Учебное пособие Рекомендовано к печати Кафедрой прикладной политологии

Вид материала

Учебное пособие

Содержание 19.2. Характеристики политической культуры страны в период 19.3. Предварительные результаты постперестройки Рекомендуемая литература Основные понятия Контрольные вопросы.

Подобный материал:

• Учебное пособие Рекомендовано к печати Кафедрой прикладной политологии, 1852.11kb.
• Учебное пособие Под редакцией А. Ю. Сунгурова Рекомендовано к печати кафедрой политического, 4171.33kb.
• Учебное пособие для вузов, 9441.53kb.
• Учебное пособие Изд. 2-е, перераб и доп. Петрозаводск Издательство Петргу 2006, 1457.49kb.
• Учебное пособие Краснодар 2005 Рекомендовано к печати кафедрой экономической теории, 2775.64kb.
• Методические рекомендации по подготовке и оформлению, 883.28kb.
• Словарь по политологии, 5079.22kb.
• Учебное пособие для самостоятельной подготовки студентов вузов, 1563.27kb.
• Учебное пособие тверь 2008 удк 519. 876 (075. 8 + 338 (075. 8) Ббк 3817я731-1 + 450., 2962.9kb.
• Учебное пособие для преподавателей и студентов Санкт-Петербург, 2450.93kb.

19.2. Характеристики политической культуры страны в период

двоевластий


Одним из основных свойств политической культуры является характер политической социализации, в процессе которой граждане страны приобретают навыки и обычая политического участия. В этом плане рассматриваемый период можно разделить на два этапа - до августовского путча (1991 г.) и после. Первый этап был как бы продолжением массовой активности Народных фронтов и движений в защиту перестройки. Отмена запрета на многопартийность и избрание Ельцина председателем Верховного Совета России перевела политическую ситуацию в качественно новое русло, однако все было еще очень неустойчиво и требовало дальнейших усилий от реформаторов. Политическая картина 1990-1991 гг. по прежнему состояла из двух основных красок - мы и они, реформаторы и консерваторы. Вместе с тем наряду с митингами и демонстрациями с избранием представителей демдвижения в советы разных уровней, и особенно с завоеванием в ряде случаев стабильного большинства, появилась потребность и в участии иного рода - в поддержке конструктивной парламентской деятельности.

Эта тенденция должна была бы стать преобладающей после августовской победы, однако очень скоро выяснилось, что советы в старом виде сами становятся тормозом реформы. С другой стороны, именно под лозунгом "Вся власть Советам" и действовало демократическое движение в 1988-1990 гг. в борьбе против полновластия КПСС. В этой ситуации многие активные участники этого движения просто ушли от активной политической жизни, а часть из них перешла в оппозицию реформаторам. Начало реальной экономической реформы и связанное с ним снижение жизненного уровня привело к естественному расслоению среди демократов, ранее выступавших единым фронтом против общего врага. "Раз новое правительство не смогло повысить зарплату, снизить цены и т.д., то и его надо убрать", таков естественный ход мыслей при господстве субъектной политической культуры. Ситуацию сдерживала еще оставшаяся харизма Ельцина, а также усталость россиян от политической активности в предшествующие годы. При этом навыки политической активности на улицах в 1992-1993 гг. играли на руку уже противникам реформаторов и использовались уже сторонниками Фронта Национального Спасения. С другой стороны, только зарождающиеся навыки сотрудничества с представительной властью также оказались под сомнением по мере того, как именно система Советов становилась оплотом сопротивления реформам.

Сами же реформаторы в правительстве Гайдара, уповая на всеразрешающую роль рынка, который они собирались создать в России, не очень то были заинтересованы в создании каналов реального участия граждан в процессе реформ. Были созданы, правда, комитеты поддержки реформ, однако их деятельности, равно как и разъяснительной работе среди населения не предавалось серьезного значения - "вот еще, не будем же мы Агитпроп копировать"³³⁰. С другой стороны, политические партии в отсутствии реальной перспективы выборов не могли стать действенным каналом политической социализации и в лучшем случае являлись хорошими механизмами для организации митингов поддержки или протеста. Деятельность же неполитических общественных организаций еще только зарождалась и не привлекала внимание многих социально-активных личностей из-за политических противостояний в период двоевластий.

Последней массовой кампанией, которая сумела привлечь многих сограждан, была кампания по проведению референдума о доверии Президенту и его политике. Именно тогда, в апреле 1993 года, удалось в последний раз мобилизовать граждан по принципу "они и мы" и были использованы еще остающиеся резервы политического участия сторонников реформы.

Таким образом, ситуация постоянных политических противостояний в период двоевластий не способствовала и не могла способствовать усилению трансформации пассивной, субъектной политической культуры в активистскую культуру, культуру участия. С другой стороны, в отсутствии поголовной идеологической обработки прошлых лет часть россиян вообще потеряла интерес к событиям на политическом Олимпе и в их сфере интересов остались лишь события их непосредственного окружения, т.е. для них проявилась тенденция перехода из субъектной в патриархальную, приходскую политическую культуру. Отражением этого процесса "трансформации назад" стало и нарастающее нежелание участвовать в каких-либо избирательных процессов, игнорирование выборов в органы власти.

Второй важной характеристикой политической культуры является степень её секуляризации, способности её носителей к принятию политических решений на основе рационального выбора, на основе обратной связи и осознания результатов своих предыдущих решений. Вопрос о степени секуляризации политической культуры России в период двоевластий и направлении её динамики не имеет, на мой взгляд, однозначного ответа. Прежде всего, явно прослеживается само желание перемен, желание жителей России не допустить повторения времени застоя, возврата к старому. Это желание проявилось и в итогах выборов 1990 г., и при избрании Б.Ельцина президентом России, и в сопротивлении (пусть и не столь активном в провинции) августовскому путчу.

С другой стороны, остается открытым вопрос, насколько миллионы россиян, поддержавшие Ельцина на выборах 1991 года осознавали рационально экономические последствия, которые начало экономической реформы принесет для них самих в ближайшем обозримом будущем. Я имею в виду то снижение жизненного уровня, сопровождаемое "сгоранием" накопленных за десятилетия труда сбережений, которое пришлось испытать на себе большинству наших сограждан. И если уже после всех этих событий экономической реформы 1992 года большинство принявших участие в апрельском референдуме 1993 года все же поддержало не только действия Президента, но и провидимую им социально-экономическую политику, то логичен вопрос - насколько был рационально обоснован этот выбор, и насколько он базировался на еще сохранившемся иррациональном чувстве поддержки своего харизматического лидера - недавно еще гонимого, первого российского президента Б.Ельцина?

Можно, конечно, предположить, что этот выбор был на основе глубокого анализа событий и тенденций, понимания преимуществ либерального, интенсивного пути развития и исчерпанности развития экстенсивного, согласия на собственные неудобства и снижение уровня жизни ради перспективы в будущем, но все же мне кажется, что рассуждения подобного рода были свойственны лишь очень небольшой части наших сограждан, а остальные поддержали социально-экономическую политику Президента России вопреки рациональным аргументам. Это, подтверждает, кстати и победа В.Жириновского в выборах в Думу 1993 г. по партийным спискам.

В этой связи интересно поставить вопрос - насколько вообще пригоден рациональный, секуляризованный тип политической культуры для периода таких радикальных реформ политической и экономической системы? Не является ли благом недостаточная секуляризованность политической культуры россиян с точки зрения относительно спокойного преодоления нашей страной этих первых, наиболее болезненных лет реального перехода к рынку?


19.3. Предварительные результаты постперестройки


Политическая система Советского Союза и его наиболее крупной составляющей - России претерпела в течение 1990-1993 гг. радикальные изменения. Прежде всего, оказалась окончательно ликвидирована руководящая и направляющая роль КПСС. Во вторых, в результате распада Союза началось оформление реальной государственности его бывших республик. Для России это означало ещё и возможность восстановления разорванного в 1917 году хода истории. Наконец, весь опыт политической жизни этого периода убедительно свидетельствовал о нежизнеспособности самостоятельного существования системы власти Советов народных депутатов, о необходимости принятия новой Конституции, предусматривающей реальное разделение властей, систему сдержек и противовесов. Не случайно период двоевластий совпал по времени с периодом деятельности Советов Российской республики всех уровней, избранных весной 1990 г.

Вместе с тем вопрос, который волнует сегодня многих политиков и ученых - это вопрос о том, изменился ли по сути в результате всех этих перемен характер власти в России, вопрос о том, какое общество и государство мы получили в результате. И очень часто при этом всплывает тема "упущенных возможностей", тезис о том, что у нас в стране вместо подлинной, народной демократии победила демократия номенклатурная. Такая позиция была, например, высказана Г.Водолазовым во время "круглого стола" в журнале "Мегаполис". Он считает, что "в России к 80-м годам сложились все условия для установления режима "правления большинства",...однако победа у демократии оказалась украденной"³³¹. Позиция же автора этой работы существенно иная. Я уверен, что реальная демократия большинства или демократия участия, возможны лишь в стране с установившимся гражданским обществом, стране, граждане которой характеризуются активистской политической культурой, или политической культурой участия.

Как известно, этот тип политической культуры характеризует тех, кто ориентируется на "входы" политической системы, кто участвует в процессах проявления интересов и запросов различных групп населения, кто желает влиять на процессы принятия решений в обществе, кто знает и реализует пути такого влияния. Только при условии преобладания такого типа политической культуры возможно существования гражданского общества, состоящего из добровольных ассоциаций (объединений) граждан, признающих и соблюдающих законы государства, но не позволяющих ему в лице его чиновников вмешиваться в их непосредственную деятельность. Обладала ли наша страна, ее общество и граждане такими свойствами в период перестройки, когда, по словам Г.Водолазова, "победа у демократии оказалась украденной"? Любое непредвзятое рассмотрение приведет к выводу, что не обладала. Прежде всего, за годы господства тоталитарной системы тщательно выпалывались все ростки действительно независимых общественных организаций - ячеек гражданского общества. Возникшие в период перестройки массовые движения протеста во многом основывались на мифах о том, что стоит лишь поменять руководство, и жизнь сразу станет лучше. Когда же такого улучшения не произошло, наступило массовое разочарование итогами, примером которого является, кстати, и сама статья Г.Водолазова. Дело в том, что для большинства граждан нашей страны, как уже отмечалось, до сих пор характерна не культура участия, а пассивная, или субъектная политическая культура, при которой люди ориентируются в основном на "выходы" политической системы, т.е. ждут от государства обеспечения их образования, трудоустройства, благосостояния, безопасности в обмен на их политическую лояльность к руководству. Именно такая культура была нужна советскому режиму, именно ее получила в наследство и новая Россия³³².

Доказательствами этого положения являются и итоги исследования петербургских социологов Л.Кесельмана и М.Мацкевич³³³, в соответствии с которыми в различных регионах России доля людей, принимающих на себя основную ответственность не только за свою судьбу, но и за одну из главных ее составляющих - материальное благополучие, примерно вдвое меньше численности людей, приписывающих эту ответственность внешним обстоятельствам, и данные фонда "Общественное мнение" конца 90-х годов о том, что наибольшей популярностью среди жителей России обладают такие политические лидеры, как Ю.Андропов и М.Тэтчер и многое другое.

В этой ситуации выходом может стать всемерное содействие становлению и развитию структур гражданского общества, различных общественных организаций, важнейшей функцией которых является политическая социализация граждан, получающих в процессе своей работы в таких организациях необходимые навыки совместного решения своих проблем, навыки конструктивного взаимодействия с государственными структурами и иной разнообразный опыт, который позже позволит им сознательно и ответственно подходить и к реализации их политических функций, в частности, участия в избирательных кампаниях. Именно в процессе участия в деятельности благотворительных, экологических и тому подобных общественных организаций возможна постепенная трансформация пассивной политической культуры в культуру участия. В то же время в рассматриваемый в настоящей работе период такие структуры гражданского общества не получили своего развития, все силы общества были направлены на решение прежде всего политических вопросов.

Другим условием перехода нашего общества к подлинной демократии являются регулярно проводимые выборы всех ветвей власти, ибо только в такой ситуации навыки ответственного участия в управлении, сформированные внутри структур гражданского общества, смогут быть перенесены все государство. Наконец, само государство должно стать правовым, т.е. закон должен быть выше воли любого чиновника или даже большинства депутатов парламента. Главным итогом периода двоевластий, периода экономической и политической реформы и стало создание предпосылок и возможностей для перехода к желанной для всех "демократии участия".

На повестке дня стало таким образом принятие новой Конституции, которая стала бы фундаментом правового демократического государства, а также становление в стране ответственного гражданского общества. Необходимым условием для этого было окончание периода двоевластий.

Рекомендуемая литература


Атаманчук Г.В. Новое государство: поиски, иллюзии, возможности. - М.: "Славянский диалог", 1996. – 223 с.

Крамник В.В. Имидж реформ: психология и культура перемен в России. - СПб: Изд-во СПб УЭФ, 1995. - 118 с.

Решетников М.М. и др., Современная российская ментальность. (Психоисторический анализ) - М.: "Российские вести"; СПб: В.-Е.институт психоанализа, 1995. - 192 с.

Симон Г. Мертвый хватает живого. Основы политической культуры России. // Общественные науки и современность, 1996, 6, с. 29-43

Щербинина Н.Г. Российское сегментарное общество как основа коллективистских политико-культурных традиций. //Вестник Московского университета, серия 12. политические науки, 1996, N 1, с. 72-86; N 2, с. 46-55.;


Основные понятия


Ликвидация партийной номенклатуры. Недееспособность системы Советов народных депутатов. Рост автономизации политической структуры. Подданнический характер политической культуры. Степень секуляризации политической культуры.


Контрольные вопросы.

1. Происходило ли усиление сложности политической структуры в обсуждаемый период?
   
2. Какая политическая структура могла взять на себя реализацию функции подготовки кадров для властных структур?
   
3. Насколько рациональной была поддержка жителями страны позиции Президента РСФСР на референдуме апреля 1993 г.?
   
4. Были ли упущены возможности более демократического характера развития политических реформ в обсуждаемый период?
   

ЗАКЛЮЧЕНИЕ


В заключительном разделе этого учебного пособия рассмотрим основные тенденции изменения функций политической системы в процессе радикальной трансформации самой этой системы и страны в целом. Необходимо сразу подчеркнуть, что предметом рассмотрения будут лишь общие тенденции изменения функций политической системы в процессе задержанной политической модернизации. Эти изменения в реальности, не имеют конечно же линейного, однонаправленного характера, а описываются колебательной кривой, как и поведение любой сложной системы в процессе радикального изменения ее состояния. Поэтому наряду с периодами ускорения изменений в реальной ситуации всегда наблюдаются и их замедление, а также временные движения вспять.

Итак, как же изменились функции и свойства политической системы нашей страны в процессе трансформации от поздней системы “развитого социализма” к моменту принятия первой Конституции Российской Федерации, процессу занявшему по сути около десяти лет (1983-1993 гг.)?

Прежде всего, в этот период радикально изменились формы артикуляции интересов. Если в период “развитого социализма” основную роль играла индивидуальная артикуляция интересов в виде “писем и жалоб трудящихся”, а так называемые общественные организации выполняли в основном функцию “приводных ремней” для правящей и единственной партии, то в конце анализируемого исторического отрезка артикуляция интересов различных групп российских граждан все в большей степени осуществлялась через новые, созданные по собственной инициативе и никем извне не управляемые неправительственные общественные организации, или организации “третьего сектора”. После периода ожидания возвращения старых партийных “опекунов” стала осваиваться в роли действительно самодеятельных и часть старых общественных организаций. Что же качается “писем и жалоб” населения, то эта форма артикуляции интересов стала по сути периферийной, прежде всего из-за исчезновения старого адресата - всесильных партийных комитетов, поддерживавших и поощрявших эту форму, как единственно терпимую. Привычка “писать жалобы” так быстро, конечно, не исчезла, однако новые адресаты - Советы депутатов и их Исполкомы, а затем городские и областные администрации, равно как и представители Президента в регионах, хотя и использовали этот канал в качестве “обратной связи”, однако уже лишь в качестве дополнительного к другим формам.

Существенную трансформацию претерпела и артикуляция интересов отраслевых и региональных элит через неформальные и неафишируемые группы интересов, как правило, встроенные в те или иные властные структуры. В период радикальной перестройки власти и ухода властных полномочий из партийных комитетов лоббисты хозяйственных и региональных элит вначале растерялись, а затем начали приспосабливаться к влиянию на новые структуры власти. Важно отметить при этом, что в условиях политической свободы многие влиятельные промышленники, энергетики или аграрники предпочли использовать открытые, ассоциированные формы артикуляции, в виде разнообразных Союзов директоров, Промышленных Союзов или Ассоциаций приватизированных предприятий. При этом эти союзы занимали различную позицию к курсу экономической и политической реформы, и влиятельные хозяйственники получали возможность выбора своей позиции по отношению к правительству - от поддержки до оппозиции. Таким образом эти группы артикуляции интересов начинали включаться в политическую борьбу, и некоторые из них постепенно трансформировались в политические движения или партии (например, Гражданский союз или Аграрная партия).

Кроме того, в результате экономической реформы и процесса приватизации, к старой хозяйственной элите добавились новые - представители бурно растущего банковского капитала и финансовых группировок, а также малого и среднего бизнеса. Часть из них также стали создавать свои союзы или даже партии, например Партия экономической свободы К.Борового, Все же большинство этих влиятельных групп предпочитала действовать не только через Союзы или Ассоциации, но и использовать методы прямого влияния на тех или иных лиц в правительстве. Наиболее ярко этот процесс развился уже позже, в 1995-1996 гг., когда аналитики на страницах газет уже прямо писали, кто из членов Правительства или Администрации Президента представляет интересы Банковского капитала, кто Топливно-энергетического комплекса, а кто Военно-промышленного или Аграрно-промышленного комплекса, однако начало этих тенденций имело место и в конце 1992 - 1993 гг.

В отличие от последней тенденции (снижения роли “писем и обращений граждан”) и от нарастающей роли артикуляции интересов через свободные ассоциации, проявление такой формы артикуляции, как публичные выступления - демонстрации и митинги - носило волнообразный характер, с резким подъемом в 1988-90 гг и последующим колебательным спадом. Во времена развитого социализма, эта форма, за исключением диссидентских кругов, практически не проявлялась. По мере нарастания гласности во время перестройки митинги и пикеты неформалов стали одним из характерных ее черт. Далее, в 1988-1990 гг. митинги и другие публичные формы артикуляции приобретали все большее значение и иногда оказывали прямое влияние на принятие властных и кадровых решений (например, отставка Первого секретаря Ярославского обкома КПСС после массовых митингов в городе). Одновременно нарастает и забастовочное движения, причем его лозунги приобретают все более политический характер. Интересно отметить, что начиная с 1990 года, по мере потери реальной власти, к митингам и демонстрациям протеста начинают прибегать уже представители коммунистической партии, вначале ее наиболее ортодоксальной части, а затем и некоторые региональные лидеры (например, митинг в Ленинграде в декабре 1990 г. под руководством Первого секретаря Ленинградского обкома Б.В.Гидаспова).

После краха попытки переворота в августе 1991 г. публичные выступления сторонников реформ идут на спад, что связано, в частности с началом реализации их требований новыми властными структурами. Публичные выступления сторонников реформ носят уже характер поддержки, и их массовость неминуемо падает. Новая волна публичных выступлений возникает уже в 1992 г. как реакция на начало реальной экономической реформы и инспирируется уже коммунистической и патриотической оппозицией. Уровень этой волны, сила этих выступлений были, однако, существенно слабее публичных выступлений 1988-1990 гг. Собственного говоря, отсутствие массовой поддержки Верховного Совета во главе с Р.Хасбулатовым и обусловило его поражение во время конституционного кризиса осенью 1993 г.

Вероятно, наиболее резкие изменения в рассматриваемый период претерпела функция агрегации политических интересов. Существование только одной политической партии, чья руководящая и направляющая роль была закреплена даже в Конституции 1977 г., было одной из основных, сердцевинных характеристик советской политической системы. Предполагалось, что партия выражает подлинные интересы всего советского народа, а другие интересы и выражать не следует. По мере развития перестроечных процессов требование отмены шестой статьи Конституции, отмены запрета на многопартийность стало одним из основных требований демократического движения. Как известно, это требование было удовлетворено лишь весной 1990 г,, одновременно с введением поста Президента СССР. Однако общественные движения с ясным политическим лицом сформировались уже в 1988-1989 гг., став реальной базой и предпосылкой появления и развития новых партий в последующие годы. Очень скоро количество этих партий приблизилось к сотне, представляя все оттенки политических симпатий российских граждан.

Это были, в большинстве своем еще только “протопартии”, что было обусловлено многими причинами, не последнюю роль среди которых играло отсутствие выборов в федеральные и региональные органы власти вплоть до конца 1993 г. Как считается, стабильная многопартийная система может сформироваться лишь в результате несколько циклов выборов в парламент. Определенную роль играло также и отсутствие Закона о политических партиях, закона, который сыграл весьма положительную роль в становлении демократической многопартийной системы в послевоенной Германии. Существенную роль играет и негативное отношений к партиям в общественном мнении, и попытки копировать во внутрипартийной жизни старые партийные образцы.

Вместе с тем само наличие конституционно закрепленной многопартийной системы, дающей возможность открыто предлагать избирателям различные варианты решения стоящих перед обществом проблем, и избирать на этой основе властные структуры, является важным фактором демократической политической системы.

Радикальной трансформации подверглись за это время формы реализации функции принятия решений и законотворчества. Пожалуй, главным изменением можно считать переход реальных функций принятия решений от тщательно закамуфлированных партийных органов к избранным гражданами страны органам власти - Съезду народных депутатов и Президенту. Процесс этот проходил медленно и болезненно, и уже первые альтернативные выборы в органы власти привели к началу утекания власти из аппарата КПСС, так как одним из главных рычагов власти последних была именно возможность персонального формирования депутатского корпуса.

Переход реальной власти к декоративным ранее Советам народных депутатов с неизбежность поставил вопрос об эффективности их деятельности, о степени их приспособленности к решению реальных проблем государства и общества. Паллиативные меры, вроде введения в регионах Малых советов, не решили проблему. Кроме того, уже в последние году существования СССР была понята необходимость введения поста Президента страны. Возможности этой структуры были не использованы в полной мере М.С.Горбачевым, который слишком долго пытался “усидеть на двух стульях” - быть одновременно и Президентом и Генеральным секретарем КПСС. Первый Президент РФ Б.Н.Ельцин извлек ошибки из этого опыта и всерьез и энергично формировал свою Администрацию. В то же время занятие этой Администрацией комплекса зданий ЦК КПСС на Старой площади и использование части их старых обитателей в качестве младшего и среднего звена в своей структуре не могло не привести к переносу части старых аппаратных традиций на новую Администрацию.

После эйфории осени 1991 года, когда между Верховным Советом и Президентом России было достаточно прочное взаимопонимание, и по мере развертывания в стране экономической реформы между этими властными структурами возникало все больше проблем. В этой ситуации вполне возможен был путь поиска компромисса и даже партнерства, однако руководство Верховного Совета встало на путь следования статьям Конституции, дававшей Съезду фактически неограниченные полномочия. В полной рост встала и необходимость принятия новой Конституции, однако и здесь все полномочия принадлежали формально Съезду народных депутатов. Борьба ветвей власти крайне затрудняла становление новой российской государственности. Результаты Апрельского (1993 г.) референдума, выявившего поддержку большинством россиян курса Президента РФ были фактически проигнорированы руководством Верховного Совета, равно как и процесс выработки новой Конституции в рамках Конституционного собрания. Указ Президента № 1400 положил начало выходу из этого кризиса, который завершился принятием новой Конституции на референдуме и выборах нового двухпалатного парламента страны - Федерального Собрания. Впереди предстоял долгий путь отладки взаимодействия властных структур принятия решений и законотворчества, однако главный шаг был сделан.

Формы реализация функции исполнения принятых решений - деятельности исполнительной власти - далее всего оставались без изменения. Изменялись источники принятых решений, которые должна была исполнять исполнительная власть - вместо неофициальных, но обязательных партийных решений появились вначале Законы и постановления Советов соответствующего уровня, а затем и президентские указы. На уровне регионов наиболее глубокие изменения в структурах исполнительной власти происходили в 1991 году, когда исполкомы соответствующих Советов были заменены на Администрации или Мэрии. Сама же организация исполнительной власти менялась достаточно медленно - вместо Плановых комиссий появились отделы экономического развития, да после начала приватизации повсеместно появились Комитеты по управлению имуществом. Определенная инертность структуры исполнительной власти, в принципе, оправдана - скороспелые инновации здесь могут навредить скорее всего. Все же и здесь по мере появления новых проблем и задач изменялись и соответствующие структуры и формы работы.

На общесоюзном и на общероссийском уровнях правительства были организованы в основном по отраслевому принципу, при этом силовые министерства подчинялись премьер-министру лишь на формальном уровне, реальное же руководство последними осуществлял либо генеральный секретарь (вначале) либо соответствующий президент. Наиболее радикальное изменение организации работы российского правительства произошло в ноябре 1991 г., когда на смену отраслевому принципу его строения пришел принцип функциональный, и одновременно резко сократилось число его членов. Это было действительно новое правительство, правительство реформаторов. В дальнейшем, однако, под давлением влиятельных отраслевых лоббистов, и просто устоявшегося ранее “порядка вещей” старый отраслевой принцип строения правительства снова стал отвоевывать свои позиции, что особенно проявилось после прихода на должность премьера В.С.Черномырдина. Затем снова происходили усилия по усилению роли функционального подхода в организации правительства и его реформаторской направленности, в сокращении его членов (возвращение в правительства Е.Гайдара в августе 1993 г) и т.д. Таким образом налицо определенные изменения в реализации и этой функции политической системы, имеющие отчетливо выраженный колебательный характер.

Наименьшие изменения претерпела в рассматриваемы период функция рассуживания. Организация судебной системы оказалась наиболее стабильной даже в период столь глубоких политических изменений. За время перестройки стала ослабляться зависимость судей от мнения партийных чиновников, а после распада КПСС и исчезла совсем. Однако привычка получать от власти руководящие указания или, более мягко, советоваться с властью, так быстро не исчезает, и в новых условиях место партийных чиновников зачастую заняли руководители соответствующих администраций. На рубеже восьмидесятых и девяностых годов изменилась процедура выборов судей - вместо прямых квазивыборов они стали избираться на сессиях Советов, что не привело, однако, к существенным изменением самой работы судов это не привело. Начавшаяся в 1992 экономическая реформа привела к оттоку многих квалифицированных кадров из судебной системы в коммерческие структуры, где они могли получать существенно большую зарплату. В это же время стала изменяться и структура рассматриваемых дел - все большее значение стало приобретать судебное рассмотрение гражданских дел, решение деловых конфликтов. Начиная с периода перестройки широко обсуждалась перспектива введения в стране суда присяжных, что стало бы действительно глубоким изменением в судебной системе, однако первые эксперименты в этом направлении начались позже, в 1994-1995 гг.

На федеральном уровне наиболее глубоким нововведением стало появление Конституционного суда с достаточно большими полномочиями. Однако включение председателя этого суда В.Зорькина в активный политический процесс в начале 1993 г., а также его непоследовательность в этом процессе не могли не нанести ущерба зарождающемуся престижу высшего судебного органа. Другим примером, позволяющим задать традиционный вопрос: “А судьи кто?” и подтверждающим глубинный консерватизм судебной системы, может служить оправдание Военной коллегией Верховного суда РФ участника ГКЧП генерала армии В.Варенникова после его отказа принять амнистию в 1994 г.

В отличие от функции рассуживания функция политической коммуникации претерпела очень глубокие изменения. Эти изменения начались уже в начале перестройки и сами являлись одним из ее механизмов. Горбачевский лозунг -“Гласность и демократизация” нашел быструю реализацию именно в существенном расширении прежде запретных тем, в росте самостоятельности сначала центральных газет и журналов, а затем и электронных средств массовой информации. Одним из характерных черт перестройки был именно “читательский бум” в 1987-1988 гг., подготовивший и подъем общественно-политической активности в 1989-1991 гг.

Постепенное освобождение журналистов и прессы от партийного контроля в горбачевский период привел к фактической свободе слова в России в 1992-1993, что стало одним из наиболее ярких результатов всей политической реформы. Однако одновременно с этим, по мере развертывания экономической реформы, стало все более ярко проявляться зависимость средств массовой информации от экономических факторов, так как на уровень самоокупаемости вышли лишь отдельные газеты. Поэтому рычагом управления прессой стала уже финансовая поддержка. тех или иных изданий. И если на федеральном уровне эту поддержку могли оказывать различные финансово-промышленные группировки, что само по себе обеспечивало определенный плюрализм, то на региональном уровне, а особенно на уровне небольших городов, необходимые финансы могли поступить только от властных структур. Эта тенденция в полной мере проявилась позже, захватив уже и электронные средства массовой информации (например, события вокруг аукциона “Связьинвест” летом 1997 г. или освещение “Дела союза писателей” в ноябре этого же года), однако ее первые проявления были и в период “двоевластия”.

Существенные изменения претерпели такие интегральные характеристики политической структуры, как ее степень дифференциации и автономизации. Переход от навязывания обществу желательных для партийного руководства и пресечения нежелательных интересов к созданию условия для свободной артикуляции и агрегации этих интересов привел к началу естественной, а не навязанной сверху структурализации общества, к усилению дифференциации его структур и, конечно же, к резкому усилению степени их автономизации. На смену нескольким унифицированным квазиобщественным организациям, выполнявших функции “приводных ремней“ для обеспечения внедрения “решений партии в массы, и единственной, претендовавшей на роль “политического ядра“ партии пришли десятки тысяч подлинно самодеятельных объединений и десятки конкурирующих между собой политических партий.

Во второй и третье фазах рассматриваемого периода стали изменяться и властные структуры, причем после исчезновения партийного руководства рост их автономизации стал одной из причин распада СССР и поставил затем под угрозу территориальную целостность России. На федеральном уровне антагонизм ветвей власти стал причиной острейшего конституционного кризиса, при выходе из которого временно была фактически ликвидирована и вся система местного самоуправления. В соответствии с новыми проблемами и решаемыми задачами достаточно глубоко изменялась и степень дифференциации власти, как на федеральном, так и на региональном уровне, при этом наблюдались не только создание новых, но и ликвидация старых, отживших структур.

Такая характеристика политической структуры, как характер рекрутизации во власть, пополнение властных структур новыми членами, испытала, пожалуй, наиболее глубокие, радикальные изменения по сравнению со всеми остальными характеристиками системы. На смену подбору кандидатур по спискам партийной номенклатуры и испытания их деловых качеств и верности “системе” в процессе длительной работы в комсомольских или хозяйственных органах пришли открытые альтернативные выборы депутатов, мэров и президента. Эти изменения изменили саму основу политической системы, поставив в ее основе подлинно демократические процедуры. Вместе с тем возникли и новые проблемы - в отсутствие развитых политических партий, которые могли бы нести ответственность за качество избираемых депутатов в органы власти, и особенно в депутатский корпус часто попадали люди неквалифицированные и неспособные к требуемой от них работе. Это, в свою очередь, привело к девальвации престижа представительных органов власти, чему способствовала также и борьба ветвей власти во время Конституционного кризиса 1993 года.

В подавляющем большинстве случаев в структурах исполнительной власти к 1993 году продолжали доминировать «старые кадры», которые очень скоро стали подбирать себе на смену себе подобных, однако при наличие регулярных выборов и при отсутствии прежней монополии одной партии на власть возвращение к прежней закрытой схеме рекрутизации представляется весьма маловероятным.

По сравнению с достаточно быстро меняющимися во время радикальной политической реформы характеристиками политической структуры, политическая культура населения выглядит существенно более стабильной. Полученное в наследство от СССР существенное преобладание пассивной, подданической политической культуры, поддерживаемой и насаждавшейся в советские времена, не изменилось, да и не могло существенно измениться за столь короткий период. Граждане, ориентирующиеся на выходы политической системы, ожидающие от нее обеспечения их образования, работы, отдыха, безопасности и т.д. в обмен на свою политическую лояльность власти, составляли большинство населения и в начале и в конце рассматриваемого периода. Вместе с тем в начале ослабление, а затем и ликвидация страха репрессий со стороны власти, а также мощной агитационно-пропагандистской обработки населения, нацеленной на искусственное усиление подданнической политической культуры привело возврату части граждан к более естественной для них традиционной политической культуре. С другой стороны, постепенно приобретаемый россиянами опыт участия в реальной политической и общественной жизни в условиях отсутствия жесткого навязывания «руководящей линии партии» начал способствовать и росту проявления активистской политической культуры, культуры участия, когда граждане ориентируются на входы политической системы, понимая механизмы влияния на власть при решении тех проблем, где без участия власти не обойтись.

Именно наличие в обществе достаточного количества граждан с активистской политической культурой делает возможным и сам демократический режим, и существование гражданского общества. На рубеже 1993/1994 годов, на котором завершается рассмотрение изменений политической системы нашей страны в данной работе, активистский тип политической культуры составлял в России еще явное меньшинство. Однако предпосылки, конституционные и политические условия для формирования гражданского России были уже созданы, и это можно считать главным результатом предшествующих бурных политических событий.

В заключение попробуем дать ответ на поставленный в начале настоящей работы вопрос: насколько методы и аппарат системного подхода в политологии адекватны для анализа политической системы СССР-России в переходный период? На наш взгляд, проведенный анализ убедительно свидетельствует о хорошей применимости такого подхода, о его высокой эффективности. Использование предложенной «сетки» основных функций политической системы позволило нам как достаточно детально рассмотреть особенности политической системы периодов развитого социализма, перестройки и постперестройки, так и получить ценный материал для анализа происходивших в процессе смены этих периодов изменений политической системы советского и российского обществ.

Вместе с тем каждый результаты рассмотрения показывают, что из рассмотренных периодов обладает своим характерным набором форм реализации основных функций политической системы. Так, например, для системы развитого социализма функции артикуляции и агрегации интересов были выражены достаточно слабо, так как авторитарная политическая система позднего СССР не была заинтересована в сильных обратных связях. Среди форм артикуляции интересов наиболее развитой и поддерживаемой властями была индивидуальная форма, а квазиобщественные организации были призваны исполнять функцию «приводных ремней» для выполнения решений партийно-хозяйственных органов. Агрегация, согласование интересов различных групп населения и властных элит имела место не в форме открытого соревнования политических партий, а в процессе кулуарных переговоров и согласований в тиши партийных кабинетов. Разветвленная структура советской власти выполняла в реальности вовсе не предписанную ей по Конституции функцию принятия решений, а функцию одной из многоуровневых декораций и занавесов, скрывающий подлинный структуры принятия решений - партийный аппарат. Вместе с тем иллюзия дееспособности этих квазивластных структур повлияла и на само руководство страны в период перестройки, когда М.Горбачев и его сподвижники попытались использовать эти структуры для реального принятии властных решений. Принципиальная неэффективность этих декоративных структур стала одной из основных причин провала перестройки по горбачевскому варианту. Вместе с тем пробуждение в этот период реальной инициативы населения страны, освобождение от многолетних традиций страха самодеятельных публичных действий привело к появлению реальных структур артикуляции интересов граждан, причем к концу перестройки преобладало выражение прежде всего политических интересов. Именно широкое народное участие позволило разрушить старую структуру власти и заложить основы демократического устройства. Для периода двоевластий был характерен, наряду с интенсивным развитием различных структур артикуляции и агрегации интересов (прежде всего общественных организаций и политических партий), активный поиск адекватных обществу форм принятия и исполнения властных решений, форм одновременно и законных и эффективных, который завершился в этот период принятием новой Конституции.