Cols=2 gutter=483> удк 316. 6 Ббк 88. 5 С 69

Вид материала

Документы

Содержание Социальные стереотипы: вчера, сегодня, завтра Первое из этих свойств — согласованность

Подобный материал:

• Cols=2 gutter=197> удк 159. 922. 1 Ббк 88. 53 Ктк 017 л 50 Лесли, 11955.51kb.
• Cols=2 gutter=403> ббк 36. 87 К 38 удк 663. 252(075), 9212.73kb.
• Cols=2 gutter=490> ббк 65. 290-5 Ф32, 558.99kb.
• Cols=2 gutter=94> ббк 67. 5ІЯ73 Рекомендовано Міністерством освіти І науки України, 3493.7kb.
• Врамках программы «Прометей» Павлодар Кереку 2009 удк 316(038) ббк 81. 2Англ-4+60., 1211.12kb.
• Сборник статей молодых ученых Таганрог, 2009 удк 316. 77: 001. 8 Ббк 74. 580., 4329.03kb.
• Рекомендации по формированию трудовых коллективов удк 316. 334. 22+658. 3 Ббк 60. 561., 2600.12kb.
• В. И. Глазко В. Ф. Чешко «опасное знание» в «обществе риска» (век генетики и биотехнологии), 13324.37kb.
• Cols=2 gutter=47> пбоюл кошмак, 159.62kb.
• Cols=3 gutter=38> Список улиц г. Пскова, 135.43kb.

3. Онтогенетические исследования общения ведутся в возрастной психологии. В ней изучаются, в частности, изменения в общении, происходящие в процессе онтогенетического развития индивида. Эти изменения тесно связаны с проблемами социализации, в рамках ко­торой общение рассматривается как одна из сфер становления лично­сти человека, наряду со сферами деятельности и самосознания. Здесь очевиден прямой контакт с социальной психологией, и фактически речь идет о междисциплинарных исследованиях, методология прове­дения которых разрабатывалась Л. С. Выготским при изучении роли общения в развитии психики человека [Выготский, 1982].

65

Другой поворот междисциплинарных исследований онтогенеза общения связан с онтопсихологическим подходом в психологии, разра­ботанным Б. Г. Ананьевым. Центральной задачей этого подхода являет­ся системный анализ всех возрастных стадий психического развития индивида, жизненного пути личности и изменения характеристик человека как субъекта труда, общения и познания.

Развитие общения в детстве, отрочестве и юности традиционно находилось в центре внимания специалистов и сегодня продолжает изучаться в возрастной и социальной психологии [см., например: Лисина, 1997]. При этом проблема общения взрослых людей, хотя фактически и затрагивается в большинстве исследований, однако пока еще не стала предметом специального анализа. Вместе с тем именно этот аспект рассмотрения общения становится востребованным в со­временных условиях, когда взаимодействие людей в усложняющихся и конфликтных социальных ситуациях становится все более пробле­матичным и возрастают требования к общению в разных видах про­фессиональной деятельности.

4. Общение в контексте обучения и воспитания — направление исследований общения, которое связано с педагогической психоло­гией. В рамках этого направления акцент делается на изучение специ­ально организованного (обучающего и воспитывающего) общения прежде всего взрослых и детей. Такое общение получило название пе­дагогического [Леонтьев А. А., 1979].

Важнейшей психологической характеристикой педагогического общения является его диалогичность. В связи с этим анализируются психологические характеристики педагогического общения как вос­питывающего диалога [Петровская, Спиваковская, 1983], одна из ко­торых — равенство позиций воспитателя и воспитуемого — вызывает споры. Согласно альтернативной точке зрения на этот вопрос, такое равенство является принципиально невозможным в силу разницы в опыте, уровне рефлексии, знаниях и умениях воспитателя и воспи­танника, педагога и ученика.

Демонстрация такого равенства, вопреки указанным соображени­ям, может свидетельствовать о наличии манипулятивной составляю­щей в педагогическом общении. Манипулятивный аспект педагоги­ческого общения, его соотношение с диалогической ориентацией, возможности и ограничения манипуляции и диалога в педагогичес­ком общении — все эти вопросы становятся предметом психологи­ческой рефлексии и эмпирического изучения.

Проблема педагогического общения является одной из централь­ных в педагогической социальной психологии — еще одной «стыковой на­уке второго поколения», контуры которой были обозначены в 70-е годы

66

прошлого века и которая активно развивается в наши дни [Реан, Ко-ломинский, 1999].

В последние годы в условиях быстрого распространения новых информационных технологий и проникновения массовой культуры во все сферы общественной жизни возрастает роль педагогического общения (как непосредственного межличностного контакта педагога с учеником) в процессах социализации ребенка и трансляции культу­ры. В связи с этим возникает необходимость в проведении исследова­ний, выявляющих особенности педагогического общения в новой социальной ситуации, а также в разработке методов повышения «кон­курентоспособности» педагогического общения как инструмента со­циализации в новом информационном поле.

Завершая краткий обзор направлений изучения общения в отече­ственной психологии, можно выделить две основные тенденции, от­ражающие характер их развития в последние годы. Первая заключает­ся в том, что в рамках каждого из этих направлений осуществляются определенные трансформации, обусловленные происходящими в об­ществе переменами, хотя этот процесс идет достаточно медленно и нуждается в интенсификации. Вторая связана с утверждением меж­дисциплинарного статуса этих исследовательских направлений, что приводит к складыванию в их русле «стыковых наук второго поколе­ния», таких как лингвосоциопсихология и социальная педагогичес­кая психология.

К собственно социально-психологическим направлениям исследо­вания общения относятся: 1) изучение общения в условиях совмест­ной деятельности; 2) изучение связи общения и личности; 3) изуче­ние общения как коммуникативного воздействия; 4) изучение про­блем невербальной коммуникации. Каждое из этих направлений в той или иной степени отвечает на вызовы, предлагаемые новой социаль­ной ситуацией.

1. Общение в условиях совместной деятельности. На протяжении ряда лет эта проблема являлась одной из ведущих в исследованиях кафедры социальной психологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ло­моносова и разрабатывалась, в частности, в сотрудничестве с колле­гами из Карлова университета (Прага). «Проблема взаимосвязи обще­ния и деятельности относится к числу принципиальных методологи­ческих проблем не только социальной, но и общей психологии. При­знание органического единства, которое существует между общением и деятельностью, не снимает острой дискуссии по вопросу о харак­тере их связи» [Общение и оптимизация совместной деятельности, 1987. С. 6].

Содержание этой дискуссии касается как достаточно общих во­просов («порождает» ли деятельность общение, или они выступают

67

«равноправными» формами индивидуального бытия человека, или общение само является деятельностью), так и более конкретных. Од­ним из таких конкретных вопросов является выяснение механизма воздействия деятельности (в данном случае совместной деятельнос­ти) на общение и, наоборот, общения на совместную деятельность [там же].

Результаты исследований, посвященных изучению конкретных механизмов взаимосвязи и взаимовлияния общения и совместной де­ятельности (таких, как межличностные предпочтения, атрибутивные процессы, стереотипизация, межличностная обратная связь и др.), позволяют выявить вклад общения в оптимизацию совместной дея­тельности, что открывает широкие перспективы для изучения про­блемы в современных условиях.

2. Общение и личность. Изучение влияния общения на личность и личности на общение представляет особый интерес, поскольку свя­зывает между собой «межличностную» и «внутриличностную» реаль­ности человеческого существования.

В определенном смысле это направление исследований является «параллельным» изучению влияния общения на психические процес­сы человека. Во-первых, оба эти направления наглядно иллюстриру­ют идею Жане—Выготского об интериоризации, иными словами, о превращении межиндивидных взаимодействий во внутренние (пси­хические или личностные) структуры человека и тем самым показы­вают, что онтогенетически и психика, и личность человека являются интериоризованными процессами общения. А, во-вторых, в обоих направлениях речь идет о том, какие изменения претерпевают эти внутренние структуры человека в условиях общения.

Однако есть и существенное различие: в анализируемом направ­лении вследствие признания наличия связи между общением и лич­ностью переосмысляется само понятие личности. «Проблема «общение и личность»», — как указывает А. У. Хараш, — вырастает в «основной вопрос» психологической теории личности. Во всяком случае, реши­тельный поворот от моно-(интра-) субъектных представлений о лич­ности к «коммуникативным» (интерсубъектным) понятиям составля­ет едва ли не важнейшую особенность развития советской психологии последних лет» [Общение и оптимизация... 1987. С. 30].

Описываемый подход к пониманию личности получил название интерсубъектного (в противовес традиционному интрасубъектному). Интерсубъектный подход «берет в качестве своего отправного пункта не самого по себе индивида, а его связь с другими индивидами и усматривает в этой связи не нечто внешнее по отношению к его лич­ности и жизнедеятельности, а ее внутреннюю смысловую ткань» [там же. С. 31]. Это означает, что общение есть не просто вид поведения, 68

«вступление» или «невступление» в которое является делом созна­тельного выбора человека, когда он может «воздержаться» от обще­ния, «выйти» из общения, «уйти» от него. Общение здесь понимается как состояние, в котором субъект находится постоянно, независимо от того, вовлечен ли он в акт намеренной коммуникации с другими людьми. Коммуникативное состояние, с точки зрения Хараша, «пред­ставляет собой интегративное понятие, объединяющее в одно целое теорию общения и теорию личности» [там же. С. 33—35]. В рамках ин­терсубъектного подхода выделяются состояния закрытого общения (монолога) и состояния открытого общения (диалога), а также пред­лагается типология коммуникативных состояний личности, которые принципиально делятся на защитные состояния самоподачи и состо­яния самораскрытия.

Диалектическую связь между общением и личностью вскрывала и М. И. Бобнева, давая психологическую характеристику личностного об­щения, под которым понималась «субстанциональная форма существо­вания и проявления внутреннего мира личности», т.е. личностное об­щение рассматривалось «как основная форма личностного существова­ния человека» [Проблема общения в психологии, 1981. С. 242, 254].

Была предложена интересная и достаточно неординарная типоло­гия форм личностного общения, критерием для построения которой выступила степень презентированности в общении внутреннего мира личности — от «предельной замкнутости» до «полной открытости» [там же. С. 246]. Баланс тенденций «раскрытия» и «сокрытия» внутрен­него мира личности в общении обеспечивается социальным нормиро­ванием. Выделяются макросоциалъные (общественные) и микросоци­альные (групповые) нормы личностного общения. К макросоциальным нормам, регулирующим представленность в общении внутреннего мира личности, относятся, в частности, культурные, тендерные, возраст­ные, профессиональные нормы, а к микросоциальным — нормы кон­кретных малых групп, к которым принадлежат индивиды.

Оба класса норм подвержены изменениям, которые могут происхо­дить неравномерно и в разной степени затрагивать разных людей. В част­ности, в нашей стране в последние годы происходит столкновение тра­диционной культурной нормы самораскрытия как в интимно-лич­ностном, так и в деловом общении с тенденцией повышения культуры делового общения как общения формализованного и структурирован­ного, в котором личностные проявления строго регламентированы. Это противоречие между традиционной и новой макросоциальными нор­мами приводит к разного рода коллизиям, например, к взаимонепо­ниманию и к конфликтам в реальном деловом общении носителей разных норм.

69

Эмпирическое изучение связи между общением и личностью ве­дется в рамках проблемы личностных предпосылок успешности об­щения, рассматриваемой в двух основных ракурсах — через анализ качеств личности, необходимых для успешного общения [Бодалев, 1995], и через исследование личностных ограничений, ведущих к воз­никновению трудностей в межличностном общении [Куницына с со­авторами, 2001]. Эта проблема представляет собой составляющую бо­лее широкой проблемы коммуникативной компетентности.

Значимость проблемы коммуникативной компетентности в усло­виях повышения требований к профессиональной культуре предста­вителей «человекоориентированных» профессий резко возрастает. Причем коммуникативная компетентность является в равной мере фактором, обеспечивающим эффективное профессиональное обще­ние как в условиях рыночной экономики и конкуренции, так и при создании систем социальной и психологической поддержки людей, принадлежащих к социально незащищенным слоям населения. Разра­ботка принципов и техник диагностики и развития компетентности личности в общении является актуальной задачей социальной психо­логии [Жуков, Петровская, Растянников, 1990].

3. Общение как коммуникативное воздействие. Оказание воздей­ствия на партнера или аудиторию традиционно рассматривается как одна из главных целей общения. Понятие коммуникативного воздей­ствия сложилось в социальной психологии в традиции изучения мас­совой коммуникации как процесса убеждения и изначально связано с необихевиористскими представлениями об общении.

В рамках традиционного стереотипа коммуникативного воздей­ствия, трактуемого как монолог, «коммуникатор и реципиент мыслят­ся на почтительном расстоянии один от другого, подобно стрелку и мишени», а «сообщение... уподобляется при этом пуле, нацеленной в сознание реципиента, выполняет функцию дистантного переносчика содержаний из одного сознания в другое» [Хараш, 1979. С. 24-25]. Это традиционное понимание коммуникативного воздействия, будучи переосмысленным с позиций интерсубъектной трактовки общения и личности, позволило обосновать долгосрочную эффективность диало­гической стратегии коммуникативного воздействия в общении, в част­ности в массовой коммуникации, в лекционном общении, а также в психотерапевтической практике.

Процесс коммуникативного воздействия, с этой точки зрения, «всегда предполагает встречу личностных позиций, личностных смыс­лов коммуникатора и реципиента и по природе своей диалогичен» [там же. С. 33]. При этом следует иметь в виду, что, «строго говоря, путем коммуникации «передается» не предмет, а субъективная пози-70

ция коммуникатора, в то время как предмет постигается реципиен­том в явном или скрытом диалоге с коммуникатором» [там же. С. 27].

В межличностном диалогическом общении можно выделить два аспекта воздействия: воздействие как мотив, цель общения одного или обоих собеседников и воздействие как изменение вследствие обще­ния, его реальные последствия. Межличностный диалог — это обще­ние, центрированное на процессе, а не на результате. Его участники не имеют цели оказать воздействие друг на друга, уважают личност­ную свободу друг друга, но, тем не менее, (а точнее, именно поэто­му!) это воздействие оказывают [Психология с человеческим лицом, 1997. С. 204]. Постановка цели воздействия в межличностном обще­нии, согласно логике описываемой позиции, лишает его диалогичес­кой направленности и сводит на уровень монологического — автори­тарного или манипулятивного — общения.

Манипулятивное общение рассматривается как один из видов пси­хологического воздействия, осуществляемого, как правило, коммуни­кативными средствами. Манипулятивное коммуникативное воздействие предполагает искусное и скрытое «вкладывание» манипулятором собст­венных целей в сознание объекта манипуляции [Доценко, 1997]. Фак­тически манипулятивное воздействие означает скрытое управление жизнью другого человека. Проблема манипулятивного воздействия является одной из острых проблем в современной социальной жизни, поэтому изучение культурных, социальных, межличностных и внут-риличностных предпосылок, психологических механизмов и техноло­гий воздействия, а также способов защиты от него становится крайне актуальной научной задачей [там же].

Особая проблема в социальной психологии — проблема воздей­ствия во внутригрупповом общении, и, в частности, проблема воз­действия в рамках социально-психологического тренинга [Петровская, 1989; Жуков, Петровская, Растянников, 1990], где основными меха­низмами воздействия принято считать самораскрытие, сопровождаю­щееся конструктивной обратной связью. Изучение межличностной обратной связи как воздействующего сообщения является одним из направлений исследований, ведущихся в этом русле [Петровская, 1989; Соловьева, 1992].

4. Проблемы невербальной коммуникации. Невербальное общение вызывает растущий интерес социальных психологов, что связано, по-видимому, с его большей распространенностью и меньшей контро­лируемостью по сравнению с вербальным общением. Сравнение вер­бальных сообщений с невербальными показывает, что последние от­личают большая многозначность, ситуативность, синтетичность, спонтанность [Куницына и др., 2001].

71

Важной стороной проблемы конгруэнтного общения является со­ответствие вербального сообщения невербальному рисунку поведе­ния человека. В случае расхождения вербальной и невербальной со­ставляющих коммуникации, как показывают исследования, реципи­ент неосознанно реагирует именно на невербальную составляющую общения как заслуживающую доверия. В этой связи разрабатывается проблема невербальных индикаторов лжи и искренности, что пред­ставляет сегодня большой интерес не только для западной, но и для отечественной социальной психологии (на кафедре социальной пси­хологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова эти иссле­дования ведутся под руководством Ю. М. Жукова) [см., например: Симоненко, 1998].

Декодирование невербального сообщения носит характер психо­логической интерпретации, осуществляющейся в условиях многознач­ности невербального поведения и неочевидности его смысла. В качест­ве основных категорий интерпретации невербального поведения вы­делены следующие: действия, эмоциональные состояния, интеллектуально-волевые процессы, межличностные отношения, ка­чества личности, социальные роли и статусы, а также формы обра­щения и взаимодействия [Лабунская, 1999]. Перечисленные катего­рии образуют круг психологических значений невербального поведе­ния (в терминологии В. А. Лабунской), причем преимущественное использование определенных категорий характеризует разные типы психологической интерпертации, которые в свою очередь связаны с характером деятельности «интерпретатора» [там же].

Адекватность интерпретации невербального сообщения зависит от развитости способности к психологической интерпретации и понима­нию невербального поведения. Эта способность входит в круг социаль­но-перцептивных способностей, которые занимают важное место в струк­туре социальных способностей личности [там же]. Таким образом, про­блема интерпретации невербального сообщения оказывается связанной с проблемой личности в общении. Более того, изучение невербального общения выводит как на проблемы культуры и социума, поскольку оно культурно и социально обусловлено, так и на проблемы личности и индивидуальности, поскольку оно индивидуально. В этом смысле изуче­ние невербальной коммуникации представляет собой область соци­альной психологии, в которой, как в фокусе линзы, собрались раз­ные проблемы этой науки, поэтому проводимые здесь исследования крайне значимы для развития социальной психологии в целом.

Представленный обзор основных направлений исследования об­щения в отечественной социально-психологической традиции свиде­тельствует о следующих ее особенностях. Прежде всего, категория обще­ния рассматривается в соотношении с двумя другими категориями

72

психологической науки — с деятельностью (в данном контексте — с совместной деятельностью) и личностью. Кроме того, изучаются двусторонние связи в категориальных парах «деятельность—общение» и «общение—личность».

Категория личности переосмысляется в рамках интерсубъектного подхода к общению. Интерсубъектный подход, имеющий глубокие фи­лософские и общекультурные корни, обосновывает идею о коммуника­тивной природе личности. С другой стороны, этот подход противопостав­ляет традиционное рассмотрение общения как вида поведения и пони­мание общения как коммуникативного состояния личности, которое не имеет временных границ («начало общения» — «конец общения») и не зависит от сознательного намерения индивида (вступать или не всту­пать в общение, продолжать его или выходить из контакта).

Другая значимая характеристика отечественного социально-пси­хологического подхода к общению заключается в переосмыслении традиционного для социальной психологии понятия коммуникатив­ного воздействия: в рамках интерсубъектного подхода коммуникатив­ное воздействие рассматривается не как внесение коммуникатором новых содержаний в сознание реципиентов, а как диалогическая орга­низация взаимодействия коммуникатора с аудиторией, как встреча их личностных позиций в пространстве диалога.

Еще одна традиция в рассмотрении общения в отечественной соци­альной психологии — обращение к анализу соотношения вербальной и невербальной коммуникации, к интерпретации невербальных проявле­ний человека в общении, а также к изучению рассогласований между вербальной и невербальной составляющими общения. Эта линия иссле­дований близка западной традиции изучения коммуникации.

Перспективы в разработке проблематики общения в социальной психологии связаны с усилением тенденции к кооперации с другими науками, ведущими исследования в этом предметном поле, и, в част­ности, с другими отраслями психологии (общей, возрастной, педаго­гической, клинической психологией, а также психологией личности). В сфере методологии и методов исследования будет, по-видимому, возрастать роль феноменологической и понимающей традиции и, со­ответственно, дискурсивных и качественных методов исследования. Кроме того, можно ожидать интенсивного развития областей фунда­ментальных и прикладных исследований, а также разнообразных форм практической работы, связанных как с манипулятивной, так и с гу­манистической ориентациями в общении.

Можно выделить следующие современные тенденции в разработке проблематики общения в социальной психологии:

1. Появляются новые ракурсы в рассмотрении традиционных про­блем общения. Речь идет о проблемах коммуникативного воздействия,

73

общения, опосредованного использованием технических средств (те­лефонное консультирование, общение в Интернете), межличностно­го понимания, интерпретации невербального поведения, делового общения, коммуникативной компетентности и др.

2. Все большее внимание начинает уделяться определенным фено­менам общения — диалогическому и доверительному общению, за­трудненному общению, слушанию, манипуляции, конфликту и др.
   
3. Ведется активная исследовательская работа по созданию техно­логий эффективного общения как в различных профессиональных сферах (управленческой, политической, юридической, в сферах услуг, рекламы и маркетинга, работы с персоналом, связей с общественнос­тью, коммерческих и международных отношений и в определенных пределах в педагогической, медицинской и психотерапевтической сфе­рах), так и в ситуациях повседневного общения (например, в семье, в сфере поиска брачного партнера). Специальный интерес представля­ют ситуации взаимодействия людей с представителями официальных или профессиональных структур (например, с работниками правоох­ранительных органов, сферы услуг, сетевого маркетинга), в которых фокус смешается с профессионала (вооруженного технологиями эф­фективного профессионального общения) на человека, задача кото­рого состоит в том, чтобы не стать объектом манипуляции и защитить свои интересы.
   

Литература

Андреева Г. М. Социальная психология. М, 1996.

Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. М., 1999.

Бехтерев В. М. Данные эксперимента в области коллективной рефлексо-логии//Бехтерев В. М. Избр. работы по социальной психологии. М., 1994. С. 353-375.

Бодалев А. А. Личность и общение: Избр. психологические труды. 2-е изд. М., 1995.

Выготский Л. С. Мышление и речь//Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 2. С. 5-361.

Джерелиевская М. А. Установки коммуникативного поведения: диагнос­тика и прогноз в конкретных ситуациях. М., 2000.

Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М, 1997.

Доценко Е. Л. Межличностное общение: семантика и механизмы. Тюмень,

1998. Дридзе Т. М. Язык и социальная психология. М., 1980. Жуков Ю. М., Петровская Л. А., Растянников П. В. Диагностика и развитие

коммуникативной компетентности. М., 1990.

Куницына В. П., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное общение. СПб., 2001.

Леонтьев А. А. Педагогическое общение. 2-е изд. М.; Нальчик, 1996.

Леонтьев А. А. Психология общения. М., 1997а.

Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 19976.

Лабунская В. А. Экспрессия человека: общение и межличностное позна­ние. Ростов-на-Дону, 1999.

Лисина М. И. Общение, личность и психика ребенка. М.; Воронеж, 1997.

Ломов Б. Ф. Психические процессы и общение//Методологические проб­лемы социальной психологии/Отв. ред. Е. В. Шорохова. М., 1975. С 151-164.

Общение и оптимизация совместной деятельности/Под ред. Г. М. Андрее­вой, Я. Яноушека. М., 1987.

Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. М., 1988.

Петровская Л. А. Компетентность в общении. Социально-психологичес­кий тренинг. М., 1989.

Петровская Л. А., Спиваковская А. С. Воспитание как общение-диалог// Вопросы психологии. 1983. № 2. С. 85- 89.

Проблема общения в психологии/Отв. ред. Б. Ф. Ломов. М., 1981.

Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в пост­советской психологии/Под ред. Д. А. Леонтьева, В. Г. Щур. М., 1997.

РеанА. А., Коломинский Я. Л. Социальная педагогическая психология. СПб., 1999.

Симоненко С. И. Психологические основания оценки ложности и правди­вости сообщений//Вопросы психологии, 1998. № 3. С. 78-84.

Соловьева О. В. Обратная связь в межличностном общении. М., 1992.

Ухтомский А. А. Заслуженный собеседник: Письма к Е. И. Бронштейн-Шур//Интуиция совести. СПб., 1996. С. 248-308.

Ушакова Т. Н., Павлова П. Д., Зачесова И. А. Речь человека в общении. М., 1989.

Ушакова Т. П., Латынов В. В., Павлова А. А., Павлова Н. Д. Ведение полити­ческих дискуссий. (Психологический анализ конфликтных выступле­ний). М., 1990.

Хараш А. У. Личность, сознание и общение: к обоснованию интерсубъек­тивного подхода в исследовании коммуникативных воздействий// Психолого-педагогические проблемы общения/Под ред. А. А. Бодалева. М., 1979. С. 17-35.

Шмелев А. Г. Введение в экспериментальную психосемантику: теоретико-методологические основания и психодиагностические возможности. М., 1983.

СОЦИАЛЬНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Характеристики общения детерминированы не только совместной деятельностью и личностными свойствами общающихся индивидов, но и их групповой принадлежностью. Живя среди людей и обладая даром и потребностью общения, человек испокон веков должен был устанавли­вать границу между «своими» — соратниками в отражении общей угро­зы и товарищами в достижении общих целей и «чужими», другими, непонятными, а потому потенциально опасными. Способом маркиров­ки «своих» и «чужих» и являются социальные стереотипы, позволяю­щие без конкретной проверки быстро классифицировать окружающих.

Как известно, термин «стереотип» в науки о человеке ввел амери­канский журналист и политолог У. Липпман, использовав его в издан­ной в 1922 г. книге «Общественное мнение» при анализе влияния имею­щегося знания о предмете на его восприятие и оценку при непосред­ственном контакте¹. И хотя Липпман не был ни первым, ни единственным автором, постулировавшим наличие неких «когнитивных карт», опо­средующих и направляющих процесс социального познания, предло­женный им термин приобрел исключительную, причем растущую по­пулярность. Так, в 1999 г. на очередном конгрессе Европейской ассоци­ации экспериментальной социальной психологии, проходившем в Оксфорде, из 33 симпозиумов 13 были сфокусированы на проблемати­ке стереотипов, предубеждений, дискриминации. В том же году на съез­де Американского общества экспериментальной социальной психоло­гии на 6-ти из 18-ти симпозиумов обсуждались аналогичные вопросы.

Неувядающая актуальность исследования социальных стереотипов обусловлена, на наш взгляд, двумя основными причинами. Первой из них является высочайшая общественная значимость процессов и яв­лений (межэтнических столкновений, религиозной нетерпимости, соперничества между полами и т.п.), для характеристики которых используется данное понятие. Напомним, что практически с момента включения в научный оборот липпмановские «картинки мира в голо-

ве человека» были интерпретированы как общепринятые, стандарт­ные, а потому всегда несколько упрощенные и предвзятые представ­ления людей о членах собственной группы и особенно о членах иных социальных групп. Исторически так сложилось, что подавляющее боль­шинство исследований подобных априорных социальных образов было посвящено этническим стереотипам. В этом плане классическим и до наших дней не потерявшим своего значения является исследование Д. Каца и К. Брейли, которые в начале 30-х гг. изучали расовые и этнические стереотипы студентов Принстонского университета и об­наружили высокую степень согласия в приписывании некоторых черт десяти этническим группам [Katz, Braly, 1933]².

Впоследствии термин «стереотип» был распространен и на анализ восприятия людьми представителей собственной и другой политичес­кой, религиозной, культурной, сексуальной и т.п. ориентации, своей или иной профессии, своего или иного возраста, экономического положения и т.д. С недавнего времени стало модным, к примеру, изу­чение так называемых тендерных стереотипов.

Разнообразие и мобильность социальных общностей, к которым принадлежит и с которыми сталкивается современный человек, не­престанно ставят перед ним задачу поиска границ между «своими» и многочисленными и меняющимися «чужими». Обретение и утрата чув­ства групповой идентичности стали перманентной социально-психо­логической коллизией личности на рубеже веков, что надолго обес­печит социальную психологию «заказами» на исследования стереоти­пов. «На стыке веков, — отмечает С. Фиск, — социальные психологи Запада с энтузиазмом продолжают работать иглой, пытаясь заштопать межгрупповые прорехи на ткани общества и вышить внутригруппо-вые паттерны идентичности» [Fiske, 2000. Р. 299].

Вторая причина популярности понятия «стереотип» достаточно прозрачна — оно хорошо вписывается в доминирующую в современ­ной социальной психологии когнитивистскую ориентацию.

История и современное состояние изучения стереотипов связаны с систематически возобновляющимися попытками ответить на три глав­ных вопроса: 1) что такое стереотип, каковы его свойства? 2) почему он возникает? 3) можно ли, а если да, то как его изменить?

Отвечая на первый вопрос, социальные психологи сегодня почти единодушны в том, что «стереотипы — это характеристики, которые описывают членов социальных групп или категории, приписываются им


¹ Первоначально слово «стереотип» (твердый отпечаток) появилось в 1798 г. в полиграфии для обозначения печатной формы — копии с типографского набора.

76

² В дальнейшем этнические стереотипы изучались еще у двух поколений сту­дентов из Принстона — в 50-е и 60-е годы.

77

или ассоциируются с ними» [Stangor, Lange, 1994. P. 361; см. также: Агеев, 1990]. Что касается свойств стереотипа, чаще всего их перечень вклю­чает пять своеобразных «измерений» данного феномена, каждое из которых является предметом оживленных дискуссий.

Первое из этих свойств — согласованность или «социетальный кон­сенсус», иными словами, высокая степень единства представлений среди членов стереотипизирующей группы. Именно согласованность считал важнейшей характеристикой стереотипов А. Тэшфел. По его мнению, социальными стереотипами можно считать лишь представ­ления, разделяемые достаточно большим числом индивидов в преде­лах социальных общностей [Tajfel, 1981].

Традиционно существовало две гипотезы, объясняющие причины согласованности стереотипов. Согласно одной из них, являющейся естественным следствием трактовки стереотипов как предубеждений, консенсус отражает единообразную предвзятость части индивидов. Со­гласно второй, консенсус вытекает из недостатка личных контактов со стереотипизируемой группой, иными словами, из широко распро­страненного невежества, и ослабляется при межличностном взаимо­действии.

Однако «гипотеза предубеждения» и «гипотеза невежества» не получили подтверждения в эмпирических исследованиях. В частности, было обнаружено, что люди имеют согласованные представления о группах, с которыми они находятся в контакте и к которым они ис­пытывают симпатию. Самый яркий пример этой тенденции — согла­сованность автостереотипов. Например, русские довольно единодуш­но воспринимают себя как добрых, отзывчивых и гостеприимных [Сте-фаненко, 1997; Stephan et al., 1993].

В последние десятилетия традиционные гипотезы, объясняющие согласованность стереотипов, были отброшены, но вместе с ними многие авторы отказались и от рассмотрения консенсуса в качестве обязательной и необходимой характеристики стереотипов. В некото­рых работах последних лет утверждается, что критерий консенсуса стереотипов является не просто ограниченным, а излишним: так как стереотипы «размещены в голове индивидов», они должны изучаться как уникальные индивидуальные убеждения [Hamilton et al., 1994. P. 298]. Признание согласованности стереотипов химерой и игрой воображе­ния исследователей частично обосновывается эмпирическими резуль­татами. Так, в исследовании Каца и Брейли только 5,8% черт были приписаны группам более чем 50% испытуемых, а в повторных иссле­дованиях, проведенных в Принстоне в 50-е и 60-е годы, таковых черт оказалось 2,4% и 4,6% соответственно.

Впрочем, существует и прямо противоположная точка зрения, сторонники которой, признавая, что индивидуальные убеждения о

78

социальных группах существуют, задаются вопросом, могут ли они считаться стереотипами. В попытке ответить на этот вопрос в ряде исследований изучались связи между существующими в восприятии индивидов культурными стереотипами и их собственными представ­лениями о характеристиках тех или иных групп. Получены доказатель­ства того, что личные убеждения в большей степени, чем культурные стереотипы, связаны с предубеждениями и эмоциями, более выпук­лы во время сознательного процесса переработки социальной инфор­мации о группах. Все это позволило П. Дивайн заключить, что «сте­реотипы и личные убеждения — различные когнитивные структуры, каждая из которых представляет собой часть базы знаний индивида о какой-либо группе» [Devine, 1989, p. 5]³.

Как подчеркивают Ч. Стангор и Дж. Ландж, «несмотря на недав­ние попытки разделаться с критерием согласованности, стереотипы просто невозможно анализировать без учета того, что их разделяют, по крайней мере, в некоторой степени, многие индивиды» [Stangor, Lange, 1994. P. 403]. Даже если исследователи пытаются это игнориро­вать, согласованность — важнейшее свойство феномена «стереотип».

Более того, если бы стереотипы не были согласованными, было бы мало смысла их изучать. Можно согласиться с тем, что «явная опасность» стереотипов, а значит, и основная причина их изучения состоит в сходстве поведения, обусловленного разделяемыми стерео­типами: «если бы каждый индивид реагировал на членов унижаемой группы в соответствии со своими собственными убеждениями, нега­тивный эффект стереотипов был бы значительно ослаблен» [Stangor, Lange, 1994. Р. 403].

В современных подходах к исследованию стереотипов выделяется несколько причин, порождающих их согласованность. Предполагается, что консенсус возникает либо потому, что группа людей подвергается воздействию сходной информации («модель ввода общей информации»), либо благодаря «процессу бессмысленной конформности».

Однако большинство авторов, объясняя согласованность стерео­типов у представителей социальной группы, по-прежнему апеллиру­ют—и оправданно — к позиции А. Тэшфела, который, предвосхи­щая столь ярко обозначившуюся в наши дни проблему согласованно­сти стереотипов, еще в 1981 г. выделил два основных вопроса, стоящих перед их исследователями: 1) анализ групповых (социальных) функ-

³ Вместе с тем, стереотипы и личные убеждения могут частично совпадать, во всяком случае, существуют эмпирические свидетельства того, что в некоторых ситуациях они коррелируют между собой. Представляется, что это можно объяс­нить знанием социальных стереотипов, которое имеется у всех членов группы, чему способствует общий опыт социализации.

79

ций стереотипов; 2) «связь социальных функций стереотипов с их принятием большим количеством индивидов, между которыми сущест­вует социальная аффилиация» [Tajfel, 1981. Р. 147].

Сам Тэшфел предпринял весьма плодотворную попытку ответить на первый вопрос, к чему мы еще вернемся в дальнейшем изложении. Второй — о роли членства в группе в обеспечении консенсуса стерео­типов — анализируется последователями британского психолога в наши дни.

Так, Дж. Тернер и его соавторы утверждают, что согласованность стереотипов есть результат процесса самостереотипизации при значи­мости социальной идентичности [Haslam et al., 1998]. Иными слова­ми, если поиски социальной идентичности для членов группы стано­вятся значимыми, повышается согласованность их представлений о ней, поскольку: 1) усиливается воспринимаемая гомогенность груп­пы; 2) активизируются ожидания взаимного согласия ее членов; 3) предпринимаются активные попытки достичь консенсуса посред­ством взаимного влияния [Oakes et al., 1994].

Подобный подход позволяет объяснить сходство и вариативность стереотипов, выявленные во многих исследованиях. Например, высо­кая степень согласованности стереотипов негров, существующих у американских студентов из Принстона в начале 30-х годов, может быть объяснена тем, что все испытуемые были белыми и придержива­лись расистских норм, господствовавших в американском обществе того времени. К началу 50-х годов и, тем более, к концу 60-х годов общая идентичность белых в Америке подверглась эрозии, группа стала более гетерогенной, в частности разделилась на подгруппы расистов и нерасистов. В стереотипах афроамериканцев, существующих у этих подгрупп, были существенные различия, что и сказалось на значи­тельном снижении согласованности стереотипов всей выборки⁴.

Второе из базовых свойств стереотипа — его