Учебное пособие Рекомендовано к печати Кафедрой прикладной политологии

Вид материала

Учебное пособие

Содержание 1.2. Неформальные организации в советском обществе 1.3. Конспиративные организации в советском обществе 1.4. Анонимные группы интересов и спонтанные группы протеста в советском обществе. 1.5. Индивидуальная артикуляция интересов в советском обществе. Рекомендуемая литература Контрольные вопросы.

Подобный материал:

• Учебное пособие Рекомендовано к печати Кафедрой прикладной политологии, 1852.11kb.
• Учебное пособие Под редакцией А. Ю. Сунгурова Рекомендовано к печати кафедрой политического, 4171.33kb.
• Учебное пособие для вузов, 9441.53kb.
• Учебное пособие Изд. 2-е, перераб и доп. Петрозаводск Издательство Петргу 2006, 1457.49kb.
• Учебное пособие Краснодар 2005 Рекомендовано к печати кафедрой экономической теории, 2775.64kb.
• Методические рекомендации по подготовке и оформлению, 883.28kb.
• Словарь по политологии, 5079.22kb.
• Учебное пособие для самостоятельной подготовки студентов вузов, 1563.27kb.
• Учебное пособие тверь 2008 удк 519. 876 (075. 8 + 338 (075. 8) Ббк 3817я731-1 + 450., 2962.9kb.
• Учебное пособие для преподавателей и студентов Санкт-Петербург, 2450.93kb.

Глава 1 Артикуляция интересов в период развитого социализма


1.1. Официальные общественные организации в СССР.


В соответствии с вышеприведенной классификацией, начнем наш анализ с наиболее оформленных и социально-значимых структур артикуляции интересов групп общества - общественных организаций. Сразу подчеркнем, что в полностью тоталитарном государстве реальных, независимых от государства общественных организаций не существует вовсе - функционируют лишь их "маски" или "тени", полностью контролируемые партийной номенклатурой. Основной функцией этих квазиорганизаций является не выражение интересов слоев граждан, а выполнение функции "приводных ремней" от правящей элиты к рядовым гражданам. Разнообразие стоящих перед современным обществом задач требовало и разнообразия "приводных ремней", соответственно, в СССР существовали разнообразные общественные организации. Однако, глубокая дифференциация общественных структур в советском государстве не сопровождалась их автономизацией.

Главной формой контроля со стороны партийных функционеров за деятельностью общественных организаций был кадровый контроль. Практически все выборные лица этих организаций утверждались заранее в соответствующих отделах районных или городских комитетов КПСС, а выборные лица первичных организаций - на заседаниях партийных бюро или парткомов соответствующих предприятий. Контролировалась и текущая работа общественных организаций, однако степень контроля была все же различной: более плотной - в комсомоле и профсоюзах - "кузнице кадров" и "приводных ремнях" партийного аппарата, более слабой - в менее политизированных организациях, вплоть до общества охраны памятников культуры или общества рыболовов-любителей. В этих организациях допускалась большая самостоятельность в их деятельности, лишь бы она не противоречила гласным и негласным указаниям чиновников номенклатуры. В противном же случае, если, например, общество охраны природы начнет слишком рьяно бороться против чиновных губителей природы, то на следующем отчетно-выборном собрании организации в ее руководство рекомендовались уже иные фигуры. И общий страх, вскормленный еще в сталинские годы, был настолько велик, что игнорировать мнение партийных чиновников гласно не осмеливался практически никто.

Следует отметить, что идеальным тоталитарным государством, какое изображено, например, в романе Оруэлла "1984"³⁸ СССР не был даже в годы сталинского террора, тем более это не относится к годам правления Л.Брежнева, или к периоду "застоя"³⁹. Определенная самостоятельность, сохранялась, например, в природозащитном движении⁴⁰. Так, например, в работах Дугласа Вайнера⁴¹, посвященных истории взаимодействия ученых-биологов с советским руководством, показано, как в на территориях биологических заповедников удавалось сохранять "островки свободы"⁴². Именно на территории биостанций и заповедников находили прибежище и работу многие ученые, изгнанные из университетов за излишнюю самостоятельность, как, например, ленинградский цитолог, член-корр. АН СССР Ю.И.Полянский и др. Об этом же пишет в своей недавней работе московский социолог О.Яницкий⁴³.

В ряде случаев, научному сообществу удавалось даже противостоять решениям центральных партийных органов о ликвидации заповедников как таковых, правда, это происходило в тех случаях, когда несогласие с ликвидацией заповедников проявляли и партийные лидеры соответствующих регионов⁴⁴.

Определенным каналом обратной связи общественные организации в СССР все же были, и мнения, запросы, проблемы конкретных групп общества с их помощью выявлялись, особенно в эпоху 70-80-х годов. Другое дело, какой была последующая судьба артикулированных с их помощью интересов. Один канал использования этой информации - партийно-хозяйственные органы, которые иногда вносили коррективы в свою деятельность. Это преимущественно касалось случаев мелких отклонений от нормы, аморального поведения, отступления чиновников невысокого уровня от "кодекса чести" самой номенклатуры. Если же выявленная с помощью общественных организаций информация могла нанести ущерб лицу действительно влиятельному, либо противоречила господствующей в то время "генеральной линии", то она как бы переставала существовать, а судьба главных "артикуляторщиков" зависела от степени их настойчивости и от уровня толерантности репрессивных органов того времени.

Следует отметить, что общественные организации, имевшие вертикальную структурe с выходом на столичные круги, обладали большими возможностями для донесения артикулированных интересов до слоя ЛПР (лиц, принимающих решения), а также до столичных средств массовой информации, которые пользовались большим "зазором допустимого" чем газеты периферии.

Наибольшей самостоятельностью, несмотря на постоянный партийный контроль, обладали все же творческие союзы - корпоративные общественные организации творческой интеллигенции. Это определялось как самой природой их членов, так и меньшей "встроенностью", например, членов союза писателей, в другие государственные структуры (член союза писателей не зависел, в отличие от большинства сограждан, от дирекции своего завода или фабрики, не был обязан не только вовремя, но и вообще приходить на службу, и т.д.), что придавало личности несколько большее достоинство и относительную независимость. Именно такие организации имел в виду Дж.Хоскинг, когда писал о "предпосылках образования гражданского общества в период "застоя"⁴⁵.

В целом, однако, к общественным организациям Советского Союза догорбачевской поры вполне можно применить термин "администрируемые массовые организации”, который использует Gregory J.Kaszs для описания общественных организаций в странах с авторитарными политическими режимами⁴⁶.


1.2. Неформальные организации в советском обществе


Название данного пункта может вызвать очевидный вопрос - не поспешил ли автор, ведь термин "неформалы" - это отличительная черта следующего периода, периода расцвета горбачевской перестройки? Действительно, широкое использование этого термина относится уже к концу 80-х годов, однако, по сути, он применим и к периоду "развитого социализма". Прежде всего, это организации, возникшие уже в послесталинское время, по инициативе их членов, и явившиеся одним из прямых результатов хрущевской "оттепели". Во-вторых, это организации или компании по интересам, которые либо вообще не имели оформленной структуры, или имели ее в достаточно мягком виде.

Наибольшее значение с точки зрения развития политической системы страны имело правозащитное движение. С точки зрения анализа процесса разрушения тоталитарной системы, правозащитное движение представляет особый интерес. Действительно, впервые за многие десятилетия Советской власти граждане страны открыто заявляли о своем желании участвовать в развитии правового государства. Конспиративные антисоветские организации существовали с той или иной степенью активности на протяжении всей истории СССР, однако впервые люди собирались открыто содействовать укреплению права в стране. Толчком к появлению правозащитного движения стало выступление Хрущева на ХХ съезде КПСС о культе личности Сталина и начинающаяся политическая оттепель. Своеобразной предтечей этого движения стали встречи на площади Маяковского, участники которых читали друг другу стихи, пели песни, просто неформально общались между собой. Началось все с официального митинга по поводу открытия памятника В.Маяковскому в июне 1958 г, а затем неформальные встречи продолжались еще несколько лет⁴⁷.

Одновременно начиная с середины пятидесятых годов в крупных городах СССР происходило интенсивное обсуждение общественных и политических проблем на различных частных встречах, происходивших на квартирах их участников. Атмосфера этих общений прекрасно описана в книге воспоминаний Л.М.Алексеевой, вышедшей под символическим названием «Поколение оттепели»⁴⁸.

Первым публичным выступлением правозащитного характера является, по-видимому, демонстрация на Пушкинской площади в Москве 5 декабря 1965 г. (в день Конституции), участники которой развернули плакаты с призывом соблюдать Конституцию, а также обеспечить открытый характер суда над писателями А.Синявским и Ю.Даниэлем. За несколько дней до демонстрации в стенах нескольких гуманитарных вузов Москвы были распространены машинописные листовки с текстом “Гражданского обращения”. Его автором и инициатором демонстрации был математик и поэт, сын Сергея Есенина Александр Есенин-Вольпин. Он один из первых стал пропагандировать такую столь непривычную для советского сознания мысль, что законы следует понимать в соответствии с их смыслом, а не так, как их трактует начальство. Около 20 участников демонстрации были арестованы: но к вечеру отпущены⁴⁹. Спустя год люди снова пришли на площадь, на этот раз это было молчаливое стояние со снятыми головными уборами. Эти сборы в день Конституции продолжались до 1977 г., когда была принята новая Конституция, и день Конституции стали отмечать 7 октября, поэтому молчаливые пикеты перенесли на 10 декабря, в день подписания Всеобщей декларации прав человека⁵⁰.

Призыв к соблюдению на практике принятых законов явился сильным ударом в жизненный центр тоталитарной системы власти, в основе которой были новояз и двоемыслие по Оруэллу⁵¹ - слова в реальности имели противоположный смысл, а все договоренности в глазах истинных коммунистических лидеров, начиная с Ленина, гроша ломаного не стоили. И вот появляются люди, желающие воспринимать правовые нормы действительно как полновластный Закон. Система не могла допустить деятельности правозащитников, ибо само их существование развенчивало мифы и разрушало краеугольные камни коммунистической диктатуры. С другой стороны, сплошного железного занавеса уже не существовало, от тоталитаризма страна переходила к авторитарному режиму, при котором власти уже не пытались контролировать все стороны жизни людей.

Власти были поставлены перед сложным для них выбором - начать репрессии против правозащитников, либо начать действительно приводить в соответствие свои слова и дела, т.е. начать движение к правовому государству. Как пишет в своей документальной повести "Бодался теленок с дубом" А.Солженицын⁵², возможность движения властей, страны по второму пути казалась ему в конце 60-х - начале 70-х годов вероятной, именно поэтому он написал и отправил в ЦК КПСС свое "Письмо к вождям".

Период 1965-1968 годов, после отставки Н.Хрущева до ввода войск в Чехословакию, был временем первого подъема правозащитного движения. Одним из ярких проявлений политической активности того времени стало появление “петиций” - открытых писем видных представителей науки и интеллигенции СССР в адрес партийно-государственного руководства, содержащих их собственное коллективное мнение по определенным политическим вопросам. Темами этих писем были, как правило, предостережения против возможной реабилитации сталинизма, а также протесты против начинающихся политических судебных процессов. При этом общее число “подписантов” в 1968 г. достигало семисот человек. Как отмечал в своей книге А.Амальрик, обращение с петициями характерно для авторитарных обществ⁵³. Поэтому проходившая кампания петиций реально свидетельствовала о трансформации советского режима из тоталитарного в авторитарный.

Наряду с петициями одной из основных направлений деятельности правозащитников стало распространение “самиздата”, при этом наряду с перепечаткой литературных произведений стали издаваться и машинописные издания правозащитного характера. Наиболее ярким примером последних может служить “Хроника текущих событий”, издававшаяся с 1968 года почти 15 лет, в которой фиксировались все известные редакции сведения о нарушении прав человека в стране. Только за ее хранение человек мог получить тюремный срок, однако, несмотря на аресты редакции, издание продолжалось, и к концу 1983 г. на Западе было опубликовано 64 выпуска⁵⁴. Другими направлениями деятельности стала организация материальной помощи политическим осужденным и членам их семей, а также демонстрации и пикеты.

В 1969 году появилась первая правозащитная ассоциация, получившая название “Инициативная группа защиты прав человека в СССР”, которая возникла на основе общего письма-жалобы в ООН по поводу нарушений прав человека в стране. Приведем здесь ее состав на 1968 год: Генрих Алтунян (Харьков), Владимир Борисов (Ленинград), Татьяна Великанова (Москва), Наталья Горбаневская (Москва, первый редактор “Хроники текущих событий”), Мустафа Джемилев (Ташкент), Сергей Ковалев (Москва), Виктор Красин (Москва), Александр Лавут (Москва), Анатолий Левитин-Краснов (Москва), Юрий Мальцев (Москва), Леонид Плющ (Киев), Григорий Подъяпольский (Москва), Галина Ходорович (Москва), Петр Якир (Москва) и Анатолий Якобсон (Москва) - второй редактор “Хроники текущих событий“⁵⁵. Эта ассоциация возникла как бы стихийно, образовавшись из круга друзей-правозащитников в процессе их совместных обращений в международные инстанции.

Год спустя в Москве была создана еще одна правозащитная ассоциация, но уже с разработанным уставом и правилами членства - Комитет прав человека в СССР. В учредительном заявлении указывались цели Комитета: консультативное содействие органам государственной власти в создании и применении гарантий прав человека; разработка теоретических аспектов этой проблемы и изучение ее специфики в советском обществе; правовое просвещение. Ее инициатором был Валерий Чалидзе, членами-основателями - Андрей Твердохлебов и академик Андрей Сахаров, несколько позже к ним присоединился член-корр. АН СССР Игорь Шафаревич⁵⁶.

Власти, конечно же, не желали консультироваться у этого Комитета, однако самим своим существованием Комитет утверждал право на независимые ассоциации, подавая пример объединения на законном основании - он был основан как ассоциация авторов, что по закону не требовало ни разрешения властей, ни регистрации. Определенную надежду на отсутствие немедленных репрессий придавал научный вес и известность на Западе членов этих ассоциаций, что и подтвердилось на практике. Однако, после принятия столь жесткого решения: как оккупация Чехословакии, советское руководство стало меньше оглядываться на зарубежное общественное мнение, и начало 70-х годов характеризовалось ужесточением репрессий против правозащитников, их арестами, увольнениями с работы и т.д. Так, к 1972 году восемь членов инициативной группы были лишены свободы.

Вторая волна активизации правозащитного движения была связана с подписанием Хельсинского соглашения в 1975 г, в которое наряду с признанием послевоенных границ и планами экономического сотрудничества входили и обязательства соблюдать права человека. Текст этих соглашений был опубликован в открытой советской печати и стал, в принципе, доступным любому гражданину (до сих пор все международные документы по правам человека содержались в СССР в строгой тайне). Эти соглашения подразумевали также и готовность к взаимному контролю за их выполнением. Очень скоро правозащитниками была создана Группа содействию выполнения Хельсинских соглашений в СССР (Московская Хельсинская группа), в учредительном заявлении которой говорилось: что она будет принимать от граждан информацию о нарушениях гуманитарных статей Заключительного Акта, составлять на этой основе документы и знакомить с ними общественность и правительства стран, подписавших Заключительный Акт. Это заявление подписали 11 человек: Людмила Алексеева, Михаил Бернштам, Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Петр Григоренко, Александр Корчак, Мальва Ланда, Анатолий Марченко, Юрий Орлов, Виталий Рубин и Анатолий Щаранский⁵⁷. Аналогичные группы были созданы вскоре на Украине, в Армении, Грузии и Литве. В своей книге воспоминаний инициатор создания и первый председатель МХГ Ю.Орлов достаточно подробно описывает обстоятельства возникновения и первого года деятельности МХГ⁵⁸.

Вскоре при МХГ была создана Рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, члены которой помогали конкретным узникам совести в психиатрических клиниках, вели их учет и делали достоянием международного общественного мнения это страшное явление. Годом позже появился Христианский комитет защиты прав верующих в СССР, затем Инициативная группа защиты прав инвалидов в СССР, Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся (СМОТ). Деятельность подобных организаций была возможна только при наличии многих десятков и сотен людей, им помогавших и их поддерживающих, и такие люди находились прежде всего в среде научной и творческой интеллигенции⁵⁹.

Власти, однако, не дремали, и после некоторого оцепенения от неожиданно бурного развития правозащитного движения, перешли в атаку - начались аресты, помещение в психбольницы, высылка за границу. В 1977-1979 гг. репрессии были довольно умеренны - как-никак это были годы разрядки, и руководство страны в определенной степени считалось с общественным мнением. Ужесточение репрессий началось в 1980 году и совпало с вводом войск в Афганистан. Снова: как и после оккупации Чехословакии, ухудшение отношений с Западом проходило параллельно с усилением борьбы с инакомыслием внутри страны.

О диссидентских кружках предперестроечного времени написано пока существенно меньше, чем об их предшественниках⁶⁰.

Опыту и истории правозащитного движения посвящены, к сожалению, пока еще немногие исследования⁶¹; среди которых следует особо выделить работу Л.Алексеевой “История инакомыслия в СССР”⁶². В этой ситуации ценную информацию о деятельности правозащитного движения можно найти в мемуарах и воспоминаниях его участников⁶³.

Второе направление самодеятельных организаций было связано с группами по интересам, и было наиболее близко к “неформалам” периода ранней перестройки. Люди стремились общаться и заниматься любимым делом или отдыхом самостоятельно, и власти уже не могли им в этом помешать. Наиболее яркой и солидной организацией этого типа был КСП - клуб самодеятельной песни, проводивший ежегодные слеты на берегах Волги. К этому же типу можно отнести и многочисленные туристские и альпинистские группы, иногда достаточно стабильные в течение нескольких лет, но не обладавшие какой-либо формализованной структурой. Наличие КСП и стабильные туристских групп было уже явным признаком не тоталитарных, а авторитарных тенденций в политической системе, т.е. допущение определенной самодеятельности при условии гарантированного невмешательства во властные (а для СССР того времени - и в хозяйственные и социальные) проблемы. Досуг понемногу становился уже частным делом.

Для многих тысяч граждан СССР участие в таких туристских движениях, да еще с самодеятельными песнями, было отдушиной, возможностью уйти от казенной официальной обыденной жизни и работы. В этом было благо КСП и подобных организаций. Весте с тем такие организации были удобным каналом сублимации социальной активности граждан в безопасное для властей русло. При этом, например, по мнению М.Мамардашвили⁶⁴, и об артикуляции интересов говорить уже сомнительно, а происходит погружение индивида на более глубокие, архаичные и связанные с мифом уровни коллективной ментальности.

"Они живут, прислоняясь к теплой, непосредственно доступной человеческой связи, взаимному пониманию, чаще всего неформальному. Им противостоят какие-то законы, которые воспринимаются как нечто формальное и лишенное оттенка человечности. Люди же компенсируют это "прислонением" друг к другу, некоей человечной аморфной, неартикулированной связью взаимных подмигиваний и пониманий, которые устанавливаются всегда поверх каких-либо законов и формальных критериев. И мы обогреваемся соприкосновением человеческих тел, тем минимумом тепла, которое они обеспечивают, сбившись в ком.

На этом уровне человек не способен осознать себя самого..., в этом коме возможны лишь законы мифологического цикла и повторения."⁶⁵.

Другим примером неформальных организаций в 70-80 гг., находившихся вне строгого контроля партийно-хозяйственной номенклатуры, может служить коммунарское движение, включавшее в себя молодых, а затем и взрослеющих со временем людей, объединенных неформальным подходом к педагогике, к воспитанию детей и подростков. Многие из зачинателей коммунарского движения прошли хорошую школу в черноморском пионерлагере "Орленок", сначала в качестве пионеров, а затем и пионервожатых. Многие из активистов этого движения работали в журналистике, группируясь вокруг "Комсомольской правды" и ее подростковой рубрики "Алый парус". Элементы сублимации присутствовали и здесь, однако это движение обладало существенно большей социальной значимостью по сравнению с туристским, так как многие "коммунары" пытались реализовать неформальные подходы к организации работы с подростками у себя дома, в школьных пионерских и комсомольских организациях. Однако таким образом "коммунары" вторгались в "святая святых" социалистической системы - в процесс воспитания и социализации, задачей которого было, с одной стороны, готовить не рассуждающих и социально (а тем более - политически) пассивных "винтиков" общественного механизма, а с другой, в существенно меньшем количестве, активных в установленных свыше рамках и полностью признающих номенклатурные "правила игры" будущих функционеров.

Именно поэтому властные структуры скоро раскусили опасный для них характер коммунарского движения, стараясь его формализовать и взять под контроль. В итоге, ко второй половине 70-х годов, в стране сохранились лишь некоторые его ячейки, преимущественно вокруг редакции "Комсомольской правды", да и круг интересов вчерашних коммунаров стал, по мере их взросления и появления потомства, смещаться в сторону более актуальных для них (и более безопасных для системы) проблем детского и младенческого воспитания, родов в воде и т.д.


1.3. Конспиративные организации в советском обществе


Среди оппозиционных режиму политических групп Советского Союза 70-80-х годов существовали различные течения. Наряду с правозащитными группами, принципиально претендовавшими на легальность, существовали и другие группы, с той или иной степенью конспиративности. Как отмечает в своей книге Л.Алексеева⁶⁶, избираемый способ деятельности зависел во многом от конкретной ситуации в регионе: те же действия - перепечатка самиздата, обсуждение книг - которые в Москве проводились в рамках правозащитных организаций, в Ленинграде уже делались в рамках конспиративных подпольных кружков. Наиболее известными из таких групп конца 50-х годов были кружки Р.Пименова-Б.Вайля, М.Молоствова, В.Трофимова. В 1965 г. были арестованы члены группы “Колокол” (лидеры - В.Ронкин и С.Хахаев), выпускавшие одноименный самиздатовский журнал и состоявшая преимущественно из студентов Технологического института. Несколько позднее судили членов Всероссийского Социал-Христианского союза освобождения народа (ВСХСОН), просуществовавшей около трех лет.

Основываясь на “Хронике текущих событий”, Людмила Алексеева пишет о подпольной студенческой группе в Саратове, именовавшей себя Партией истинных коммунистов (создана в 1968, раскрыта в 1969 гг.), о студенческой нелегальной организации в Рязани под названием Марксистская партия нового типа (также 1968 г.), о молодежных подпольных организациях в Свердловске: “Свободная Россия” (1969 г.) и “Революционная партия интеллектуалистов Советского Союза” (1971 г.) и т.д. Не избежали диссидентские настроения и флот - в 1969 г. на Балтийском флоте был раскрыт подпольный “Союз борьбы за демократические права”.

Можно предположить, что выявленные подпольные группы были все же лишь “верхушками айсберга”, и наряду с ними были и другие начинания, в силу разных обстоятельств не выросшие в сколь ни будь стабильные организации. Понимая всю глубину различия с реальными участниками оппозиции системе, в качестве примера такой не выросшей в реальные действия инициативы, можно привести возникшую весной 1968 года среди десятиклассников 45 специнтерната - физматшколы при Ленинградском университете подпольную группу под типичным для того времени названием "Коммунары", одним из организаторов которой был и автор этих строк. Ее участники на своих встречах обсуждали развитие ситуации в Чехословакии и перспективы аналогичных событий в Советском Союзе, читали А.Солженицына, планировали даже акцию с распространением листовок с его письмами во время спектакля в БДТ им. Горького. Короткий период деятельности нашей группы и надвигавшиеся выпускные экзамены, после которых группа распалась, позволили нам не оказаться "под колпаком", но это было скорее исключение из правил.

Многие из участников подобных кружков, получив внушение в Госбезопасности, либо отбыв небольшой срок заключения, превращались (по крайней мере, внешне) в благонамеренных граждан. Однако, часть из них продолжала, в том или ином виде, свою деятельность и в дальнейшем. Примером последнего может служить ленинградский (а потом, по месту отбытия ссылки, и сыктыкварский) математик Револьт Пименов, протестовавший как против событий в Венгрии 1956 года, так и против советской оккупации Чехословакии в 1968 г.⁶⁷.

Часть из таких диссидентов влилась в 1970 годы в правозащитное движение, часть - продолжала строго конспиративную деятельность, не веря в возможность изменения ситуации легальными методами⁶⁸. Зачастую один и тот же человек имел "двойное дно", сочетая в себя как легальную, так и нелегальную активность. Хорошим примером может служить жизнь А.Солженицына, когда деятельность члена Союза писателей, автора "Нового Мира" и кандидата на получение Ленинской премии по литературе 1964 года сочеталась с параллельной конспиративной работой над "Архипелагом Гулаг" и созданием системы тайных хранителей рукописи и сети доверенных лиц⁶⁹.

Среди нелегальных антисоветских организаций нельзя не отметить Народно-трудовой союз российских солидаристов, организованный еще в 1930 г. среди молодого поколения белой эмиграции, и сохранивший свою организационную структуру и ячейки в Советской России вплоть до сегодняшних дней⁷⁰. Сама принадлежность к НТС была в 70-е годы основанием для длительного тюремного заключения, однако организация продолжала существовать, а ее лидеры-эмигранты уже второго и третьего поколений сохраняли способность оценивать ситуацию в стране вполне реалистично. Интересно, что непримиримая оппозиция к коммунистической власти в России не помешала Совету НТС еще в 1956 году сделать прогноз о том, что крах тоталитарной системы в стране может наступить в результате модернизаторских действий наиболее просвещенной части самого советского руководства⁷¹.

Такие нелегальные организации, будучи, по сути, антисистемны по отношению к тоталитарной коммунистической системе, представляли при этом реальный канал артикуляции гражданских интересов хотя и немногочисленных, но все же существовавших политически активных общественных групп.


1.4. Анонимные группы интересов и спонтанные группы протеста в советском обществе.


Наряду с антисистемными организациями в Советском Союзе 70-80-х годов существовали и интенсивно развивались внутрисистемные анонимные группы артикуляции интересов. Значение этих групп, землячеств и кланов заключалось в том, что их члены были одновременно элементами, зачастую и ключевыми, реальных властных структур страны, а именно партийной и хозяйственной номенклатуры. Само появление стабильных групп интересов внутри партийно-хозяйственной номенклатуры знаменовало собой ослабление степени жесткости тоталитарного режима - во время кровавых мясорубок Сталина землячества долго не существовали. Вспомним хотя бы знаменитое Ленинградское дело конца 40-х годов, когда репрессиям подвергались кадры, у которых в послужном списке присутствовал период работы в Ленинградской парторганизации, в каком бы регионе они не работали к моменту репрессий.

С приходом к власти Хрущева, а затем и группы Брежнева, наступили более "вегетарианские" времена и время репрессий во "внутренней" (по Оруэллу) партии, т.е. в партноменклатуре, ушло в прошлое. Но вместе с тем безвозвратно закончился и период "идейных" коммунистов, и в 70-х годах основным критерием для продвижения по службе в партийной номенклатуре стала уже "личная преданность Хозяину". Соответственно, передвигаясь от одной номенклатурной должности к другой, первые лица старались вести за собой наиболее знакомых и проверенных людей, желательно с первого места своей руководящей работы.

Так, наиболее сильной "группой влияния" в высших эшелонах власти во времена Брежнева была "днепропетровская группировка", названная так по месту начала деятельности будущего Генсека. Меньшим, но все же ощутимым влиянием, пользовались и соратники Брежнева по его работе в Молдавии и Казахстане.

Аналогичные примеры можно было найти на всех уровнях. Наличие таких анонимных групп, затрагивающих различные слои номенклатуры, приводило к тому, что реальный процесс принятия решений во властных структурах СССР отличался не только от декларируемых в Конституции, но и от негласных принципов деятельности партийно-хозяйственной номенклатуры. Интересы конкретных членов группы и, что особенно важно, интересы их клиентелы на местах, могли определять многие решения, которые затем оформлялись бюрократией партийной, легитимизировались через бюрократию советскую и выполнялись бюрократией хозяйственной⁷². Для среднеазиатских и кавказских республик Союза наряду с описанными выше местническими или земляческими группировками, были характерны также и родовые кланы, члены которых принадлежали к тем или иным родо-племенным группировкам. Примером могут служить казахские джузы - большой, средний и малый. В этих случаях группировки отражали и неноменклатурные общности, включая и "простых смертных", с другой стороны, родовая принадлежность к правящему клану могла обеспечить быстрое проникновение в номенклатуру. Зачастую в этих регионах имели место оба типа таких анонимных групп - на родо-племенную накладывалась и региональная общность.

Отметим также, что подобные группы, которые Джефри Хоскинг называет «группами доверия» существовали и на средних и низких уровнях социальной иерархии советского общества⁷³.

Среди существенных групп артикуляции интересов можно выделить спонтанные акты протеста и насилия, стихийно образующиеся демонстрации, мятежи и беспорядки. Для брежневского Советского Союза такая форма артикуляции интересов была в целом нетипична - сказывался уже генетический страх репрессий, сформировавшийся во времена Сталина. Наиболее известной и по-видимому, действительно спонтанной демонстрацией протеста против повышения цен на мясные продукты была демонстрация рабочих в Новочеркасске в 1961 году, расстрелянная армейскими частями⁷⁴. Известны также студенческие беспорядки в Тбилиси в 1956 году, вызванные протестом против развенчивания культа личности Сталина. Как пишет в "Архипелаге Гулаг" А.Солженицын, в 50-е годы имели место спонтанные восстания заключенных в ряде лагерей в Казахстане⁷⁵.

Дальнейшие исследования должны выявить другие случаи спонтанных акций протеста, так как все подобные акции тщательно скрывались. Специфика советской системы брежневского периода заключалась в том, что система строго контролировала внешние, публичные формы активности граждан, тогда как их частная жизнь, "кухонные разговоры" "отслеживались" уже далеко не так строго, как в сталинское время.


1.5. Индивидуальная артикуляция интересов в советском обществе.


Этот тип артикуляции, наименее типичный для стран с развитым гражданским обществом⁷⁶, был максимально распространен в Советском Союзе, особенно в брежневские времена. Индивидуальные жалобы поощрялись уже во времена Сталина, как сигналы о беспорядках, а зачастую и как прямые доносы. Организации работы с жалобами и письмами трудящихся были посвящены специальные постановления партии и правительства. Отделы писем существовали почти во всех газетах, сотрудники редакций составляли специальные обзоры поступивших писем и передавали их в партийные органы.

Чем же определялось столь большое внимание и поддержка к этому виду артикуляции интересов? Прежде всего, письма и жалобы были одним из инструментов надзора за ситуацией и за поведением отдельных самостоятельных личностей. Любая структура, любая система нуждается для своей стабильности в постоянной обратной связи. Письма и жалобы граждан и были таким, наиболее приемлемым для советской системы, каналом обратной связи. Такой канал позволял выявлять реальные проблемы и держать при этом под полным контролем весь процесс: исправлялись лишь те ошибки и несправедливости, которые могли быть исправлены без ущерба власти номенклатуры⁷⁷. Важно при этом отметить, что даже необходимые для стабильной работы системы сигналы обратной связи тормозились и фильтровались, если они противоречили тем или иным интересам "региональной" или клановой группировки во властных структурах.

В любой ситуации автор сигнала оставался один на один с властными структурами, и если он был особенно настойчив в попытках передать мешающую какому-то чиновнику информацию, то против него могли быть приняты соответствующие меры - начиная с притеснений по службе и кончая помещением в психбольницу с диагнозом вялотекущей шизофрении, одним из симптомов которой считалось именно сутяжничество⁷⁸. При этом правдоискатель мог в принципе апеллировать к высшим инстанциям, либо опираться на отделы писем центральных газет, которые иногда вмешивались и защищали своих корреспондентов от произвола местных чиновников. Однако в большинстве случаев индивид оставался один на один с системой, "внутренние правила игры" которой, интересы ее кланов и региональных групп, зачастую противоречили интересам выживания системы в целом.

В заключение следует отметить по-видимому специфически советский способ артикуляции своих интересов отдельными индивидуумами - использование для большей значимости своих жалоб периода избирательной кампании. Напомним, что выборы в органы советской власти, пусть и имевшие лишь декоративное значение, обладали определенным сакральным значением, обеспечивая легитимность властной системы. Поэтому вышестоящие органы тщательно контролировали, чтобы вся избирательная процедура прошла без сучка и задоринки.

Прежде всего, необходимо было обеспечить 99,99-процентную явку на выборы. И в этот период отдельный гражданин мог заявить председателю избирательной комиссии, или пришедшему к нему домой агитатору, проверявшему избирательные списки, что он не пойдет на выборы, если ему, например, не сделают обещанного 3 года ремонта в квартире, либо не поставят, наконец, телефона, и т.д. Как ни удивительно, во многих случаях такой конкретный вопрос решался за 1-2 дня. Далее, некоторые жалобы высказывались прямо на избирательном участке, но не гласно, а непосредственно председателю комиссии, либо присутствующему здесь же представителю райкома КПСС, и эффект также часто был весьма велик.

Наконец, некоторые граждане писали свои жалобы и предложения либо прямо на обороте избирательного бюллетеня, либо готовили тексты заранее и бросали в урну вместе и избирательным бюллетенем. В обоих случаях такому посланию было обеспечено особое внимание. Примеры действенности подобного пути донесения своих проблем до лиц, принимающих решения, наблюдал автор этих строк, работавший председателем участковой избирательной комиссии на выборах в Верховный Совет РСФСР и местные органы власти в 1984 году.

По-видимому, выборы оставались в какой-то мере точками неустойчивости властной системы, здесь реальность подходила совсем близко к глубоко запрятанной "кощеевой игле" и правящая элита мобилизовывала все ресурсы, чтобы безболезненно пройти к более стабильному существованию. Соответственно, любые слабые возмущения, в том числе и жалобы, внутри этой области нелинейности могли оказаться аномально эффективными.


Рекомендуемая литература


Алексеева, Людмила. История инакомыслия в России. Новейший период. - М.: ЗАО РИЦ "Зацепа", 2001. - 382 с.

Алексеева Л., Голдберг П. Поколение оттепели. – М.: Захаров, 2006. – 432 с.

Лоббизм в России, этапы большого пути /Авт.колл. под рук. А.А.Нещадина. // Социс, 1996, 3, с. 54-62

Орлов Ю.А. Опасные мысли. Мемуары из русской жизни. - М.: Моск. Хельс. группа, 2006. – 314 с.

Оруэлл Дж. 1984. – СПб: Азбука-классика. 2004. – 320 с.

Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом: Очерки личн. жизни. 2-е изд. – М.: Согласие, 1996. – 688 с.

Хоскинг Дж. Предпосылки образования гражданского общества в период "застоя". - В кн.: Россия в ХХ веке, М.: Наука, 1994. С. 604-614.


Основные понятия


Общественные организации. Партийный контроль. Администрируемые массовые организации. Творческие союзы. Правозащитное движение. Петиции. «Самиздат», Московская хельсинская группа, «клубы самодеятельной песни, коммунарское движение, подпольные конспиративные группы, Народно-трудовой союз, «Землячества» в органах власти, «жалобы и обращения граждан»


Контрольные вопросы.

1. Могли ли члены общественных организаций, официально существовавших в СССР, самостоятельно избирать своих руководителей?
   
2. Какие общественные организации СССР пользовались наибольшей самостоятельностью?
   
3. Когда и где состоялось первое публичное выступление правозащитников в СССР?
   
4. Назовите первую правозащитную организацию, публично заявившую о своем существовании.
   
5. Приведите пример групп интересов в советском руководстве.
   
6. Когда возникло «коммунарское движение?
   
7. Какие функции выполнял институт жалоб в СССР?