Законодательством
| Вид материала | Закон |
- Федеральный закон, 206.57kb.
- Таможенный кодекс таможенного союза, 3720.5kb.
- 1. Таможенное регулирование и таможенное законодательство России, 467.22kb.
- Российская федерация федеральный закон технический регламент о безопасности зданий, 522.3kb.
- Статья Единая таможенная территория таможенного союза и таможенная граница, 6526.38kb.
- Принят Государственной Думой 23 декабря 2009 года Одобрен Советом Федерации 25 декабря, 534.31kb.
- Памятка для налогоплательщика по состоянию, 304.22kb.
- Принят Государственной Думой 23 декабря 2009 года Одобрен Советом Федерации 25 декабря, 521.15kb.
- Министерства внутренних дел республики беларусь, 2960.14kb.
- Конституцией Российской Федерации и законодательством. Использование военнослужащими, 928.5kb.
40
— Что он хотел?! — спросила беспокойно бродившая кругами по коридору Варвара и тут же осеклась: Вадим вернулся не один, а вместе с поблекшим, но все же рыжеволосым мужчиной с небольшим брюшком в дорогом темно-синем костюме, которому на вид было лет пятьдесят.
Проследовав за Набоковым и гостем в кабинет, Варвара поймала себя на мысли, что он кого-то ей напоминает и, сев на софу рядом с поникшей Франческой, вдруг поняла, что гость похож на Пушкина, только ростом он был с Набокова.
— Позвольте представить, Александр Сергеевич Кульков, одноклассник разыскиваемого нами в настоящий момент объекта, — сказал Вадим и предложил гостю сесть в кресло у окна, а сам сел на софу и обнял Варвару за талию, та вздрогнула и удивленно посмотрела на него, потом на Лауру, но внимание той было сосредоточено на госте.
— Очень приятно, — ответила хозяйка на его поклон.
— Можно, просто Саша, не люблю формальностей в свободное время, — слегка, но очаровательно заикаясь, сказал гость. — Итак, что вас конкретно интересует?
— Нас интересует, где в данный момент находится ваш одноклассник известный нам, и вам надеюсь, под именем Федора Ландрина.
— А почему вас он интересует, позвольте полюбопытствовать? — спросил гость, обводя присутствующих внимательным взглядом серо-зеленых, чуть навыкате глаз.
— Коньяк? Кофе? Чай? — вмешался Вадим.
— Коньяк, если можно.
— Видите ли, — продолжила Лаура, — ваш друг, насколько вам и нам известно, недавно побывал в Испании и там познакомился в одной весьма привлекательной сеньорой, с которой у него возникли...
— Лаура! — вскрикнула Франческа. — Умоляю!
— Спокойно, дорогая, — выгнула бровь хозяйка. — С этой испанской сеньорой у него возникли дружеские отношения, которые стремительно переросли в любовь, однако чуть больше двух месяцев назад ваш друг внезапно исчез из всех средств коммуникации. Так вот, обеспокоенная столь внезапным исчезновением своего милого друга, влюбленная женщина бросила родину, чтобы на месте разобраться в случившемся, поэтому сейчас она сидит перед вами и, как можете убедиться, нервно кусает губы.
— Вы не родственница тренера «Реала»? — согревая бокал с коньяком, спросил гость.
— Нет, однофамилица. Где он прячется?
— Я видел вас на фотографии, но, честно говоря, подумал, простите, конечно, что это очередная Борькина фантазия. У людей искусства порой не поймешь, где правда, а где вымысел.
Рассуждая, гость, словно нарочно, тянул время, чем только усиливал напряжение, и без того давно витавшее по штаб-квартире незадачливых искателей приключений. На самом деле Александр Сергеевич был стеснительным человеком, а заикание только усугубляло эту черту его характера, однако в работе он мог и умел быть беспощадным.
— И все-таки? — прервала затянувшуюся паузу Лаура.
— У своей старой знакомой.
— Что за знакомая, где живет? В Москве? — не отступала хозяйка, хотя сразу заметила, что гость чем-то смущен и не решается ответить на прямой вопрос. — Простите, Саша, но вы собственными глазами видите, что Мария Франческа дель Боске вполне реальный человек и красивая женщина. Что вас смущает?
— Меня ничего.
— Так в чем же дело? — не выдержала Варвара. — Что за тайны мадридского двора?! — и ласково посмотрела на подругу, едва сдерживающуюся, чтобы не впасть истерику от разрывающего ее напряжения.
— Действительно, что вы темните? — Вадим пересел к Франческе и обнял ее за плечи, от его прикосновения, та, будто испустив дух, обмякла и спряталась на груди Набокова. — Тем более что за пятнадцать минут до вашего прихода мы выяснили, что вашему однокласснику абсолютно ничего не угрожает.
— Откуда вы знаете?
— Да тот человек, к которым вы меня видели у подъезда, и есть тот безумец, якобы преследующий вашего Ландрина. Однако дело в том, что он всего-навсего хотел бы поблагодарить вашего друга за роман «Очевидец» о его фантасмагорических приключениях в городе Чернобрюхове и подарить еще несколько сюжетов из своей удивительной и не совсем обыкновенной жизни, потому что сам, к сожалению, не обладает писательским даром и к тому же вскоре отправляется в путешествие по...
Вадим вдруг смолк.
— Извините, но это не моя тайна.
— Вы уверены?
— На все сто!
В этот момент, когда кабинет готов был взорваться от жуткого напряжения, которое уже можно было нарезать кусками, раздался телефонный звонок, показавшийся оглушительным, и все разом подпрыгнули на своих местах.
— Дюраны, то есть чета Мерсье, настаивают на немедленной встрече, — повесив трубку, сказала Лаура, — у них неожиданно изменились обстоятельства, и они хотят предложить нам какие-то новые идеи по ускорению поисков их предка.
— Вот неймется этим канадским старперам!
— Остынь, Дрюндель, сам же говорил, двести штук на дороге не валяются! — Не снимая с колен телефона, хозяйка вопросительно взглянула на Кулькова, молча смакующего коньяк. — Номер телефона.
— У них определитель, — ставя бокал на стол, сказал гость и достал из кармана мобильный телефон. — Боря? Привет! Тут с тобой кое-кто страстно мечтает поговорить. Нет, не он, скорее она. Да не психуй ты! Это очень милая женщина. Все, не говори ерунды, передаю ей трубку.
Франческа неожиданно замахала руками и снова спряталась на груди Набокова.
— Маша, прекрати этот детский сад! — Взяв телефон, Варвара протянула его судорожно всхлипнувшей подруге, та прижала его к уху и обвела друзей растерянным взглядом.
— Hola! — вдруг по-испански сказала она, но в тот же миг опомнилась. — Привет! Это я! — и стремглав выбежала на кухню.
— Ну, слава Богу! — облегченно вздохнула Лаура. — Одно дело закрыто! — и обратилась к Кулькову. — Не поняла: почему вы так долго мялись?
— Он спрятался у своей первой жены, поэтому я и никак не мог решиться, мало ли что может прийти в голову влюбленной женщине.
— Вот, Дрюндель, учись деликатности у настоящих джентльменов.
— Обязательно, даже запишу в тетрадку ваши рекомендации, графиня, но только после того, как мы все вместе треснем коньяка за успешное завершение мучительных поисков неадекватно воспринимающего реальную действительность драматурга.
Набоков разлил остатки коньяка, и, поприветствовав друг друга, все залпом выпили.
— Маша, что случилось? Он тебя обидел, да?! — спросила Варвара, в тревогой заглянув в заблестевшие от слез глаза вошедшей подруги, и усадила ее на софу.
— Господи, час от часу нелегче! — всплеснула руками Лаура. — Что еще приключилось?
— Он не хочет встречаться, — тихо проговорила Франческа и поправилась. — Пока не хочет.
— Почему? — в один голос воскликнули Варвара, Лаура и Набоков.
— Я пыталась ему объяснить, что этот Парамонов не хочет ему зла, но он уперся.
— Неужели трусоват? — Вадим присел к Лауре на подлокотник.
— Нет, сказал, что дело гораздо сложнее, чем мы себе представляем. Говорил что-то о «Коде да Винчи», но я ничего не поняла.
— А причем тут «Код да Винчи» и Дэн Браун в придачу? — изумилась Лаура.
— М-да, в огороде бузина, а в Киеве дядька! — пробормотал Вадим.
— Извините, что прерываю вас, но мне пора, — вставая, сказал Александр Сергеевич. — Рад был познакомиться! — и, взяв стоявший возле кресла свой черный кожаный кейс, направился в коридор.
— Я вас провожу, — вдруг вспорхнула хозяйка.
— Что это с ней? — удивилась Варвара.
— Ничего страшного, он ей понравился, как мужчина. — Завалившись на софу, Набоков уставился в потолок. — Эх, получить бы сейчас двести штук и на Канары!
— На Мадейре лучше, — всхлипнула Франческа, она не понимала: радоваться ей или нет.
41
— Да, мы сейчас выходим, господин Мерсье, буквально через пять минут, — по-французски сказала Лаура, повесила трубку телефона и, развернувшись к друзьям, скомандовала: — Быстро привели себя в порядок и спускаемся вниз. Дюраны, тьфу ты, Мерсье приехали.
— Я тебя умоляю, Лора, — недовольно отозвался с софы Набоков, он называл подругу Лорой, когда хотел выразить свое несогласие или разозлить подружку. — Сил никаких! Может, ты сходишь одна? Или прихватишь с собой Варвару? А мы с Франческой, как герои нынешнего дня, приготовим что-нибудь вкусненькое, тем более, судя по твоему лицу, разговор с этими Дюранами-Мерсье явно не на пять минут.
— Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Надо отрабатывать двести штук! А ты как думал?! Вставай, вставай, нечего изображать вселенскую тоску! Кстати, Франческа тоже пойдет с нами, — тоном, не терпящим возражений, сказала Лаура и остановила попытавшуюся было возразить гостью. — Сегодня ты переночуешь у меня на той квартире, в таком состоянии тебе лучше не оставаться одной: я же вижу, что ты не понимаешь радоваться тебе или нет. Короче, нам дали пять минут, все на выход. — И уже из коридора крикнула Вадиму. — Дрюндель, все проверь перед тем, как запирать. Ждем тебя на улице.
Когда подружки вышли, Набоков прошелся по квартире, выдернул все вилки из розеток, выключил газ и напоследок заглянул в зеркало у двери.
То, что Парамонов рассказал Вадиму не столько поразило, сколько ошеломило его, по крайней мере, он не думал услышать что-то подобное, поэтому в первый момент ему захотелось послать этого сумасшедшего «нострадамуса» куда подальше, но вспомнив, что предсказания того обычно сбываются, сдержался и дослушал до конца, хотя его не оставляло подло засосавшее под «ложечкой» ощущение, что он снова, в который уже раз угодил в кошмарный сон.
— Послушай, Дрюндель, как нам рассказать об этом? — спросил Вадим у собственного отражения. — Не знаешь? Вот и я не знаю, а рассказать придется. Думаешь, после Дюранов? Я тоже так подумал. Тогда покедова.
Набоков запер дверь на три замка и вызвал лифт.
— Почему так долго?
— Писать захотел, а потом вдруг приспичило и нечто бόльшее.
— Да ну тебя! Вечно в самый ответственный момент с тобой происходит что-нибудь непотребное, — обреченно махнула Лаура и, взяв Варвару под руку, быстро пошла по узкому тенистому двору к прямоугольной арке, ведущей на улицу.
— Мы сейчас куда?
— Они нас в сквере ждут, у памятника.
— Послушай, к чему эта горячка? Ничего еще не ясно, — нагоняя подруг, сказал Набоков. — И потом, если генерал в той бочке, я не представляю, как мы достанем ее из подвала, там, как минимум, нужны сходни и человек пять грузчиков.
— Ага, жаба задавила? Делиться не хочешь? — подмигнула ему Лаура и перешла на другую сторону улицы.
— Моя жаба тут абсолютно ни при чем, хотя...
— Договаривай, договаривай...
— Просто я не представляю, как организовать эту акцию. Понимаешь, так или иначе, сначала всплывут заказчики, потом сумма нашего гонорара, сразу помощников набежит... Да и наше государство не любит, когда его граждане занимаются несанкционированными поисками сокровищ.
Набоков обнял за талию подрагивающую Франческу, которая совсем перестала что-либо соображать, поэтому не сопротивлялась и послушно шла за друзьями.
Единственное, что ее тревожило, так это снова всплывший рассказ о двойнике, но семейная легенда, рассказанная матерью за полчаса до кончины, казалась Франческе слишком фантастической, чтобы поверить в нее, поэтому, подчинившись инстинкту, она перескочила на воспоминания о той упоительной ночи во внутреннем дворе замка тамплиеров, которую они провели с Ландриным.
— И еще, меня сильно смущает этот Исрафилов, кроме того, что он положил глаз на Варвару, он вообще странно ведет себя.
— Тебя смущает, что глаз положил или?
— Отстань, Лора! Не нравится мне, когда чиновники такого ранга налево и направо сверкают улыбкой. Обязательно жди неприятностей.
— А мы сейчас предложим этим Дюранам, то есть Мерсье, достать не бочку, а только тело генерала, упакуем его пакет для трупов, у Брина возьмем, положим в багажник машины и все.
— Ты будешь упаковывать? Может, он там весь расползся… Фу, какая мерзость!
— А кто такой Брин? — спросила Варвара и оттащила Лауру на край тротуара, она с детства не любила ходить под навесным лифтами.
— Брин? Герман Обрин, мой одноклассник, судмедэксперт.
— Представляешь, — Вадим покрепче прижал к себе Франческу, чтобы унять продолжавшую колотить ее, но уже приятную дрожь, — он с третьего класса и по сей день влюблен в нее, а наша графиня, сплошное и неистребимое коварство, до сих пор динамит его. Нет, чтобы сделать одолжение верному другу. Может, он после этого тебя разлюбит?!
— Не меряй по себе, это раз, — выгнула бровь Лаура, — Во-вторых, ты прекрасно знаешь, что не сплю с женатыми мужчинами, даже из одолжения. Между прочим, раз ты не хочешь пачкаться, можем его привлечь, ему лишние деньги не помешают, его дочка собирается поступать в институт. К тому же он с трупами общается каждый божий день.
— Кстати, Александр Сергеевич Кульков женат? — не отставал Набоков.
— Успокойся, разведен уже четырнадцать лет.
— Волк одиночка, значит? Перспективно, очень.
Лаура остановилась с твердым намерением влепить другу пощечину, но Варвара, сказав: «Он нарочно тебя цепляет, не видишь, что ли?!» дернула ее за руку.
Не прошла вся компания и десяти метров, как у небольшого треугольного палисадника штаб-квартиры московского «Спартака» под их ногами задрожала земля.
Замерев, друзья испуганно переглянулись: следом за этой дрожью из-под земли послышался нарастающий гул, сопровождающийся режущим слух шипением.
— Землетрясение?! — прошептала Лаура, прячась вместе с Варварой за спину Вадима.
— Непохоже, — ответил тот и, оттеснив подруг на мостовую, посмотрел сначала на крышу соседнего дома, потом оглянулся на другую сторону, на углу которой, как ни в чем не бывало, поцеловалась парочка малолеток в рваных джинсах. — Побежали от греха.
Едва они сорвались с места, как земля в центре палисадника вздыбилась, и из образовавшегося разлома с ревом и скрежетом вылетел какой-то металлический предмет и следом за ним в небо взметнулся фонтан горячей воды, окутывая паром старые корявые тополя.
Обломок разорванной трубы срезал верхушку тополя, и та с грохотом упала на крышу припаркованного у палисадника темно-синего «Ниссана».
Вбежав в сквер, друзья обернулись: горячий туман окутал весь палисадник и стал расползаться по узкому проезду.
С опаской поглядывая на фонтан, они осмотрели друг друга и с облегчением вздохнули — кажется, обошлось.
— Ты черта, случайно, не поминал всуе? — прищурилась Лаура.
— Ни черта, ни дьявола... Только Исрафилова.
— Он мне тоже не понравился, гладкий, скользкий, улыбается, а в глазах ледяная пустота, — беря Вадима под руку, сказала Франческа.
— О, какая прелесть! Оказывается, вы умеете говорить, — подмигнув Лауре, Набоков поцеловал спутницу в щечку. — Клин клином вышибается, графинюшка. Народная мудрость, ничего не попишешь.
— Идем уже, психолог доморощенный, клиенты заждались! — Она ткнула Вадима кулаком в бок и засмеялась.
«Смешно, да не очень. Опять Парамонов накаркал! — в сердцах подумал он. — Нет, потом, все потом. Расскажу, когда отвалим отсюда».
После беседы с Парамоновым Вадим твердо решил, что при любом исходе дела с наполеоновским генералом, — получат они двести тысяч или нет, — он сгребет в охапку Лауру и Варвару и увезет их куда-нибудь подальше от Москвы.
«А как же Франческа?» — спросил внутренний голос.
«У нее любовь, а это дело индивидуальное и сугубо интимное, пусть сама со своим драматургом разбирается».
27.02.2009
42
Вадим, Варвара и Франческа встали со скамейки и, улыбаясь, раскланялись с заказчиками, благообразными канадцами, которые, надев улыбки на свои морщинистые, но светлые лица, в свою очередь раскланялись с ними, а господин Жерар Мерсье, высокий сухопарый старик, лет семидесяти, в джинсах, клетчатой рубашке и джинсовой жилетке, поцеловал руку Лауре и на прощание помахал им.
Его жена, Мадлен, миниатюрная женщина, по всей видимости, того же возраста, с фиолетовыми волосами в льняном брючном костюме, напоследок тоже одарила их сверкающей вставной улыбкой, взяла мужа под руку, и они степенно направились к Елоховскому собору посмотреть вечернюю православную службу.
— Что не говори, порода есть порода, — вздохнул Вадим и пристально взглянул на расстроенную Лауру, бессильно опустившуюся на скамейку. — И что? Что еще случилось?
Когда до смерти перепуганные взрывом теплотрассы, друзья подошли к памятнику безвинно убиенному обрезком трубы большевику («Какие аналогии напрашиваются, однако!» подумал Вадим), канадцы уже ждали их и, тихо переговариваясь, смотрели на памятник, но по серьезным и даже озабоченным лицам этих благообразных старичков невозможно было понять, какие чувства их обуревают.
Лаура представила Варвару, Набокова («Нет, он не родственник») и Франческу (на всякий случай она назвала ее Машей) и отошла с канадцами в сторону.
В отличие от «родного итальянского», она свободно владела французским, поэтому, чтобы не рассеивать внимания и не затягивать беседу переводом, решила переговорить с клиентами отдельно и, оставив свою компанию на скамейке, отошла с потомками генерала в тень большой липы.
— Не томи!
Лаура с тоской посмотрела на окруживших ее друзей и неожиданно ударила ногой Вадим под коленку.
— Отстань! Дай переварить!
— Неужели все так плохо?! — изображая боль, поморщился Вадим и принялся растирать ушиб.
— Паяц! Нет, не плохо, но есть некоторые осложнения, в частности, по срокам, поэтому они готовы увеличить гонорар еще на сто тысяч, при условии, что мы завершим это дело в три дня.
— Откуда такие бабки? Нефть? Газ?
— Нет, они лесопромышленники, но деньги из семейного фонда генерала Дюрана, который учредила Мадлен, она, видите ли, с детства свято верила в эту легенду.
— Она из Дюранов? — удивилась Варвара. — Честно говоря, никогда не подумала бы. Она больше напоминает крашеную болонку, нежели французскую…
— Варя, и ты туда же! — Лаура резко встала. — Нашла с кого пример брать! Дрюндель с рождения и по жизни трепло и циник. Все, больше ничего не скажу, смертельно есть хочу.
— Естественно, графинюшка, столько коньяка выдуть, и у слона аппетит проснется. — Набоков увернулся от очередного замаха подруги. — Предлагаю, чтобы долго не мучаться, зайти в «Елки-палки» и заморить наших прожорливых червячков.
— Фи, «Елки-палки» — это моветон! Однако должна согласиться, только давайте перейдем на ту сторону, что-то мне не очень хочется под горячий душ.
Они вышли из сквера и, перейдя на другую сторону улицы, не спеша пошли к трактиру «Елки-палки», располагавшемуся на небольшой площади-перекрестке четырех улиц, которую в достославные застойные времена некоторые водители троллейбуса воркующе язвительно объявляли: «Бауманский райисполком. Площадь… Разгуляй», не скрывая своей иронии по поводу того, что депутатом Верховного Совета от Бауманского района был никто иной, как Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.
Франческа взяла под руку скользящего рассеянным взглядом по сторонам Набокова, тот вздрогнул от холодного прикосновения ее узкой руки и, улыбнувшись уголками губ, понимающе подмигнул ей.
Окунувшись в свою прошлую «советскую» жизнь, Маша Боске, а теперь Мария Франческа дель Боске испытывала двоякое чувство.
С одной стороны, все было до боли знакомо, будто и не прошло двадцати лет: да, родной город сильно, иногда до неузнаваемости, изменился, но люди остались почти прежними, только загнанные бесконечной гонкой за соответствием собственных представлений о жизни и желаний. А желания, судя по первым дням ее пребывания в Москве, стали, если не странными, то, по крайней мере, необычными и недоступными ее европейскому сознанию. Ей были абсолютно непонятны мотивы, которые двигали большинством людей, но сводить все к обычной человеческой зависти, так присущей русским, или их стремлению наоборот вызвать эту зависть, Франческе не позволяла ее врожденная романтичность, несмотря на то, что в своих пьесах, она часто выходила за границы дозволенной морали.
С другой стороны, ее не оставляло ощущение, что она попала на другую планету, настолько сильно разнились ритм и атмосфера жизни, но ей повезло, что, высадившись на эту сумасшедшую планету в поисках вселенской любви, она сразу встретила давно и хорошо знакомых «инопланетян».
Варвара, тоже взявшая Лауру под руку, пыталась склеить сюжет нового романа, хотя сюжета как такового не было, скорее, в ее воображении всплыла ее любимая тема: тема одержимости одинокого, ничем неприметного человека какой-то навязчивой идеей, и выпадающего из контекста обыденной жизни, но подтолкнули ее к этой теме отнюдь не последние события, а удивительные, порой повергающие в трепет персонажи, провоцирующие, как ей казалось, эти события.
Нет, Никодим Парамонов не был героем ее романа, она с детства боялась и сторонилась людей, которые могли проникать за видимые пределы жизни. А вот человек или люди, одержимые желанием во что бы то ни стало воскресить утраченное, и, как следствие, совершающие шокирующие, на грани безумия, поступки, очень привлекали ее.
Вероятно, поэтому в ее воображении рисовался, но почти мгновенно исчезал смутный образ мужчины, возомнившего себя современным воплощением Рембрандта, безмерно страдающего от отсутствия любви в реальной жизни и витающего в мире иллюзий, потихоньку сходя с ума от страстного желания прикоснуться к серым шелковым чулкам на коленях Эммануэль. И еще, в ее воображении стал возникать вылощенный чиновник из Спорткомитета, в ледяном взгляде которого было что-то отталкивающее и в то же время манящее, от чего колючие мурашки волнами пробегали по спине.
— О ком грезим? Неужто обо мне? — послышался откуда-то издалека голос Набокова.
Варвара вздрогнула и огляделась, оказывается, они были уже в трактире и рассаживались за окруженный плетнем столик у окна.
— Жаль, я грешным делом мечтал поселиться в твоем сердце на ближайшие дней десять, а может, и на пару-тройку недель.
— Вот весь он в этом! Эгоцентрист до костей и мозга, если таковой у него вообще имеется. Дрюндель, объясни нам, дурам, как при таком откровенно циничном и потребительском отношении к женщинам, ты пользуешься у них бешеной популярностью и, главное, спросом?
— Минуточку, графиня, давайте уточним. Я не модный продукт, чтобы пользоваться, как вы утверждаете, исключительным спросом.
— Ой, я тебя умоляю!
— Бесполезно, графиня. К тому же ты противоречишь сама себе, потому что двадцать с лишним лет терпишь мой цинизм и, более того, держишь меня при себе, поэтому, прости, не вижу смысла отвечать на твой вопрос. И потом, если бы я не был эгоцентристом, то вряд ли кто-нибудь из вас обратил на меня внимание, ведь, признайся, практически всегда выбираете вы, а я практически каждый раз всего лишь пассивный наблюдатель. — Вадиму страшно не хотелось вступать в очередную пикировку со старинной подружкой, он знал, что когда та что-то не понимает, то начинает его цеплять, и перевел разговор на другую тему: — Однако перейдем, так сказать, к прозе жизни, а точнее, к ее материальным аспектам. Напомню: триста штук на дороге не валяются. Что случилось?
— У них внезапно умер сын двоюродной сестры Мадлен, парень в расцвете сил, многообещающий юрист. Представляете, двадцать девять лет, и вдруг обширный инфаркт.
— У Табакова тоже первый инфаркт был в двадцать девять, а недавно, в семьдесят, он родил четвертого ребенка, — продолжая блуждать по своему воображению, сказала Варвара и погладила по руке смотревшую в окно Франческу.
— Я пыталась разубедить Мадлен, но она уперлась и ничего слышать не хочет. Они взяли билеты обратно в Монреаль.
— Ты им рассказала о нашей находке? — Вадим перехватил сверкнувший в глазах Франчески огонек, но на улице царили сиреневые сумерки, размытые желтыми пятнами разгорающихся фонарей.
— Нет, но намекнула. Возможно, поэтому они и решили увеличить гонорар. И еще я им предложила, что мы достанем генерала, они его опознают, как оказалось, по изумрудному перстню на мизинце, и мы отправим его крематорий, а прах они увезут и захоронят там, где им заблагорассудится.
— Отличное предложение. Согласились?
— Не только ты бываешь убедительным с женщинами.
— Прекрасно! — Вадим снова почувствовал желание Лауры попикироваться с ним, но в этот момент к столу подошла официантка и стала расставлять их заказ. — Значит, с твоего позволения естественно, сегодня вечером я позвоню Брину, а ты договорись на завтра с Мутко насчет второго сеанса. — Он разлил по рюмкам коньяк. — Ваше здоровье, дорогие мои, и чтоб всем нам не хворать!
Они молча выпили и сосредоточенно, но без аппетита принялись за еду.
Равнодушно заглотив пару кусочков стейка из осетрины, Набоков взглянул на темные провалы арок старого особняка Мусина-Пушкина на другой стороне улицы и увидел, как из сумрака одной из них вышла высокая стройная девушка в джинсах и серой кожаной куртке.
Он вздрогнул и, затаив дыхание, замер.
— Что с тобой? — слегка выгнула бровь Боярдо.
— Ничего, померещилось. Устал, наверное.
«Вот и не верь после этого нашему «милашке» Парамонову!»