82. о русском национальном самостоянии

Вид материала

Документы

Содержание 85. Неравная борьба 86. Основная задача грядущей россии

Подобный материал:

• В языковой картине мира. Класс, 86.9kb.
• Крестьянского восстания в художественной прозе, 287.45kb.
• Мифы о Годуновых, 191.58kb.
• Конспект урока. История России. 6 класс. Тема 4 «Русь между Востоком и Западом», 94.06kb.
• Исследовательская работа «на русском; о русском; по-русски», 67.93kb.
• Программа в Украине на "Первом национальном", 4992.23kb.
• Программа на русском, диплом израильский, 239.68kb.
• Кодекс Республики Казахстан о налогах и других обязательных платежах в бюджет, 26555.72kb.
• Лекции для практикующих врачей, прочитанные на XIV российском национальном конгрессе, 54.8kb.
• Если сегодня пятница 21 марта, то какой из перечисленных дней тоже был пятницей?, 324.08kb.

I

В мире ведется борьба — между мировым коммунис­тическим центром и всеми остальными, доселе еще не порабощенными им народами и государствами. Эта борь­ба слагается при неравных условиях и ведется в неравных формах; и именно потому она затягивается и исход ее не поддается еще уверенному предвидению. Русские антикоммунисты поняли это давно, с самого начала, и сделали все возможное, чтобы объяснить это руководящим народам мира. Им упорно не верили; не верили до тех пор, пока не начались «предметные уроки». Тогда заколебались и начали медленно догадываться о том, что происходит в действительности. Догадывались неохотно, отвертыва­лись, шептались, перетолковывали, сомневались и недоду­мывали до конца. Это относится не только к политикам малого калибра и ума, как деятели «Второго Интер­национала», но и к таким крупным умам, как Муссолини и Черчилль; ибо и они недодумывали основных пред­посылок нашей эпохи и именно поэтому срывались: Мус­солини — в несвоевременные войны, Черчилль — в гибель­ные соглашения и уступки (Тегеран, Ялта, Потсдам).

По мере того, как предметные уроки «раскрывали» близорукие или спящие глаза и люди «просыпались» к действительности, они упирались в западную политичес­кую традицию и доктрину, поддерживаемую массовой психологией, и становились в тупик. Из этого тупика они не вышли и доселе; многие и доселе не понимают, что в ту­пике нельзя оставаться; и первый проблеск понимания обнаруживается разве лишь в том, что ныне «собираются» признать новую Испанию, созданную генералом Каудильо Франко.

Но борьба по-прежнему остается неравною — вслед­ствие близорукости, в силу государственной традиции, политической доктрины и массовой психологии. Это нера­венство — в пользу коммунистического центра. Он имеет целый ряд преимуществ. Однако, это не превосходство ценности или достоинства, ибо таковых у него нет; это преимущество целесообразности в борьбе; это преобла­дания «стратегические» и «тактические». Еще точнее: это преобладание зоркого над близоруким, беззастенчивого над наивным, гангстера над обывателем. Установим это по пунктам.

1. — Мировой коммунистический центр («Коминтерн» во главе со своим тираном) есть организованное, силовое единство; он ведет борьбу деспотическими приказами, передающимися по всей вселенной. А это составляет огромное организационное преимущество в борьбе. Его противники, преобладая в числе, в территории и (потен­циально) в технике, выступают в виде неорганизованного, разбросанного, несогласованного множества. Здесь воз­можен только сговор (который не удается) и стратеги­ческое «федерирование» (которое всегда грозит несогла­сием и распадом). История войн показывает, что такие рыхлые коалиции бывают нередко расколоты и биты по частям.

2. — Коминтерн есть диктатура последовательная и свирепая, с длинною, казнящею рукою (например Д<и>митров). Его противники ведут свое дело при помощи за­седаний, обсуждений и голосований. Они принципиально дорожат свободной пропагандой, идеею «большинства» и правилами парламентарной демократии. Древние рим­ляне воевали всегда диктаториально. Эйзенхауэр недавно формулировал: «демократия никогда не бывает готова к войне». А эта война ведется уже давно.

3. — Итак, злой и напряженной воле Коминтерна про­тивостоит многоволие, а нередко и просто безволие в ос­тальном мире. Многоволие и безволие погубили Китай и грозят Индии. Они обнаруживаются и в других странах Европы и Америки. Они ведут повсюду к колебаниям, к нерешительности, противоборству и вечной готовности пересматривать и перерешать все, кое-как уже решенные, вопросы.

4. — Злая воля Коминтерна отлично знает, чего она хо­чет: у нее есть единая, отвратительная, но совершенно определенная программа. Противоположная сторона не умеет противопоставить этой отвратительной программе ничего определенного, что могло бы зажечь надеждою сердца народов, вдохновить интеллигенцию и сплотить по­литические силы. Здесь все расплывчато, неустойчиво, неопределенно и противоречиво, кроме социалистической программы, которая пытается наскоро предвосхитить и в смягченном виде осуществить все тот же кошмар ком­мунизма.

5. — Коминтерн несет народам открытую проповедь социальной зависти и мести; он поднимает в мире бурю ненависти, взывает к хаосу, разлагает мораль, разжигает все дурные страсти человека, чтобы влить их энергию в свое дело, а затем подмять и поработить душевно разло­жившиеся в этом кипении массы. Этому противопостав­ляются, с другой стороны, великие, но психологически по­бледневшие и поколебленные идеи — любви, мира и со­циальной справедливости; идеи — программно никак не воплощенные и на каждом шагу попираемые.

6. — Итак, Коминтерн толкает народы по линии наименьшего сопротивления, неистово поощряя разруше­ние исторически-унаследованной духовной культуры. — Противники его уговаривают массы стараться идти по линии наибольшего сопротивления: по пути полуутрачен­ной религиозной веры, добровольной дисциплины, для коей не хватает доброй воли, опостылевшего долга и социально не выкристаллизовавшейся свободы. А раз­рушать гораздо легче, чем строить.

7. — Коминтерн делает ставку на озлобленного бед­няка, на ожесточившегося нищего, на неверующего слеп­ца, на честолюбивого предателя, на аморального вла­столюбца, на салонного фантазера и на всех «попут­чиков» (хотя бы самых краткосрочных). Противники его делают ставку на колеблющийся здоровый инстинкт массы; на разлагающееся от войн и от пропаганды пра­восознание народов; на «порядочного человека», который давно уже не тверд ни в вере, ни в морали; и на, увы, столь редких людей героической убежденности.

8. — Коминтерн не дорожит своей международной репутацией; он презирает все начала морали, лояльности и корректности; для него «хороши» все подходящие сред­ства; а изобличения во лжи и преступлении ему без­различны. — Страны другого лагеря дорожат своей репу­тацией и хотят блюсти начала корректности и лояльности. В этой борьбе нет «арбитра» и «дисквалификации», и правительства демократических стран вечно забывают, что они должны быть готовы ко всему, даже к самому не­слыханному и невероятному.


85. НЕРАВНАЯ БОРЬБА


II

9. — Коминтерн последователен: ему нужны худшие люди и рабы; поэтому он систематически истребляет луч­ших и свободолюбивых людей. — Противники его обеспе­чивают свободу и безнаказанность именно худшим людям (коммунистам) на том основании, что те прикрываются «политическим мировоззрением» и принадлежностью к «политической партии».

10. — Коминтерн ведет нападение: хищный напор, не­прерывное наступление. — Противники его ведут слабую и расхлябанную оборону, отступая, негодуя и сдавая позицию за позицией. Рассчитывают ли они на «истоще­ние» нападающего? Или, может быть, на восстание русского народа? Не просчитаются ли?

11. — Коминтерн засел в стратегической крепости, территорию которой он все время расширяет, то на Запа­де, то на Дальнем Востоке. «Сила» его в том, что крепость его имеет почти все данные для хозяйственной и амму-ниционной автаркии¹²⁷; и еще в том, что вымирание гарнизона ему «не страшно». Оборона его есть, в сущ­ности, активное нападение: вылазка следует за вылаз­кой, вражеский стан наводняется агентурой и заражает­ся духовною чумою. — Противники же его никакой осады, в сущности, не ведут. Они топчутся на пограничной линии, кое-как отбивают вылазки, ловят и высылают на­зад в крепость вражьих агентов и все грозят «рассер­диться». А когда начинают сердиться, то разражаются упреками и обличениями...

12. — Коминтерн «невидим» в своей крепости: желез­ный занавес закрывает к нему доступ; террор и. зоркая слежка внутри, конспирация вовне закрепляют его «не­видимость».— Наоборот, страны, враждебные ему, от­личаются полной доступностью: их правительства впус­кают враждебных дипломатов и военных представителей, советских торговых агентов, спортсменов, журналистов и «доверяют» им; они знают, что туземные коммунисты об­служивают этих агентов, печатают об этом статьи и... не мешают. Поэтому эти страны инфильтрированы — от ра­бочих союзов до радиоговорилен, от фильмовых центров до министерств иностранных дел (срв. сенсационные про­цессы в Соед. Штатах). Они живут под коммунистической лупой в потоках коммунистической пропаганды; и дорожат советскими заказами.

13. — Коминтерн тонет во мраке. Он окружен угрожаю­щей тайной; его «ученые» и его «парламентарии» молчат как рыбы (и притом как дохлые рыбы); его пресса по­строена на конспирации.— В странах противоположного лагеря царит болтовня: их парламентарии, ученые и прес­са «информируют» вселенную и разглагольствуют обо всем, о чем необходимо молчать (вплоть до атомных сек­ретов).

14. — Коминтерн ведет тайную дипломатию, диплома­тию подрыва, раскола, неожиданностей и «совершивших­ся фактов». — Страны противоположного лагеря отрекают­ся от тайной дипломатии, считая ее проявлением «анти­демократическим» и потому зазорным. В кулуары и в га­зеты выносится все: все политические слухи, сплетни, тай­ны, до «сора из избы» включительно. Публикуются даже такие соображения: «мы опасаемся, как бы наш миролю­бивый жест не был принят за проявление слабости».

15. — Коминтерн особенно блюдет свои стратегические тайны. — Противоположная сторона все время публикует подробности — о числе своих войск, об их вооружении, о количестве военных кораблей и бомбовозов и даже о мес­тонахождении своих укреплений, военных заводов, радар­ных станций и атомных мастерских.

16. — Коминтерн стремится «разделять и повелевать»; для этого он раскачивает восстания в «колониях», чтобы обеспечить себе их изолированность, беззащитность и легкое порабощение. — Державы другого лагеря тревож­но цепляются за свои отпадающие колонии, пытаются пре­дотвратить их отпадение, делают вынужденные и поздние уступки — и в конце концов сдают их на волю судьбы и Коминтерна.

Таково психологическое, политическое и стратегичес­кое положение этой мировой борьбы. Но это совсем не значит, что мировая победа обеспечена коммунистам.

Техническое преобладание Соединенных Штатов не подлежит сомнению. Коминтерн знает это и старается не доводить дела до новой мировой войны: он желает мировой революции, а не атомных и водородных бомб. А между тем прорыв железного занавеса (1941—1946) и отодвижение его на запад (1946—1950) имели огромное значение: с одной стороны, русский народ, замаринованный в со­ветской лжи, узнал правду о «внешнем мире»; с другой стороны, для «внешнего мира» обнажилась живая траге­дия русского народа. События в Греции окончательно разоблачили тактику Коминтерна. События в оккупиро­ванных странах Европы подтвердили его политическую программу. Коминтерн «проболтался» на всю Европу и Америку. Удары по азиатским народам (китайцам и ко­рейцам) довершили картину. Предметные уроки приносят пользу: массы медленно прозревают; руководители ми­ровой закулисы объяты тревогой.

Кто хочет «поглотить все» — неминуемо «подавится» и «лопнет». Чем больше захваченная территория, тем тоньше становится слой коммунистической оккупации и агентуры (стратегическая ошибка Гитлера в России!). Время идет, одержимая и вышколенная коммунистическая элита «вы­матывается», редеет и сил у нее не хватает. Поэтому вре­мя и пространство работают против Коминтерна.

А внутри России идут свои процессы, медленно «пе­ретирающие» головку Коминтерна, давно уже заряженную взаимной ненавистью не на живот, а на смерть. И в русском народе медленно, но неотвратимо зреет нацио­нальная реакция на долгие годы страданий и унижений.


86. ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА ГРЯДУЩЕЙ РОССИИ