Geum.ru

Ать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   14   15   16   17   18   19   20   21   ...   37

Вообще у бабы Ани, так её звали (по паспорту – Анна Фокиевна, но не надо забывать, что это была Украина, и на их манер звучало – Ганна, и поэтому она отзывалась и Галю, но я буду дальше писать Анна) – мне всё было ново и интересно. Ведь её жизнь сильно отличалась от нашей, – «гарнизонной» и в моём детстве казалась такой интересной и романтичной. Вся моя жизнь в детстве была чётко и ясно поделена на две половинки: это жизнь в военном городке со своими понятными мне законами и удивительная сельская жизнь в отпуске у бабушки, где всё было совсем по-другому. Все, что было у неё вызывало у меня интерес: туалет на улице в саду, в который надо было ходить по специальной аллее, где слева были малиновые кусты, а справа смородина: красная, чёрная и белая. Огород – засаженный картошкой, сад – из огромного количества деревьев: груш, яблонь, слив, вишен. Столик в саду под нависающей над ним сливой, кусты сирени у крыльца, колонка с водой из которой надо было носить воду вёдрами, загадочный глубокий и сырой погреб и огромные заросли цветов вдоль забора на улицу – бесполезные с моей детской точки зрения.

У бабушки хранился мой комплект солдатиков. И было у неё дома два любимых места для игр. Первое – в самом углу дома возле забора, где осталась большая куча мелкого песка. Там можно было копать ходы, строить крепости и спокойно играть в солдатики. Второе – в саду под грушей. Под деревом она ничего не сажала и поэтому там был довольно большой участок земли. Вот здесь можно было устраивать целые бои! Выстроив солдатиков или заняв оборону в окопах или в укреплениях можно было «уничтожать» противника. Моя буйная фантазия придумывала много сюжетов. Или две армии воевали друг с другом и я по очереди стрелял то за одних, то за других. Или я один «бомбил» всех врагов. Но перед отъездом обратно я их обязательно мыл и складывал в специально выделенную мне для их хранения коробку.

Раньше у неё была собака, обычная дворняга – Шарик, весёлая и довольно забавная. Я много с ней играл и как-то заигравшись, её чем-то разозлил, и она меня слегка цапнула за руку – на ней до сих пор остались шрамы от зубов. После Шарика бабушка больше никого в доме не держала ни собак, ни кошек. Почему? Я не знаю, как-то не задавался этим вопросом.

Надо сказать, что Дебальцево – это крупный железнодорожный узел. Городок был в большинстве своём одноэтажный и поэтому раскинулся на большой площади. Но был в нём и ярко выделенный центр города – это был большой ЖД вокзал, огромная центральная площадь (она же и привокзальная), которая была окружена четырёхэтажными домами, на первых этажах которых были разные магазины. В центре площади был памятник погибшим воинам. Таким образом, она удачно объединяла всё. Чуть подальше трёхэтажный ЦУМ и рядом базар – вот вроде и всё. Большинство населения города работало на железной дороге или на других предприятиях связанных с ней. Это большое тепловозное депо, вагоноремонтный завод, стрелочная мастерская и огромная сортировка для грузовых составов. Хоть Дебальцево стояло в центре шахтёрского края, однако всё в нём было связано с железной дорогой. А шахтёрские посёлки стояли вокруг него. Несколько раз, в хорошую погоду отец специально старался посчитать количество видимых терриконов вокруг города – их количество доходило до двадцати, так как этот край называли Донбассом, всесоюзной кочегаркой. Соседней станцией была Горловка, которая была знаменита тем, что на её шахте «Кочегарка» знаменитый шахтёр Стаханов устанавливал свой «стахановский шахтёрский рекорд».

Дом отца был в городе, правда, подальше от центра, ближе к окраине. Мама выросла в посёлке, который был рядом с городом и носил название «имени 8 Марта», как он назывался раньше, я не знаю, но в разговорах все говорили просто: «Да на посёлке» или «Поеду на посёлок». Необходимо сказать, что все вокруг в городе, да и на посёлке говорили на странной смеси русского и украинского языка. Необычный говор сначала резко резал слух, а потом, через несколько дней к этому привыкаешь, особенно к мягкому «г», которое все употребляли на украинский манер. Говор и выражения в посёлке – всё было сначала для меня необычным, многие выражения и слова были поначалу непривычны, но потом как-то к этому привыкал. До сих пор остались в памяти разные выражения бабушки, как «Геть витциля» это переводилось как «Иди отсюда» или «Не мешай». Мама, всегда чисто говорившая по-русски, окунувшись в эту жизнь, тоже быстро и легко переходила на эти выражения и начинала говорить так же как все на посёлке. Однажды каким-то удивительным образом ей в руки попалась толстая книга на украинском языке и она её читала с увлечением, удивляясь сама новым для неё литературно-правильным словам, которые она даже не знала.

Таких посёлков вокруг города было много в каждом направлении, и все они носили свои названия. В каждый из них ходил маленький автобус – ПАЗик, а тот который ходил в посёлок к бабушке, был ещё далеко не конечной остановкой, т.е. до конца посёлка ещё было остановок 5-6. Как я уже упоминал, город был крупным железнодорожным узлом – перекрёстком ЖД дорог севера на юг и с запада на восток, кроме этого всех подъездов к шахтам и соседним городам. Поэтому железнодорожные линии проходили везде, в их хитросплетениях разбираться начинаешь лишь через некоторое время, когда уже поживёшь там. Вдоль железных дорог, которые были подсыпаны диким камнем или ракушечником на высоту около метра шли удобные, утоптанные тропинки по которым было удобно ездить на велосипеде или пешком. Надо сказать, что велосипед был самым необходимым транспортом в каждом дворе. На них ездили на работу или в магазин. У каждого пацана или девчонки на посёлке он был, и после долгих переговоров мама тоже согласилась его купить мне, и он всегда ждал меня у бабушки. Он стоил в то время около 50 рублей, имел название «Минск» и был, конечно, украшением всего отпуска. На нём я объехал все окрестности города и посёлка – как говорил отец «изучая родной край». Помню, как мы его покупали с мамой, отца в тот момент почему-то с нами не было. Мы доехали до города, в спортивном магазине выбрали подходящий, продавец накачал на нём нам колёса, дал с собой сумочку для ключей, насос и мы поехали обратно. Я был в то время в классе 3-4, точнее не помню. Слово «поехали» звучало не очень правильно, я ехал на велосипеде, а мама шла пешком вдоль дороги. Несмотря на все мои уговоры спокойно сесть в автобус и ехать на посёлок – она была полна решимости дойти до посёлка вместе со мной пешком, чтобы со мной ничего не случилось. Таким образом, мы дошли до конца города, и мама видимо уже утомилась идти и поэтому она, глядя на дорогу, а до посёлка ещё было километра 3-4, вдоль железной дороги, а там ещё до дома бабушки километра 1,5-2 – передумала. Махнула попутной машине и поехала, а я потихоньку по короткой тропинке вдоль дороги приехал следом за ней почти одновременно. Позже, я гонял по этой дороге вдоль шпал много раз, вспоминая каждый раз историю покупки моего велосипеда.

Бабушка Аня жила хоть и в большом доме, но была очень скромна в быту, имея только минимум необходимых вещей. Никакой роскоши у неё не было. Часы были старинные с потускневшим циферблатом от времени и с двумя гирьками, одну из которых надо было каждое утро подтягивать и старинный радиоприёмник, у которого работала только одна шкала «СВ» и на ней был настроен «Маяк», поэтому в большинстве своём она определяла время по радио. Он был ещё ламповым – долго нагревался, прежде чем появлялся звук. У него была зелёная лампочка, которая горела в темноте каким-то загадочным светом, когда он работал. Если покрутить на нём ручку настройки была и вторая волна – это какая-то украинская радиостанция, там постоянно говорили на украинском языке – иногда я включал её и вслушивался в незнакомую, но приятную, после казахского языка, на слух речь.

Конечно, в доме была необходимая мебель: шкаф, несколько кроватей, диван, стол, стулья. Но вся мебель была старинная, которую я у себя «дома», в военном городке не видел. На специальной полочке над диваном стояли мраморные слоники, которых я раньше видел только в кино. У дома была большая веранда, в которой стояла кровать для «летнего» отдыха, затем отдельная прихожая, в которой был спуск в погреб – он был очень глубокий, в нём можно было стоять в полный рост. Полки, заполненные банками по бокам, хоть и занимали много места и загород для картошки вдоль одной стены, ещё оставалось довольно много места, где на полу размещались огромные стеклянные двадцатилитровые бутыли с наливкой из вишни, сливы и яблок.

Удивительным в доме бабушки для меня было то, что у неё нигде не видно было книг. В отличие от нашей квартиры, где книги валялись везде по всем углам, и их количество иногда превышало все разумные пределы. Просто я к этому привык и так вырос с детства среди них. Все книги у неё были заботливо сложены в огромный, старый чемодан, который хранился под кроватью. Я всегда в отпуске его доставал и всё интересное перечитывал. Мне так казалось, что кроме меня, заглядывающего в этот чемодан один раз в год, никто больше его не трогал. Это было моей многолетней обязанностью в конце каждого отпуска всё снова сложить в него и задвинуть далеко под диван. В нём хранились книги, которые ещё покупал Николай или по какому-то случаю оказались у бабушки. Сама она никогда никаких книг не покупала, обходилась газетами, радио и телевизором. Ещё в её коллекцию добавлял книги отец, которые он покупал в отпуске. Там было много интересного для меня: книги про морских животных, научные и художественные. А ещё брал книги у деда Вани. Оказывается, у него тоже сохранились книги моего отца, которых он ещё с детства насобирал огромное количество. Самое удивительное было то, что они хранились у деда в деревянном ящике, который лежал на чердаке дома. Видимо их никто не читал кроме моего отца, поэтому мне разрешали их спокойно брать и собой. Хорошо помню, как я их перекладывал и рассматривал, аккуратно сдувая с них пыль, и среди них было много в виде брошюр – серии научно-популярной литературы. В них очень понятным и доступным языком объяснялись все физические и химические явления, устройство земли и планет, сведения из астрономии. Их можно было «проглатывать» пачками. За отпуск я успевал прочитать довольно много всяких интересных книг. Многие из них в детстве я перечитывал несколько раз, каждый отпуск.

Помню, как однажды отец, живя у бабы Ани, как-то «затосковал» оттого что у неё в доме нет ни газет, ни телевизора, а он так он любил смотреть новости, футбол и хоккей.

С этим связаны мои воспоминания о том, как мы с отцом смотрели футбол. Иногда мы ходили к соседям, которые приходились ей (а если глубоко задуматься, то и мне) родственниками. Звали их баба Маруся и дед Митя, у которого была примечательная вещь – велосипед с моторчиком. Такого чуда я в своей жизни больше никогда не видел. Но он с увлечением копался в нём целыми днями – это было видно через забор.

В одной маленькой комнате собирались мужчины, как я помню человек 5-6 взрослых (других соседей) и нас – целая куча детей, все рассаживались на маленькие скамеечки или прямо на пол, и выключали свет. И в полной темноте вглядывались в небольшой чёрно-белый экран телевизора, всегда совместно переживая все промахи по воротам, или радуясь забитым голам. После просмотра футбола телевизор сразу выключали, накрывая его специальной дорогой тряпочкой, и все шли по домам. А иногда мы с отцом ездили смотреть футбол к его родителям, но даже если футбол начинался вечером и заканчивался поздно ночью, мы никогда ночевать не оставались и всегда ехали домой на посёлок к бабе Ане. Почему это было так, я как-то особо не задумывался. Потому что как-то так получалось с детства, что в отпуск мы все всегда приезжали и постоянно жили у бабы Ани, а к родителям отца ездили в гости. Мы с отцом к ним заходили вдвоём чаще, по пути в город или из города. Мама, как правило, если и приезжала с нами, то за отпуск 1-2 раза, особо долго не задерживаясь. Как она выражалась «делала визит вежливости».

Когда смотрели футбол у деда Вани – то всегда отец смотрел только с ним вдвоём, больше никогда никого не было, ну и я когда сидел с ними, а когда сидел в летней кухне с бабой Юлей – матерью отца. Она практически целый день проводила в кухне, что-то вечно готовила, варила и что-то там копошилась, почему-то так она мне и запомнилась. И никогда не видел её в огороде или ещё где-нибудь, но в дом она днем и не заходила, находя работу в кухне. По окончанию футбола мы с отцом шли на ЖД вокзал и ехали к себе домой на посёлок на «дизеле», так все местные называли пригородные поезда (не электрички, которые ездили от электричества), а были дизельными – они имели два головных вагона и два-три стандартных вагона с жёсткими сидениями, как в электричках. До сих пор остались в памяти их названия: «Боржиковка», «Красный Луч», «Волноваха». Иногда мы ехали домой на «удачном» дизеле, который останавливался близко с нашей улицей. А иногда попадали на другой, который шёл по другой ветке и мы доезжали до посёлка с другой стороны, и домой идти приходилось дольше, но дорога была для меня более интересной, т.к. идти приходилось через депо и ЖД сортировку. Это было удивительно-завораживающее зрелище; ночь, мерцание железнодорожных светофоров на путях, громкий голос диспетчера из репродукторов, шум и лязг двигающихся вагонов, гудки маневровых тепловозов, шипение воздуха от тормозных механизмов, а так же волнующий запах, впитавший в себя аромат просмоленных шпал, мазута и тёплого железа от нагретых за день рельсов. Этот путь хоть и был дольше, но я всегда с большой радостью ходил по нему. Так это и осталось воспоминаниями детства: ночь, пустой вагон дизеля в котором ехало не более десятка человек, жёсткие деревянные лавки и этот удивительный вид ночной сортировки вагонов. Может быть, это сказывались мои ЖД гены через поколение? Кто знает?

Хорошо помню, что однажды был какой-то очень серьёзный и решающий матч. Отец и я приехали к деду Ване смотреть, отец всё по времени рассчитал, что матч закончится, и нам хватало 20 минут успеть на дизель. Но получилось так, что команды в основное время сыграли вничью, и пришлось играть дополнительное время. И отец с сожалением быстро собрался, и мы почти бегом двинулись по ночному городу на вокзал. А на перроне возле одного, – у которого был радиоприёмник, собралась группа мужчин, по которому шла прямая трансляция и все стоя рядом в кружке, внимательно прислушивались к голосу комментатора. Это был конец матча и уже начали пробивать пенальти по очереди, время отхода нашего дизеля истекало, он стоял рядом с нами, но отец всё-таки успел дослушать, чем закончился матч и мы бегом еле-еле успели на дизель. Но отец был рад тому, что он хоть так, но узнал результат встречи.

Так вот, с чего я начал истории про телевизор. Отец взял и сходил на почту – подписал бабе Ане годовую подписку на какую-то газету, сейчас я точно не помню, но кажется на «Комсомольскую правду». Со временем баба Аня тоже пристрастилась к читанию газет и стала сама постоянно выписывать хотя бы одну. Тогда же отец, вероятнее всего по согласованию с мамой, и купил в магазине телевизор «Весна». Он был чёрно-белый, небольшой – но это был просто царский подарок по тем временам! Теперь мы могли по вечерам спокойно смотреть то, что хотим. Отец – футбол и новости, мама и бабушка – фигурное катание и другие передачи. Бабушка Аня теперь длинными зимними вечерами могла спокойно у себя дома смотреть все передачи. Надо сказать, что тогда на посёлке не у каждого в семье он тогда был. Поэтому баба Аня за газеты и телевизор была очень благодарна моим родителям и особенно отцу и всегда при случае это ему вспоминала. Но надо сказать, что наличие у нас дома телевизора не мешало нам ездить к деду Ване, чтобы поболеть вместе, а мне из всего этого нравилась дорога домой. В более старшем возрасте отец брал «на прокат» велосипед у деда на время отпуска и мы вместе с ним, каждый на своём велосипеде объехали все пригороды Дебальцево, и несколько раз возвращались ночью, вдоль железной дороги.

Конечно, жизнь в частном доме предполагает каждодневную работу в саду, огороде или в доме, в отличие от проживания в благоустроенной квартире. Но это и является огромным подспорьем в жизни, когда всё своё – нет необходимости лишний раз ходить в магазин что-то покупать. Мы в отпуске, по мере сил и желания помогали ей по хозяйству. Необходимо пояснить, что земля в Дебальцево была хорошая, слой чернозёма был очень большой, и росло практически всё – только сажай. Несколько раз мы копали картошку в огороде – помогая собирать урожай – и я понял, что это была тяжёлая работа. Выкопать картошку, сложить в вёдра, вёдра унести к месту сушки, там разложить, перебрать и по одному ведру подать в глубокий погреб, чтобы сложить её в короб. Лестница в погреб была очень крутая, и спускаться одному по ней с ведром было невозможно, и поэтому всё надо было делать вдвоём. Помогали собирать малину, утопая в её густых и колючих зарослях, где пока соберёшь баночку – сам наешься и весь исцарапаешься. Бабушка никакой, как выражался отец «агрокультуры» там не проводила, т.е. не подвязывала, не прорезала её и поэтому она росла на участке от дорожки в туалет до забора размером, примерно 10×10 метров как хотела – густыми зарослями без рядов и дорожек, и их каждый раз проламывали новые по мере необходимости. Самым примечательным в сборе малины было то, что когда заберёшься внутрь её зарослей ближе к забору, там был виден огромный камень. Он был старый, ребристый с отверстием внутри. Оказывается, это пояснила мне бабушка он был нужен для того чтобы «молотить зерно». Какое зерно? Как молотить? О чём она говорила мне, в детстве было не понятно. Только потом я понял сам весь этот процесс, который был раньше.

Вдоль забора с соседями росли вишни – это деревья с тёмными, перекрученными и причудливо изогнутыми стволами высотой 4-5 метров. А из корней, прямо из-под земли в огромном количестве и в бешеном темпе росли новые побеги – их, примерно один раз в месяц надо было вырубать, иначе они бы заполонили всё вокруг дерева. Собирать вишню бабушка разрешала в любое время с условием, что я буду залезать на дерево, т.к. с нижних ветвей она собирала сама. Помню как я, забравшись повыше на дерево, а по ним было очень удобно лазить, хорошо устроившись, не спеша наслаждался, поедая вишни в огромном количестве, сплёвывая косточки с дерева, пытаясь плюнуть ими подальше. Наедался вишен того, пока терпкий сок ягод не набивал оскомину во рту, а руки не становились чёрными от впитавшегося в них сока.

В центре огорода росла груша. Она была просто громадной, баба Аня говорила, что она была посажена ещё до войны. Высотой она была наверно, как пятиэтажный дом, две такие же, но разных сортов были и у деда Вани. Я не знал раньше, что груши могут вырастать до таких огромных размеров (да и просто не видел их, так как груши у нас в Сары-Озеке не росли). Когда груши созревали они, падая с огромной высоты, разбивались о землю, привлекая много пчёл и ос. Поэтому, чтобы собрать целые плоды, надо было залезть на неё с ведёрком и аккуратно туда их складывать. На грушу очень удобно было залазить до самой верхушки – ветки были ровные и толстые, на них удобно можно было устроиться и обозревать окрестности посёлка, оставаясь невидимым снизу, так как ветки скрывали меня, они же закрывали и от жаркого солнца, создавая тень. С груши всё было видно далеко, таких высоких деревьев в посёлке было мало: железную дорогу, трубы кочегарок и огромное количество терриконов вокруг на горизонте.

Возле дома, невидимый с дороги, в саду под ветками сливы стоял вкопанный деревянный столик с лавкой. Ветки её нависали таким образом, что получался хороший навес от солнца и в хороший солнечный день мама с бабушкой накрывали обед за ним. Там можно было спокойно, и не спеша сидеть, оставаясь не видимым ни откуда: ни с дороги, ни от соседей, оставаясь в тени. Из детства, отпуска и Дебальцево что осталось в памяти – это вкус хорошего, наваристого и сваренного по какому-то особенному рецепту, бабушкой Аней борща – на свежем воздухе, да ещё с чесночком, – отец тоже всегда не уставал повторять, что вкуснее ничего в жизни не пробовал. На все предложения бабы Ани сварить что-нибудь другое он постоянно отвечал отказом и всегда повторял одно: «Свари нам баба Аня свой «фирменный» борщ!» Так он у нас в семье и в моей памяти так и остался под названием «фирменный борщ бабы Ани». Немаловажное удовольствие, я вам скажу, от жизни в отпуске – это вкус того борща. На всю жизнь у меня в памяти осталось отцовское выражение, которое он не уставал повторять в отпуске каждый раз, да и все мы уже знали, что он первое радостно и громко сейчас скажет, входя во двор через калитку: «Баба Аня как дела? Как обед?» Тут уж бабушка по-военному чётко докладывала, что у неё всегда всё в порядке.

Вторым «праздничным» блюдом у бабы Ани это была молодая картошка, сваренная в мундирах, так что молодая, тонкая кожица на ней была лопнувшая и легко чистилась. Её, ещё горячую, перед тем как съесть, надо было окунуть в тарелку с ароматным, свежайшим нефильтрованным подсолнечным маслом, затем посыпать крупной, серой солью. Картошку для этого отбирали небольшую, маленькую, – как раз такую, чтобы её можно было целиком положить в рот. Надо сказать, что картошку бабушка сажала разных сортов. Одним из них был «сорокодневка», он был продолговатый в розовой кожуре и имел очень хороший вкус. Другие сорта лучше хранились зимой – они были белые, крупные – размером с кулак, копать такую картошку было одно удовольствие. Были и какие-то другие, баба Аня постоянно что-то экспериментировала, высаживая по два-три куста каких-то новых сортов, и проверяла их на вкус, хранение, всхожесть и на другие качества. Слушая эти разговоры и глядя на проводимые опыты с картошкой, я понял, что это дело не спешное, требующее терпения и если хочешь чего-то достичь, то быстро не решишь – законы природы не отменишь. Пройдёт минимум год, прежде чем можно сказать что-то определённое об этом сорте, а чтобы окончательно всё понять, нужны годы. Это было сравнимо с посадкой и выращиванием фруктовых деревьев – у бабушки в саду на моих глазах росли несколько новых яблонь, груш – я видел, с каким трепетом мы наблюдали, когда у них появлялись первые – 3-4 цветка. Смотрели, как они развиваются и с нетерпением ходили смотреть, как созревают первые фрукты, дожидаясь того самого момента, чтобы их сорвать и попробовать на вкус, что же получилось? Улица возле дома у бабы Ани была одна из центральных в посёлке, и по ней ходил автобус, поэтому она была вымощена диким камнем. До этого момента я никогда такого не видел, и это меня сильно с детства впечатлило. Сама дорога была широкая – как асфальтная и на всю ширину была заполнена диким камнем, такой брали в многочисленных балках (оврагах) причём все камни были плотно прижаты друг к другу и стояли как бы на ребре, а между ними был забит и утрамбован специальный песок. Он наверняка был из какого-нибудь сталелитейного цеха, потому что мы часто, немного поворошив его верхний слой, находили железные шарики – застывшие капли стали.