понравился, хотя, скажу честно, до настоящего момента меня мучил вопрос, почему вы мне его подарили. А ваши бабушка и дедушка? — поинтересовалась Александра.

— О-ля-ля! Они были удивительной парой. Совершенно сумасбродной. Как у вас сейчас говорят: «прикольные», — последнее слово он снова сказал по-русски. — Они тоже были участниками французского сопротивления. Выжили, хотя об их похождениях рассказывают удивительные истории. Погибли уже после войны. Глупо и нелепо. Авария на горной дороге по пути в наше родовое имение в Систероне.

— А где это?

— В горах, по дороге между Греноблем и Ниццей. Никогда там не ездили?

Александра отрицательно покачала головой.

— Удивительная, неземная красота! — воскликнул Николя. — Хотите съездить?

— А ваши отец и мать? — уклонилась Александра от ответа на вопрос, потому что знала, что очень хочет. Слышала восторженные отзывы об этой дороге от Кузи, который исколесил всю Европу.

— Мать умерла при родах в Египте, — неохотно ответил Николя.

Blog

Наталия Вико «шизофрения»