Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря
| Вид материала | Документы |
СодержаниеБиблиографический список О «тайных знаниях» и не только Библиографический список Астраханский край в Роль астрахани в развитии российско-иранских |
- Научно-исследовательский институт проблем каспийского моря, 6670.24kb.
- Институт каспийского сотрудничества, 668.69kb.
- Методические указания му 1 2600-10, 485.46kb.
- Рыбохозяйственные и экологические аспекты эффективности искусственного воспроизводства, 422.61kb.
- Свод правил по проектированию и строительству метрополитены дополнительные сооружения, 1496.85kb.
- согласован мчс россии письмо n 43-95 от 14., 1639.07kb.
- Оценка ситуации в регионе Каспийского моря и прикаспийских государствах в апреле 2011, 416.63kb.
- «Научно-исследовательский институт дезинфектологии», 448.62kb.
- Методические рекомендации мр 6 0050-11, 382.97kb.
- Решение IV международной научно-практической конференции, 42.94kb.
Библиографический список 1. Дворниченко В.В., Очир-Горяева М.А., Плахов В.В, - Погребения ранних кочевников из Нижнего Поволжья. // Российская археология № 3, 1997. 2. Лубо-Лесниченко Е.И. Китай на Великом Шелковом Пути. М. Восточная литература, 1994. 3. Радкевич В. А. Великий Шелковый Путь. М. Агропромиздат, 1990. 4. Извлечения из описания путешествия Ибнбатуты // Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб, 1886. С. 278-314. 5. Членова Н.Л. Предыстория «Торгового пути Геродота» (из Северного Причерноморья на Южный Урал) // Советская археология № 1, 1983. С.А. Пантелеев ОГУК «Астраханский государственный объединенный историко-архитектурный музей-заповедник» О «ТАЙНЫХ ЗНАНИЯХ» И НЕ ТОЛЬКО «Собака лает, корова мычит, лошадь ржёт, курица кудахчет, волк воет, человек горюет…» Einzelnb Satzb 79, «Codex Cumanicus». Возвращаясь к предыдущим публикациям, посвящённым памятнику археологии городищу «Мошаик» (3. С. 206-226; 2. С. 59-64.) и последней «работе», автором которой является П.В.Попов (4) (в дальнейшем автор). «Статья», которого по существу вопроса имеет к археологии весьма слабое отношение, где видимо автору знатоку народных мудростей за тем частоколом, что имеется у него самого и «кульбитам» трудно разобраться, что к чему. Поэтому возникает необходимость ещё раз объяснить и донести свою мысль и мнение до автора. Автор, который предпочёл не разобраться в возникшей проблеме, а решил, что лучше всего в этой ситуации самому поставить вопрос о компетентности при этом, особо не стесняясь и не разбираясь в терминологиии и эпитетах. Видимо думая, что лучший способ обороны это нападение, что в итоге вылилось в простую банальную пошлость и хамство. Советуя ещё при этом в своих демагогических размышлениях поучиться основам ведения научной дискуссии у «квалифицированных учёных-археологов» наверное, имея в виду себя и себе подобных. Впрочем, читателю если у него возникнет желание, будет, с чем сравнить. В общем, не удивляет такая болезненная реакция молодого, но уже «опытного» поднаторевшего автора. Конечно, тот ответный бред, который несёт автор, совершенно не вяжется с теми задачами, которые были мной, поставлены в статье. Изучив его «статью» пришёл к выводу ещё раз, что автор очень плохо знаком с коллекцией, да и с историей исследования данного памятника. Тем не менее, попытаемся ещё раз донести свою мысль. Автором утверждается в «статье» следующее что «… состав коллекции, сданный в фонды ОГУК «АГОИАМЗ» расходится с коллекционной описью, приложенной к отчёту» (4. С. 361). В апреле 2011 г. ещё раз взял на себя труд по работе в фондах «АГОИАМЗ» (сотрудником фондов не являлся) с коллекцией и отчётами 1978 г. Е.В.Шнайдштейн. В результате изучения не было обнаружено никаких расхождений между сданной коллекцией и описью, как и в предыдущей своей статье (2. С. 59-64), так и в этот раз было установлено следующее, что всего было сдано 125 предметов (сосуды и фрагменты керамики) из них 83 собрано в подъёмке и 42 из раскопа. При этом предметы, обнаруженные в раскопе, в основной массе происходят из ям. Возникает вопрос, какие ещё помимо коллекции автором были обнаружены предметы, не вошедшие в коллекционную опись, и почему тогда они небыли им введены в оборот, раз уж он говорит об этом. К тому же мне не известны рисунки и описания этих предметов. Но при этом у автора в «статье» есть ссылки на предметы, происходящие только из данной коллекции 1978 г.. Далее становится ещё интереснее, где речи идёт об интерпретации некоторых образцов керамики звучит буквально следующее «Некоторые красноглиняные гончарные сосуды, традиционно относимые к эпохе Золотой Орды, могут, датированы более ранним временем» (4. С. 362). И ради бога, наконец, то свершилось чудо «открытие». Но он приписывает при этом мне, устаревшие выводы к которым абсолютно не имею никакого отношения. В своей статье я утверждал и утверждаю что основная масса красноглиняного гончарного материала из коллекции 1978 г. имеет золотоордынское происхождение при этом, прекрасно понимая, о какой более ранней красноглиняной керамике говорит автор. Что показалось спорным автору в том утверждении «… что в золотоордынское время Мошаик процветал» непонятно. При этом мною не бралось во внимание ссылка на мощность золотоордынского слоя в 1 метр из отчёта Е.В.Шнайдштейн. Да его там и нет. Поскольку автор допускает такое понятие как «обладание тайным знанием», которое у него вероятно связано с элементарным незнанием, которое как сон разума порождает чудовищ. Если бы автор действительно внимательно изучал отчёты Е.В.Шнайдштейн, он бы заметил, что там ничего не говорится о том, что полуземлянка впущена в культурные слои более раннего времени, которые в отчёте не отражены и никак не зафиксированы. Вполне уместно возникает вопрос, откуда же взялся этот таинственный пресловутый метр. В исследованиях 2009 г. на территории городища Мошаик, автором которых являлся Мирсияпов Э.Ю. – начальник отдела учёта охраны главного управления государственного контроля и охраны памятников Министерства культуры. В которых также принимали участие к.и.н. Сидиков А.Г. зав. национальным центром археологических исследований института истории АНРТ и к.и.н. Валиев Р.Р. научный сотрудник центра археологических исследований института истории АНРТ и Пантелеев С.А. зав. сектором археологии Астраханского государственного музея–заповедника. В ходе проводимых исследований были произведены работ и по стратификации памятника на наиболее выразительном участке городища (по ул. Соколова в районе овощехранилища). На всём протяжении борта карьера в несколько десятков метров было установлено, что мощность культурных наслоений достигает около 4 м. а слой соответствующий золотоордынскому времени составляет более 1 м.. Подобная ссылка вполне заслуживает внимание и если автор захочет ознакомиться с итогами этих исследований он вполне осознает и поймёт что знание это сила, а не «тайное знание». Что вполне можно отнести и к рисункам археологических предметов из коллекции 1978 г. где была просто скопирована моя манера изображения предметов. Поэтому я не вижу в том, что произошло с некоторыми рисунками, прилагаемыми к статье автора со своей стороны ошибки. За годы работы подобных фрагментов мною было отрисовано сотни с той же Самосделки и естественно Мошаика. К тому же эта ситуация лишь ещё раз показала, насколько автор неаккуратно и небрежно относится к оформительской иллюстративной части своей же статьи. Это итог научной безграмотности виден не в том, что автора пытаются в чём-то уличить, в конце концов, даже не это главное, а в тех его весьма сомнительных приемах и построениях, которые он использует. Где намеренно пропускаются или замалчиваются конструктивные моменты, но зато выпячиваются и озвучиваются совершенно в другом ракурсе «понятые» автором высказывания. В этой статье мной не приследуется, какая либо оправдательная цель. Но поскольку автор торопился, и ему некогда было вникать в суть написанного, то возникает необходимость комментариев практически всей «статьи» автора. Поэтому в его «статье» и появляются высказывания подобные как этим «лживые измышления» вместе с «подкинутыми материалами» так и хочется сказать «читай по губам» ничего подобного не звучало. Было высказано сугубо личное мнение о том, что было «… впечатление об использовании как заготовки для другой статьи по Самосдельскому городищу. Сделан акцент на очевидную схожесть памятников и их существование в одно время» (2. С. 59-64). Где «подкинутые материалы» или в чём это выражается? Наверное, автор не понял, что же имелось ввиду или даже очень прекрасно понял, поэтому так извернул обращённую к нему мысль. А ведь как все просто если заменить в названии «статьи» 2008 г. «К вопросу о датировке…» только одно слово Мошаик на Самосделка используя реальные имеющиеся великолепные раскопочные керамические комплексы, получилась бы и «классификация» и вероятно хорошая статья (возможно такая уже есть). Ну и наверное самое главное что так автор аккуратно обходил стороной. Собственно датировка памятника, как и всё у автора и просто и сложно, но как то при этом обтекаемо у него звучит «Керамические комплексы, конечно, это трудные для систематизации и датировки источники, но наличие в них относительно точно датируемых составляющих является серьёзным основанием для отнесения памятника к определённому хронологическому периоду» (4. С. 362). Это какие «точно датируемые составляющие»? Наверное, вот эти где основная масса керамики не стратифицирована и собрана подъёмкой в переотложенном состоянии на дне карьера и те 42 фрагмента из золотоордынских ям раскопа. Но ведь автору, конечно же, известно, что все фрагменты прошифрованы, даже с указанием места, где были обнаружены. Поэтому, наверное, он оговаривается «Особо следует отметить, что ограниченность материалов и предварительный характер классификации специально были оговорены мною» (4. С. 362). Но если это так, то, причём здесь такая глобальность выводов? Конечно, этот материал позволяет сделать какие-то предварительные косвенные выводы, но он незначителен и требует не рассуждений, а реальных раскопочных исследований, которые в итоги и могут показать реальную картину без всяких полётов фантазий. Что до «ограниченности материалов» то уже говорилось, что автор плохо знаком с историей исследований памятника иначе бы он знал о том, что впервые ещё в 1976 г. Полубояриновой производился осмотр памятника, и были сделаны сборы керамики в подъёмке. Коллекция была сдана в Астраханский областной краеведческий музей. А что до «кульбитов» то это как посмотреть, так автор, буквально не скромничая «… через страницу соглашается с предложенной в моей статье интепритацией…» (4. С. 362). Но почему и не соглашаться, если это было известно и озвучено ещё ранее и поскольку это не противоречит моим собственным выводам. Одно было только не понятно и остаётся необъяснённым откуда вот так у автора погребения, используемые в «статье» становятся раннеболгарскими ведь на это у него нет никаких ссылок. Но если это, какое-то его умозаключение то, ведь даже оно должно основываться на чём-то кроме публикации Д.В.Васильева (1. С. 48), а если оно не основывается тогда это просто, мягко говоря, несерьёзный научный подход. Можно и дальше было бы продолжать объяснять прописные и не прописные истины, но возникает закономерный вопрос, а надо ли? Поскольку из ответной «статьи» автора видно, что он ничего не понял, да и не пытался. Видно только очень сильно задетое амбициозное самолюбие «первооткрывателя» что вызывает лишь сожаление. Но с другой стороны это особо не удивляет, поскольку вероятно в ближайшее время нас ждут невероятные новые сенсационные открытия, связанные с этим уникальным памятником городище Мошаик. Даже можно предположить какое будет сделано следующее открытие, возможно, оно будет связано с интепритацией и идентификацией данного памятника. Конечно, в этой жизни всё старо как мир и ничего нового а меж тем «…где-то лаяли собаки, а караван шёл…». Библиографический список 1.Васильев Д.В. Новые исследования на городище Мошаик c.48 // Археология Нижнего Поволжья. Материалы Всероссийской научно – практической конференции. Астрахань, 2001 г.. 2. Пантелеев С.А. О датировке городища Мошаик. // Астраханские краеведческие чтения. Астрахань 2010 г., Вып. II. 3. Попов П.В. К вопросу о датировке городища Мошаик. // Нижневолжский археологический вестник. Волгоград 2008 г.. Вып. 9. 4. Попов П.В. Ещё раз о городище Мошаик. // Археология Нижнего Поволжья: проблемы, поиски, открытия. Астрахань 2010 г.. Материалы III археологической конференции. АСТРАХАНСКИЙ КРАЙ В XVI-XXI ВВ. Д.С. Кидирниязов Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН РОЛЬ АСТРАХАНИ В РАЗВИТИИ РОССИЙСКО-ИРАНСКИХ ТОРГОВЫХ СВЯЗЕЙ В XVI – XVII ВВ. В истории российской внешней торговли XVI-XVII вв. представляется временем большого стремления России к рынкам Востока. Торговые связи Московии со странами Востока, завязавшиеся еще в XIV-XV вв., приобретают в это время постоянный характер, отличаются большой интенсивностью товарообмена и играют в общем внешнем товарообороте России первенствующую роль. Следует отметить, что восточная торговля имела в рассматриваемое время несравненно большее значение для экономического развития страны, чем торговля Западом. Если европейские страны экспортировали из России преимущественно сырье, то восточный рынок предъявлял в основном спрос на изделия русского ремесла. Поэтому в экспорте России в восточные страны продукты отечественного ремесленного производства преобладали над сельскохозяйственной продукцией. С середины XVI в., после объединения в руках Российского государства всего волжского бассейна, огромное значение приобрела торговля с Ираном, носившая до этого нерегулярный характер. Установление прямого торгового пути в Персию дало возможность русскому купечеству завязать прочные торговые сношения с ней. Следует отметить, что Иран толкали на сближение с Россией, помимо экономических причин, также политические соображения: Персия рассматривала Россию как возможного союзника в борьбе с Портой. Кроме того, развитию русско-иранской торговли в это время, безусловно, содействовали старые связи России с Ираном. Купцы входили иногда даже в состав посольских караванов. Так, посольство в Иран 1588 г. Григория Васильчикова сопровождало 4 купца. По словам посла, купцы находились в его караване с той целью, что «наши люди наших рухлядишек, которая с нами взята проесто продать не умеют, да и купить, что нам надобе и ее торговые люди посланы с нами для того» (8. С.30). Таким образом, дипломатия и внешняя торговля – эти две формы связи с иностранными государствами, в ту эпоху были фактически почти неотделимы друг от друга: посол нередко являлся купцом, а купец часто выполнял обязанности посла. Так, гонец Кай, посланный в Москву иранским шахом Аббасом в 1592 г. с целью заключить союз с Россией против султанской Турции, должен был выполнить и торговое поручение шаха. Вместе с тем гилянскому тезику Загиту, который прибыл в Россию с торговыми целями, было поручено шахом Аббасом отвезти грамоту царю Федору Ивановичу, а в грамоте объяснялись причины захвата Ираном области Гилян (8. С.185, 208). Выше уже отмечалось, что торговые связи русских земель и территорий, располагавшихся в пределах позднейшего Ирана, имеют давнюю историю. Еще в IX в. на пути в Багдад русские купцы торговали и в персидских городах. (4. С.206). Осуществлению регулярных торговых связей Москвы с Ираном стали возможны после распада Золотой Орды. В истории российской внешней торговли рассматриваемый период является временем большого стремления России к рынкам Востока. Так, российско-иранские торговые связи по Волжско-Каспийской артерии приобретают в это время постоянный характер, отличаются большой интенсивностью товарообмена и играют в общем внешнем товарообороте Российского государства главную роль. Главной торговой магистралью, связывавшей Россию с рынками Востока и соединявшей вместе с тем государства Востока и Запада становится Волга и Каспийское море. Экономика Астрахани складывалась из двух составляющих – транзитной торговли и экспорта местных продуктов. Основными товарами собственно астраханской экономики были рыба и соль, которыми торговали со странами Каспийского бассейна, в том числе с Ираном (5. С. 215, 216). Иностранный автор А.Поссевино, побывавший в России в первой половине 80-х гг. XVI в. отмечал, что Астрахань – «известный восточный рынок». Он указывал, что «когда-то астраханские купцы приезжали с берегов Каспийского моря и из Персии гораздо чаще, но из-за того, что большая часть татар была разбита, и из-за длительной войны с Персией этот рынок стал менее многолюдным (9. С.41, 48). В 1465 г. к Ивану III прибыло посольство ширваншаха Феррух-Есара с предложением установления дружественных и торговых связей. Уже к началу XVI в. российско-иранские отношения становятся достаточно регулярными. Английский автор XVI в. С. Герберштейн отмечал, что в Москве продается большое количество «шелку, шелковых и золотых материй, жемчугу, драгоценных камней, золотой канители» (1. С.178). Европейских путешественников поражало, что русские в Москве даже среднего достатка щеголяют в одежде из тканей, доступных на Западе лишь знати. Как выше указывалось, лишь с середины XVI в., когда весь Волжский путь оказался в руках России, торговля с Ираном приобрела регулярный характер. Центром этой торговли становится Астрахань. Астрахань, в XVI-XVII вв. стала главными воротами в страны Востока и очень быстро превратилась в важный торгово-промысловый и военно-административный центр. Нидерландский автор XVII в. И.Масса писал, что Астрахань «всегда была большим и модным торговым городом, куда стекались для торговли множество купцов из Персии, Аравии, Индии, Армении, Шемахи и Турции, привозивших из …Персии и Турции – парчу, дорогие ковры, различные шелка и драгоценности, … от московитов, в свою очередь, они получали кожи, сукна, шерстяные материи, бумагу, другие подобные сырые товары… [Масса И. 1937. С.23]. Посетившие Астрахань в XVII в. А.Олеарий и Я.Стрейс отмечали, что это крупный торговый город с оживленной речной гаванью, несколькими базарами, множеством ремесленных заведений, окруженный обширными садами. «С внешней стороны, – писал Я.Стрейс, – из-за множества башен и церковных глав Астрахань выглядит красивой» (10. С.198). Через Астрахань направлялись из Москвы торговые караваны и посольства в Иран, Бухару, Хиву и обратно; здесь сосредоточивалась и основная коммерческая деятельность восточных купцов в России. В Астрахани можно было встретить, наряду с русскими и татарскими купцами, множество бухарских, кизылбашских, гилянских, ногайских, шемахинских, армянских и турецких купцов, которые, пользуясь правом свободного приезда в пограничный город Российского государства, вели здесь постоянную торговлю. В дипломатической переписке России с Ираном, российская казна содержала на астраханском посаде специально для восточных купцов два гостиных двора – Гилянский и Бухарский, где купцы хранили свои товары и производили торговые операции (8. С.15, 199, 279). История возникновения восточных колоний в Астрахани связана с давними контактами, существовавшими между этим районом и странами Востока. Изучая русскую восточную торговлю XVI в., М.В.Фехнер констатировала, что уже тогда там можно было встретить много купцов из Средней Азии, Персии, Турции, Южного Кавказа, которые регулярно вели в Астрахани свои дела (12). Контролировать пестрое по национальной принадлежности и находящееся в постоянном движении купечество было весьма трудно. Желая облегчить эту задачу, российское правительство предписало отвести для приезжих купцов особые места. Так возникли первые астраханские гостиные дворы: Гилянский и Бухарский. На Гилянском дворе останавливались купцы из Персии и Южного Кавказа. Эти дворы стали тем ядром, на основе которого сложились затем астраханские восточные колонии. Персидские купцы, торгуя в Астрахани главным образом своими собственными товарами, нередко привозили на продажу также шаховы товары. Так, в 1597 г. купец Керим Хормагметов повез в Астрахань на продажу «бологодеть» кизылбашского шаха Аббаса (8. С.421-422). Товары, продававшиеся на астраханском базаре, были так же разнообразны, как разнообразен был национальный состав купцов, торговавших на базарной площади. Русская кожа различных сортов и изделия из нее поступавшие из всех регионов России встречались здесь с иранскими, турецкими и среднеазиатскими тканями, с индийскими пряностями, москательными товарами и другими предметами восточного импорта. Следует отметить, что лишь незначительная часть привозимых в Астрахань восточных изделий потреблялась на месте; основная масса их направлялась вверх по Волге в Москву и в другие российские города. Таким образом, Астрахань во второй половине XVI в. имела большое значение для России как передаточный пункт по товарообороту Москвы с восточными странами. Уже в 1559 г. сюда прибыли послы из Ирана, Средней Азии (Бухары и Ургенча) с просьбой производить торг с Россией (3. С.26.). Побывавший в Бухарском и Гилянском торговом дворе в 60-е гг. XVI в. проездом в Персию английский мореплаватель Антоний Дженкинсон отмечал, что «приезжающие из Персии привозят шелковые нитки, которые более всего употребляются в России, материи, различные сорта шелков для поясов, кольчуги, луки, мечи, а в иные годы привозят хлеб и грецкие орехи» (1. С.172). Выход к Каспийскому морю через Астрахань позволил российским купцам непосредственно морем отправляться в Персию. Описание Волго-Каспийского пути в Иран встречается в записках и донесениях путешественников XVI-XVII вв. (1; 14). Последние представляют большой интерес своими ценными экономико-географическими данными; они не только дают подробные маршруты с перечислением посещенных путешественниками пунктов, но характеризуют также торги и перечисляют товары, которые можно было продать в том или ином городе. От Астрахани корабли шли до Мангышлака, затем к Кара-Богаз-гелу, а далее к пристани в заливе Дель-делю у Гилянского берега. Основной морской путь в Персию торговых судов шел от устья Волги до острова Четырех Бугров, в устье Терека, затем, обойдя островь Чечень с Востока, суда шли к Дербенту. Важнейшими пристанями русских в Иране являлись: Низовая, Бильбиль, Шабран. С конца 70-х гг. XVI в. в связи с захватом Османской империей Азербайджана стал использоваться Восточный путь. «От Астрахани идти влево на Карагалинское пристанище (Мангышлак), а от Карагалинского пристанища идти по камени до Илитера (Кара-Богаз-гел), а от Илетеря к Дельдюлю (залив у Гилянского берега)». (12. С.36). Следует отметить, что путешествие по морю от Астрахани до Низовой составляло 14-16 дней, до Гиляна – 25-26 дней. Основным типом российский торговых судов были бусы – остроносые, круглодонные суда с одним или двумя парусами. Следует сказать, что грузоподъемность некоторых бус достигала 120 т. Для регулярного сообщения с портами Каспия в конце XVII в. в Астрахани был учрежден Деловой двор, на котором строились бусы и есаульские струги для защиты мореплавания от пиратов. В рассматриваемый период по Каспийскому морю ходили суда не только русских купцов. Немецкий путешественник XVII в. Адам Олеарий указывал, что «по этому морю летом ходят персы, татары и русские» (7. С.316). По сообщению этого автора, гилянский купец из с.Лештение имел 7 торговых кораблей (7. С.318). Деятельность восточных купцов в России была в XVI в. территориально ограничена. Наряду с Москвой, важнейшим центром сбыта восточных изделий, торговля ими производилась преимущественно в пограничных городах России – Астрахани, Казани, Путивле, Великом Новгороде, Тобольске. Следует отметить, что первые три города были не только центральными самостоятельных торговых операций, но и важными транзитными пунктами. Нужно сказать, что территориальное ограничение торговли восточных купцов пограничными городами проводилось российским правительством в целях полного охвата этой торговли пошлинным обложением. Однако, несмотря на ограниченное количество пунктов, открытых российским правительством для торговли восточных купцов, в частности иранских, предметы восточного импорта имели в России широкое распространение не только в Центральной России, но и в отдаленных провинциях страны. Товары восточных купцов по привозе их в Астрахань осматривались и переписывались таможенными головами и целовальниками. Возможно и здесь, как и в других российских центрах средоточия иноземной торговли, таможенникам предписывалось «у гостей и у иноземцев у всяких, и у всех людей, которые привозят бархаты, и камки, и всякое узорочье, и лошади, смотрети на себя Государя, что ему Государю пригодится; и какой гость какой товар привезет и таможенникам тому выписи приносить к дьяком, а доколе о том к дьяком выписи принесут и доколе осмотрят, что Государю пригодится, того товару таможником не отдавати и продавати не велити» (12. С.42). Основные товары, ввозимые из Ирана в Россию, были следующие: шелковые и хлопчатобумажные ткани, готовые текстильные изделия, сафьян, ковры, шелк-сырец, хлопок, драгоценные камни и жемчуг, оружие и т.д. В импорте из Персии шелковые ткани составляли до 70% от общей стоимости всех товаров (12. С.81). Ткани доставлялись из городов Тебриз, Исфаган и др. Вывозились из Персии и полушелковые ткани (атлас-кутня), и чисто бумажные ткани (миткаль, киндяк, кисея). Главной статьей вывоза из Ирана являлся шелк. Шелк-сырец ввозился из Ширвана и Гиляна. На российский рынок поставлялся неокрашенный шелк-сырец белого и желтоватого цветов, но приобретался и цветной – черного и красного цветов. Следует отметить, что из одной Гилянской провинции в конце XVII в. вывозилось в Астрахань шелка до 70 тыс. пуд. ежегодно на общую сумму свыше 3 млн. руб (13. С.117).ой Гини составляли до 70% от общей стоимости всех товаров. иляна – 25-26 дней.амени до Илитера (Кара- Наиболее дорогие иранские ткани-камка золотая лицевая (с изображением людей и животных), бархат – стоили от 3 руб. 75 коп. за аршин. Шелковые ткани были основным, но не единственным предметом иранского экспорта в Россию. Персы торговали также золотыми изделиями, пряностями и др. Важной статьей персидского импорта были ковры, произведенные в Герате, Исфагане, Кермене. Ковры были шелковые, окрашенные растительными красителями, с изображениями птиц, животных, растений. Кроме того, по свидетельству английского автора конца XVI в. из Ирана в Россию ввозили сафьян – козловую кожу особой выделки. Пара сафьяновых сапог стоила в Москве 75 коп (13. С.119). Из Персии в Россию шло также и холодное оружие. Особо ценились персидские сабли из-за высокого качества булата и изящной отделки. В 1662-1666 гг. российским послам в Иране был передан указ царя Алексея Михайловича о привозе 20 пудов «булату красного самого дорогого», 20 пудов «булату синего», 100 полос сабельных булатных (11. № 5. С.45). К так называемым бакалейным товарам, ввозимым из Ирана, относились: изюм, чернослив, миндаль, грецкие орехи, рис. Важной статьей экспорта из Ирана были драгоценные камни. В 1592 г. иранский шах Аббас I прислал в Москву на продажу драгоценные перстни с лалами (в России их называли шпинель), алмазами и бирюзой. Ввозились и полудрагоценные камни – сердолик и хрусталь. Кроме того, из Ирана ввозились минеральные краски и нефть. По прибытии купеческого каравана (из Москвы, Ярославля и др. городов), он тотчас распадался. Многие из приехавших оставались здесь торговать с тезиками, прибывшими из Ирана, Шемахи и т.д. Российские купцы, решившие ехать на рынки Ирана, старались выйти в открытое море еще летом, так как в осеннее время года из-за ветров Каспийское море было «не устойчиво» (8. С.181). Торговая деятельность русских купцов в Иране сосредоточивалась преимущественно в Шемахе, Ардебиле, Казвине, Кашане и других городах северной части страны. В свою очередь, из России в Иран вывозились: меха, кожи, железные изделия, воск, ловчие птицы и др. Следует отметить, что самым массовым товаром вывоза являлись кожи, сырьем для которых служили козлиные, овечьи, лосиные и конские шкуры. Главными центрами кожевенного производства в России являлись: Кострома, Казань, Ярославль, Нижний Новгород. Меха составляли не менее 25% вывоза из России товаров. Из металлических изделий в Иран вывозились: топоры, ножи, гвозди. Оружие же являлось «заповедным» товаром. В грамотах персидских шахов часто встречались просьбы о разрешении их купцам покупать российские панцири. Но российское правительство разрешало вывозить не более 10-50 панцирей (12. С.67). Чаще всего панцири, и даже иногда огнестрельное оружие, попадали в Персию в качестве подарков «поминков» царских посольств. Так, в 1604 г. царь Борис Годунов в числе «поминков» послал иранскому шаху Аббасу I панцирь и 2 самопала (12. С.69). В Персию вывозили и «стрельную стружку» – древки для стрел. Пользовались в Иране спросом и береста, шедшая для оклейки луков и подбивки седел. Следует отметить, что самую значительную часть товаров вывозимых из России в Персию составляли кожи, отличавшиеся высоки качеством, относительной дешевизной и имевшие, поэтому широкий сбыт в Иране. Так, в 1595 г. с иранским гонцом Анди-беком и купцом Али-Хосровом «пошло из Москвы» 200 «юфтей телятины» и родуги и 2400 гзов конских. В 1601 г. иранский купец Магмет купил в Москве 150 «юфтей кож телятиных красных» (8. С.316; 8. Т.2. С.58). Однако, следует отметить, что кожа имевшая большой спрос на Востоке, была в царствование Федора Ивановича причислена к «заповедным товарам» (8. Т.1. С.213), т.е. к товарам, изъятым из свободного торгового обращения. Большой интерес представляет вывоз из России в Иран предметов вооружения. Как известно, оружие также относилось к заповедным товарам. Так, в 1595 г. Юрию Стромилову, провожавшему иранского посла Анди-бека и купца Али-Хосрова, встречается указание, какие предметы вооружения считались в России заповедными. К последним относились железные наконечники стрел, сабли, рогатины, саадаки (полный прибор вооружения состоявший из стрел с луком) и шлемы (8. Т.1. С.310). В грамотах иранских правителей часто встречалась просьба разрешить шаховым купцам покупать панцири в России (8. Т.1. С.190, 213, 306). Панцири, как наиболее ценный объект торговли поступали в Иран в виде «поминков», служивших своеобразной формой товарообмена с восточными товарами (8. Т.1. С.169, 246). К предметам уникального значения в вывозе относилась еще продукция российских серебряников. Серебряные кубки, стопы, ковши, золотые персти, лохани попадали в Иран исключительно в виде «поминков» (8. Т.1. С.149, 158, 246). В Иран экспортировались главным образом железные кожи. В 1595 г. с кизылбашским купцом Али Хосровым «пошло из Москвы» 200 «тахилей ножей»; в 1601 г. для шаха Аббаса было куплено 1,5 бочки ножей (8. Т.1. С.311; 8. Т.2. С.58). Важную роль в российско-восточной торговле играл реэкспорт (перепродажа товаров, не производимых в государстве, третьим странам, что приносило большой доход). Из западноевропейских стран русские продавали в Персию сукна «ипрское» (из г.Ипра) и «лундыш» (из г.Лондона), писчую бумагу, стекло, олово, свинец, медь. Реэкспорт персидских товаров составляли шелковые ткани. Значительный объем российско-иранских внешнеторговых связей требовал узаконенных отношений. Посольство В.Тюфякина в 1595 г. должно было представить иранской стороне проект торгового договора. В проекте устанавливалась свобода торговли на началах взаимности: «А гостем и всяким торговым людям наших государств ходити на обе стороны безо всякие зацепки и торговати на всякий товар повольною торговлею». Однако проект не был осуществлен, так как российский посол и почти все члены посольства погибли от эпидемии, прибыв в Иран (2. С.183). Однако значительная часть российских предложений была реализована в ходе дальнейших российско-иранских переговоров. Российско-иранские торгово-экономические связи осуществлялись как купцами, так и в форме торговли царского двора с восточными правителями при посредстве послов и особо назначаемых гостей. Своеобразной формой торговли являлся и обмен подарками, присылаемыми с посольствами. В России после посольства Хаджи-Хосрова (1592-1594 гг.) шахские товары освобождались от ввозных и других пошлин; провоз товаров по территории страны осуществлялся за счет российской казны; послы и их коммерческие помощники (купчины) – получали бесплатно продукты, жилье, транспорт, торговые склады (2. С.183). Следует отметить, что такие льготы имели и русские гости при посольствах. Наибольшие льготы были предоставлены восточным купцам (дагестанским и шемахинским) в середине XVII в. Это было связано российско-иранским конфликтом 1650-1653 гг., который привел к временному разрыву дипломатических и торговых отношений между двумя государствами. Купеческая торговля в России находилась в основном в пограничных городах. Купеческие товары облагались различными пошлинами. По прибытии в город купцы обязаны были оплатить явленнюю и весчюю, или пудовую пошлины. В XVII в. зкоп.ат – стоили от 3 руб.тныхокрашенный шелк-сырец белого и желтоватого, цветов, но приобретался и цветной – черного и красног русские купцы торговали главным образом в Шемахе. В 1664 г. для защиты и покровительства купцов из России иранский шах издал указ, по которому запрещалось брать с них пошлины за постой, наем подвод и лавок. Значительную роль в иранской торговле играли армянские купцы. В 1667 г. армяне из Новой Джульфы, торговавшие шелком-сырцом получили разрешение торговать в России. С ними был заключен договор, по которому весь шелк-сырец должен был вывозится в Россию и оставшийся после распродажи внутри страны мог отправляться на Запад с уплатой установленных пошлин. Так образовалась Джульфинская компания, монополизировавшая торговлю шелком-сырцом в России. В 1673 г. российское правительство обязалось снабжать компанию охраной, не брать пошлин с утраченных служащими компании товаров. Джульфинская компания просуществовала до начала XVIII в. Таким образом, в рассматриваемое время характерной чертой российско-иранской торговли являлось активное вмешательство русского правительства в развитие торговых связей между двумя странами. Российское правительство активно контролировало частную торговлю, объявляло некоторые товары «заповедными». Но, несмотря на это, российско-иранские связи в XVI-XVII вв. развивались успешно. Таким образом, Волжско-Каспийский путь и г. Астрахань несколько веков связывали и продолжают сегодня связывать между собой народы Западной Европы, России, стран Ближнего и Среднего Востока. Благодаря им устанавливались и крепли торговые, экономические и культурные связи. |