Эдуард Азроянц глобализация: катастрофа или путь к развитию?

Вид материала

Книга

Содержание 5.3. Международные экономические организациии региональная интеграция. 8. Потенциал дальнейшей интеграции

Подобный материал:

• Модернизация и глобализация, 164.54kb.
• Путь Мури «Путь Мури», 1560.07kb.
• Глобализация и глобальные проблемы мировой экономики часть 1 глобализация, 493.34kb.
• 2 Глобализация мировой экономики, 793.65kb.
• География мирового хозяйства, 79.61kb.
• Кранк Эдуард Освальдович, 43.44kb.
• Наваждение или феномен блуждающих могил, 6011.03kb.
• Ми повинні пам'ятати трагічне минуле, щоб, 465.77kb.
• 25 января 2007 года, 62.59kb.
• Урок №1 Тема: «Поразмыслим в шести шляпах», 91.07kb.

^

5.3. Международные экономические организации
и региональная интеграция.

Сложившиеся глобальные рынки не имеют аналогично национальным государственно-правовой институциальной надстройки. Международные экономические организации, которые выросли из потребности тем или иным образом регламентировать мировые экономические процессы, решить эту проблему до сих пор не в состоянии. Не создан, и нет уверенности, что хотя бы в будущем будет создан единый механизм, в котором был бы найден компромисс между интересами ТНК и национальных государств. Эти функции в определенной мере выполняет сейчас государство.

Международные организации имеют ряд существенных недостатков. Из них можно вычленить четыре позиции:

• вообще не имеют институциональной базы;
  
• функции ограничены конституциональными полномочиями;
  
• наделены странами – участниками лишь ограниченными полномочиями из арсенала суверенных прав государства;
  
• фактически не обладают законодательной и в крайне ограниченных объемах исполнительной властью.
  

Такая ситуация в целом привела к тому, что международное хозяйственное право развито заметно слабее, чем национальное. Видимо, методы борьбы за международные рынки не создают благоприятной почвы для международного правотворчества.

Структура международных экономических организаций достаточно сложна из-за своей бессистемности. Она чем-то похожа на архитектуру дома, который строили, реконструировали и достраивали в разные эпохи разные архитекторы.

Во-первых, это достаточно сложная сеть организаций и органов ООН и ее специализированных учреждений. Наиболее серьезные из них: Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Всемирная торговая организация (ВТО), Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) (подробнее см. Приложение №1).

Во-вторых, неформальные консультационные группы, регулярно проводящие свои встречи: Совещание «Большой семерки» (с 1997 г. «Большой восьмерки»), Парижский и Лондонский клубы кредиторов, Давоский форум.

В-третьих, региональные интеграционные группировки и объединения. Тенденция к регионализации настолько активна, что в определенной степени можно говорить не столько о глобализации, сколько о региональном сепаратизме и протекционизме.

В настоящее время в мире действует 25 региональных торговых и экономических соглашений и договоренностей. Наиболее реальные интеграционные процессы при этом идут практически в Западной Европе (Европейский Союз) и Северной Америке (НАФТА).

В-четвертых, все большее значение приобретают не двух, а много стороннее регулирование внешнеэкономических связей.

В-пятых, это возникшее множество негосударственных международных организаций универсального, регионального, отраслевого или функционального характера, выполняющих консультационные, статистические, исследовательские, издательские и другие задачи мониторинга мировой экономики.

Заметным фактором влияния на решение международных проблем экономического и экологического характера за последнее десятилетие стало быстро растущее число и авторитет негосударственных организаций, в том числе и международных. Этот фактор приобретает особое значение на фоне неэффективности официальных международных институтов. Говоря об этом, очень точно сформулировал свою мысль И.В. Бестужев-Лада: “…никаких глобальных проблем без подобных организаций заведомо не решить, а с такими, каковы есть, - тем более.” (82, с. 41).

Количество негосударственных организаций (НГО) на международном уровне за период с 1990 года выросла с 6 до 26 тысяч, и причиной тому, безусловно, процессы глобализации и возникающие перед миром проблемы. НГО громко заявили о себе в 1992 году на конференции ООН в Рио-де-Жанейро по проблемам окружающей среды. Затем широкомасштабная компания в 1994 году за пересмотр Мировым банком системы своих приоритетов. Победа в борьбе с кредиторами за резкое снижение внешней задолженности наиболее бедным развивающимся странам. И, наконец, внушительная демонстрация в Сиэтле в декабре 1999 года, практически сорвавшая встречу на высшем уровне стран – участниц ВТО.

Растущая активность и популярность НГО в определенной степени разрушает монополию власти и концентрацию ее в одних руках (государственных структурах), создает альтернативные каналы информации и тем самым как бы подготавливает рождение структур международного гражданского общества. В ближайшем будущем можно ожидать, что и НГО станут объектом интеграционных процессов.

Реалии глобализации, как мы видим, это не только открытые во вне «двери», но и глухие «заборы», чтобы нищие не побежали к богатым, чтобы конкуренты не просочились на чужие рынки, чтобы создать и поддерживать среду, в которой сильный управляет и «раздевает» слабого, а тот его еще и благодарит за «цивилизованное» поведение.

Довольно частые конфликты и кризисные стрессы, с которыми сталкиваются государства на глобальных рынках, приводят к тому, что все большее количество стран ищет пути защиты, и одним из них становится стремление, с одной стороны, оградить себя от их стихии и непредсказуемости, а с другой, максимально сохранить преимущества межнациональных интеграционных процессов. Наиболее ярким результатом этих устремлений можно считать активно обозначившуюся тенденцию, которая получила название «регионализация».

По данным ВТО к середине 90-х годов в мире насчитывалось 85 региональных торговых и экономических соглашений и договоренностей, в том числе более 30 интеграционных группировок различного типа (21,с.6; 69, с. 135). Наиболее мощными региональными объединениями являются: Европейский Союз (ЕС), Североамериканское Соглашение о свободной торговле (НАФТА) и Организация Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС).

Регионализация – это циклический аналог раздела мира на зоны влияния. Принципиальная разница состоит в методах: в прошлом цикле это была сила прямого насилия, а в настоящем – экономическая сила. Второй уровень аналогии заключается в том, что и тогда, и сегодня этот процесс эшелонирован. Первая волна «дикого наскока» захлебывается в конечном итоге из-за столь же сильного , спонтанного сопротивления «варягам», превращающего сам процесс в неэффективный, а значит, и в бесцельный. Вторая волна, выбор адекватного механизма, способного приводить к компромиссу и эффективности развития. Такой формой как раз и стала регионализация. Это как бы определенным образом организованный шаг к глобализации. Особенность, значимость и эффективность данной формы интеграции заключены в определенном компромиссе, позволяющем перенести, с одной стороны, известные по национальной экономике охранительные и регулирующие механизмы в более широкие границы и при этом, с другой стороны, использовать интеграционный эффект.

Географию интеграционных ареалов, главным образом, определяют так называемые центры силы, вокруг которых формируются поля совпадающих национальных интересов. Естественно, уровень (степень) совпадения весьма подвижен, но главное, что результирующий вектор, велик он или мал, направлен в сторону центра. Мотивами этих интегрируемых систем служат не только интересы составляющих их субъектов, но и проблемы корпоративного противодействия конкурентам.

Сегодня достаточно четко просматриваются четыре основных поля регионализации. В Западном полушарии в 1994 году начало оформляться большое региональное поле – Соглашение о североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), членами которого являются США, Мексика и Канада. Территориально это практически вся Северная Америка, центр силы, естественно, США, потенциал которых определяет весомость всей коалиции. Специфичность интеграционных процессов заключается в том, что она не глубока, касается в основном торговли (да и та в значительной степени выходит за рамки стран – участниц). Кроме того, интеграционные процессы, если так можно выразиться, асимметричны за счет многократного превосходства лидера, малого числа участников и слабой связи между младшими партнерами. Каждый ориентирован на центр силы, и в результате вместо углубления связей партнеры больше похожи на конкурентов.

Высказывается мнение, что США решилось на создание НАФТА под давлением объективного процесса возрастающей зависимости даже самых развитых стран от интернационализации хозяйственной жизни и роста международного авторитета экономических региональных интеграционных группировок. Важен здесь, безусловно, и фактор очевидных достижений западноевропейской интеграции, а также положительных изменений в экономике стран Южно Америки и учета соответствующих стратегических интересов США на этом континенте.

Второе поле регионализации – это Восток (Азиатско-Тихоокеанский регион). Громадный по территории, населению, потенциалу и перспективный регион, мало затронутый интеграционными процессами, но привлекающий к себе в последнее время все больше внимания формами и темпами развития , сделал решительный шаг , создав в 1989 году межправительственный форум «Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества» (АТЭС).

Здесь мы уже имеем дело с 21 страной, среди которых такие гиганты, как США, Китай, Япония, Россия. Данный региональный конгломерат имеет свои неповторимые особенности. У него достаточно аморфная структура за счет того, что в него входят страны с большими различиями в уровнях развития и культуры и разной степенью участия. Системообразующим мотивом столь разных партнеров являются общие интересы, на основе которых выстраиваются проекты будущего международного супер хозяйственного комплекса, и стратегические интересы великих держав.

По существу системообразующими центрами силы АТЭС являются Китай и Япония. Они выступают своеобразными лидерами: первый – развивающихся, а второй – развитых стран – членов союза. Такое определение центров силы, с нашей точки зрения, правомерно, исходя из того, что принцип тихоокеанского кольца, провозглашенный в целях форума, по существу (или доминантно) преследует менее глобальную, но более актуальную задачу – это поддержать своеобразно и эффективно развивающийся и потенциально претендующий на лидерство регион Юго-Восточной Азии (ЮВА). Именно поэтому в составе стран – участниц мы видим две мировые державы – США и Россию, представляющие центры силы в других региональных группировках, но имеющие стратегические интересы в ЮВА.

Другой особенностью АТЭС является тот факт, что многие страны, входящие в союз, одновременно представлены и в других группировках (НАФТА, ЛАЭС, АСЕАН, СНГ и др.). Такая «многочленность» участников интеграции несет на себе неоднозначные последствия, сказывающиеся на многослойности и определенной «рыхлости» структуры самой организации, а также спектре интересов и на механизме их согласования.

Третье поле регионализации – северная Евразия. Практически оно представлено территорией бывшего Советского Союза. Эта интеграционная зона, хотя формально уже оформлена как Союз независимых государств (СНГ), существует больше потенциально, чем реально. Данная потенциальность предполагает два аспекта: углубление интеграционных связей уже обозначившихся стран и геополитическую предрасположенность к возможному расширению территориального ареала. Центром силы данной интеграции выступает Россия.

Особенность этой региональной группировки мы усматриваем в том, что страны – участницы, во-первых, все находятся в фазе перехода и связанного с ним кризиса, а, во-вторых, исторически предрасположены к восстановлению прежних производственно-хозяйственных связей, разрушенных в период суверенизации. Таким образом, внутренние условия выстраивают так череду приоритетов, что извлечение выгод из интеграционных механизмов не является пока первоочередным. Можно даже сказать больше, идет торговля, и ведутся спекуляции стратегией своей ориентации или геополитического положения. Именно в этом ракурсе следует рассматривать возникший в 1997 году так называемый ГУУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия, Узбекистан). Одновременно нельзя не отметить, что подобные «галсы» наших партнеров (а их было немало) в большей мере связаны с пассивно – безразличным положением России, как центра силы. Получается, что многие младшие партнеры более активны и глубже понимают необходимость и эффективность интеграции (например, Белоруссия с Союзным государством, Казахстан с Евразийством и т.п.).

Россия в результате своего исторического развития оказалась евразийской страной с перекошенной в обратно пропорциональном отношении структурой. Об этом красноречиво говорят данные по территории и населению страны:

Табл. №

Российская Евразия

(по состоянию на 1995 г.)

Показатели	Ед. изм.	Россия, всего	в том числе части
			Европейская	Азиатская
Территория	тыс. кв. км.	17201,7	4551,2	12650,5
	в % к итогу	100	26,5	73,5
Население	тыс. чел.	148141	130794	17347
	в % к итогу	100	88,3	11,7

Диспропорция базисных факторов наталкивает на вывод о невозможности однозначной характеристики России, которая является евразийским государством в основном с геополитической точки зрения, а европейским с демографических, экономических и социальных позиций. Россия в «угаре смутного времени» еще не сумела четко сориентироваться на свои стратегические приоритеты и потому зачастую злоупотребляет тактическими решениями и действиями в ущерб стратегическим.

Россия, как уникальная евразийская и мировая (пока большая) держава, оказывается перед мощнейшим вызовом на пороге XIX века. Речь идет о том, что “бурное развитие Азии, прежде всего Азиатско-Тихоокеанского региона, требует от России осознания своих геополитических интересов и пагубных последствий неравномерности развития своих регионов, запустения, заброшенности гигантских территорий”. (80, с. 41). Именно сегодня нам необходимо решать задачу, будем ли мы евразийской державой, сумеем ли выстроить стратегию своего развития таким образом, чтобы противостоять неблагоприятным для России геополитическим тенденциям. Есть две главные проблемы – активное участие региональной интеграции в рамках АТЭС и эффективное освоение огромных территорий Сибири и Дальнего Востока. Наши предки очень разумно начали эту великую работу, долг потомков – ее завершить с честью.

Четвертым полем регионализации, причем наиболее продвинутым, является Западная Европа. В 1986 году на основе Единого европейского акта фактически завершено создание интегрированного экономического пространства, и сформирован механизм европейского политического сотрудничества под лозунгом «Европа без границ».Этот процесс шел непросто и занял почти 30 лет (первоначальное ядро ЕС образовано 6-ю странами в 1957 году).

Интеграция в Западной Европе регулируется с помощью межгосударственных институтов, которые по мере углубления этого процесса приобретали полномочия надгосударственных, чья прерогатива распространяется на все пространство ЕС. Пройденный путь по объединению рынков товаров, услуг, капиталов и труда подготовил почву для весьма ответственного шага – перехода к единой валюте. Такое решение было принято в 1992 году на основе Маастрихтских соглашений. Выполнение этих соглашений потребует в течение нескольких лет осуществить еще большую унификацию экономик стран – участниц.

ЕС имеет два центра силы – Германию и Францию при 15 странах - членах. Характеризует этот союз в первую очередь сравнительно одинаковый уровень развития, однородность экономических условий, аналогичность политических режимов, культуры и религий.

Важным фактором самой конфигурации интеграционного поля Западной Европы стали ее внешними усилиями возведенные границы и ограничения. С Востока построена стена замкнутости рынка Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), а с Запада – труднодоступность рынка США, базирующаяся на их растущем превосходстве. Другие направления страдали «дистрофией» и узостью своих рынков.

Иначе говоря, Западной Европе не оставалось ничего иного, как возрождать на новом уровне свои исторически традиционные связи; с немецкой педантичностью и французским энтузиазмом выстраивать архитектуру своего общеевропейского дома, превратив его в один из основных системообразующих элементов мировой политики и экономики. Безусловно, немаловажную роль в этом настойчивом и целеустремленном движении к многосторонней интеграции и уровня ее продвинутости сыграли усвоенные уроки второй мировой войны. К настоящему времени мир не знает более глубоко и всесторонне интегрированного, как ЕС, региона.

Таким образом, мы видим в действии четыре зоны интенсивных интеграционных процессов - в Европе, Евразии, Азиатско-Тихоокеанском регионе и Америке, которые можно определить как главные факторы мирового экономического развития. По своему потенциалу они охватывают 5 из 6 обжитых континентов (50% территории Мира), почти 48% всего населения, производят 86% ВВП и потребляют более 77% производимых в Мире энергоресурсов.

Процесс регионализации имеет два источника («детонатора»): Западно-Европейскую интеграцию, как адекватный ответ США и СССР, и азиатскую интеграцию, как успешный выбор альтернативы вестернизации. Такие события в конечном итоге вынудили США в какой-то мере вопреки «внутренней убежденности» активно включиться в интеграционные процессы и искать пути и механизмы влияния на их развитие.

Мы попробовали в табличной форме сгруппировать основные характеристики названных выше зон интеграции, и результаты приводим ниже.

Табл. №

Характеристика основных зон региональной интеграции

мировой экономики

(по состоянию на 1995 год)

	ЕС	АТЭС	НАФТА	СНГ
А	1	2	3	4
1. Континент	Европа	Азия, Австралия	Северная Америка	Евразия
2. Год образования	1957	1989	1994	1991
3. Количество стран-участниц	15	15*	3	11
4. Кроме того, ассоции- рованные члены	12	6	-	1
5. Потенциал (в % к Ми- ру):
5.1 Территория	2,4	15,5**	15,9	16,4
5.2 Население	6,5	29,8	6,7	4,9
5.3 ВВП	28,9	26,9	28,6	1,6
5.4 Производство энер- горесурсов	8,3	16,8	26,2	15,3
5.5 Потребление энер- горесурсов	15,1	20,9	29,4	11,9
6. Центры интеграции	Германия, Франция	Япония Китай	США	Россия
7. Вторичные центры	Великобритания	США, Россия
^ 8. Потенциал дальнейшей интеграции	Восточная Европа	Южная Азия	Южная Америка	Балканы, Центральная Азия

Примечание: * включены страны Юго-Восточной Азии;

** потенциал рассчитывался по 11 странам (Япония, Китай, Авст-

ралия, Н. Зеландия, Индонезия, Ю. Корея, Тайвань, Таиланд, Малайзия, Гонконг, Сингапур).

Обращает на себя внимание два типа организации региональных группировок. Первый тип – «имперский» с одним центром силы, объединяющим интересы «зависимости». Поскольку зависимость – чувство оскорбительное или, как минимум, неприятное для культурно-национального самосознания, такие союзы хотя и могут быть долголетними, но они не прочны по внутренним связям. Центр силы, по существу, не имеющий оппонентов (конкурентов), минимально активен, проявляя инициативы только в случаях реакции на изменения во внешней среде.

Мы уже отмечали выше некую вынужденность инициативы США по формированию НАФТА. Почти тоже самое можно сказать о позиции России к СНГ. Здесь уместно будет напомнить о характере поведения России и по вопросам интеграции с Белоруссией, а также разговоры о союзе с Югославией. Имперские амбиции: у США приобретенные, а у России еще не отмершие, всегда предпочтительней относиться к поглощению, чем к равноправному сотрудничеству. Сотрудничество предполагает определенный «этикет», механизмы, компромиссы, а поглощение – подчиненность («слушаюсь и повинуюсь»).

Данному типу организации соответствует еще одна характерная черта, относящаяся к типу связей внутри интеграционной группировки. Это, как правило, двухсторонние связи: центр – периферия, без цементирующих и обогащающих систему связей периферийных членов между собой. Такую картину мы наблюдаем в НАФТА, где практически отсутствуют связи между Канадой и Мексикой. Подобную схему демонстрирует и деятельность СНГ, где периферийные связи несравнимы с двухсторонними контактами с центром. Именно такой характер связей в интеграционных группировках позволяет определять интеграционную «затравку», как интерес – зависимости.

Второй тип организации региональных группировок – это бинарный с двумя центрами силы, представленными потенциально мощными и лидирующими в спектре интегрирующих интересов государствами. Второй эшелон занимают также ведущие государства (центры силы). Однако интересы их, да и они сами антиномичны. Для них характерно наличие одной группы интересов, совпадающих с целями региональной группировки, и другой – конкурирующей с ними. Такой подход становится очевидным, как только мы обратим внимание на интересы России и США в Юго-Восточной Азии, или США в Европе.

Для иллюстрации процитируем А.А. Пороховского, автора статьи «Экономика США и мирохозяйственные процессы» (81). “Если Европа – политический союзник США, то Европейский Союз стал одним из главных конкурентов американской экономики. Не случайно, поэтому внутри его появились силы, пытающиеся ослабить европейскую интеграцию в угоду США. В деловой зарубежной печати начали обсуждаться проекты объединения англо-говорящих развитых стран и, прежде всего, их ведущей пятерки – США, Великобритании, Канады, Австралии и Н. Зеландии” (81, с. 7). Обратите внимание, что США и Канада входят в НАФТА, Великобритания – в Европейский Союз, Австралия и Н. Зеландия – в АТЭС. Так созревает интрига, и продолжается поиск путей для сохранения и возможного развития лидирующих позиций США в мировом хозяйстве. В ход идут экономические и неэкономические методы борьбы и давления.

Можно говорить о том, что регионализация является ответом на вызов противоречиво сталкивающихся национальных стратегий развития. Определенным образом выбранные контуры интеграции позволяют выровнять (балансировать) по основным стратегическим параметрам потенциал группировки до уровня любой конкурирующей стороны, о чем, в частности, свидетельствуют данные, приведенные выше по ЕС, АТЭС и НАФТА. С растущей в международном масштабе конкуренцией даже наиболее развитые страны предпочитают бороться не поодиночке и формируют команды союзников.

Кроме того, группировки имеют определенную культурную общность и связанный с ней вектор развития. Если ЕС и НАФТА имеют западную нетрадиционную культуру и ориентируются на стратегию «модернизация и вестернизация», то АТЭС и в определенной мере СНГ опираются на традиционную культуру, и вектор их стратегического поиска можно отразить выражением – ««модернизация без вестернизации». Япония, ряд стран Юго-Восточной Азии, в том числе и Китай, демонстрируют реальность и эффективность этой альтернативы.

Региональное интегрирование преследует еще одну важную задачу. На фоне низкой эффективности международных экономических институтов в рамках региональных групп формируются более эффективные механизмы нахождения баланса интересов и правил игры на региональных и мировых рынках.

Процесс регионализации в его современном состоянии позволяет предполагать, что в мировой экономике идет структурная перестройка, смещающая акценты и векторы развития. Линия широтного соперничества «Запад – Восток» сменила азимут на «Запад – Юго-восток» (см. карту – схему № 3).



Карта-схема № 3


С другой стороны, монолитное единство Запада в новой структурной тектонике дало трещину между Новым и Старым Светом, которая имеет тенденцию к углублению. Большой стратегический потенциал у евразийской группировки пока практически СНГ еще не реализуется.

В ближайшие годы, по-видимому, останутся в силе указанные выше приоритеты. У всех региональных группировок есть потенциал расширения сфер своего влияния. ЕС достаточно спокойно будет осваивать Восточную Европу, НАФТА – Южную Америку, АТЭС – искать механизмы политического и экономического согласования в АТР интересов США, Японии и Китая. Проблемной остается «вялая» политика России по углублению интеграции в рамках СНГ и поиску возможностей расширения ее сферы влияния.

Вместе с тем, в тени зримых, реальных процессов регионализации остаются незамеченными или неправильно интерпретируемыми «предродовые судороги рождения нового Багдадского халифата» (82, с. 50). Исламский фундаментализм, трактуемый почти как синоним терроризма, рассматривается только как деструктивное, асоциальное начало, а сам ислам как опасность мировому развитию. Такая однобокость или предвзятость приведут, в конце концов, к тому, что мы просмотрим рождение в хаосе деструктивных локальных процессов нового интеграционного центра с громадным потенциалом и самой молодой и по существу не агрессивной религией (культурой).