Geum.ru

Дьяконов, М. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси [Электронный ресурс] / М. Дьяконов. Электрон текст данные. Б. м., 1908

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   30
Власть московскихъ государей.

Власть московскихъ великпхъ князей, позднее государей и царей, постепенно все более и болЬе усиливается.. Ростъ этой власти стоить въ гЬсной связи съ ростомъ могущества ]Мддошсдагоее вн'Ьшнимъ выражетемъ котораго являлось постепенное раепшрение предЬловъ московской территории. Но возрастающее могущество само по сс(Й>
вовсе не предрешало вопроса о формЬ политическаго быта въ Московскомъ государстве. Эта последняя цЬликомъ зависала отъ есошдошения. силъ, игравниихъ главную роль въ соэцаиш могущества Москвы. Нзъ составныхъ элементовь, образующихъ правящую власть въ древнерусскихъ кияженияхъ, раньше другихъ утрати дъ значение элементъ демократически, въ значительной Mtpt подъ BSmSSTeMi ;е татарскаго норабощения, сопровождавшагося опустошениемъ страны и разорениемъ наседения. Потрясенный хозяйственный быть массы свободнаго населения ставилъ грозный вопросъ о на<зущномъ хлЪб'Ь, а не объ участш въ управлении страной. Съ расниирениемъ территоргё поголовныя народныя собрания становились невозможны и сами по ce 6 i . Татарское иго (выше, 135—136), помимо чисто отрицательныхъ влияшй, каковы разоре Hie страны и огрубите нравовъ, оказало Москве положительныя услуги лишь постольку, поскольку московское правительство съумЬло воспользоваться помощью хановъ въ борьбе за преобладаше съ другими княжениями. Въ этомъ смысле, и только въ этомъ, справедливы слова Карамзина, что „Москва обязана своимъ велич1емъ ханамъ".

Изъ другихъ политическихъ силъ продолжаютъ сохранять свое значение и послЬ татарскаго завоевания, шжимое"князя, аристократически эдементъ, въ лице бояръ и вольныхъ слутъ, и духовенство, прюбреЬтшее шпяше не только какъ провозвЬстникъ хрисианскаго учения, но и какъ гражданская власть и бытовая сила съ того момента, какъ духовныя власти и монастыри становились все болйе и более крупными землекладЪльцами.

Заслуги бояръ и вольныхъ слугъ на пользу Москвы освидетельствованы самими московскими князьями. Симеонъ Ивановичъ въ своей духовной (1353 г.) советуетъ братьямъ чзлушать митрополита, „такоже старыхъ бояръ, хто хогЬлъ ютцю нашему добра и намъ". Умирающему Димитрш Донскому лЪтопись приписываетъ слЪдуюпця слова, обращенный къ дЬтямъ: „бояры своя любите, честь имъ достойную въздавайте иротиву служешй ихъ, безъ воли (думы) ихъ ничтоже не творите". Самимъ же боярамъ онъ сказалъ: „съ вами на многи страны мужествовахъ, вами въ бранЪхъ страшенъ быхъ, и Бож1ею помощш низложихъ враги своя и покорихъ подъ •себе, съ вами великое княяссше велми укрепихъ, и миръ и тиниину княжешю своему сътворихъ, и дръжаву отчины своея съблюдохъ; велику же честь и любовь свою къ вамъ имЪхъ, к подъ вами городы дръжахъ и велнииа власти, чяда же вания въ любви имйхъ, и никому же васъ зла сътворихъ, ни силою что отъяхъ, ни досадихъ, ни укорихъ, ни разграбихъ, ни обезчестихъ, но всЬхъ чествовахъ и любихъ и въ чести &елицей дръжахъ, радовахся и скорбЪхъ съ вами; вы же не нарекостеся у мене бояре, но князи земли моей" (П. С. Л., IV , 352; УШ, 56; XI , 114). Даже сквозь явныя преувеличения послЬдпихъ словъ наглядно рисуется какъ дЬятельное ygacrie бояръ „вгь подитике Москвы, такъ и почетъ, какимъ они пользовались въ качестве сотрудниковъ князей. При слабомъ Иване Ивановичи, въ малолетство Димитрия Ивановича и Васьния Васильевича, поддержка бояръ въ значительной м?р1> обезпечила первенствующее положение этихъ князей. Эти и другия подобныя историчесния заслуги бояръ сохранили за ними и при иныхъ условияхъ, даже после замены свободной службы службою обязательною, значе ше крупн ой правящей силы въ течениее всего, москодсе.е jg е ioAa . Политическое значение боярства усилилось съ притокомъ въ его среду потерявниихъ независимость владЬтельныхъ князей и ихъ потомковъ. Съ потерею своихъ княжешй, присоединенныхъ къ тсрриторш Московскаго государства, они вынуждены были вступать на службу въ Москве и при этомъ съум'Ьли занять высппя ступени служебной лестницы и правилами местническихъ счетовъ оградить за собой преимущества своего положения. Изъ среды этой титулованной и старой служилой знати вышло нисколько оппозищонныхъ течешй въ отпоръ усиливающейся власти московскихъ государей.

Московсюе же государи нашли дЬятельную поддержку своимъ новымъ стремлениямъ въ другой силе, эти стремления въ нихъ воспитавшей. Эту роль въ развитш власти московскихъ государей сыграло духовенство. Еще Соловьевъ сказалъ, что „немедленно поеле приняпя новой в4ры мы видимъ уже одископовъ советниками князя, истолкователями воли Боли ей; но христианство принято изъ Византш; русская земля составляете одну изъ enapxift , подвйдомственныхъ константинопольскому naTpiapxy ; для русскаго духовенства единственнымъ образцомъ всякаго строя служить устройство визатгпйское: отсюда понятно и гражданское вл!яше имперш на юное русское общество" (История, I , изд. 6, 248). Въ числе новыхх /взгдядовъ, перенесенныхъ изъ Византш на русскую почву,, одно изъ важныхъ месть занимаетъ новое учение о власт и. Прежде всего духовенство пропагандируете общехрист1анское учете о богоустановденносхи власти и объ обязанности повиновения ей: ТЩъвдасше""подразум , Ьвался исключительно единоличный представитель власти: властитель, князь, цесарь. Кроме этой общей темы, въ нашу письменность проникли довольно рДно и византйсюя ея обработки съ дополнениямв библейскихъ мотивовъ и извлечениями изъ отческой литературы. Такъ, уже въ Святославовомъ Изборнике помЪщенъ слёдунищй вопросъ Анастасия Синаита: „да еда убо всякъ царь и князь отъ Бога поставляется? а На вопросъ данъ огЬдуюпцй ответь: „ови князи и цар1е, достойни таковыя чти,. отъ Бога поставляются; ови же паки недостойны суще противу достоиньствомъ людемъ, гЬхъ недостоиньства по Бож1к> попущен1ю или хогЬшю поставляются". Отсюда Синаитъ и заключаегь: „егда узришь недостойна кого и зла царя идя князя, не чудися, ни Бояия промысла потязай, но разумей и веруй, яко противу беззакошемъ наниихъ тацемъ мучитедемъ предаемся". Въ старЪйниихъ летописныхъ сводахъ, по поводу уб1ения Андрея Боголюбскаго, помещено поучение на чисто теократическую тему о высоте сана представителя власти: „естьствомъ бо земнымъ подобенъ есть всякому человеку цесарь, властью же сана яко Богъ а (Лавр., 351; Ипат., 402). Въ связи съ такою высотою сана представителя власти на него возложена не только ответственная обязанность— „безъ блазна Богомъ данные люди управити"—, но еще и забота объ охране чистоты правовая. Такъ, митр. Никифоръ поучалъ Владим1ра Мономаха: „въ стадо Христово не даси влъку внити, и аще въ виноградъ, иже насади Богъ, не даси насадити тръша, но съхранити предата старое отецъ твоихъ". Всё эти политичесюя темы древнерусской проповеди хотя и могли влиять на умы современниковъ, но почва для ихъ восприятия въ окружающей действительности была крайне небдагоприятна, не только по условиямъ политическаго быта, но и въ виду особыхъ отношении древней Руси къ Византш. Съ момента своего возникновения русскаго митрополия была подчинена константинопольскому narpiapxaTy , а следовательно и императору, который, въ качестве верховнаго покровителя вселенской церкви, былъ главой и въ сферб церковнаго управлетя. Поэтому онъ принимаеть учасете въ дЪдахъ о ноставлении митронолитовъ всея ?уси, въ рЪшении вопросовъ о предЬлахъ мигрошнии и о ея единстве, о поддержании въ ней порядка и уничтожении соблазновъ. Самп патр1архи всЬми мрами стараются поставить въ глазахъ русскихъ авторитетъ императора на недосягаемую высоту. По поводу столкновения съ патр1архатомъ изъза неправильностей при замещешж митрополичьей каеедры, вел. кн. Васшпй Дмитр1евичъ зае претилъ поминать во время богослужетй имя царя, мотивируя это гЬмъ, что „мы им'Ьемъ церковь, а царя не имЪемъ и гнать не хотимъ". Патр1архъ Антонии на это отвеЬтилъ увЪщательнымъ посдашемъ, гдЬ развивадъ идею всем1рной монархш и вселенской церкви. Визаннйшй императоръ характеризуется тутъ, какъ „велики царь, господинъ и начадьникъ вселенной", который „поставляется царемъ и самодержцемъ ромеевъ, т. е. всЬхъ хриспанъ. На всякомъ мйсгЬ, гдЪ только именуются христиане, имя царя поминается вс$ми naTpiapxaMH , митрополитами и епископами, и этого преимущества не имЪетъ никто изъ прочихъ князей или мЗютныхъ властителей. Власть его, въ сравнении со всЬми прочими, такова, что и самые латиняне, не имЬюпце никакого общетя съ нашею церковью, и гЬ оказываютъ ему такую же покорность, какую оказывали въ прежтя времена, когда находились въ единети съ нами. ТЬмъ болЬе обязаны къ этому православные хриспане" (Р. И. Б. VI , прил. № 40). Таково воззрейе грековъ. Но несомненно подъ его давлениемъ некоторые изъ наниихъ князей, въ отлич1е отъ мнйтя Васнлия Димитр1евЛа, очень высоко ценили авторитета императоровъ. Напр., вел. кн. Василгё Васидьевичъ хотя и называлъ себя братомъ и сватомъ императора, но титуловалъ его „святымъ царствомъ а , „благочестивымъ и святымъ самодержцемъ всея вселенныя" и признавалъ, что онъ „въсприялъ свой царьскый скипетръ въ утвержение всему православному хриспяньству ваниихъ державъ и наниимъ владЬтольствамъ русюя земли въ великую помощь" (Р. И. Б., VI , №6 62 и 71; А. И., I , 39, 41 и 262). При такихъ условияхъ учете о высоте сана.е представителей власти въ русскихъ княженияхъ получала весьма условное вначете; но оно подготовляло умы къ воеприятш новыхъ вагдядовъ лосле существенной перемены въ отношенияхъ къ Византии.

Еще раньше высппс представители духовенства успели оказать серьезный услуги нЪкоторымъ княэьямъ, въ особенособенности московскимъ. Пользуясь огромнымъ авторитетомъ и влияшемъ, митропо дитъ всея Руси могъ содействовать у силении авторитета того князя, въ резиденщи котораго опъ проживать. Такъ какъ каеедра митрополита находилась сначала въ Kieet , то всЬ прочия княжен!я оказались въ церковномъ подчинеюи Kieey . Политичесюя невыгоды такой зависимости хорошо сознавались, а потому болйе сильные князья стремились ослабить эту зависимость, присваивая себе право избирать кандидатовъ на епископения каоедры; некоторые изъ нихъ старались даже обособить свои княжения въ лвдйдьныя мидюполш, съ непосредственнымъ подчинетемъ ихъ константинопольскому naTpiapxy . Таковы двеЬ первь!я неудавпияся попытки: Андрея Боголюбскаго, задумавшаго г. Владиъпръ „обновити митропольею, да будетъ градъ сей великое княжение и глава всЬмъ" (П. С. Л., IX , 222), и галицкаго князя Даниила. Когда, посл+, татарскихъ onycTomeHifl , митрополитъ вынужденъ былъ покинуть Шевъ, между князьями возникла сильная борьба изъза местожительства митрополита. Сначала она возгоралась между тверскими и московскими князьями, а загЬмъ съ особеннымъ упорствомъ продолжалась между Москвою и Литвою — и на этотъ разъ окончилась разделетемъ митрополш. Борьба эта сама по себе указывает!», какое значение придавали митрополиту, какъ политической сшгЬ, враждующее за преобладаше князья. Достаточно привести одинъ примйръ въ подтверждение того, какъ спЬниили воспользоваться выгодами своего положения болйе счастливые изъ соперниковъ.

Тверской князь Михаилъ Ярославичъ, успйвъ заручиться симпатсями митр. Максима, первый показалъ. какъ можно использовать достигнутую удачу: впервые онъ, подражая титулу митрополита, сталь величать себя великимъ княземъ всея Руси. Нельзя думать, чтобы этой прибавкой намечалась ниирокая политическая программа объединения Руси; но очень вероятно, что имелось въ виду предуказать место для будущихъ митрополитовъ, такъ какъ самое естественное мЪстопребываюе для митрополите всея Руси было при дворе вел. князя всея Руси. Что на это направлены были помыслы тверского князя, указываеть его попытка иметь на митрололш собственнаго кандидата, въ лице игумена ГерояпяСчастливый сопор ни къ Твери, Ивавъ Калита, привлекппй на свою сторону митр. Петра, систематически подралсаегь политике своего врага: и оиъ принимаетъ титулъ великаго князя. всея Руси, и такъ же выставляетъ собственнаго кандидата въ митрополиты; по его настоятю, надо думать, митр. Петръ „воименовалъ на митрополш" какогото архимавдрита беодора, конечно, сторонника Москвы. Услуги, окаванпыя Москве митрополитами Петромъ и особенно АлексЁемъ, были столь очевидны и общеизвестны, что это успели оценить и враждупце съ Москвой князья: „инымъ же княземъ многимъ немного сладостно бе, еже градъ Москва митрополита имяше въ ce 6 i живуща" (П. С. Л., X , 195).

Указанныя собьгпя и течения, содействуя усиленно Москвы и воввышении власти московскаго князя, не создали, однако, твердой опоры для пропаганды м1рскихъ политическихъ идеаловъ. Обстоятельства_круто изменились въ благопрштную сторону jco времени Флоревгпйской унии и завоеванья Константинополя курками; После бегства митр. Исидора изъ Москвы, тамъ стали говорить, что цареградская церковь поколебалась, отъ православия отступила, что царь и патр!архъ иномудрствуютъ, приближаются къ латынамъ. А когда до Москвы дошла весть о завоевании Византш турками, то этотъ ударъ православт объяснили темь, что „парствуюпцй прежде благочестсемъ велиюй градъ Костянтинололь ради латиньскыя прелести погибе, и отъ благочеспя но требися, и доныне погаными туркы одержимъ бысть а , а на святомъ месте, въ соборной апостольской церкви (ев, Соф!п) воцарились „мерзость и запустейе".

Одновременно на Руси церковь была сохранена безпаветной и безмятежной, благодаря заботамъ вел. кн. Baciuia Васильевича, который прослылъ „благочеспя ревнвтелемъ, мудрымъ изыскатедемъ святыхъ правилъ богоуставваго за» кона св. апостолъ", и въ титуле его появились соответственные предикаты: благоверный, благочестивый, христолюбивыйе въ благочестш цвЬтупцй вед. князь и вед. государь. Некоторый изъ представителей духовенства называли вел. князя „великимъ государемъ земскимъ", „царемъ русскимъе иля „истинныя веры правосдавия боговЪнчаннымъ царемъ всея Руси". Такъ начала создаваться почва для новой политической догвш, что вед. князь московски и всея Руси долженъ занять во вселенной подожение визатгпйскаго императора. Но на первыхъ порахъ столь пышная роль представителя власти въ МосквЪ совершенно не гармонировала съ данническими. отношенияии къ татарскому хану. Потомуто представителя духовенства (епископъ ростовсюй BacciaHb ), всемирно побуждая Ивана III возможно скорее свергнуть татарское иго, называли его „во благочестш всея вселенный въ конци воз¦сиявниимъ", „наипаче же во царЪхъ пресветлейниимъ преславнымъ государемъ". Когдаже позорное иго было сверглуто, и миновало всеобщее опасение о кончине Mipa съ истечетежъ седьмого тысячелйия, впервые въ новой пасхадш 1492 г. митр. Зосима назвалъ Ивана Васильевича „государемъ и с а м од ер ж ji емъ всея Руси, новымъ царемъ Констянтиномъ новому граду Констянтину—Москве а . Новая политическая Teopin о русскомъ царстве, заступившемъ место Византгёской имнерш, окончательно формулирована въ посланияхъ старца Фнлооея. Онъ пропагандировалъ мысль, что престолъ вселенской и апостольской церкви имЬетъ теперь представительницей церковв Успения пресв. Богородицы въ оогоспасаемомъ граде МосквЬ, просиявшую вместо римской и константинопольской, „иже едина во вселенной паче солнца светится", т. к. церкви стараго Рима пали „невеемъ аполлинар1евы ереси"; церквиже второго Рима (Константинополя) „агаряне внуцы сЬкирами и оокордами разсекоша двери и , т. к. греки „предаша православную греческую веру въ латынство". Соответственно этому л московский государь явился „браздодержателемъ св. божшхъ престолъ" вселенской церкви, единственнымъ во всей поднебесной хрисйаномъ царемъ, во едняо царство котораго по пророческимъ кввгамъ сошлись все пришедппя въ конецъ царства, и что „два Рима подаша, а треи'й стоить, а четвертому не быть". Такъ Москва прослыла теетьимъ Римоыъ, а титулы царя и самодержца прочна усвояются московскими государями.

Никто не отрицаетъ, что титулъ „сам одержец ъ" заимствованъ у визанпйскихъ императоровъ, представляя собою дословный переводъ съ греческаго— autocrator . Но почемуто никоторые историкине допускаютъ мысли, что идея самодержавной власти заимствована изъ тогоже источника. Если полптичесния легенды, придуманныя московскими публицистами въ подтверждение этого позаимствоватя (скаэате о мономахо&ыхъ регалияхъ, о бЪломъ клобукЬ и т. п.) } почемуто считаются не достаточно убедительными, то едвали можно возражать противъ указашй похвальнаго слова Михаилу кн. черниговскому, составленнаго Филологомъ черноризцемъ, позаимствованныхъ и степенной книгой, гд г Ь о Мономахе сказано, что онъ удостоился получить царсния регалш „не on . челов'Ькъ, но по божшмъ судьбамъ неизреченнымъ, претворяще и преводяще славу греческаго царства на россШскаго царя". Такова была точка зрЪния и оффищальныхъ сферъ. Этимъ еще не решается вопросъ о томъ, какъ понимался въ Москве византгёсшй самодержавный идеалъ, въ какой м?р? это iiOHHManie соответствовало действительности, и что изъ него проникло въ московскую политическую практику. Разрешать этотъ вопросъ отрицательно на основании сравнения некоторыхъ сторонъ византсйскаго и московскаго политическаго быта, обнаруживниихъ те или иныя несходства, было бы неправильно, такъ какъ полнаго тождества, по различш условш быта, невозможно п предполагать.

Чтоже такое самодержавная власть но ионяпямъ московскихе оффиц!озныхъ и правительственныхъ сферъ? Уже давно указано (проф. Ключевскимъ), что съ поня'пемъ о самодержавш общество того времени прежде всего соединяли мысль о внешней „независимости страны. Потому и названъ самодерлецемъ Иванъ III по свержении татарскаго ига; потомуже назывались самодержцами и формально ограниченные государи — Шуйсгай и Михаилъ ведоровичъ. Но значен ie этого термдна этивгь не исчерпывалось. Вскоре онъ быль лри&гёненъ и для характеристики власти государя въ сферЪ внутренней политики.

Одновременно съ тЬмъ, какъ создавалась новая догма о вселенскомъ значении московскаго государя, вырабатывалась и новая гепдитицеусАр тЩ)ия ftjy . Tg гоеумрдЭта теор!Я формулирована главнымъ образомъ трудами 1рсифа, Во.шцсаю, но не въ видЬ стройнаго политическаго учения, а по частямъ, въ пылу полемики по самымъ животрепещущимъ вопросамъ современности: о Djjg & irfflOBaHm повгородс кихъ еетиковъ и о прав? монастырей владБть недвижимыми имуществами. Добиваясь преследованы и "казша" ерётиковъ, Тосифъ и теорш власти построилъ съ этой точки зрйния. Уже ранto затронутая въ древнерусской письменности темы о <южественномъ происхождении власти, о приравнении царской власти къ божественной и о главной обязанности государей— :<аботиться объ охране правовая—(выше, 400) вошли готовыми элементами въ эту теорш. 1осифъ училъ, что московсюе государи поставляются отъ Богасамодёржцами и государя ми всея Руси, что Богъ избралъ ихъ на земли вместо себя и посадилъ на свой престолъ, даровалъ имъ милость и животъ, вручивъ имъ меть вышней болаей десницы. Поэтому государи должны прежде всего спасать врученное имъ стадо отъ волковъ, погубляющихъ душу и тЬло, т. е. еретиковъ, и вообще не давать воли ьлотворящимъ челов4комъ. Не псполняюпце своей главной обязанности государи становятся слугами сатаны и несутъ ответственность передъ Богомъ въ земной и будущей жизни, т. к. за грЪхи царя Богъ казнить не только его самого, но и всю его землю. Въ виду того, что царь только естествомъ подобенъ людямъ, „влзизтшь же сана яко Б$гь", высота этой власти не нмееть границъ и объемлетъ вс1> иныя земныя власти, не исключая и власти духовной. Поэтому въ дЬлахъ церковнаго управления высшая власть такя:е принадлежить государю, ибо онъ „первый отмститель Христу на еретики а . Богъ передалъ ему все— „милость и судъ, и церковное, и монастырское, и всего православна™ христианства власть и попечете". Отсюда получался н частный выводъ, что „царски судъ святительским судомъ не посужается ни отъ кого". Съ этойже точки spi . ния определялись и отношения московскаго государя къ уд'Ьльнымъ князьямъ. Московски государь—©то „всея руссюя земли государемъ государь", а удильные князья обяе заны оказывать богодарованному царю „должная покоретя и послушания" и „ работать ему по всей воли его и повелешю его, яко Господеви работающе, а не человйкомь".

Эта теория теократического аб.сд д и етиз м а была усвоена всЬми многочисленными последователями 1осяфа Волоцкаго и получила оффпщальный характеръ, т. к. неоднократно повторялась высниими представителями духовной власти, которые вербовались почти исключительно изъ среды юсифлянскаго духовенства. Она была цЬликомъ воспринята и Иваномъ Грознымъ. Преимущественно въ полемики съ Курбскимъ онъ повторилъ Bet основныя положения теорш, едЬлавъ изъ нея и некоторые своеобразные выводы. Такъ, изъ положения о богоустановленности власти Грозны й вывелъ заключение, что противяпцйся власти противится Богу, а по, тому именуется отступникомъ и раздЬляетъ его судьбуВъ какой мерё онъ усвоилъ главную обязанность государя по охране правовая, видно изъ слйдующихъ его словъ: „тщуся со усешЦемъ люди на истину и на свить наставити, да познаютъ Ббга истиннаго и отъ Бога даннаго имъ государя". Врученный государямъ мечъ вышней боаией десницы налагаетъ на нихъ серьезный обязанности по управлении страной: „царемъ подобаетъ обозрительнымъ быти, овогда кротчайниимъ, овогда же ярымъ; ко благимъ убо милость и кротость, къ злымъ же ярость и мучсше. Аще сего не имЬя, ffbcTb царье. Эта тема о полномочияхъ государя въ сферЬ внутреннего управления, наряду съ династическими притязаниямп, составляеть самое больное место въ полемике Грознаго съ Курбскимъ, а потому и сосредоточиваетъ на себ4 внимаше государя. Исходя изъ установленной догмы, что земля правится божшмъ милосердаемъ и своими государями, Грозный истолковалъ понятие самодержавия въ смысли полноты единоличной власти государя, ея самостоятельности и независимости и въ сфере внутренняго управления: еРоссийское самодержавство изначала сами владЬютъ своими цартавы, а не бояре и вельможи", и государь не яожетъ навиваться с&модержцемъ, „аще не самъ строитье. Это самодер'жавство сводилось у Грознаго къ праву государя „хот&ню свое творити отъ Бога повиннымъ рабомъ а ,т. е. подданныме которые по Божш повед1ш1ю не должны отметаться своего работнаго ига и владычества своего государя. Исполнение хогЬн1й государя есть первая обязанность подданных!, к является признакомъ ихъ „доброхотства"; наличностью же этого доброхотства опредЬляются отношетя государя къ подданнымъ: „доброхотныхъ своихъ жалуемъ великимъ всикимъ жалованьемъ, а иже обрящутся въ супротавныхъ, то по своей вине и казнь ир1емлютъ а . Государю, принадлежишь неограниченное право карать и миловать своихъ слугъ, и въ этомъ онъ не отдаетъ отчета никому, кроме Бога. Эта мысль Грознаго еще отчетливее выражена въ продиктованныхъ имъ боярскихъ отвЬтахъ на подметяыя письма польскаго короля СигизмундаАвгуста: „наниихъ великихъ государей вольное царское самодержство не какъ ваше убогое королевство; а наниимъ великимъ государемъ не указываете никто, а тебе твои Панове какъ хотятъ, такъ укажутъ ... а нании всЬ государи самодержцы, и никто жеиыъ имъчЬмъне можетъ указа у чинит и, и вольны добрыхъ жадовати, а лихихъ казвити".