Книга рассчитана на студентов, аспирантов и научных со

Вид материала

Книга

Содержание Глава вторая ВОЗНИКНОВЕНИЕ СУБЪЕКТОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Подобный материал:

• Книга предназначена для научных работников, аспирантов и студентов старших курсов, 58.56kb.
• Мадина Тлостанова Деколониальные гендерные эпистемологии москва, 5233.74kb.
• А. Б. Административная ответственность: Учебник, 3694.18kb.
• Организаторы Фонд «Династия», 12.36kb.
• Отчет о научно-исследовательской работе скб «Фотон» за 2010 г где располагается скб,, 250.67kb.
• Программа лекций по онкоиммунологии для студентов, аспирантов и научных сотрудников, 27kb.
• Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых, 89.87kb.
• Программа для студентов, аспирантов и научных сотрудников, 14.14kb.
• Я ученых и специалистов предприятий и организаций аэрокосмической отрасли, преподавателей,, 80.6kb.
• Cols=2 gutter=27> С. И. Черепинский учебное кино: история становления, современное, 2532.72kb.

Глава вторая

ВОЗНИКНОВЕНИЕ СУБЪЕКТОВ
МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

Всякий предмет есть единство строго определенных свойств и сторон. В субъекте международного права одним из таких свойств является правосубъектность, содержание которой выражается в правовом статусе. В правовой статус входят социаль­ные, экономические и политические права, а также совокупность прав и обязанностей, установленных нормами международного права.

В настоящее время все большее внимание обращается на юридические аспекты субъекта международного права. Но все-таки (и в этом особенность международной правосубьектности) субъект не есть строго носитель международных прав и обязанностей, определяемых в целом международным правопорядком. Субъекты международного права — прежде всего политические образования. Поэтому их существование обусловлено политическими процессами возникновения и становления. В этой связи ли­бо говорят и пишут о фактическом образовании государств, ле­жащем за рамками международною права¹, либо по происхождению делят субъектов на естественных и правовых². Однако вряд ли можно из этой позиции делать абсолютный вывод, пре обладающий над юридическим смыслом. Вполне понятно, что международное право возникло благодаря существованию de facto государств, но при соотношении фактического и юридического аспектов «нельзя ставить само существование юридической способности в зависимость от фактических обстоятельств»³.

Нормы современного международного права в какой-то сте­пени регулируют процесс образования субъектов, и сейчас уже устарела позиция о безразличии международного права к возникновению


субъектов. Все субъекты международного права имеют юридическую основу возникновения. Правда, это положе­ние трактуется по-разному. Буржуазные авторы, как правило, пишут о том, что международный правопорядок создает субъек­тов права, объединенных определенным субстратом статуса пра­воспособности⁴. Разумеется, международный правопорядок оп­ределяет права и обязанности субъектов, но ему не полностью принадлежит функция наделения единиц международной правосубъектностью. В связи с этим в правопорядке должна быть найдена норма, которая предоставляла бы определенным едини­цам качество быть носителем международных прав и обязан­ностей⁵.

Основная особенность развития международной правосубъектности состоит в том, что в связи с новым типом международных отношений произошли структурные и функциональные изменения в правовом регулировании и положении субъек­тов международного права. В этом можно убедиться на примерах возникновения новых государств — субъектов между­народного права, а также многих международных организаций, вызванных к жизни в результате научно-технического про­гресса⁶.

Марксистско-ленинская теория международного права исхо­дит из того, что международная правосубъектность социально и исторически обусловлена. Появление новых государств на современном этапе связано с закономерным и поступатель­ным процессом национально-освободительного движения. Глав­ная закономерность социального обновления мира XX века со­стоит в возникновении социалистических государств и госу­дарств, появившихся в результате распада колониальной систе­мы империализма. Основной путь возникновения этих госу­дарств — социалистическая и национально-освободительная ре­волюции.

Новые государства существенным образом повлияли на формирование структуры международного сообщества. Прежде всего отмечается общая тенденция к увеличению числа новых государств и возрастанию их роли в международных ор­ганизациях⁷. В разные исторические эпохи менялось количе­ство субъектов международного права. Сейчас же проблема в том, что новое государство качественно отличается от госу­дарств прошлых исторических периодов. Качественный аспект


состоит в том, что «международное право претерпело серьезные изменения с точки зрения юридической оценки таких процессов»⁸. Возникновение государств в целом как процесс, а не только как результат, имеет антиимпериалистическую направ­ленность. Возникновение нового государства может повлечь изменение политических и правовых отношений на уровне локальном и континентальном. В Латинской Америке, например, кубинская революция и возникновение социалистического госу­дарства Республика Куба привели к качественному повороту в отношениях между латиноамериканскими странами и США.

Что же оценивает международное право? Во-первых, правомерность образования государств в соответствии с принципом права наций на самоопределение; во-вторых, поскольку госу­дарства возникают в условиях развитой международно-правовой системы, то международному праву не безразличны вступ­ление нового государства в сферу мировой политики и права, его позиция по отношению к международному праву и характер осуществляемых внешних функций.

Международное право, таким образом, оценивает социаль­ную, политическую и правовую ориентацию и ее правильный выбор возникшим государством. В этом ценность международ­ного права, закрепившего принципиальные перемены в между­народной жизни. Оно дает понимание нового общественного ха­рактера международных отношений. В своих принципах и нор­мах право закрепило историческое место государств и наций, право на самоопределение, невмешательство во внутренние де­ла, обязанность осуществления миролюбивой политики.

В настоящее время возникновение нового государства регулируется правом наций на самоопределение⁹. Этот принцип представляет также «ту политическую и юридическую основу, на которой или с учетом которой только и возможно решение международных, социальных и национальных проблем, встаю­щих сегодня перед молодыми государствами»¹⁰.

Международное право закрепляет право выбора и смены общественно-политического устройства, право наций на отделе­ние и образование самостоятельного государства. Рождение нового государства — сложный и трудный процесс. В основе образования государства лежат внутренние факторы, которые не регулируются международным правом, и не имеется соответствующего


международно-правового механизма. Ни одна меж­дународная организация не может подменить внутреннюю си­туацию и действия народов, в противном случае появилась бы возможность открытого или прикрытого вмешательства во внутренние дела. Международное право запрещает принуди­тельные действия против национально-освободительного дви­жения. «Только народу дано решать вопросы своего внутрен­него развития, определять, по какому пути идти. Никто извне не вправе указывать ему такую дорогу. Это краеугольное положение международного права, Устава ООН»¹¹.

Международное право не имеет решающего влияния на движение и возникновение определенных процессов, тем не ме­нее оно устанавливает меру их законности¹², что вообще прису­ще праву. Известно, например, что ликвидация колониализма является не внутренним делом какого-либо одного колониаль­ного государства, а международно-правовой проблемой, касаю­щейся интересов всех государств, международных организаций, так как колониальная система запрещена международным пра­вом. Тем самым образование новых национальных государств происходит в рамках международного права. «Современное международное право рассматривает вопрос о возникновении нового государства не только с момента появления его как чле­на международного общения, а задолго до этого»¹³.

Одной из функций международного права является опреде­ление юридических фактов, а появление нового государства есть, несомненно, юридический факт, влекущий установление, изменение или прекращение международных правоотношений, причем факт, имеющий непосредственное значение не для ка­кого-то уже существующего государства или группы госу­дарств, а для всего международно-правового сообщества в це­лом¹⁴.

Все юридические факты делятся на события и действия, а действия — на правомерные и неправомерные. Точное установ­ление международно-правовых фактов связано с анализом ха­рактера и уровня движения, степени участия народа, руковод­ства движением. Если возникновение государства рассматри­вать как объективно обусловленный результат борьбы народа,


то оно оценивается как правомерный юридический факт. Если рассматривать процесс образования государственности с пози­ции иных движущих сил, то возможна противоречивая клас­сификация юридических фактов. Современная практика в этом отношении намного усложняется по сравнению с теоретической позицией.

Образование государства в соответствии с правом наций на самоопределение, с волей большинства заинтересованного народа и без вмешательства извне считается правомерным фактом, из чего и исходит международное право. С точки зре­ния юридических последствий это правообразующий факт, по­скольку правовыми актами устанавливается правовой статус государства.

Нарушение принципов права наций на самоопределение, добровольности и равноправия при образовании государства оценивается международным правом как неправомерное дей­ствие. Нормы права утверждают такой юридический факт, кото­рый является следствием суверенности народа, нации, государ­ства. Суверенная воля народа — источник международной правосубъектности государств. Если же не было проявления воли большинством народа, а имел место экстремизм групп, отдель­ных лиц, стремящихся к власти, или были допущены произ­вольные действия другого государства в установлении политиче­ского господства меньшинства, то данная ситуация выходит за рамки внутренних дел и оценивается международным правом как нарушение принципа самоопределения народов.

Ни одной норме международного права не противоречит организованное движение государств, международных органи­заций, национально-освободительных органов против незакон­ных политических режимов. Это новая тенденция в защиту меж­дународной правосубъектности борющихся народов, и она осо­бенно ярко проявилась в процессах деколонизации.

Типичным примером неправомерных действий экстремист­ских групп является расистский режим в Южной Родезии, кото­рый стал предметом обсуждения в ООН и вызвал коллективные действия государств. Политический режим здесь был создан в нарушение положений Устава ООН (гл. XI), требующих, чтобы образование государства и его внутреннее устройство отвечало воле большинства. В Южной Родезии право наций на самоопре­деление узурпировано меньшинством, расистами. Здесь народ­ный суверенитет не воплощен в действительную суверенную го­сударственную форму.

Возникшая ситуация угрожает поддержанию мира и безопасности (гл. VI Устава ООН), поэтому она разбирается Советом Безопасности ООН. ООН приняла многочисленные ре­шения, согласно которым Южной Родезии не будет предостав­лена независимость до тех пор, пока там не установится правле­ние африканского большинства, и обязала Великобританию принять


меры, гарантирующие претворение в жизнь этих решений.

ООН активно противится признанию Южной Родезии в ка­честве государства — субъекта международного права. Это об­разование лишено правовой основы, и государства призываются к его непризнанию. В решениях Совета Безопасности и Гене­ральной Ассамблеи ООН содержится призыв оказывать мо­ральную и материальную помощь народу Зимбабве в его борь­бе за свободу и независимость, а не расистскому режиму Юж­ной Родезии. Все государства обязываются разорвать с неза­конным южно-родезийским режимом дипломатические, консуль­ские, торговые, военные и другие отношения¹⁵. Создан Комитет ООН по санкциям против Южной Родезии. Более того, нацио­нально-освободительное движение в Южной Родезии вылилось в международную борьбу против расизма вообще.

Международное право, запрещая принудительные действия против национально-освободительного движения, вместе с тем устанавливает, что во исполнение своего права на самоопреде­ление народы могут искать и получать поддержку в соответ­ствии с целями и принципами Устава ООН. Это нормативное положение отражено, в частности, в Декларации о предоставле­нии независимости колониальным странам и народам, в Дек­ларации о невмешательстве, в Декларации о принципах между­народного права. Все государства обязаны содействовать вы­полнению нормы права. Как правильно отмечает X. Бокор-Сего, «государство связано определенными правилами уже в процес­се становления независимого государства, так как право на са­моопределение признано нормой международного права»¹⁶.

Международное право — антипод насилию и произволу. Однако поскольку национально-освободительную борьбу оно считает законной и справедливой, то на насильственные дей­ствия должно отвечать правомерной силой. Марксизм рассмат­ривает насилие орудием, «посредством которого общественное движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омерт­вевшие политические формы»¹⁷. В данном случае насилие, вплоть до применения вооруженной силы, революционно, а на стороне государств не только право, но и политическая, юриди­ческая и моральная обязанности. Далее, рассматриваемый при­мер с Южной Родезией является международным деликтом, влекущим за собой ответственность, и государства поэтому вправе прибегнуть к вооруженным и другим санкциям.

Борьба против фашистских, расистских, колониальных режи­мов относится к сфере действия принципа общего интереса¹⁸. Сочетание интересов проявляется в объективном единстве прав


и обязанностей субъектов международного права, а также в том, насколько субъекты добиваются реализации всеобщих ин­тересов для устранения незаконных политических режимов.

Империалистические державы, как правило, поддерживают противоправные режимы, подавляющие национально-освободительное движение народов. Свидетельством этого служат отно­шения между Великобританией и Южной Родезией, «узаконенные» в декабре 1971 года. Раньше Англия объявление «незави­симости» Южной Родезии связывала с тем, что был нарушен конституционный порядок Великобритании. Впоследствии достигнутое соглашение было направлено на легализацию расистского режима. Англия игнорировала не только Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и наро­дам, но и «резолюции Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН по родезийскому вопросу, а также требования Организации африканского единства и мировой общественно­сти о принятии самых решительных мер, вплоть до применения вооруженной силы, для ликвидации режима Смита»¹⁹.

В Хартии ОАЕ специально выделены нормы, устанавливаю­щие, что именно африканские коренные народы обладают не­отъемлемым правом решать свою судьбу. Статья 3 Хартии про­возгласила принцип: свободные страны Африки должны стре­миться к полному освобождению тех африканских территорий, которые все еще находятся под колониальным гнетом. Многие африканские государства объявили незаконными режим Юж­ной Родезии и колониальную войну, которую ведет Португалия против народов Анголы, Мозамбика и Гвинеи (Биссау).

Аналогичные призывы содержатся в решениях XXIII и XXIV сессий Генеральной Ассамблеи ООН, а также в обращениях к правительству ЮАР о предоставлении свободы народам Нами­бии.

Принцип антиколониализма, тесно связанный с принципом права наций на самоопределение, провозглашен в качестве общепризнанного и общеобязательного международно-правового принципа²⁰. Несмотря на это, империалистические державы систематически срывают его реализацию. На сессии Совета Безопасности в Аддис-Абебе в феврале 1972 года представитель Англии вновь наложил вето на внесенный рядом африканских государств проект резолюции по Родезии, предусматривающий санкции против расистского режима. Представители США, Анг­лии, Франции, Италии и Бельгии воздержались при голосовании за резолюцию, требовавшую от Португалии прекратить коло­ниальные войны и репрессии против народов Анголы, Мозамби­ка и Гвинеи (Биссау) и немедленно признать за ними право на свободу и самоуправление.


Аналогичным образом империалистические державы поддер­живают марионеточный режим Южного Вьетнама. С помощью США 26 октября 1955 года была провозглашена «Вьетнамская Республика», во главе которой находились прямые ставленники США. Эта «республика» не выполнила основных положений Же­невских соглашений 1954 года о воссоединении Вьетнама мир­ным и демократическим путем, а напротив, увековечивала рас­кол Вьетнама. Сайгонский режим, хотя и имеет внешние атри­буты государственности — «территорию», «население», «власть», не может считаться законной властью, несколько он не осущест­вляет эффективного контроля и население его не признает²¹. Такие внешние формы государства маскируют политическую ре­альность, а именно: Южный Вьетнам — «государство-сателлит».

До сих пор актуально ленинское положение об искусствен­ных государственных образованиях, являющихся продуктом насильнической власти империалистов²². В этой связи М. И. Ла­зарев отмечает, что международная дееспособность марионеточ­ных режимов, признанных империалистическими державами, являет собой аномалию. Признание со стороны, предоставлен­ное марионеточным правительствам, искусственно сообщает этим правительствам международную правосубъектность, кон­статирует их в качестве субъектов международного общения, не говоря уже о военной и экономической поддержке²³.

В более широком плане, исходя из рассматриваемой практи­ки, возникает проблема эффективности власти и зна­чения эффективности для международно-правового статуса госу­дарства. В науке международного права признак эффективно­сти власти считается предпосылкой и необходимым условием су­ществования субъекта международного права²⁴. Исторически принцип эффективности развивался как буржуазный и вошел в международное право XIX века. В те времена этим принципом юридически оправдывались завоевания чужих территорий бур­жуазными государствами, в результате чего санкционировалась «эффективность власти». Поэтому, отмечает Г. Ширмер, прин­цип эффективности не может служить окончательной основой марксистско-ленинского разрешения проблемы международной правосубъектности и государственности²⁵, хотя впоследствии он и был наполнен демократическим содержанием.


Учитывая новые тенденции в развитии международной правосубъектности, можно утверждать, что эффективность в определенной степени способствует выяснению проблемы правосубъектности государств. Международно-правовое положение госу­дарства in status nascendi (в состоянии зарождения, в момент образования) обычно очень сложное. Опыт говорит, что в про­цессе возникновения государства решающее значение имеет ре­альная ситуация, фактическое осуществление власти на опре­деленной территории²⁶.

Таким образом, к проблеме эффективности нужно подходить дифференцированно. Пример с Южной Родезией говорит об от­сутствии здесь реальной эффективности власти; хотя власть и есть управление, но воплощена она в незаконном режиме и на­правлена против коренного субъекта — народа, не осуществив­шего право на самоопределение.

Эффективность власти по-разному оценивается практикой государств, в основном с упором на ее политическое содержание. Так, в 1967 г. провинция федерации Нигерии объявила себя «республикой Биафра» и оказала вооруженное сопротивление федеральным властям. Более того, она была признана некото­рыми государствами и, казалось, осуществляла на своей терри­тории эффективную власть. До и после поражения «республики Биафра» было ясно, что сепаратистские тенденции поддержива­лись империалистическими государствами, которым выгодно было сохранение политических и экономических позиций в Ни­герии.

Другой пример свидетельствует об обратном. В 1960 г. быв­шему бельгийскому Конго (республика Заир) была предостав­лена независимость и все государства признали республику субъектом международного права. Однако продолжительное время в молодом государстве отсутствовала эффективная власть.

Основой реальности эффективной власти должно быть волеизъявление большинства народа. Этому требованию соответствует Республика Южный Вьетнам (РЮВ), образованная в мае 1969 года. В отличие от Южной Родезии, Южного Вьетнама (Сайгон) возникновение новой государственности здесь шло совершенно по-иному. Тогда сражающаяся вьетнамская нация совместно с Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама (НФОЮА) многими государствами была признана субъектом международного права. Воюющему Вьетнаму оказывалась моральная, политическая и материальная поддержка. Борьба против американских агрессоров и сайгонского марионеточного режима содействовала прежде всего политической консолидации вьетнамского народа. НФОЮА стал единственным органом, способным осуществлять политическую власть в стране на большей части территории. Затем открылись возможности


создания государственных правительственных основ. 23 мая 1969 г. состоялась консультативная конференция делегаций ЦК НФОЮА и ЦК Вьетнамского союза национальных демократи­ческих и миролюбивых сил. На конференции обсуждался вопрос о созыве съезда народных представителей, который должен был назначить Временное революционное правительство Южного Вьетнама. Во исполнение принятых решений с 6 по 8 июня 1961 г. проходил Конгресс, получивший одобрение и поддержку всех политических партий, массовых организаций, религиозных общин и национальностей Южного Вьетнама. Конгресс провоз­гласил образование Республики Южный Вьетнам и создал Вре­менное революционное правительство и Консультативный совет.

Правительство РЮВ провозгласило одним из пунктов программы действий установление подлинно демократического и республиканского строя, проведение всеобщих выборов в соответствии с принципом равенства, свободы и демократии без какого бы то ни было иностранного вмешательства²⁷.

Государства признали международно-правовой статус Республики Южный Вьетнам (на 1973 г. она признана 30 государствами). Одним из первых ее признал СССР (13 июня 1969 г.).

Образование РЮВ отвечало воле большинства заинтересо­ванного народа, всех слоев населения. Было создано правомер­ное правительство, и республика стала опираться на организа­цию народного освобождения, которая действовала на всей тер­ритории Южного Вьетнама. По данным официальных органов, в РЮВ на май 1970 года были созданы народно-революционные советы и комитеты в 1500 из 2700 сельских общин, в 150 и 3260 уездных центров, а также во всех городах и провинциальных центрах. Большая часть их находилась легально на территории, контролируемой патриотическими силами²⁸. Республика стала воплощением единства всех слоев страны, что характерно для образования нового независимого государства.

Эффективности новой власти США противопоставили поли­тику «вьетнамизации», что являлось своего рода модификацией старого, империалистического принципа эффективности. Дела­лась попытка иными методами уничтожить исторический про­гресс в развитии вьетнамской государственности.

Подписанием Соглашения о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме (январь 1973 года) подтвердились правомерность образования Республики Южный Вьетнам, ее авторитет и влияние в международных отношениях. С этого време­ни началась полоса широкого признания Временного револю­ционного правительства Южного Вьетнама.

Анализ исследованного материала показывает, что эффективность


власти не всегда является основанием для решения вопроса о международно-правовом статусе государства.

Немаловажное значение имеет вопрос об отношении к признанию государств как форме констатации нового субъекта международного права или непризнанию как форме борьбы против незаконных режимов и препятствия применения международных прав. Практика показывает, что признающие государства всегда констатируют при помощи акта признания существующее государство в качестве независимого, суверенного.

Л. Антонович предлагает различать признание государства и признание в качестве государства Первое касается установ­ления отношений с государством, которое уже существует; вто­рое — признания геополитической единицы государством в смысле международного права²⁹.

Е. Цельвегер, анализируя практику признания и непризна­ния государств, пишет, что «государства имеют право рассмат­ривать одно и то же политическое образование в качестве международно-правового субъекта для одной определенной цели и отказывать ему в этом для других целей. Это приводит к час­тичной международно-правовой субъектности, которая ничего не имеет общего с известной классическому международному праву частичной международной правосубъектностью вассаль­ных государств, протекторатов, подмандатных и самоуправляю­щихся территорий»³⁰.

Эта точка зрения исходит из политических интересов одно­го государства, причем интересов, противоречащих междуна­родному праву, что вряд ли может служить юридическим кри­терием признания международно-правового статуса государства. Ведь далее Цельвегер, сторонник декларативной теории, пра­вильно замечает, что «в высшей степени непозволительно пре­доставлять отдельному партнеру право определять правоспо­собность и дееспособность своего партнера, исходя из данного состояния своих интересов, и превращать эту праводееспособность в переменную величину»³¹.

Любой «незаконный режим», который осуждается в международно-правовой практике, предполагает политическую власть. Он есть следствие классовой борьбы и обнаруживает некоторые характерные черты организации государственной власти. С точки зрения классовой сущности и политической реаль­ности, режимы Южной Родезии, Южного Вьетнама и т. п. являются политической властью в собственном смысле этого


слова. И господствующие классы эффективно насаждают мето­ды своего властвования. Как известно, государство, в марксист­ском понимании, представляет собой политическую организа­цию экономически господствующего класса. «Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для по­давления какого-либо класса»³².

Следовательно, самое общее понятие государства можно применить к «незаконным режимам», которым присуща особая политическая и публичная власть как определяющий признак государства. Однако нельзя полностью отождествлять полити­ческую и публичную власть с понятием государства, потому что есть еще экономический, общественный строй, классовая струк­тура и сфера международных отношений. Государственная власть включает в себя такие признаки, как специальный аппа­рат принуждения, способность делать свои веления обязатель­ными для населения всей страны. Всякая «политическая власть, как одно из проявлений власти, характеризуется реальной спо­собностью данного класса, группы, индивида проводить свою волю, выраженную в политике и правовых нормах»³³. Вместе с тем власть понимается и как суверенная организация, способ­ная и свободная решать внутренние и международные дела. Последнее имеет главное значение для определения международно-правового статуса государства.

Обращение к общей теории государства и права помогает уяснить некоторые теоретические проблемы. Во многих опреде­лениях государства помимо классовой сущности обязательно на­зывают такой признак, как суверенитет, и подчеркивают, что суверенитет включает вопрос о классах и о конкретной органи­зации государства. А. И. Денисов и Э. Л. Кузьмин считают су­веренитет неотъемлемым признаком (свойством) государства³⁴. Ю. Я. Баскин определяет государство, как «классовую полити­ческую организацию, публичная власть которой суверенная³⁵.

В какой-то степени эти определения могут способствовать разрешению проблем международно-правового статуса госу­дарства.

В теории международного права все юридические свойства государства, в том числе и международная правосубъектность, называются вторичными производными от социальной сущности государства³⁶. Исходя из специфики международного проза,


Р. Л. Бобров пишет, что государство есть «суверенно-обособ­ленная территориальная единица с определенным населением (со времени возникновения наций такая единица выступает и как форма раздельно-самостоятельного бытия таковых)»³⁷. П. Е. Недбайло и В. А. Василенко считают, что «суверенитет де­лает политическую организацию сил, господствующих в об­ществе, именно государством... Поэтому нельзя произвольно наделить или лишить государство суверенитета, а следователь­но, и международной правосубъектности»³⁸.

Б. М. Клименко проводит различие между понятием государ­ства, как политической организации власти и понятием госу­дарства — субъекта международного права. «Государство как субъект международного права включает в себя государство как политическую организацию власти и населения. На между­народной арене государство как политическая организация власти выступает в качестве официального представителя всей страны в целом. Характер этого представительства определяет­ся классовой сущностью государства»³⁹.

На такую важнейшую черту суверенитета, как единство государственной власти, указывают Н. А. Ушаков и Д. Б. Левин: «Суверенитет — это политико-правовое свойство государства, имеющее внутригосударственный и международный аспекты. В силу ряда исторических причин субъектом суверенитета стала не государственная власть, а государство в целом...»⁴⁰ «Юриди­чески в международных отношениях выступает не правитель­ство, а государство, как единое целое, как субъект международ­ного права»⁴¹.

Таким образом, государство в международно-правовом ас­пекте понимается как единство власти и суверенитета, что поз­воляет выступать ему носителем собственной, самостоятельной воли. Если говорить только о государстве «в смысле междуна­родного права» или давать особое международно-правовое по­нятие государства, то это будет абстракция, лишенная полити­ческого, классового содержания.

Отсутствие реализации права наций на самоопределение, вследствие чего образуется незаконная власть, рассматривается как узурпация прав народа. Только лишь народу принадлежит право выбирать национальный путь, в том числе и организовывать


суверенную власть. Абстрагирование от классовой сущно­сти и национально-освободительного движения намного затруд­няет понимание характера возникновения государства и его свя­зи с международным правом. «Образование государства — наи­более полная форма реализации права наций на самоопределе­ние»,— пишет Л. Дембинский⁴².

Международное право дает ответ на вопрос, какие геополи­тические единицы ему противоречат. Так, например, Потсдам­ские соглашения запретили фашизм, поэтому, пишет Г. Ширмер, «фашистские государства являются незаконными с точки зре­ния международного права»⁴³.

Точно так же нормы международного права объявляют незаконными колониальные и расистские режимы.

И все же, несмотря на, казалось бы, установившиеся крите­рии, государства и международные организации решают вопрос, является ли та или иная единица субъектом международного права. При этом анализируется и фактическое положение, и единство территории, населения, власти. В особенности такие проблемы поднимаются при приеме новых членов в ООН. В Уставе ООН имеются критерии, предъявляемые к субъектам международного права. Чтобы стать членом ООН, государство должно: 1) быть суверенным, 2) иметь желание вступить в чле­ны ООН, 3) быть миролюбивым, 4) взять на себя обязатель­ства, вытекающие из Устава ООН, 5) быть «способным выпол­нять взятые на себя обязательства.

Часть из перечисленных условий, по мнению Р. Бежанека, имеет субъективный характер (принятие и выполнение обяза­тельств), т. е. зависит от выражения воли государством⁴⁴. Дру­гие условия объективны. Они независимы от субъективного ре­шения Совета Безопасности или Генеральной Ассамблеи при­нять или не принять государственное образование в ООН.

ООН, разумеется, констатирует факт образования государ­ства на основании критериев Устава. Комитет ООН должен проверять ходатайство о приеме, стабильность и эффективность власти правительства, его независимость от иностранных дер­жав, его конституционное право ведения собственной внешней политики, проверяет мероприятия по обороне страны, размеры территории, определенность и окончательность государствен­ных границ⁴⁵.

ООН занимается также проверкой государственности в рам­ках Комитета по деколонизации (Комитет 24-х). На последних


сессиях Комитета, проходивших в африканских столицах, были заслушаны выступления представителей африканских организа­ций, ведущих вооруженную борьбу против португальского коло­ниализма и расистских режимов ЮАР и Южной Родезии. В принятой Комитетом резолюции, например, Африканская пар­тия независимости Гвинеи и островов Зеленого Мыса (ПАИГК) признавалась единственным подлинным представителем народа Гвинеи (Биссау)⁴⁶.

В августе 1972 года Специальный Комитет по деколонизации большинством голосов принял резолюцию, подтверждающую неотъемлемое право народа Пуэрто-Рико на самоопределение и независимость. Одновременно рабочей группе Комитета была поручено подготовить к началу 1973 года доклад о действиях, которые должны быть предприняты Специальным Комитетом в вопросе о Пуэрто-Рико⁴⁷.

Развитие современной международной правосубъектности выражается во все большей конкретизации как в ее образова­нии, так и в юридическом содержании. Сюда же относятся и способы возникновения государств. В Декларации о принци­пах международного права говорится о способах осуществле­ния права наций на самоопределение, т. е. о способах, относя­щихся к возникновению или прекращению государственности: «Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству, или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются способами осу­ществления этим народом права на самоопределение».

Такие интеграционные и дезинтеграционные тенденции, происходящие в процессе реализации права наций на самоопределение, представляют интерес как в теоретическом, так и практи­ческом плане.

Способы возникновения государства зависят от конкретно-исторических условий, форм и методов классовой борьбы. Международное право в принципе отвергает незаконные методы, осуждает применение силы или угрозы силой, запрещает также прекращение существования государства под давлением силы (ст. 2/4/ Устава ООН).

Некоторые из способов возникновения государств, такие как воссоединение и разделение, трудно оценить с точки зрения международного права, потому что они не регулируются им.

Реализация права наций на самоопределение относится не только к народам колониальных территорий, но и к народам государственно объединенных. Это не только теоретический воп­рос. При разработке Декларации о принципах международного права делегации США и Англии в своих предложениях сузили


круг субъектов права на самоопределение. Они указывали, что принцип самоопределения применим в отношении «колонии или другой несамоуправляющейся территории, или зоны оккупации после прекращения военных действий, или подопечных террито­рий». Вместо народа субъектом самоопределения была названа территориально-административная категория⁴⁸. Такая позиция приводит к тому, что колонии считаются составными частями государства и вопрос о деколонизации не имеет международно-правовой защиты.

Декларация о принципах международного права подтверди­ла, что субъектами права наций на самоопределение являются все народы.

Примером практического осуществления этого принципа яви­лись события на Индостанском субконтиненте. В результате борьбы бенгальского народа в 1971 г. здесь образовалось новое государство — Народная Республика Бангладеш. С 1947 г. это была Восточная провинция Пакистана. Как часть государ­ства, она не соответствовала критерию целого государства. С точки зрения территориальной целостности, Пакистанское госу­дарство было основано не на добровольном согласии наций. Восточная провинция была объектом полуколониальной эксплу­атации и дискриминации со стороны военных правителей За­падного Пакистана. Недовольство бенгальцев выражалось в ак­тивных выступлениях против реакционного режима. Политиче­ская партия Восточного Пакистана — Народная Лига, возглав­ляемая М. Рахманом, потребовала предоставления Восточному Пакистану широкой политической и экономической самостоя­тельности, т. е. реализации права на самоопределение в рамках автономии. На всеобщих выборах в Национальное Собрание Пакистана в декабре 19ДО года Народная Лига завоевала абсо­лютное большинство депутатских мест и получила право форми­рования как центрального, так и провинциального правительств. Однако военная администрация Пакистана не пошла навстречу проявленной воле бенгальского народа, не признала его в каче­стве субъекта права на самоопределение, а напротив, усилила в отношении него массовые репрессии и террор. Народ Восточ­ного Пакистана начал вооруженную национально-освободитель­ную борьбу против военной диктатуры. В апреле 1971 года осво­бодительными силами бенгальского народа была провозглашена Декларация об образовании государства Бангладеш. После прекращения военных действий на территории Восточного Паки­стана было образовано новое государство — Народная Респуб­лика Бангладеш. Реализация самоопределения явилась след­ствием выхода бенгальского народа из состава Пакистанского


государства и образования самостоятельного суверенного государства.

Новое государство заявило, что основными принципами его внешней политики являются неучастие в военных блоках, нейтралитет, мирное сосуществование, независимость и дружба со всеми народами.

В настоящее время почти все государства мира признали реальность этой независимой республики Советский Союз в сво­ем признании подчеркнул, что он руководствовался принципа­ми самоопределения народов⁴⁹.

В совместной Декларации Советского Союза и Народной Республики Бангладеш подтверждено, что «возникновение ново­го независимого государства — Народной Республики Бангла­деш — является результатом торжества национально-освободи­тельной борьбы народа Бангладеш. В ходе этой борьбы с пре­дельной ясностью не только раскрылись отношения различных государств к правому делу народа Бангладеш, но и выявились подлинные друзья и недруги Народной Республики Бангладеш как нового независимого государства»⁵⁰.

Возникновение новых государств — явление реальное и общезначимое в современный период. Мировая система социализма превратилась в решающий фактор современных международных отношений и создала предпосылки для возникновения
новых государств, которые, несомненно, внесут прогрессивный
вклад в развитие международного права.