Дьяконов, М. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси [Электронный ресурс] / М. Дьяконов. Электрон текст данные. Б. м., 1908
| Вид материала | Документы |
- Демин, В. Загадки русских летописей [Электронный ресурс] / В. Демин // Сайт «Древнереусская, 5700kb.
- Леонид Владимирович Дьяконов указатель, 8647.04kb.
- Читает Роман Стабуров. М. 1С-паблишинг 2005. 2 электрон опт диск (cd-rom) 4 Булгаков, 17.94kb.
- Д. В. Зеркалов Безопасность труда, 14948.28kb.
- Монография эволюция государственного строя древней руси (IX-X вв.), 3786.49kb.
- Библиотека, 151.84kb.
- Сентябрь 2011 Общественно-экономические науки, 97.87kb.
- Дьяконов И. М. Введение// Мифологии древнего мира/ Под ред. И. М. Дьяконова, 111.61kb.
- 6. Единая коллекция цифровых образовательных ресурсов. Диск, 479.94kb.
- Библиографический указатель книг, поступивших в библиотеку, 77.31kb.
Во 2хъ, земледельцы давали подмогу или ссуду на условш, вмЬсто уплаты роста, работать или делать д4ло на ..государя 44 —землевладельца. Половники, напр. получали иодможныя деньги „на прирядъ", т. е. обязывались выпол ~ нить установленныя натуральныя повинности. Рядъ заемныхъ кабалъ начала XVI в. содержитъ обязательство „за ростъ мнЪ у него (заимщику у кредитора) работать; а не похочю на него работать до сроку, п мне ему деньги дать всЬ и съ ростомъ но росчету 44 (Акты Юшкова, № Jfc 78, 93, 94, 98, 102, 106, 108). Отъ второй половины XV в. и начала XVI сохранился рядъ любопытныхъ указакий, что „на серебро 44 дЪлаютъ какоелибо дЪло. Такъ, вышедшихъ изъза монастыря ноловниковъсеребрениковъ князь обязалъ „дЪло додЬлывать на то серебро". Крестьяне БориоопгЬбскаго монастыря „на серебро монастырское пожни косилиее. По духовнымъ завЬщаниямъ упоминаются „денежки на людехъ въ дЬлй 44 . Еще гораздо чаще въ завЪщанияхъ князей и княгинь и крушшхъ частныхъ собственшшовъ упоминается за крестьянами серебро, при чевгь иногда это серебро различается: одно называется „ростовымъ", другое „издЬль нымъ". Завещатели неркдко половину этого серебра, рЪже все. прощаютъ крестьянамъ, конечно, потому, что крестьяне въ этой милости нуждались. Вел. княгиня Софья Ви товтовна половину нздьнаго серебра своимъ крестьянамъ простила, но сдЬлала такую оговорку: „кто будетъ отъ тЬхъ «здЬлниковъ охудйлъ, а и половины того издЬлного серебра заплатити не взможетъ. и сыпь мой вел. князь тому велитъ отдати все издЬлное серебро; а который будетъ из деЬлный серебреникъ взможенъ въ живогЬ, а не оху/тЬдъ, взможетъ заплатите и все серебро, и на томъ сынъ мой вел. князь велитъ все издЪлное серебро взяти" (С. Г. Г., №№ 83, •96, 112, 122; А. Ю. № 410, 413, 421; А. Э. I , № 48; А. Оед. Чех., I , J 5 94). Крестьянское нздйлье, значить, возникало пли же увеличивалось на почве крестьянской задолженности. Какъ широко распространена была эта з адолженность , чеъ точностью сказать, конечно, нельзя. Но скорее надо предполагать, что она составляла довольно обычное явлеше. Это подтвервдаютъ подробпыя правила Псковской грамоты о взы ¦с кати покр уты (выше, стр. 9Т="9"8)Г/На то же указываютъ нерЗдоя упоминания московскихъ памятниковъ о крестьяп скихъ долгахъ и крестьянахъ—серебренпкахъ. Въ отдЪль лыхъ княжескихъ грамотамъ было даже запрещено допускать переходъ крестьяпъ до уплаты числящагося за ними долга (стр. 317 —318). Правда, такого правила нЬтъ пи въ Псковской грамогЬ, ни въ Судебникахъ. Но делать изъ молчания памятниковъ заключеше, что задолженность крестьянъ и но составляла общаго явления, было бы совершенно неправильно. Для половины XVI в. можно отмЬтить еще два общихъ указан] я для разъяснения вопроса. Въ постановленияхъ Стогла ваго собора содержится предписате „отныне по священнымъ иравиламъ святителемъ и всЬмъ монастыремъ денги давати по своимъ селамъ своимъ крестьяномъ безъ росту п хтЬбъ бевъ наспу того для, чтобы за ними хр!стияне жили и села бы ихъ были не пустыее (Стогдавъ, изд. Каз. Ак., 345). Ссылка на священныя правила касается взимания роста, который по этимъ правиламъ запрещен?». Практическая же бытовая важность этого предписания сводится къ тому, что, по мнйвт собора, безъ подмоги или ссуды крестьянамъ владычния и монастырсюя села могутъ запусгЬть. Нагляднымъ подтвер ждешемъ справедливости такого мне1тя служить хотя бы тотъ фактъ, что во второй половине XVI в. въ селахъ и деревняхъ КиридлоБ'Ьдозерскаго монастыря арендовалось крестьянами полторы тысячи вытей, изъ которыхъ лишь 464 выти засевались крестьянскими с&менами, а 1075 вытей могли быть. засйяны занятымъ у монастыря хлбомъ (Русск. М., 1885, № 10. стр. 8—9). Однако же, общаго указнаго правила объ уплагЬ крестьянами долговъ при переходе или при отказе издано не было. С удебники обходягь вопросъ под нымъ молчашемъ, а Псковская грамота предусматриваешь даже случаи „отрокае' безъ уплаты йзорниками покруты. Значить, фо рмально кре стьянинъ могъ перейти или въ установленный срокъ ежегодно, если порядъ заключенъ не на срокъ, или по окончанш срока аренды и безъ уплаты долга. Но долгъ все же надлежало уплатить съ истечешемъ срока займа или съ наступлешемъ резолютивнаго условия (но поряднымъ ХУП вика подмога или ссуда подлелсала возвращению лишь въ случай ухода или бегства крестьянина). При невыполнения обязательства древнее право поступало съ неисправными должниками весьма сурово: они отдавались головою на продажу (выш<\ стр. 104); это же правило подтверждать и Судебникъ. 1й (ст. 55). Но уже съ самаго начала XVI в. это суровое начало смягчается: несостоятельные должники отдаются кредиторамъ не въ полное холопство, а „годовою до пскупа", т. е. до отработки долга. Таше случаи известны (А. Ю. № 10; Акты Лихачова № 14; Суд. 2й, ст. 90). Монахинестяжатели, противники монастырскаго землевлад'Ьния, несомненно рисують картины положения такихъ несостоятельныхъ должниковъ въ монастырскихъ хозяйствахъ, говоря укоризненно и съ негодо вашемъ о томъ, какъ иноки иродаютъ своихъ братш хри сгсанъ, истязуютъ ихъ бичемъ безъ милости, расхищаютъ ихъ худыя стяжанища, изгоняютъ изъ селъ или порабощаютъ вЪч нымъ порабощешемъ. Такое вечное порабощен ie допущено было для крестьянъ еще и Судебникомъ 2мъ. Въ'немъ постановлено.
А которой крестьянинъ съ пашни продастъся кому въ иоде лую въ ходопи, а овъ выйдетъ безсрочво, и пожилого съ него нетъ а (ст. 88). Такое отступлеше отъ правилъ о крестьянскомъ переходе установлено, конечно, для техъ изъ нихъ, кого мертвая петля долговой зависимости довела до безвыходной нужды. Указъ 1606 г. свпдетельствуетъ, что крестья нинъ „не отъ самые бы нужи въ холопи не пошелъ" (А. Э., П, ? 40).
Итакъ, выходъ безъ уплаты долга' грозилъ крестьянину вечнымъ или временнымъ» порабощешемъ. Невозможность же расплатиться съ долгами заставляла такихъ должниковъ и противъ воли оставаться за землевладельцамикредиторами, если те соглашались терпеть у себя неаккуратныхъ должниковъ въ положеши крестьянъ. Последше за эту милость принимали на себя новия обязательства въ форме новыхъ или увеличенныхъ барщинныхъ повинностей, а это ещё ТюлЪе подрывало надежду на облегчете пхъ положения безъ посторонней помощи. Такая помощь могла придти пли отъ своихъ же государейземлевлад'Ьльцевъ, которые иногда по вавЪщаниямъ прощали долги своимъ крестьянамъ полностью или въ некоторой части, или же отъ стороннихъ вемлввладель цевъ, которые оплачивали долги крестьянъ и вывозили ихъ за себя. Повидимому на такую практику указываете нередко встречающееся въ грамотахъ выражете: „кого окупивъ по еадятъ" (выше, стр. 316). Но въ последнемъ ел учае крестья нинъ должникъ менялъ только своего кредитораземлевладельца. а не свое положеше должника.
Указанныя условия въ положенш крестьянъдолжниковъ привели къ следующимъ чрезвычайно важпымъ следствиямъ. Во 1хъ, не имея собственныхъ средствъ для расчета съ соб ственникомъ земли га ссуду, пожилое, повозъ и пр., крестьяне не имели возможности воспользоваться правомъ перехода, v такъ какъ отъ нихъ собственники земли не приняли бы отказа безъ уплаты всего, что они должны вьшлатпть при выходе. Невыполнеше этихъ требовакий превращало самый выходъ въ неправомерный акть побега, безвестнаго выхода н грозило вышедшему искомъ о возврате къ прежнему землевладельцу, или же искомъ объ уплате долга и выдаче головой до искупае
Если же нужныя для расчета средства платилъ за крестьянина при выходе другой землевладелец!,, то этимъ „выходъ" аревращался въ „свозъ", а „переходъе въ „перевозъ" крестьян такъ какъ новые кредиторы платили за крестьянъ прежнимъ землевлад'Ьльцамъ подъ услошемъ поселить крестьянъ за собой. ,/Такъ постепенно крестьянский выходъ вытеснялся крестьян скимъ вывозомъ. О такомъ крестьянскомъ отказе, когда. крестьяне играютъ только страдательную роль, говорятъ уже памятники половины XV в. (А. Э., I , X 48 II ). Хотя въ обоихъ Судебникахъ правило о переходе редактировав о въ топь. смысле, какъ и когда крестьянамъ „отказыватися", ноизъ памят никовъ, близкихъ къ Судебнику 2му, видно, что не крестьяне отказываются, а ихъ за себя откавываютъ друпе землевладельцы. Отъ 1555— 56 гг. сохранился рядъ челобимй по 1гЬщиковъ другъ на друга и волостныхъ крестьянъ на по мйщиковъ и обратно по поводу незаконнаго вывоза или не законнаго задержатя крестьянъ. Такъ, одни жалуются на другихъ помйщиковъ, что они „вывезли изъза нихъ за себя силно" или „отъ нихъ развезли" крестьянецъ ихъ „не по сроку, безъ отказу и безпошлинно". Зд$сь незаконный вы возъ. А вотъ примеры незаконнаго задержания крестьянъ.. ПомЬщикъ Картмазовъ жалуется на помещика Лизунова: п что деи деялось cet осени за неделю до Юрьева дни, посылалъ онъ своихъ людей отказывати иэъ за него дву крестьяниновъ изъ одного двора на свою деревню, и тотъ деи Лизуновъ отказъ принялъ и пошлины пожилые взялъ; и онъ посылалъ по гЬхъ крестьянъ возити за собя, и тотъ деи Лизуновъ гЬхъ крестьянъ изъза собя не выпустить, а держитъ ихъ за собою си л ное. Крестьянше выборные головы Ржевскаго уЬзда жалуются на ржевскихъ, псковскихъ и луцкихъ поме щиковъ, что они вывозятъ крестьянъ изъ черныхъ Ржевскихъ деревень „по вся дни, безпошлинно 44 ; „а какъ изъ Ржевскихъ деревень продуть къ нимъ отказщики съ отказомъ въ срокъ крестьянъ изъза нихъ отказывати, которые крестьяве похотятъ идти жити въ гЬ въ черные деревни, и дЪти бояреюв т4хъ отказщиковъ бьютъ и въ железа куютъ, а хрестьявъ изъза себя не выпущаютъ, да поинавъ ихъ мучать и грабятъ и въ железа куютъ, а пожилое на нихъ емлютъ не по судебнику, рублевъ по 5 и по 10; и отказати имъ крестьянина изъза тЬхъ дЪтей боярскихъ не мочно". На незаконныя пригёснетя при отказе крестьянъ жалуются и монастырски власти (Д. къ А. И., I , J 6 51 У, XYIH , XXII , XXIY ; № 56; А. И., 1 г J 6 191). Любопытно, что во всЬхъ приведенныхъ случаяхъ не крестьяне отказываются и выходятъ, а ихъ отказываютъ в вы воз ять; за крестьянами организована какъ бы охота, и на этой почве между землевладельцам и прои сходить постоянныя столкновения. Какъ указано уже выше, въ"твёрСКОй вотчинЪ Симеона Бекбулатовича на 305 случаевъ крестьянскаго ухода приходится 168 случаевъ вывоза и 59 случаевъ незаконнаго выхода иди побега. Такъ, безъ всякой законодательной отмены постепенно замиралъ крестьянски выходъ. вытисняемый врестьянскимъ вывозомъ.
—Ш менее важно и второе слЬдств1е ивь указапныхъ условШ крестьянской задолженности. OrcyTCTBie средствъ у обЪдн'Ьвшихъ и задолжавшихъ крестьянъ расплатиться съ землевлад'Ьльцемъ при выход 1 ! лишало ихъ возможности воспользоваться правомъ перехода. А болЬе или Me gte продол жительное непользоваше этимъ правомъ въ связи съ воз~ никноветемъ или нарасташемъ изд?льныхъ повинностей, no v вторенное въ рядй случаевъ повседневной жизни, могло дать начало обычаю, въ силу котораго крестьяне, лишенные возможности воспользоваться правомъ перехода, стали считаться утратившими это право..въ силу давности или старины. Такъ. простой фактъ, многократно повторенной, могъ дать начало обычаю, т. е. превратиться въ право. Именно такимъ путемъ крестьяне старинные иле старожилъцы образовали первую группу владЬльческихъ крестьянъ, утратившихъ правее перехода въ силу давности или старины. Это первые наши крепостные крестьяне.
Старожильство, т. е. известная давность поселен!я или жительства, само по себе не было основашемъ крестьянскаго при крип летя. Применительно къ владльческимь крестьянамъ старина жительства явилась лишь формальнымъ обобщешемъ фактической невозможности выхода для задолзкавйшхъ крестьянъ. Обычай возникъ въ огралдате интересовъ землевладельцевъ кредиторовъ. Но разъ онъ возникъ, то въ силу старины жительства считались утратившими право выхода всЬ тЬ крестьяне, которые прожили за владЬльцемъ установленный срокъ давности, уже внЪ всякаго отношения къ тому, должны они владельцу или н4ть. Съ другой стороны, крепость по старине связывала единственно крестьянъ и нисколько не ограничивала правъ землевладЪльцевъ. Они могли и сами отказывать своимъ крестьянамъстарожильцамъ, т. е. отпускать ихъ на всЬ четыре стороны, или принимать отказы на нихъ отъ другихъ землевладёльцевъ на извЪстныхъ услснияхъ. Судебники говорить о npaei крестьянъ „отказываться" отъ аренды въ указанный срокъ и на извЪстныхъ условшхъ; друпе памятники говорять объ „отказЬ" крестьянъ изъза однихъ землевда д4льцевъ другими съ соблюдешемъ тЬхъ же правилъ. А одинъ оффиц!альный памятникъ конца XYI в. предписываетъ, вслЬд ств!е жалобы монастырскихъ властей на двухъ крестьянъ, выб4жавшихъ изъза монастыря, „сыскати накрепко, гЬ крестьяне напередъ того за Корельскимъ монастыремъ живали ] ли и въ нынЬшнемъ 100 году безъ отпуску выбежали ли а . , Такъ, г отказъ", т. е. выходъ или вывозъ съ соблюдешемъ I извЬстныхъ правилъ, выродился въ „отпускъе крестьянъ, за j висящ!й единственно отъ усмотр'Ьния владельца земли.
Указания памятниковъ о прикреЬплен1и старожильцевъ вос ходягь уже къ самому началу второй половины XV в'Ька. Въ жалованной грамотЬ 1455—62 г. Троицкому монастырю стоить предписан1е: „которого ихъ хрестьянина изъ того села и изъ деревень кто къ собе откажоть, а ихъ старожилца, и язъ князь велики техъ хрестьянъ изъ Присекъ и изъ деревень не вел4лъ выпущати ни къ кому". Это былъ местный указъ, изданный, конечно, по челобитью монастырскихъ властей, въ видЬ указной санкщи слагающемуся обычаю. Но общей указной нормы о прикр1шленш старожильцевъ вовсе издано но было. Это, одпако, не служить доказательством что обычная норма перестала действовать. Изъ грамоты 1577 г. прикащику дворцоваго села въ Ярославскомъ уЬздЬ узнаемъ, что архимандрита Спасскаго монастыря въ Ярославле обжаловалъ дЪй cTBia дворцоваго ирпкащика, который хогЬлъ вывести изъ монастырской вотчины въ дворцовое село Давыдково 17 чел. крестьянъ, и. ч. „тЬ крестьяне села Давыдкова старожилцые.
Архимандритъ же утверждалъ, что „те крестьяне въ мона стырскихъ селехъ и деревняхъ старожилцы, и за монастырь достались тк села и деревни съ тЪми крестьяны". Возвикъ споръ о томъ, старожильцами какого мЪста слЪдуеть считать перечисленныхъ крестьянъ. Но такой споръ предполагаетъ согласное мн?ше спорящихъ, что старожильцевъ выводить нельзя, а вышедпшхъ надлежать вернуть на старыя мйста. Точно такъ же по жалобЬ Троицкихъ властей на Переяславскаго ключника, который „у нихъ взялъ ихъ тротцкого неводчика Левку невЬдомо почему л , въ 1587 г. было предписано произвести сыскъ, да будетъ въ обыску скажютъ, что тогь не водчикъ Левка истари троетцкой, а ОлексЬй будетъ Коробовъ взялъ его яасилствомъ, и ты бы его отдалъ назадъ къ Троице". Въ 1592 г. власти Корельскаго монастыря жаловалась на двухъ выбЪжавшихъ крестьянъ, утверждая, что •эти крестьяне „ихъ Никольсие вотчины искони вечные" (А. И., I , № 59: ср. А. Ю. В., I , № 37; Ак. о тягл, нас, II , №№ 27 и 29; Р. И. В., XIY , № LXXIII ).
Старина, какъ основ аше црикр1шления, нашла дримиеше не только "среди владЬльческихъ крестьянъ, но и среди крн стьянъ чсрныхъ волостей и посад скихъ тяглецовъ. Въ уставной Важской грамогЬ 1552 г. посадскимъ и волостнымъ лю дямъ предоставлено „старыхъ своихъ тяглецовъ хрестьяпъ изъ sa монастырей выводить назадъ безсрочно и безпошлинно, п сажати ихъ по старымъ деревнямъ, где кто въ которой деревни жилъ преже того". Почти дословно это предписаше повторено въ уставной Торопецкой грамоте 1590 —91 г.: посадскимъ людямъ предоставлено „на пустые м'Ьста старинныхъ своихъ тяглецовъ изъза князей i изъза детей боярскихъ. изъза монастырей и \ъъ волостей, которые у нпхъ съ посаду разошлось, въ заповедные леЬта вывозить назадъ на старинные ихъ м'Ьста, гдЪ хто жилъ напередъ того, безоброчно п безпошлинно 64 (А. Э., I , стр. 238; Побойнинъ И. И. Торопецкая старина, 359). Согласно этому правилу, старинпыхъ тяглыхъ крестьянъ и посадскихъ людей можно было возвращать нагадь безъ соблюдения правилъ Судебника объ отказе, конечно. потому, что эти старые тяглецы не имкли права покидать своихъ тяглыхъ участковъ н дворовъ въ силу давности жительства. Но эта старина для крестьянъ черныхъ волостей и посадскихъ жильцовъ имела совершенно другое звачеше,_тЬ|съ для владельческихъ крестьянъ; она крепила первыхъ къ ихъ тягльшъ участкамъ или къ тяглой общине, т.е. имела чисто фискальное вначете, тогда какъ владельчесюе крестьяне закреплялись за владельцами, попадая къ нимъ въ личную зависимость. И основания для возникновения прикрЪпления старо жильцевъ были въ томъ и другомъ случае совершенно разныя. Для владельческихъ крестьянъ, какъ только что указано, та кимъ основашемъ послужила невозможность пользоваться пра вомъ выхода вследстае ихъ несостоятельности и задолженности владЪльцамъ; главнымъ же основашемъ закрепления крестьянъ черныхъ волостей и посадскихъ тяглецовъ явилась необходимость обезпечить правильное отбываше государствен наго тягла, исправное выполнеше котораго обезпечивалось круговой порукой членовъ тяглой общины. Одна старина явилась зашитой частныхъ интересовъ землевладельца, другая защищала фискальные интересы государства. Однако, обе эти старины могли между собой переплетаться и сталкиваться. Въ ; течсше XVI в. значительное количество черныхъ земель съ проживающимъ населетемъ было роздано въ поместья слу жилымъ людямъ и въ вотчины монастырямъ. И помещики, и монастырски власти, конечно, были склонны „старыхъ во лостныхъ тяглецовъе 4 считать крепкими и за собою, хотя въ ввозныхъ и иослушныхъ грамотахъ населенно рекомендовалось только помещика или вотчинника слушать и оброкъ имъ платить, ч г Ьмъ ихъ изоброчатъ. Наряду съ этимъ изъза старо жильцевъ могли возникать споры между землевладельцами съ одной стороны и тяглыми общинами съ другой. Въ основе притязали каждой стороны лежали различные интересы, но они были оформлены однимъ общимъ началомъ давности. Споры о старожильцахъ вообще представлялись къ тому же очень запутанными, т. к. намъ не пзвестенъ топ. давностный срокъ, съ истечешепъ котораго установлялось старожильство и права на старожильца. Но несомненно, что такой срокъ существо валъ. Въ уставной Торопецкой грамоте предоставлено возвращать разошедшихся старыхъ тяглецовъ „въ заповедные лета" э т. е. установленъ былъ для этой цели определенный срокъ, хотя въ грамоте онъ о не обозначенъ. Для разныхъ местностей этотъ заповеданный срокъ могъ и видоизменяться. Въ •грамоте 1592 г. запрещено было вывозить монастырскихъ крестьянъ Корельскаго монастыря въ черныя деревни „въ заповедные лета до государева указа", хотя опять срокъ определенно не указанъ. Такимъ образомъ на одно и то же лицо могли быть предъявлены права несколькими землевладельцами я тяглыми общинами, если это лицо последовательно прожило заповеданныя лита", напр., пять летъ, за 2—3 землевладельцами и одной тяглой общиной.
Кроме того споры изъза крестьянъ должны были умножиться и осложниться подъ вл!ян1емъ двухъ крупныхъ собьтй во внутренней жизни Московскаго государства. Съ завоева даемъ Казщжаго и Астр аханскаго царствъ открылась широкая возможность колонизацюннаго "двйжения те~Н%Стнбстй по сред" нему и нижнему теченш Волги, бассейна Камы и верхняго Дона. Населеше хлынуло въ эти области и по собственному почину, уходя отъ тяжелыхъ условШ хазяйственной жизни и тяжелаго тягла, и по призыву испомещенныхъ въ новыхъ областяхъ помещиковъ, которые могли поселять у себя не тяглыхъ людей, т. е. отъ отцовъ детей, отъ братьевъ братью, отъ дядей племянниковъ и пр., не пмЪвшихъ никакого самостоятельная хозяйства. Въ силу этого съ 60хъ годовъ XVI в. во многихъ центральныхъ уЬздахъ заметно стало обнаруживаться возрастающее запустейе посадовъ, селъ и деревень, а вместе съ гЬмъ должна была возрасти и ценность крестьян скаго труда. Поэтому борьба и споры изъза крестьянъ между землевладельцами съ од пой стороны и между ними и тяглыми общинами съ другой неизбежно обострились, а стремлетя удержать за собой крестьянъ и вернуть обратно беглыхъ вызывались потребностью спасти разстроенныя хозяйства отъ пол наго разоревдя.
Этотъ чисто хозяйственный кризисъ еще более обострился для землевладельцевъ подъ влияшемъ чисто политической меры, е какою явилось у чреждеше опричнин ы. Въ настоящее время установлено, что опричнина была не только институтомъ политической полиц1и, но и сопровождалась крупнымъ хозяйствен нымъ потрясешемъ для всехъ заподозрённыхъ въ верности землевладельцев!». Въ опричнину были взяты мпопе уЬзды для иепомщетя въ нихъ служилыхъ людей, ввятыхъ въ опричнину, а „вотчинниковъ и пом'Ьщиковъ, которымъ не быти въ опричнинЬ, велЪлъ государь изъ тЬхъ городовъ вывести и подавати велйдъ земли въ то м'Ьсто въ иныхъ городйхъ 44 . Оказывается, что „въ опричное управлен1е были введены за не
мвогими_п_нетюятмьными.. исНлщшамй, вей те мЪста въ которыхъ ранеЬе существовали старыя удЪльныя княжества п ; такъ что „опричнина nojtff ломке вотчинное землевладение служилыхъ княжатъ вообще на всемъ его пространстве" (Платоновъ. Очерки смутнаго времени,. 144—146). Въ результате произошло массовое перемеЬщен1е вотчинниковъ и пом'Ьщиковъ изъ одвихъ владйтй на друпя, такъ что во многихъ уЬздахъ мнопя земли переменили своихъ владйльцевь. Такия м4ры, направленныя противъ служилыхъ людей, существеннымъ образомъ затронули и крестьянское населете. Оне не могли не запутать еще бол4е споровъ изъза крестьянъ бйглыхъ и старожильцевъ и еще бол&е обострили критическое ноложен!е служилаго землевладепия.
Наконецъ, обостренно этого хозяйственная кризиса значительно содЪйствовалъ и чрезмЬрный ростъ монастырскагозеюе v владйния какъ уменыпешемъ государственнаго помЬствая фмГда, такъ и усилетемъ податного бремени въ виду техъ широкихъ льготъ, какими обычно пользовались монастырская власти въ ущербъ населев1ю непривилегированныхъ эемлевладйльцевъ, что констатировано не только оппонентами московская правительства, но и самою властью (выше, стр. 273—274 ). Этотъ хозяйственный кривись выввалъ со стороны московская правительства рядъ частныхъ м'Ьръ какъ въ огражден ie фпскальныхъ пнтересовъ государства (запрещен!я принимать тяглыхъ людей и распоряжения о возвращен!и разошедшихся тяглецовъ), такъ и въ иптересахъ служилаго землевладЬния (м1>роприят]я противъ дальнейшая роста монастырская землевладения и въ отмену податныхъ привплегШ святите л ьскихъ и монастырскихъ имекий). Но эти меЬры проводились далеко не всегда съ необходимою строгостью и последовательностью, а потому и не могли привести къ намЪченнымъ ц'Ьлямъ. Интересы же отдЪльныхъ землевдадЬльцевъ въ ихъ взаимныхъ спорахъ и съ тяглыми общинами изъза крестьянъ нашли отра жеше только въ указе 24 ноября 1597 г., упорядочившемъ предъявлете псковъ о беглыхъ крестьянахъ, н опиравшемся на составленныя въ 1590—93 гг. по многимъ уездамъ пис цовыя книги, которыя и были положены въ основу рЪшения споровъ о беглыхъ крестьянахъ. (Любопытно отметить, чта при описяхъ противъ вменъ поименованныхъ крестьянъ нередко встречались указания, что такой то крестьянинъ „при ходецъ"). Такое значеше упомянутыхъ пвсцовыхъ книгь подтверждается указомъ 1607 г., въ которомъ сказано: „которые крестьяне отъ сего т Тисла предъ симъ за 15 летъ въкнигахъ 101 году положены, п темъ быть за теми, за кемъ писаны". Вследств1е этого по указу 1597 г. назначенъ пятилетн& срокъ для предъявлен!? "искове о беглыхъ крестьянахъ, а въ 1607 г. iS ' raii ' lraifi .
Постайбвленш же Судебника объ отказе въ Юрьевъ день отменены не были. Но выше было указано, что крестьянский отказъ и въ глазахъ правительства превратился въ „отпускъ" крестьянъ, а уходъ безъ отпуска превращав, крестьянина въ беглаго. При такихъ услов!яхъ о свободе перехода не могла быть и речи. Таковъ быль повидимому обнцй порядокъ. Понадобились указы 1601 и 1602 гг., чтобы возстановить ot v казъ крестьянъ по правилу Судебника, хотя п съ серьезными ограничетями. По первому указу государи (Борисъ и его сынъ) „пожаловали, во всемъ своемъ государстве отъ налога и огь продажъ велели крестьяномъ давати выхода ". Но далее въ указе идетъ речь не о выходе крестьянъ, а объ отказе и вывозе ихъ: „А о тказывати и возит и крестьянъ дворяномъ . . е А срокъ крестьяномъ отказывати и возити Юрьевъ день осеннего, да поеле Юрьева дин две недели а . Но действ1е указа не распространялось на Московски уездъ. на всехъ круп ныхъ 8емлевладельцевъ духовныхъ и светскихъ п на дворцовыя сёла и черныя волости. Правомъ отказа и вывоза могли воспользоваться только ме люе провинщальные дворяне и дети боярскш и еще более мелше приказные и дворовые чины, но и"то съ следующимъ серьезнымъ ограничениемъ: „А которымъ людемъ промежъ себя въ пынешнемъ во 110 году крестьянъ возити, и темъ возити межъ себя одному человеку, изъ за одного же человека, крестьянина одного или дву, а трехъ или четырехъ одному изъ га одного никому не возити". Указъ 1602 гг быль иовторешемъ указа 1601 г. со всЬми его огра •ничениями. Въ немъ любопытна лишь одна подробность: „а изъ за которыхъ людей учнутъ крестьянъ отказывати, и тЬбъ люди крестьянъ изъ за себя выпускали со всЬми ихъ животы, безо всяюя зацепки, и во крестьянской бы воакЬ промежъ всЬхъ людей боевъ и грабежей не было, и силно бы дЪти боярск1е крестьянъ за собою не держали и продажъ имъ ни которыхъ не делали; а кто учнетъ крестьянъ грабити и изъ за себя не выпускати, и гЬмъ бытн въ великой опале" (А. Э., II , №№ 20, 23 и 24). Значить, разрЬшеше отказа крестьянъ я вывозки ихъ повлекло за собою уже знакомый намъ злоупо требления (см. выше, стр. 338—339). ДальвгЬйшихъ указакий на повтореше этой меры болЪе не встречается, и сомнительно, чтобы эти мЪры скольконибудь помогли крестьянамъ въ испы тываемыхъ ими налогахъ и продажахъ. Сомнительно и то, что эта м%ра принята была Борисомъ Годуповымъ въ интере сахъ мелкихъ землевлад'Ьльцевъ. Какую выгоду могло получить мелкое дворянство отъ вывозки другь у друга 1 —2 крестьянъ? ВЬдь изъ за монастырей и крупныхъ свЬтскихъ землевлад'Ьльцевъ крестьянъ вывозить было запрещено, какъ и имъ за себя. Указы лишь еще болЪе обострили землевладЪльчеше споры о крестьянахъ, п этому еще бол4е содействовали наступивппе нслёдъ загЬмъ голодные годы, какъ это явствуетъ изъ указа 1606 г. (А, Э., II , № 40), и какъ правильно разъяснилъ это Татищевъ во введенш къ указу 1607 г. (,Царь Борисъ 0е доровичъ, видя въ народе волнеше вел1е, тЪ книги (писцовыя) оставилъ и переходъ крестьяномъ даль, да не совсЬмъ, что судьи не знали, како по тому суды вершити, п ныпЪ велик!и въ томъ учинились разпри и насилия, и многимъ разорены я убивства смертныя и мног!е разбои и по путемъ грабления содЪяшася и содЬваются"). Опытъ двухъ л4тъ указнаго нор мирования крестьянскаго отказа кончился полной неудачей и оолйе не повторялся. Наоборотъ, указъ 1607 г., подтвердивъ значеше писцовыхъ книгъ 101 г. иустаноЗЪвъ 15тилеЬтнюю давность, ввелъ обязательный сыскъ бЬглыхъ крестьянъ и штрафъ за держание б4глаго. Въ договоре по поводу избрания королевича Владислава на московски престолъ стоить между прочимъ услов1е: „торговымъ и пашеннымъ крестьяномъ въ Литву изъ Руси и изъ Литвы на Русь выходу не w быти, тако же и на Руси промежь собя крестьяномъ выходу не быть" (С. Г. Г., Ы, стр. 404; А. Э., II , стр. 284; Зап. Жолкевскаго, прил. № 20). Въ цЪломъ рядЬ частныхъ распоряжений отъ 1610— 1612 гг. подтверждалось предписан!е .чрестьянъ „изъ за государя никуды не выпускать, а за государя крестьянъ ни изъ коль не вывозить до государева jKaea 41 ; или—изъ помести и вотчинъ крестьянамъ не выходить и никому ихъ не вывозить, а вышедшихъ и вывезенныхъ сыскивать и возвращать назадъ; въ одной грамоте пояснено, что нельзя выпускать старыхъ крестьянъ и возить ихъ никому не давать (Вивл1ое„ XI , 3 G 9; А. 3. Р., IV , стр. 409; Д. къ А. И., I , № 168; ср. Р. И. Б., XIY ., стр. 187 и А. И., III , стр. 134—135 и 191).
Поеле смуты установлена была пятилетняя давность для ясковъ о беглыхъ крестьянахъ. Правда, еще въуказЬ 1606 г. подтверждено, что „на беглыхъ крестьянъ по старому приговору дале пяти лить суда не давати 44 , где очевидно разумелся старый указъ 1597 г. Но эта давность указомъ 1607 г. изменена въ 15тилетнюю. При царе Михаиле, однако, состоялся указъ п боярскШ приговоръ, по которому „на беглыхъ крестьянъ во крестьянстве велено судъ давати до челобитья за пять летъ, а дале пяти летъ на беглыхъ крестьянъе" во крестьянстве суда давати не велено 44 , о чемъ неоднократно уведомлялись областные приказные люди. По челобитьямъ заинтересованныхъ эти „урочныя или указныя лЬта" для исковъ о беглыхъ крестьянахъбыли постепенно увеличиваемы. Первымъ такою привплепею воспользовался Троицке Серпевъ монастырь, которому разрешено вывозить беглыхъ крестьянъ ва 9 лЪтъ. Затемъ для дворцовыхъ селъ, посадовъ и черныхъ волостей, по особымъ пожалованиямъ, разрешено Свозить беглыхъ крестьянъ и посадскихъ людей за 10 летъ. По челобитьямъ дворянъ и детей боярскихъ, а потомъ ивоземцевъ, имъ „указаны урочныя лета противъ ТроицеСериева монастыря 44 . На конецъ, въ 1640—41 г. последовалъ указъ объ установлен!е одной общей исковой давности въ 10 летъ для всякихъ дыхъ крестьянъ и 15тилЪтнеВ для сыска выврзныхъ крестьянъ. (Оч. истор. сел. нас, 49—51).
Урочныя л 1зта были, конечно, невыгодны для землевла дльцевъПхли беглые или вывезенные крестьяне за кЪмъ либо „урочныя лета зажили", то прежше землевладельцы, до предъяви Bniie исковъ въ установленный срокъ противъ тЪхт„ за кЪмъ ихъ крестьяне жили, теряли на нихъ право, т. к. крестьяне ихъ „изъ урочныхъ лЬтъ вышли" и „застарели" за другими землевладельцами. Они, въ особенности мел гае средк нихъ, дворяне и дЬти боярения, неоднократно обращались къ правительству съ просьбами объ отмени урочныхъ л4тъ. Так(я челобитья сохранились отъ 1640—41, 1645 и 1648 гг. (А. И., III , № 92ХХХШ; А. Э. т IV , стр. 24—25; А. И., IV , № 30). Правительство впервые въ 1646 г., въ наказе о переписи дворовъ, дало обЬщате, „какъ крестьянъ п бобылей и дворы ихъ переппшутъ, н по гЬмъ переппенымъ книгамъ крестьяне и бобыли, и ихъ деЬти. и братья, п племянника будутъ крЪпки и безъ урочныхъ л'Ьтъ". Выполнете обЪщата последовало съ иэдавиемъ Уложения 1649 г., хотя съ отступлешемъ отъ первоначальныхъ предположекий.
Глава XI Уложения, подъ заглав!емъ „Судъ о крестьян4хъ% заново нормируетъ вопросъ о сыске и возвращены бЬглыхъ крестьянъ п считается некоторыми историками первымъ за кономъ объ окончательномъ прикрЪплеши крестьянъ. Въ какой Mipi правильно это мн%ше, впдно изъ дальнЪйшаго изложения. Въ основаше сыска бЪглыхъ крестьянъ положены были, однако, не переписныя книгп, какъ предполагалось, а писцовыя книги, „которые книги писцы подали въ Поместной и въ иные приказы поел! московскаго пожару прошлаго 134 г.". Права па бЬглыхъ крестьянъ должны были доказываться тЬмъ, если „беглые крестьяне или тЬхъ ихъ бЬглыхъ крестьянъ отцы въ тЬхъ писцовыхъ книгахъ за нпмн ( aia дЬльцамп) наппсаны, или поеле гЬхъ писцовыхъ книгъ rk же крестьяне или пхъ дЬтп по новымъ дачамъ написаны га кЪмъ во отдЬльныхъ или во откавныхъ книгахъ" (ст. 2). Впредь съ издащя Уложейя: бЪглыхъ крестьянъ можио было искать „безъ урочныхъ летъ", а вмеЬсгЬ съ тЪю> виновные въ пр!ем4 н укрывательстве б4глыхъ крестьянъ на будущее время должны не только возвратить этдхъ крестьянъ со всЬмъ •ихъ имуществокъ прежнимъ ихъ владЬльцамъ, но сверхъ того должны были уплатить 10 р. въ годъ за владенье каждымъ крестышиномъ. Д1>йств1е этого закона распространялось не только на крестьянъдворохоэяевъ, но и на подчиненныхъ членовь семьи, которыхъ раньше разрешалось называть на яустыя тяглыя мЬста и въ тяглые дворы.
Эти постановления Уложения возбуждаютъ рядъ сомпЬнШ какъ съ формальной стороны, такъ и по существу. Прежде всего новое правило объ отмЪнЪ урочныхъ л4тъ должно е>ыло иметь силу только на будущее вревся. До Уложения сохраняла силу исковая давность (б—10 л4тъ) на бЪглыхъ крестьянъ» Какъ же надлежало согласовать старое правило съ новымъ закономъ? Въ указе о пе реписи 1646 г. стояла объ этомъ совершенно определенная оговорка: „а гдЬ на'Ьдутъ пустые дворы и учнутъ имъ помещики и вотчинники сказывать, что отъ нихъ изъ гЬхъ дворовъ крестьяне и бобыли побежали, и имъ о томъ роспрашивать подлинно и писать гЬхъ крестьянъ и бобылей... кто въ которомъ году зыб'Ьжалъ, въ указные десять лить, а дале десяти летъ не писать" (А. Э м IV , стр. 26). Значить, выбйжавшихъ до 1637 г. крестьянъ по пустымъ дворамъ за старыми помещиками писать было запрещено. Въ писцовыхъ же книгахъ, пред ставленныхъ поеле 1626 г., пустые дворы и бЪглые крестьяне писались по простынь заявлетямъ землевладЬльцевъ безъ вся к ихъ ограннчекий, и этимъ созданы были болыния затруд нения п])и призгкнени! новаго закона. Хотя въ Уложеши предусмотрены нЬкоторыя изъ возможныхъ коллизш отараго правила съ новымъ закономъ ( XI , 5 и 8), но далеко не всЬ. Поэтому, надо думать, для смягчения ре8кихъ столкновекий между землевладельцами изъ за бЪглыхъ крестьянъ въ Уложеши предписано „владЬнья за СгЬглыхъ крестьянъ на прошлые v годы до сего ныиЬшнягэ Уложенья не указывати" и по б4глымъ дЬвкамъ мужей ихъ прежнимъ владЬльцамъ не отдавать, „ потому что по нынешней государевъ указъ государевы заповЬди не было, что никому за себя крестьянъ не пршмати, а укаааны были бглыхъ крестьяномъ урочные годы" ( XI , 3).
Это правило