82. о русском национальном самостоянии

Вид материала

Документы

Содержание 123. О публичной дипломатии и стратегии Автаркия (греч.— Левитан Исаак Ильич (1860—1900) — русский живописец, создатель замечательной пейзажной живописи. Антокольский

Подобный материал:

• В языковой картине мира. Класс, 86.9kb.
• Крестьянского восстания в художественной прозе, 287.45kb.
• Мифы о Годуновых, 191.58kb.
• Конспект урока. История России. 6 класс. Тема 4 «Русь между Востоком и Западом», 94.06kb.
• Исследовательская работа «на русском; о русском; по-русски», 67.93kb.
• Программа в Украине на "Первом национальном", 4992.23kb.
• Программа на русском, диплом израильский, 239.68kb.
• Кодекс Республики Казахстан о налогах и других обязательных платежах в бюджет, 26555.72kb.
• Лекции для практикующих врачей, прочитанные на XIV российском национальном конгрессе, 54.8kb.
• Если сегодня пятница 21 марта, то какой из перечисленных дней тоже был пятницей?, 324.08kb.

I

Кто сколько-нибудь следит за иностранной прессой, тот, наверное, замечает, как откровенны западные евро­пейцы и американцы в вопросах дипломатии и стратегии. Политики и военные одинаково считают возможным подробно и во всеуслышание рассказывать о своей армии, о ее численности, ее составе и ее размещении; называет­ся число кораблей и обозначается их мощность; вычисля­ется количество воздушных аппаратов в прошлом, в настоящем и будущем; рассказывается о танках, у какой державы сколько, а у какой и совсем нет. Парламентарии не отстают от них в словоохотливости, а больше всех стараются журналисты, особенно в сообщениях с фронта и при расспросах в так называемых “интервью” и “кон­ференциях”. Задают ответственным лицам самые безот­ветственные, а то и просто провокационные вопросы; добиваются ответов и немедленно публикуют их во все­услышание, на радость противнику и на облегчение его разведке. Если строятся новые военные заводы (самые важные! самые таинственные!), то уж непременно объявят, где они будут расположены и когда будут готовы. Если усиливаются вооружения, то сообщат в речах и газетах, что “через год в армии всего будет в четыре с половиной раза больше”. Если хотят защищать Европу, то обнаро­дуют, что раньше, чем через три года, достаточных для этого сил не будет; и добавочно сообщат, какие француз­ские гавани будут служить коммуникационными базами и какое значение во всем этом будут иметь Испания, Юго­славия и Турция.

Читаешь и изумляешься. Вникаешь и не веришь глазам. Зачем это делается? Для демократического контроля? Но ведь самый архидемократический контроль может вестись закрыто и конфиденциально!.. Не веришь своим министрам, поставь над ними и за ними зорких парламент­ских контролеров, которым веришь безусловно... Может быть, это делается для того, чтобы напугать противника? Но какой же испуг, когда непременно сообщается о соб­ственной несостоятельности... Или для того, чтобы обма­нуть противника: он поверит, что у нас ничего нет, а вдруг окажется, что “все есть”... Но, во-первых, так делают, когда хотят его вызвать на объявление войны; а кто же этого теперь хочет?! А во-вторых, такой образ действий предполагает участие всех военных, парламентариев и особенно журналистов в грандиозном “обманном загово­ре”; сговорились и обманывают, да еще как... “глазом не моргнут”, “комар носу не подточит”, так ловко... Послед­нее предположение мы предоставим наивным людям.

Эта откровенность в ведении государственных дел (и притом — дел самого острого, судьбоносного значения!), является, по-видимому, симптомом замечательной общей доверчивости. Тот, кто следит за мировой прессой, посто­янно спрашивает себя: как возможно, что к самым страте­гически важнейшим изысканиям, к самым конфиденци­альным работам министерств иностранных дел,— допус­каются все эти Алжер Хиссы¹⁹³, Фуксы¹⁹⁴, Гольды¹⁹⁵, Жулье-Кюри¹⁹⁶ и другие? Откуда это предположение, что “всякий человек — джентльмен”, что все салонно-обходительные люди — честнейшие ребята, что всякий натурализовавшийся в стране бродяга — никак не может быть предателем и шпионом? Объяснений нет. Остается только констатировать факт, столь часто отмеченный русской честной эмиграцией: политические бактерии имеют свои таинственные ходы, которыми они пробираются повсюду, особенно в министерства иностранных дел; а политические лейкоциты (“белые”), с правдивостью и неподкупностью которых должны считаться и друзья, и враги — не имеют этих “водосточных” ходов, гнушаются ими и остаются дезавуированными, подверженными всякой инсинуации и клевете. Западные народы верят кривым и не верят прямым,— и притом себе в сущую опасность и в сущий вред. И когда они опомнятся и начнут учиться не доверять ловким бродягам, то эти же ловкие бродяги, уже вцепившиеся в их организации наподобие клещей, научат их, в порядке диверсии, не доверять прямым и посадить “к разбору и сортировке” людей — новых проходимцев. Так было, напр., уже с германцами, где в министерстве Розенберга — личным составом “будущей” Германской Администрации в России заведо­вал один балтиец, известный агент НКВД, вырученный Розенбергом¹⁹⁷ “по родству” из концентрационного лагеря гестапо...

С публичной дипломатией и стратегией мы уже имели дело в России. Когда в 1917 году началась революция, то из левого лагеря, приблизительно от Керенского до Ленина, раздались самые резкие, “обличительно-разобла­чительные” протесты против тайной дипломатии и тайной стратегии. Казалось, корень бедствий и неудач был найден: демократические массы не имели возможности контроли­ровать дипломатию и стратегию Императорской России; стоит им только взяться за дело, и все пойдет иначе; стоит только извлечь на свет и начать публично обсуждать и решать вопросы о державных сношениях, соглашениях и проблемах русского государства, а также о целях, сред­ствах и способах ведения войны — и все будет спасено. Волна этого противогосударственного психоза захватила и трезвого, но глубоко бестактного Милюкова, и он поспешил выступить в момент всероссийского крушения с гласным требованием “проливов”...

Грустно и постыдно вспоминать тот бедлам, который начался тогда в совдепах и на фронте. Мы с гневом и ужасом следили за этим сознательным и вызывающим попранием всех аксиом дипломатии и стратегии, кончая солдатским голосованием наступления на фронтовых митингах. Вывод напрашивался сам собой: дилетанты дорвались до власти; агенты врага провоцируют их на не­поправимые и гибельные поступки; февральская интелли­генция губит войну и Россию; мы катимся в пропасть... Опасения и предчувствия наши оправдались... Какие же уроки мы должны извлечь из всего этого?


123. О ПУБЛИЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ И СТРАТЕГИИ


II

Никакое государство, — ни авторитарное, ни демократи­ческое, ни монархию, ни республику,— нельзя строить на всеобщем, братолюбиво-сентиментальном доверии. Такое доверие уместно только в сердце праведного пустынно­жителя; уже в монастырском быту оно неуместно.

Это совсем не значит, что в политике, дипломатии и стратегии надо “всем не доверять”. Но для доверия необхо­димо иметь серьезные основания. Доверяющий несет ответственность за свое доверие: ибо он доверяет не только себя и свою жизнь (подобно отшельнику), а дело своего народа и государства. Здесь прежде чем “отрезать”, надо семь раз “примерить” и проверить, чтобы самому не ока­заться по недосмотру — причастным измене и преда­тельству.

Мера доверия различна: в политике — в дипломатии — и в стратегии; но во всех трех сферах она строго обуслов­лена и ограничена.

Политика отнюдь не состоит в говорении речей: это лишь поверхностная видимость ее; это иллюзия наивных людей; это ее “полая вода”. Настоящая, серьезная и глубо­кая политика состоит в молчании и действовании. Надо молча готовить дело; и говорить лишь в ту меру, в какую слова необходимы и насыщены волевым молчанием и подготовкою дела. Последние годы русской государствен­ности выдвинули два противоположные облика политического “оратора”: дивное красноречие П.А.Столыпина, насыщенное молчаливою мыслью и волевым действованием, и аффектированное пусторечие Керенского, с его позой, фразой, бессмыслием и безволием.

Серьезный политик должен научиться молчать: надо говорить только необходимое и невредящее. Надо понять, что в политике все преждевременно высказанное может стать неосуществимым именно потому, что оно было выска­зано, и притом преждевременно. Семьдесят семь полити­ческих противников, узнав о твоем замысле, бросятся тебе наперерез и воздвигнут семьдесят семь препятствий, — по общему правилу парламентаризма “я не дам тебе сделать это, потому что я сам хочу выдвинуться”... И сто семьдесят семь болтунов подхватят твой план, исказят его, разгласят всякий вздор, посеют недоразумения, вызовут смуту и воз­будят против тебя вихрь того “общественного мнения”, ко­торое несет пыль и подымает мусор к небу...

Настоящая политика есть школа волевого молчания и решительного действования. К этому волевому молчанию, к этой страстной решительности советский террор воспи­тывает русский народ против своей собственной воли.

Еще несравненно большее значение имеет молчание в дипломатии и стратегии. Разговорчивый дипломат и экспансивный стратег подобно человеку, который, играя в карты, держит их лицом к противнику, а крапом к себе; или тому, который, начиная шахматную партию, отвинчи­вает у себя свою, данную от природы, тайно-мыслящую голову и привинчивает себе стеклянную, насквозь прозрач­ную башку. О Святославе рассказывают, будто он, собира­ясь в поход на соседей, посылал сказать им “иду на вы”; наивная легенда... трогательное полурыцарство... устарев­шая манера оборонять свой народ.

Дипломат и стратег связаны прежде всего блюдением тайны; — полной тайны; — такой, что даже самая налич­ность тайны должна быть скрыта за легкой и естественной, добродушной любезностью. Ибо, если кто ведет себя “таин­ственно” и явно что-то скрывает, то он пробуждает этим в окружающих любопытство; а уж любопытные таковы: пронюхав тайну, они не успокаиваются до тех пор, пока не дознаются, в чем она... Дипломату и стратегу нужна про­стота и видимая “откровенность” при полной замкнутости: произносимые ими слова должны быть внутренне крепко отцежены, профильтрованы и в деловом отношении взве­шены и скупы. На целый ряд вопросов они должны отвечать уклончиво, неуязвимо. Если же спрашивающий назойлив и явно добивается того, чего ему знать не следует, то надо просто пресекать его спрашивание; иногда полезно бывает указать ему при всех на то, что он задает провокационные вопросы...

Государственное дело нельзя строить вне блюдения профессиональной тайны. Кто к этому не способен, тот не заслуживает своих должностных полномочий. Государ­ственная власть должна быть сильна; слабая государ­ственная власть не может властвовать, ни блюсти законы, ни ограждать свободу, ни пресекать преступления, ни поддерживать порядок. Ее сила должна импонировать.

Болтливые люди не импонируют. Ее сила должна излучать авторитет: уговаривающий сам срывает свою авторитет­ность, ибо в самую сущность государственной власти входит ее право и ее обязанность настаивать на своих законных велениях, независимо от согласия уговариваемых. Полезно объяснять людям законы и распоряжения; но гибельно превращать законы в необязательные советы, а распоряжения в “покорнейшие просьбы”. Сила власти требует очень часто неожиданности и решительности в действии, а неожиданность невозможна без соблюдения тайны.

И так обстоит всюду: во внутреннем управлении, в дипломатии и в стратегии. Напрасно стали бы толковать эти аксиомы власти в том смысле, что они будто бы запре­щают всякое свободное и доброе общение власти с гражда­нами, а также всякое подготовительное обсуждение, всякий совет, всякое возражение... Напрасно стали бы толковать все эти указания, как оправдание тоталитаризма... Катего­рически отвергая все виды тоталитаризма, мы настаиваем на авторитарности всякой государственной власти как таковой, включая и демократическую, и республиканскую власть. Всякое правительство обязано решать, действовать и нести ответственность за содеянное: оно есть волевой центр государственной жизни; забывать об этом непозво­лительно; уклоняться от этого преступно; угашать это волевое начало в государстве гибельно.

И всякому, кто вдумается в сущность и природу госу­дарственной власти, станет ясно, что ей необходимо предо­ставлять право и обязанность блюсти тайну в делах, тре­бующих этой тайны. А таковы прежде всего дипломатия и стратегия.


КОММЕНТАРИИ


¹²¹ Осенью 1919 г. командовавший польскими войсками Пилсудский заключил с Советами тайное соглашение, по которому военные дей­ствия на польско-советском фронте временно прекращались. В то же время его представители вели переговоры с Деникиным, планировав­шим совместный удар по частям Красной Армии в направлении Киева, и Пилсудский продолжал под этим предлогом получать помощь Антан­ты. Однако помочь Деникину поляки отказались, оставив его один на один с войсками красных. В результате в начале 1920 г. деникинская армия была разгромлена. (См.: Деникин А. И. Очерки русской смуты.— Т. V.— Париж, 1926). То же повторилось и с Врангелем. В ав­густе 1920 г. он предложил Пилсудскому совместные боевые действия, но получил отказ. Лишенные поддержки, врангелевские войска потер­пели в ноябре 1920 г. сокрушительное поражение.

¹²² Мальцан Адольф Георг Отто (1877—1927) — немецкий дипло­мат. С декабря 1921 г. глава русского департамента германского МИДа, с декабря 1922-го статс-секретарь этого министерства. В 1925—1927 гг. посол в США.

Мальцан принимал участие в работе Генуэзской конференции 1922 г. и подготовке советско-германского Рапалльского договора. Он использовал все свое влияние, чтобы убедить министра иностранных дел Германии Ратенау подписать этот договор.

¹²³ Вирт Карл Йозеф (1879—1956) — в 1921—1922 гг. германский рейхсканцлер, министр иностранных дел. Подписал вместе с Ратенау (германский промышленник и финансист, с апреля 1922 г. министр ино­странных дел) Рапалльский договор с Советской Россией. С 1933 по 1948 г. находился в эмиграции. После возвращения выступал за разви­тие дружественных отношений с СССР. В 1955 г. награжден сталинской премией “За укрепление мира между народами”.

¹²⁴ Чичерин Георгий Васильевич (1872—1936) — советский пар­тийный и государственный деятель, в 1918—1930 гг. нарком иностран­ных дел.

¹²⁵ ДЭрбиньи Мишель (1880—1957) — француз по происхожде­нию, иезуит, был ректором Восточного института (Pontificio Justito di studi Orientali) и советником конгрегации Восточных церквей в Риме. Осенью 1925 г. направлен папой Пием XI в Москву. По возвращении в Рим опубликовал свои воспоминания о религиозной жизни в совет­ской столице. В 1926 г. по поручению папы снова дважды побывал в СССР. Видимо, Ильин упоминает о двух последних поездках Д'Эрбиньи.

¹²⁶ Аристид (ок. 540 — ок. 467 до н. э.) — афинский полководец, политический противник вождя демократической группировки Фемистокла, один из организаторов Делосского союза (первый афинский мор­ской союз).

¹²⁷ Автаркия (греч.— самоудовлетворение) — политика хозяйствен­ного обособления отдельной страны, создания замкнутого хозяйства.

¹²⁸ Меншиков Александр Данилович (1673—1729) — сын придвор­ного конюха, выдвинувшийся при Петре I и ставший его сподвижником. Светлейший князь (1707), генералиссимус (1727), крупный военачаль­ник во время Северной войны (1801—1821). В 1718—1724 и 1726— 1727 гг. президент Военной коллегии. При Екатерине I фактический правитель государства. Императором Петром II был подвергнут опале и сослан в Березов.

¹²⁹ Лефорт Франц Яковлевич (1655/56—1699) — швейцарец по происхождению, с 1678 г. на русской службе. Сподвижник Петра I, адмирал, командовал флотом в Азовских походах.

¹³⁰ Шафиров Петр Павлович (1669—1739) — русский государствен­ный деятель и дипломат, вице-канцлер, сподвижник Петра I. Автор исторического сочинения о Северной войне 1700—1721 гг.

¹³¹ Ягужинский Павел Иванович (1683—1736) — русский государ­ственный деятель и дипломат, один из ближайших сподвижников Пет­ра I, генерал-прокурор Сената.

¹³² Шубин Федор Иванович (1740—1805) — русский скульптор, представитель классицизма. Создал галерею психологически выразитель­ных скульптурных портретов: вице-канцлера А. М. Голицына (1775), графини М.Р.Паниной (середина 1770-х), братьев Орловых — Алек­сея, Ивана, Владимира и Федора Григорьевичей (1778), М. В. Ломо­носова (1792) и др.

¹³³ Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839) — граф, русский государственный деятель. С 1808 г. ближайший советник императора Александра I, автора плана либеральных преобразований. В 1812— 1816 гг.— в ссылке, в 1819—1821 гг. генерал-губернатор Сибири. С 1826 г. возглавлял 2-е отделение канцелярии Николая I, осуществлявшей коди­фикацию законов. Один из учителей будущего императора Алексан­дра II.

¹³⁴ Скобелев Михаил Дмитриевич (1843—1882) — русский гене­рал от инфантерии. Участвовал в завоевании Средней Азии — Хивин­ском походе (1873), Ахалтекинской экспедиции (1880—1881) и подавле­нии Кокандского восстания (1873—1876). В русско-турецкую войну 1877—1878 гг. успешно командовал отрядом под Плевной, затем диви­зией в сражении при Шипке — Шейново.

¹³⁵ Витте Сергей Юльевич (1849—1915) — граф, русский государ­ственный деятель. В 1892 г. министр путей сообщения, с 1892 г. финан­сов. С 1903 по 1906 г. глава правительства. Инициатор винной монопо­лии (1894), денежной реформы (1897), строительства Сибирской желез­ной дороги. Подписал Портсмутский мир с Японией (1905). Автор Ма­нифеста 17 октября 1905 г., провозгласившего гражданские свободы и выборы в Государственную думу.

¹³⁶ Губонин Петр Ионович (1828—1894) — русский купец, мил­лионер, меценат. На его средства было построено Комиссарское техни­ческое училище, он внес значительную сумму на строительство храма Христа Спасителя. За свои благодеяния получил потомственное дво­рянство.

¹³⁷ Мамонтов Савва Иванович (1841—1918) —русский предприниматель и меценат, выходец из купцов. Член железнодорожного и про­мышленного обществ России. Разорился в 1899 г. Основатель Москов­ской частной русской оперы (1885), владелец подмосковного имения Абрамцево, где постоянно собирались русские художники и литерато­ры. Был дружен с крупнейшими деятелями русской культуры.

¹³⁸ Третьяков Павел Михайлович (1832—1898) — русский купец, собиратель произведений отечественного реалистического искусства, осно­ватель Третьяковской галереи.

¹³⁹ Шельтинг Александр фон (1894—1963) — ученый-социолог. Родился в Одессе. Работал в США, профессор Колумбийского универ­ситета. В 1948—1950 гг. сотрудник ЮНЕСКО, с 1954 г. профессор социо­логии в Цюрихе.

¹⁴⁰ Яковлев Иван Яковлевич (1848—1930) — чувашский просвети­тель, педагог. Создатель чувашской письменности на основе разработан­ного им алфавита. В симбирской школе, основанной им при участии и содействии отца Ленина — И.Н.Ульянова зародилась и окрепла чувашская литература, были заложены основы национального музыкаль­ного, изобразительного и театрального искусства. Друг семьи Ульяно­вых, хлопотал за брата Ленина — Александра. Ильин ошибочно дает инициалы — И.А. По-видимому, произошла путаница и ошибочно был поставлен инициал сына И.Я.Яковлева — Алексея Ивановича, напи­савшего письмо Ленину в защиту И. А. Ильина (август 1918 г.).

¹⁴¹ Таганцев Николай Степанович (1843—1923) — русский юрист, государственный деятель. С 1887 г. сенатор, с 1906 г. член Госсовета, с 1917 г. почетный член Российской АН. Написал ценные труды по уго­ловному праву.

¹⁴² Тютрюмов Игорь Михайлович (1855—?) — русский юрист. Работал в судебных органах, министерстве юстиции, других правитель­ственных учреждениях России. Написал серию статей по теории и прак­тике судопроизводства, вопросам реформирования судебной системы.

¹⁴³ Левитан Исаак Ильич (1860—1900) — русский живописец, создатель замечательной пейзажной живописи.

¹⁴⁴ Антокольский Марк Матвеевич (1843—1902) — русский скульп­тор. Был близок к передвижникам.

¹⁴⁵ Рубинштейн Антон Григорьевич (1829—1894) — русский пиа­нист, композитор, дирижер, музыкальный общественный деятель, осно­ватель Российского музыкального общества (1859) и первой русской консерватории (1862, Петербург), ее профессор и дирижер.

Рубинштейн Николай Григорьевич (1835—1881) — русский пиа­нист, дирижер, музыкальный общественный деятель, организатор Мос­ковского отделения Российского музыкального общества (1860) и Мос­ковской консерватории (1866), ее профессор и дирижер.

¹⁴⁶ Лорис-Меликов Михаил Тариелович (1825—1888) — граф, рус­ский государственный деятель. Фактический руководитель военных дей­ствий на Кавказе в 1877—1878 гг. В 1880 г. начальник Верховной рас­порядительной комиссии, в 1880—1881 гг. — министр внутренних дел.

¹⁴⁷ Делянов Иван Давидович (1818—1897) — граф, русский госу­дарственный деятель. С 1882 г. министр просвещения. Проводил контр­реформы: усиление церковного влияния в начальной школе; ограни­чение приема детей низших сословий в гимназии и евреев в средние и высшие учебные заведения; ограничение автономии университетов и жен­ского высшего образования.

¹⁴⁸ Джаншиев Григорий Аватович (1851—1900) — русский историк, публицист. Написал труды по истории буржуазных реформ 60—70-х гг. XIX века и армянскому вопросу.

¹⁴⁹ Дельвиг Андрей Иванович (1813—1887) русский инженер, генерал-лейтенант инженерного корпуса. Руководил строительством во­допровода в Москве и Нижнем Новгороде.

¹⁵⁰ Гильфердинг Александр Федорович (1831—1872) — русский фольклорист, историк, записал 318 былинных текстов. Ему принадле­жат труды по истории прибалтийских славян.

¹⁵ Зедерхольм Константин Карлович (1813—1878) — священник-лютеранин, суперинтендант (в православной иерархии соответствует благочинному священнику). В 1853 г. перешел в православие. Удалился в Оптину пустынь, где принял миропомазание и монашество под именем Климент. Русский мыслитель Константин Леонтьев написал о нем в 1882 г. книгу “Отец Климент”.

¹⁵² Балтрушайтис Юргис (1873—1944) — литовский поэт, писал на русском и литовском языках.

¹⁵³