Geum.ru

Тезисы докладов

Вид материалаТезисы
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   22

Журнал «Старые годы» (1907-1916) как исторический источник.

В начале ХХ века в России выходил целый ряд периодических изданий, посвященных искусству: «Аполлон», «Зодчий», «Золотое руно», «Искусство и художественная промышленность», «Мир искусства», «Художественные сокровища России» и другие. Достойное место среди них занимал журнал «Старые годы», представлявший собой образец уважения к книге и научной исследовательской деятельности. Это издание объединило музейных работников, искусствоведов, реставраторов и просто любителей искусства; при участии коллектива «Старых годов» проходила не одна художественная выставка339.

В первом же выпуске 15 января 1907 года редактор В.А.Верещагин следующим образом определил цели и задачи издания: «Журнал «Старые годы» должен занять совершенно особое место. Уже одно его название определяет с достаточною ясностью его непосредственную цель – он посвящается памяти прошлого. <…> Спокойное исследование драгоценных останков былого, беспристрастное и обстоятельное обсуждение их всестороннего значения, восстановление забытого и искание неизвестного, живое участие к этой памяти прошлого и вдумчивое к нему отношение, - вот в немногих словах в чем заключаются наши главные задачи».340 На протяжении десятилетия существования журнала его редакции (под руководством П.П.Вейнера с 1908 г.) удавалось выдерживать намеченную линию.

В «Обзоре журналов по искусству» П.М.Дульский пишет о данном издании: «Неутомимо регистрируя памятники искусства, «Старые годы» всегда открывали ценнейший материал <…> Благодаря весьма солидному составу редакции, «Старые годы» всегда представляли научную ценность»341. «Первооткрывательское»342 значение публикаций «Старых годов», отмеченное современниками343, еще больше должно привлекать исследователей; однако журнал изучен не настолько хорошо, как, например, «Мир искусства».

В научных исследованиях «Старые годы», в основном, привлекают внимание исключительно в качестве источника информации, журнал рассматривают в искусствоведческой канве344, в исследованиях по истории музейного дела345, при изучении деятельности виднейших деятелей культуры начала ХХ века346. И существует совсем немного работ, посвященных журналу как самостоятельному источнику. Пожалуй, первой публикацией такого типа стало появление в 1986 году нескольких страниц воспоминаний редактора журнала «Старые годы» - Петра Петровича Вейнера.347 Столетний юбилей первого номера журнала дал повод для более пристального изучения журнала и появления следующих важных работ: был издан давно ожидавший выхода в свет указатель к журналу за все годы его существования348 и впервые полностью опубликована рукопись П.П.Вейнера349. Также появились работы, посвященные деятельности редактора350, и новый историко-искусствоведческий журнал «Художественный вестник», образцом для оформления номеров которого послужили «Старые годы»351. Фонд редакции изучаемого издания хранится в Российском государственном историческом архиве.352

В докладе мы не станем останавливаться на истории создания журнала: она достаточно подробно отображена в статье Ф.М.Лурье353.

На протяжении десяти лет своего существования журнал публиковался в издательстве «Сириус». П.П.Вейнер всегда стремился к тому, чтобы «Старые годы» выходили 15-го числа каждого месяца, но действительность вносила свои коррективы: в 1916 г. вышло всего 5 выпусков, последняя (декабрьская) книжка 1916 г. вышла лишь 12 мая 1917 г. Всего за 1907–1916 годы вышло 120 номеров журнала в 90 обложках, тексты занимают около 7500 страниц.354 Некоторые выпуски были сдвоенными и строенными: ежегодно номера за летние месяцы выходили в одной обложке, и, как правило, были тематическими.355 Каждый март с 1908 года подписчикам «Старых годов» рассылалось справочное издание — «Алфавитный указатель. Оглавление. Главнейшие опечатки».356

С ростом популярности журнала увеличивался и его тираж, достигая в отдельные годы пяти тысяч экземпляров.357 Этот показатель велик даже в сравнении с европейскими изданиями подобного характера.358 Кроме того, по распоряжению редактора, сверх основного тиража печаталось 50–150 экземпляров каждого номера, предназначавшихся для бесплатной раздачи библиотекам и частным лицам. Подписная цена «Старых годов» была установлена низкой (от 6 руб. в первые годы издания журнала, до 24 руб. в последние), и издание журнала постоянно приносило П.П.Вейнеру убытки.359

Своей популярностью журнал во многом обязан постоянным авторам, увлеченным специалистам, - историкам, искусствоведам, музейным работникам, коллекционерам и библиофилам, художникам и литераторам. В «Старых годах» публиковались статьи таких их известных деятелей начала ХХ века, как В.Я.Адарюков, А.Н.Бенуа, В.А.Верещагин, Н.Н.Врангель, И.Э.Грабарь, А.Н.Кубе, Э.К.Липгарт, Н.П.Лихачев, В.К. и Г.К.Лукомские, С.К.Маковский, П.П.Муратов, Н.К.Рерих, П.П.Семенов-Тян-Шанский, П.К.Симони, А.И.Сомов, П.Н.Столпянский, С.Н.Тройницкий, А.Е.Фелькерзам, Д.А.Шмидт, С.Р.Эрнст, П.Д.Эттингер.

«Старые годы» привлекали своих читателей не только содержанием, но и оформлением. П.П.Вейнер стремился к уравновешенной архитектонике журнала, осознавая печатное издание как некий комплекс, единый организм360. Печатался журнал на плотной бумаге «верже» кремового оттенка361, обложка была серого цвета с синеватым отливом362 и украшена рамкой363. Широкие поля и красивый шрифт364 облегчали восприятие текста при чтении. Формат журнала был «весьма приятен для обращения с книжкой, но очень невыгоден для иллюстраций, которые часто не вмещались на странице».365 Иллюстрации могли быть складными и «внетекстовыми с обоих сторон листа», на отдельных листах и вклейках в тексте366; отпечатаны обычно в одну краску и лишь некоторые многоцветны. Характерной особенностью «Старых годов» были книжные украшения – виньетки, рисованные мастерами специально для журнала или заимствованные из старых изданий.367

О структуре выпусков «Старых годов» довольно подробно написано Ф.М.Лурье.368 Дополним лишь, что не всякая рубрика являлась обязательной из номера в номер, и что воспоминания П.П.Вейнера дают некие дополнения к представлению о формировании и содержании разделов.369

Материалы «Старых годов» посвящены произведениям искусства, частным и музейным собраниям Российской империи и зарубежных стран, деятельности различных обществ, комиссий и институтов; торговле произведениями искусства, книговедению и библиографии. Хронология рассматриваемых материалов охватывает период от раннего Средневековья до 1850-х годов. Авторы преимущественно уделяют внимание малоизученным в начале ХХ века проблемам истории русского искусства XVIII – XIX вв. Особое внимание уделено охране памятников культуры, описанию дворцов и старых дворянских усадеб, работе музеев, коллекционированию, деятельности обществ и учебных заведений.

За десятилетие «Старые годы» оказали заметное влияние на культурную жизнь Петербурга и сделали многое для сохранения «памятников искусства и старины»370. «В музеях,— писал П.П.Вейнер,— где у нас было много друзей, в ведомствах, где должна была быть сосредоточена забота о тех или иных памятниках „культуры“, стали считаться с нашими словами, и нередко заметка вскользь вызывала бурю среди заинтересованных, а нашим мнением стали дорожить…».371

Значение журнала «Старые годы» огромно как для искусствознания, так и для историков. То, о чем пишут авторы, специалисты в своей области, и спустя столетие имеет неоценимую значимость. Многие статьи основываются на архивных данных, описывают не сохранившийся до наших дней материал: парковые и усадебные ансамбли372, предметы искусства и быта. Кроме того, издатели продемонстрировали своим современникам и потомкам, каким может и достоин быть журнал начала ХХ века, посвященный искусству.



Николашин В. П., аспирант

Тамбовского государственного

университета им. Г.Р. Державина.

Научный руководитель – профессор Протасов Л.Г.


Тамбовское крестьянство в условиях советизации деревни

К 1917 году Тамбовская губерния была одной из самых густонаселенных «крестьянских» губерний страны. Здесь быстро развивались демографические процессы, в результате чего в деревне образовался избыток рабочих рук и дефицит свободной для распределения в общинах земли. «Города Тамбовской губернии были не готовы принять избыточное сельское население»373, аграрное переселение на окраины страны с большими земельными ресурсами также не могло смягчить напряженности земельного вопроса. Поэтому у крестьян не оставалось другого выбора, как самим брать в свои руки сельскохозяйственные ресурсы и угодья.

Крестьяне «добывали» землю всеми возможными способами, не исключая и создания искусственной нехватки рабочих рук. Этим они добились повышения оплаты труда. В результате для землевладельцев, в особенности крупных, становилась невыгодной хозяйственная деятельность их имений. Они вынуждены были ликвидировать свои запашки, продавая рожь на корню крестьянам, иногда по очень невысокой цене, и сдавать паровую землю в аренду. Таким образом, земли постепенно переходили к крестьянам.

Кроме того, крестьяне, «уверенные в немедленном переходе казенных земель в их безвозмездное пользование»374, занижали арендную плату и создавали чрезвычайно невыгодные для землевладельцев условия «аренды близких к безвозмездному переходу земли»375. В июне 1917 г. в Моршанский уездный продовольственный комитет поступило заявление от одного из частновладельцев, где сообщалось, что «часть паровой земли, приходящейся на жителей с. Кулеватова в количестве 26 десятин 15 саженей, будет ими вспахано и засеяно с условием платы не по 20 рублей за десятину, а только по 5 рублей»376.

Для того чтобы стать полными хозяевами на земле, крестьяне стали осуществлять захваты государственных, монастырских и частновладельческих имений. Весной-летом 1917 г. в Тамбовской губернии шло нарастание количества подобных крестьянских выступлений. А в сентябре стихия «черного передела» охватила всю губернию. В результате практически полностью исчезло помещичье, церковное и монастырское землевладение. Для крестьян пришло время делить земли между собой.

В этой борьбе каждая волость выступала самостоятельной единицей, считавшей полной своей собственностью всю землю, находящуюся в ее пределах. «Благодаря волостному сепаратизму помещичьи и казенные земли захватывались, как правило, только близлежащими селами»377.

Не были исключением и столкновения соседних общин и волостей. Особенно часто это происходило на границах уездов и губерний. Доходило даже до того, что в Борисоглебском уезде одни и те же участки пахали представители сразу двух волостей. «Имеются полосы паровой земли и совершенно невспаханные земли. Сеять рожь собираются граждане на одной и той же земле обеих волостей»378.

«Распоряжение №3» сбило волну аграрного движения на Тамбовщине, направило его в более спокойное русло. Но крестьяне не собирались отказываться от борьбы за свою давнюю мечту – «землю и волю».

Тамбовские крестьяне, почувствовав «вакуум» власти, стали самочинно решать мирские вопросы, организовывали собственное самоуправление. В протоколе Борисоглебской уездной земской управы от 28 декабря 1917 г. говорилось, что «в Большой Грибановке население не признает никакой власти и постановления даже своего земства… С Малыми Алабухами дело обстоит еще хуже, образовалось что-то вроде самостоятельной республики Чащинской волости, крестьяне задержали муку в количестве 404 пуда из имения Петрово-Соловово, запроданную в армию и делили ее между собой»379.

Так на несколько месяцев возникла «Чащинская республика» в границах одной волости, где крестьяне воплощали в жизнь утопию: «деревню, свободную от сборщиков налогов, вербовщиков рабочей силы, крупных землевладельцев, чиновников»380.

В начале 1918 г. в Тамбовской губернии была провозглашена советская власть. Сельские советы должны были стать органами власти в деревне. Но и они зачастую выражали мнение крестьянской общины, оставаясь совещательными органами, а никак не органами власти. Круг вопросов, обсуждавшихся на собраниях сельских советов и в различных земельных комитетах, касался повседневных бытовых нужд деревни. Так, собранием членов Степановского волостного земельного комитета Тамбовского уезда в феврале 1918 г. были приняты следующие решения: «Разрешить учителю Н.И. Юшкову купить одну козу, назначенную к продаже из Мосоловского имения… [прошение] гражданина села Степановки С. Мочалкина признано правильным и разрешено продать лошадь…[так же решено было] оставить караульного в Лющинских лугах гражданин Матвея Антонова Хренникова и с 1 февраля увеличить ему жалование по 40 рублей в месяц»381.

Летом 1918 г. советской властью стали организовываться комитеты бедноты. Но даже их появление в тамбовской деревне зависело от реального соотношения сил среди зажиточных и бедняцких дворов в каждом отдельном селе. Комбеды быстро избирались в селах, где преобладали бедняки. А «в селах, где на собраниях выясняется, что бедняков и зажиточных поровну или почти поровну, в таких селах между группами открывается борьба… только после выяснения, на чьей стороне перевес, организуется комитет или же дело это остается временно нерешенным. В селах, где беднейшие крестьяне заведомо составляет меньшинство, организация деревенского пролетариата безнадежно застревает и не продвигается»382.

Таким образом, «жажда земли» у тамбовского крестьянства не прекращалась ни тогда, когда у власти находилось Временное правительство, ни после Октябрьской революции. Крестьянство все это время стремилось защитить себя и общину от влияния города, взять под контроль сельскохозяйственные ресурсы и угодья.

Большевики в условиях свертывания рыночных отношений и нежелания деревни вести неэквивалентный обмен с городом, ввели продразверстку и «добровольно-принудительно» насаждали коммуны, артели и товарищества. Это вызывало у крестьян недовольство. Налоги и повинности с приходом новой власти, зачастую оказывались более тяжелыми, чем до революции. Поэтому «крестьянские выступления против советской продразверстки, против разных мобилизаций, против попыток коллективизации и.т.п. были постоянным явлением, но лишь до тех пор, пока появилась белая опасность»383. С этого момента даже нелояльные к советской власти тамбовские крестьяне осознали, что победа «белых» вернет землю помещикам. И перед лицом данной угрозы земледельцы поддерживали советскую власть.

С исчезновением «белой» опасности крестьяне принимались за старое. Они по-прежнему мечтали о свободе, воплощенной в «Чащинской республике». В этой неудовлетворенности реальным положением и отчуждением от результатов своего труда заключался источник будущих новых выступлений тамбовских крестьян против навязываемого им государством обобществления земли и труда.

Однако руководство страны по-прежнему не собиралось считаться с крестьянскими запросами и требованиями, твердо держа курс на принудительное кооперирование деревни. Несмотря на нерентабельность коммун, товариществ и артелей по совместной обработке земли, коммунистический режим всячески поддерживал их, стремясь со временем придать им определяющий статус в аграрном секторе, организовав крестьянский труд на коллективных началах.


Богданов А. А., аспирант

кафедры источниковедения истории России

исторического факультета СПбГУ.

Научный руководитель - проф. Летенков Э. В.


История одного автографа

(конспект выступления В.И.Ленина на митинге в Новой деревне)

В 1933 г. в «Ленинском сборнике» был опубликован конспект неустановленного выступления В. И. Ленина на митинге384. Документ был написан на сложенном вдвое листе писчей бумаги рукой неустановленного лица. Последние слова речи написаны самим Лениным, им же поставлена дата и подпись («Да здравствует русская революция! Да здравствует социалистическая революция! 25 апреля 1917 г. Н. Ленин»385). На листе также есть карандашная помета «В. И. Ленин», написанная карандашом неизвестной рукой.

Составители «Ленинского сборника» не указали обстоятельств поступления этого документа в Институт Ленина, ограничившись кратким комментарием, описывающим его внешние особенности, приведённые выше.

В 1970 г. к конспекту обратился Г. Л. Соболев, посвятивший ему статью, опубликованную в третьем выпуске «Вспомогательных исторических дисциплин»386.

Рассмотрев комплекс источников, преимущественно воспоминаний о деятельности Ленина весной 1917 г., он попытался пролить свет на обстоятельства составления этого конспекта и в итоге пришёл к следующим выводам: «Сказанное позволяет предположить, что «Конспект неустановленного выступления на митинге» является изложением речи В. И. Ленина на открытии рабочего клуба «Искра». По-видимому, эта речь вместе с другими была кем-то законспектирована для газетного отчёта,387 о чём свидетельствует помета над конспектом «В. И. Ленин» и тот факт, что конспект был дан на просмотр В. И. Ленину. Однако по каким-то причинам речь осталась ненапечатанной»388. Рабочий клуб «Искра» располагался в Новой деревне, в Петрограде389.

Статья Г. Л. Соболева, безусловно, устраняет многие неясности, связанные с этим документом, однако не отвечает на вопрос об авторе конспекта.

Для ответа на него необходимо расширение источниковой базы исследования.

В Отделе рукописей РНБ хранится архив известного издателя, собирателя, книговеда Петра Алексеевича Картавова, умершего в Ленинграде во время блокады. Его архив был спасён от уничтожения сотрудниками Публичной библиотеки.

Картавов всю жизнь собирал «предметы русской старины», в том числе автографы известных людей.

Среди документов архива Картавова сохранился черновой вариант его автобиографии. Она не датирована, но содержание её позволяет утверждать, что она написана около 1934 – 1935 гг., т. е. вскоре после опубликования конспекта в «Ленинском сборнике». В автобиографии всячески подчеркивается противостояние Картавова и царской цензуры на рубеже XIX – XX вв., связанное с изданием книг. В ней есть и такие строки: «25 апр. 1917 г. на закрытом митинге покойный В. И. Ленин написал мне по моей просьбе свой знаменитый лозунг: «Да здравствует социалистическая революция. Да здравствует Всемирная Социалистическая революция. Н. Ленин (В. Ульянов)»390. Картавов занимался, в числе прочего, и общественной деятельностью, и в 1917 г. был учредителем и секретарём Продовольственной управы в Новой деревне391, где он прожил почти всю жизнь.

Дополнительные сведения сообщает Ф. Г. Шилов в своих «Записках старого книжника». Там он кратко рассказывает о П. А. Картавове, упоминая, что «в погоне за автографами Картавов не знал меры»392 и приводит, между прочим, такую подробность: «В начале революции на собрании, на котором выступал В. И. Ленин, в тот момент, когда Владимир Ильич закончил свою речь возгласом «Да здравствует социалистическая революция!» Картавов вбежал на сцену с открытым альбомом и попросил Владимира Ильича: - Будьте добры, напишите мне последние слова вашей речи. И Ленин написал»393.

В автобиографии сына П. А. Картавова, Николая Петровича, также упоминается об этом автографе в рассказе об отце: «В 1917 году на собрании жителей Новой деревни в помещении бывшей «Виллы Роде», где с речью выступал В. И. Ленин, отец попросил у Ильича написать сказанные слова – «Да здравствует мировая социалистическая революция» на бумаге; Ленин согласился. Автограф этой рукописи сдан, и хранится в Москве в Институте Ленина»394. Автобиография датирована 10 мая 1929 г.395, т. е. задолго до первой публикации «Конспекта…» в «Ленинском сборнике».

Таким образом, можно утверждать, что рассматриваемый конспект был сделан П. А. Картавовым на митинге, посвященном открытию Новодеревенского рабочего клуба «Искра» 25 апреля 1917 г., и В. И. Ленин оставил на нём свой автограф по просьбе Картавова. Разночтения с оригиналом в передаче слов, написанных Лениным, весьма незначительны. Это неудивительно, т. к. ни у отца, ни у сына Картавовых этого автографа в период составления автобиографий, не было.

Умолчание составителями «Ленинского сборника» об авторе конспекта можно объяснить, по-видимому, политическими причинами, - Картавов до революции, помимо всего прочего, окончил Санкт-Петербургское коммерческое училище; был личным почётным гражданином; имел несколько домов в Новой деревне; владел 100 десятинами земли в Вологодской губернии. Его сын пишет, что он был арестован, хотя «за отсутствием преступления был освобожден и к суду не привлекался»396. Кроме того, в 20-е – 30-е гг. взгляды Картавова во многом расходились с политикой советской власти397. Очевидно, поэтому составители сборника и не сочли возможным упомянуть его имя.

Что же касается карандашной надписи, то она, очевидно, была сделана Картавовым позднее, уже в 1920-е гг.



Рарова А. В., аспирантка

кафедры источниковедения истории России

исторического факультета СПбГУ.

Научный руководитель - профессор Петров Е.В.