Федеральное агентство по образованию государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «калмыцкий государственный университет» Мушаев В. Н. Структура и семантика калмыцкого предложения

Вид материала

Содержание

Герин мал
Дуларх «будет тепло» представление о тепле, о наличии тепла в будущем времени; һундрхх
Кезәнә эмгн өвгн хойр бәҗ
Мал идшлҗәнә
Ирцхснь зуг тедн
Көвүг зоваҗахнь зуг эн керг билә

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 21

§ 1. Модальность и предикативность

Традиционное определение предикативности строилось на основе отношений между главными членами предложения, которые соотносились с логическим субъектом и предикатом. Идеи логического синтаксиса, получившие распространение и развитие в России до середины XIX века, были отражены и в первых грамматиках монгольских языков. В частности, в «Грамматике монгольско-калмыцкого языка» А. Бобровникова (1849г.) в связи с особенностями причастных форм отмечается, что субъект определяется через действие: как производящий, как произведенный и как имеющий или способный произвести действие. Отношение же к субъекту предложения, выраженное через форму притяжания квалифицируется ученым как отдельный тип связи [Бобровников 1849, 116,101].

Учеными указывалось, что в предложении имеются два главных члена и связь между ними, т.е. структура предложения, описывалась так, что она полностью соответствовала структуре суждения. Но вместе с этим стало ясно, что структура предложения, ориентированная на логические понятия субъекта и предиката при определении ее как объекта лингвистики стала уязвимой [Очиров 1990, 98]. Дальнейшее развитие теории предложения шло в русле противопоставления логической схеме предложения других схем, и вопрос о возможности полной

делогизации все еще остается открытым до настоящего времени [Сибагатов 1980, 9].

Среди других направлений исследования, имеющих отношение к понятию предикативности, следует назвать учение о психологической коммуникации. На материале русского языка данная концепция разрабатывалась А.А.Шахматовым [Шахматов 1941, 29]. Он утверждал, что психологический субъект и предикат, сочетаясь между собой, образуют предикативное отношение. В логико-психологической характеристике предложения содержится ряд положений, которые имели положительное значение для дальнейшей разработки теории предложения. Сторонники этой точки зрения исходили из того, что компоненты предикативного отношения (субъект и предикат) могут быть выражены и нелексическими средствами языка (формой глагола, вспомогательным словом и интонацией). Понятие психологической структуры объединяло все типы предложений как обязательно двучленные, так и нерасчлененные на субъект и предикат. Предикативность в психологическом понимании характеризует все предложения, в том числе односоставные, однословные, тогда как предикативность в грамматическом понимании - только двусоставные. Кроме этого, ученые данного направления вслед за представителями античной теории отмечали значимость глагола в предложении. О роли глагола и грамматической категории сказуемости писал А.М. Пешковский. Ученый отмечал, что сказуемость относится к свойству сказуемого и образуется как совокупность свойств различных форм сказуемого. Но при этом А.М. Пешковский не отказался от понятия предикативности как отношения между подлежащим и сказуемым. Хотя ученый не сформулировал особого понимания предикативности, однако он достаточно обстоятельно осветил одну из сторон предикативных отношений - функции сказуемого - предиката [Пешковский 1938, 175].

Двумя годами позже, на материале калмыцкого языка, Г.Д. Санжеев также подчеркивал, что фундаментом или минимумом

176

177

предложения является сказуемое, а подлежащее и различные виды дополнения с самых разнообразных сторон лишь уточняют то, что выражено в сказуемом. Сказуемое, таким образом, представляет минимум того, что достаточно для образования логически полного предложения [Санжеев 1940, 86].

И на очередном этапе развития понятия подлежащего и сказуемого, как главных членов предложения, и понятие предикативности как отношения между ними стало такой же всеобщей и универсальной, как и в свое время логическая схема. Эта схема в монгольских языках также нашла свое соответствующее отражение. Описание подлежащно-сказуемостной структуры предложения мы находим в грамматиках Т.А. Бертагаева и У.У.Очирова [Бертагаев 1964, 30; Очиров 1964, 73,82].

Понятие предикативности как отношение между главными членами предложения не стало исключительно языковым понятием; будучи порождением формально-логического подхода к структуре предложения, оно сохранило свою вполне определенную логическую природу. И это не позволяет отнести логический аспект к содержанию, а грамматический аспект к форме и не ставится вопрос о языковом выражении логического отношения, т.е. предикативности. В научной литературе вопрос о соотношении языкового и логического аспекта предложения сводится к следующему: подлежащно-сказуемостная структура, которая
принимается за языковое явление, сопоставляется с субъектно-предикатной структурой, которая рассматривается как
логическое явление. В связи с рассматриваемыми вопроса
ми следует пояснить, что предложение с логической точки
зрения имеет два вида субъектно-предикатного членения. Стабильное членение, когда именная часть предложения
принимается за выражение субъекта, а глагольная часть - за выражение предиката, и нестабильное, когда субъектная и предикатная части делятся с помощью логического ударения. Например, предложение Герин мал үвлд хашадан бнә

«Домашний скот зимой находится в ограде» расчленяется согласно этой концепции на две части: герин мал - субъект, үвлд хашадан бнә - предикат. В предложениях, где обе части являются именными, в первой из них усматривается выражение субъекта, а во второй - выражение предиката, например: Теегин цецгүд - йир сөәхн «Степные цветы очень красивы». Согласно первому виду членения приведенное выше предложение Герин мал үвлд хашадан бәәнә в зависимости от интонационного оформления может иметь несколько разных членений:

(1). Герин мал үвлд хашадан бәәнә (Когда домашний скот находится в ограде?; герин мал хашадан бөәнә - субъект, үвлд «зимой» - предикат); (2). Герин мал үвлд хашадан бәәнә (Где находится домашний скот зимой?; герин мал үвлд - субъект, хашадан бәәнә «находятся в ограде» - предикат); (3). Герин мал үвлд хашадан бәнә (Какой скот зимой находится в ограде? мал үвлд хашадан бәәнә - субъект, герин «домашний» - предикат); (4). Герин мал үвлд хашадан бәөнә (Что зимой находится в ограде?; үвлд хашадан бәәнә - субъект, герин мал «домашний скот» - предикат).

Приведенные два вида членения предложения используются лингвистами для противопоставления подлежащно-сказуемостной и субъектно-предикатной структуры одного и того же предложения. Из примеров видно, что для выражения субъекта и предиката могут быть приняты любые части предложения, а подлежащее и сказуемое при всех условиях остаются неизменными. В данных четырех типах логического членения предложения субъект соответственно выражен: (1) группой подлежащего и группой сказуемого (герин мал хашадан бәән); (2) группой подлежащего с обстоятельством (герин мал үвлд); (3) подлежащим с обстоятельством и группой сказуемого (мал үвлд хашадан бәәнә); (4) группой сказуемого с обстоятельством (үвлд хашадан бәән). Предикат соответствует: (1) обстоятельству (үвлд); (2) группе сказуемого (хашадан бәнә); (3) определению (герин); (4) группе подлежащего (герин мал).

178

179

На основе данных примеров можно сделать вывод о том, что никакого параллельного соответствия между членами предложения и суждения нет. В предложении выделяются не только главные (подлежащее и сказуемое), но и второстепенные члены; суждение состоит из двух составляющих - субъекта и предиката; члены предложения выражаются определенными формами слова, для составляющих суждение грамматическая форма слова не важна; субъект может выражаться любыми членами предложения, в том числе и сказуемым, предикат может выражаться также любыми членами предложения, в том числе и подлежащим.

Различные грамматические и логические категории подведены под общий логический знаменатель и на этой основе возможно их сопоставление. При этом в результате такого сопоставления устанавливается соотношение членов предложения и суждения только в плане их языкового выражения. В плане содержания различий нет, если подлежащее и субъект репрезентируют предмет, то сказуемое и предикат представляют признак. В конечном итоге, нельзя не согласиться с мнением, что грамматически регламентируемое подлежащно-сказуемостное отношение является лишь частным случаем грамматически нерегламентируемого субъектно-предикатного отношения.

Подобная двойственная характеристика главных членов предложения все еще сохраняется практически во всех языках, т.е., во-первых, учитываются структурно-грамматические признаки, во-вторых, их вещественно-логическое содержание. В последней академической грамматике русского языка смысловая (логическая) характеристика главных членов предложения не включена непосредственно в их определение. Хотя и вне определения, говоря о современной системе подчинительных связей слов, обращается внимание на то, что смысловая сторона подчинительных связей, характер стоящих за ними отношений - очень различны и неоднородны. Однако, у всех этих отношений есть одна общая черта, противопоставляющая их тем

отношениям, которые возникают в предложении между его главными членами [Русская грамматика 1982, 86-87,19].

Такое же положение в монгольских грамматиках. Если А.Бобровников, говоря о сказуемом, отмечал, что все слова, предшествующие данному члену предложения, служат ему определением, то Т.А. Бертагаев подчеркивал, что сказуемое, вбирая в себя основные отличительные признаки предложения, является его главным конститутивным членом. Исходя из мнения, что сущностью сказуемого является предикативность, а предикативность основана на логических и психологических принципах, с которых лингвисты всегда начинали определять существо предложения. Т.А. Бертагаев отмечал, что в основе предикативности лежит утверждение или отрицание какого-либо признака предмета, волевой акт, движение воли, устанавливающие связь между субъектом и действием. Вместе с этим он осознавал, что подобный подход не дает возможность рассмотреть предложение во всей широте его функционирования как живой категории речи. На этом основании ученый считал, что сказуемое гораздо многограннее и шире по своему содержанию, чем понятие предикативности [Бобровников 1849, 232; Бертагаев 1964, 29-30].

В «Грамматике калмыцкого языка. Синтаксис простого предложения» Г.Ц.Пюрбеева отмечаются типы и характер связей, которые, по мнению автора, должны учитываться при определении главных членов: 1) виды синтаксической связи и средства их выражения; 2) смысловые отношения между сказуемым и подлежащим. В соответствии с этим дается следующая характеристика главных членов:

А) между подлежащим и сказуемым с точки зрения грамматической связи существует подчинительная связь; подлежащее выражается существительным в форме именительного падежа, а сказуемое координируется с подлежащим в лице и числе. Иногда координация в числе может быть факультативной;

180

181

Б) с точки зрения смысловой связи: подлежащее - главный член предложения, всегда обозначает предметное значение, не зависимый в своем функционировании от содержания сказуемого; сказуемое - главный член предложения, обозначающий действие, состояние, признак или принадлежность предмета, выраженного подлежащим [Пюрбеев 1977, 76,131].

Таким образом, подлежащее и сказуемое, с одной стороны, выступают как конструктивно-синтаксические явления, а с другой стороны, они как наделенные вещественно-логическим содержанием, соотносятся с субъектом и предикатом суждения. Одновременно предикативность как отношение между подлежащим и сказуемым имеет также двойственный характер: во-первых, предикативность в собственном смысле слова (как субъектно-предикатные отношения), во-вторых, сказуемость как явление структурно-грамматического порядка (грамматическая координация сказуемого с подлежащим с помощью аффиксов лица и числа). Считается, что такое отношение между подлежащим и сказуемым устанавливается благодаря присутствию в составе сказуемого модальных средств (аффиксов времени и наклонения). Такая точка зрения нашла широкое распространение, однако проблема предикативности в такой постановке не получила окончательного решения. [Сибагатов 1980, 19; Русская грамматика 1982, 84].

Из последних разработок, имеющих отношение к теории предикативности, необходимо указать на исследования в области актуального (коммуникативного, логико-грамматического) синтаксиса. Основные теоретические и практические направления данной концепции на материале современного калмыцкого языка описаны нами в соответствующей глав и опубликованы [Мушаев 2002, Мушаев 2004]. Согласно данной точке зрения, в предложении выделяются две части: то, из чего исходит говорящий (тема) и то, что является новым (рема). По содержанию тема чаще относится с субъектом, а рема с

предикатом суждения, и отношение между ними рассматривается как предикативное отношение. Считается, что именно актуальное членение говорит о состоявшемся акте предикации и завершенности предложения. И в качестве темы и ремы, как и субъекта и предиката, может выступать любой компонент (член) предложения. Отсюда предикативность в каждом отдельном случае выступает как отношение, устанавливаемое между самыми разными частями предложения (между частями односоставных предложений в том числе). Приведем пример: Сн гисн көдләчнрин нерд // олна хургт темдглгдв [Очра Уташ] «Имена самых лучших работников // были отмечены на общем собрании». В этом односоставном предложении сән гисн көдләчнрин нерд «имена лучших работников» - как данное - тема, а сочетание слов олна хургт темдглгдв «были отмечены на общем собрании» является новым - ремой. Отношение между этими двумя составляющими и образуют, согласно этой точке зрения, предикативную основу предложения.

Итак, обобщая вышесказанное, отметим, что теория предикативности берет начало с членения предложения на логический субъект и предикат. Выделяя главные составляющие предикативной связи, исследователи обратили внимание на то, что в предложении имеются и второстепенные члены предложения, которые с формальной точки зрения не участвуют в выражении предикативности. И тогда предикативность сводилась только к отношению между главными членами предложения, хотя с логической точки зрения и второстепенные члены предложения могут входить в состав компонентов предикативной связи. В соответствии с традиционным пониманием теории предикативности предложение делится на две части «данное» - тема, и «новое» - рема. При различии способов грамматического оформления, объединяющим для этих концепций является общее стабильное логическое содержание и то, что все виды членений предложения проводятся в пределах синтагматики.

182

183

Несмотря на то, что в соответствующей главе, в частности в разделе о моделях калмыцкого предложения, мы достаточно подробно говорили об односоставных предложениях, считаем необходимым еще раз обратиться к ним в связи с обсуждением категории предикативности.

Решение вопроса о предикативности односоставных нерасчлененных предложений могло идти по двум направлениям: во-первых, предикативность - свойство двусоставных предложений, а в односоставных нерасчлененных предложениях, как отмечалось выше в психологической концепции А.А.Шахматова, свойство предикативности не выражены. Во-вторых, для объяснения предикативности нерасчлененных предложений требовались иные подходы. Исходя из логической концепции, ученые признавали, что хотя в нерасчлененных предложениях нет двух формально выраженных члена, но мысль, выражаемая в них, всегда двучленна, т.е. односоставные предложения признавались предикативными [Копнин 1957, 343]. При этом, с лингвистической точки зрения единственный, лексически выраженный главный член односоставного предложения соотносился с подлежащим или сказуемым двусоставного предложения, оставляя место для поиска второго компонента. Присутствие этого второго компонента предусматривалось не только контекстуально, но и лексически, интонационно или грамматически в существующих его компонентах. Например, общепринятым считается, что главный член односоставного номинативного предложения свои лексико-семантические функции выполняют через лексическое значение слова и интонацию. В частности, Г.Ц.Пюрбеев характеризует номинативные предложения калмыцкого языка как предложения, которые функционально утверждают наличие реально существующего какого-либо явления, предмета и поэтому обладающие значением бытийности [Пюрбеев 1977, 52-53].

Второй член в односоставном нераспространенном глагольном предложении устанавливается на базе следующих грамматических средств: аффиксов показателей лица и форм времени - наклонения. Например:

А) Орцхатн «заходите» (йовултн «пошлите», умштн «читайте») соответствует сочетанию субъекта 2-го лица с активным признаком повелительного наклонения в предикате; ухалнав «подумаю» - соответствует сочетанию субъекта 1-го лица единственного числа с активным признаком настоящего абстрактного времени в предикате;

Б) Дуларх «будет тепло» представление о тепле, о наличии тепла в будущем времени; һундрхх «быть обиженным, сожалеть» представление о чувстве сожаления и возможности наступления этого чувства.

Согласно данной точке зрения, в примерах группы (А) восстанавливаемый на основе аффикса лица второй член выступает в качестве субъекта, а лексически выраженный главный член - предикат; в примерах (Б) -наоборот: лексический выраженный главный член - выступает в функции субъекта, а восстанавливаемый по форме времени глагола член - в функции предиката.

В современной лингвистической литературе существует еще один вид двусегментного членения предложения на номинативную и модально-временную составляющую. Отмечается, что номинативная составляющая является лексической основой предложения, а благодаря модально-временному компоненту она приобретает статус предложения.

Приведенный выше ход обсуждения вопроса о втором члене односоставных предложений должен был привести к тому, чтобы односоставные предложения рассматривались как двучленные, а односоставные и двусоставные предложения могли изучаться в единой системе подходов. Отсюда два типа предикативности должны были бы квалифицироваться как двучленные отношения. Но традиционная школа не могла не учитывать, что односоставные предложения не имеют лексической формы выражения, а грамматические средства и смысловое восстановление второй составляющей не относились к собственно синтаксической категории. По этой причине данная синтаксическая единица стала изучаться не в единой системе всех типов предложений - суждений, а в качестве особого семантического дополнения

184

185

[Русская грамматика 1954, 87]. Подобная интерпретация предикативности односоставных (одночленных) предложений была характерна не только для русистов, но и на материале тюркских и монгольских языков.

Например, М.З. Закиев в татарском языке в свое время отмечал два способа передачи сообщения, т.е. предикативности: во-первых, путем вступления двух членов в предикативные отношения (двусоставные предложения); во-вторых, предикативность может заключаться в одном члене - это так называемые односоставные предложения [Закиев 1971, 7]. К числу внешних материальных показателей предикативности могут быть отнесены формы времени и наклонения и модальные частицы, которые в монгольских языках часто сопровождают сказуемое. Непременным условием выражения всех этих значений является интонация. Т.А. Бертагаев считал, что нераспространенное назывное предложение одновременно является и сказуемым и подлежащим [Бертагаев 1964, 30,49]. Установление связи предикативности с категориями модального характера способствовало уточнению и пересмотру прежних теоретических положений относительно содержания и способов выражения предикативности в целом. Стало осознаваться, что предикативность это не только отношение между частями предложения (подлежащим и сказуемым), но существуют и односоставные номинативные предложения или двусоставные предложения, которые являются результатом соотнесенности всего содержания высказывания к действительности без выделения тех или иных составляющих компонентов. К последним ученые относили двусоставные предложения, которые в целом отвечали на вопрос: «Что случилось?».

Подобные предложения чаще всего употребляются в начале повествования, например, в сказках: Кезәнә эмгн өвгн хойр бәҗ «Давным давно жил старик со старухой». Их предикативность реализуется через категории лица, времени и модальности [Панфилов 1971, 156]. С этого периода предикативность определяется как нерасчленяемое грамматическое значение, которое заложено в системе форм предложения и выражает

186

характер отношения сообщаемого к действительности.

Для иллюстрации разницы между традиционным и новым подходом в понимании предикативности приведем пример: Хур орв «Пошел дождь». Традиционно предикативность выражается отношением между лексическими частями хур «дождь» и орв «пошел» . В новом понимании предикативность данного предложения выражается с помощью грамматических категорий: изъявительного наклонения, прошедшего времени, третьего лица. Именно эти грамматические категории способствуют переносу содержания предложения в реальный план соотнесения его с моментом речи и участниками коммуникации.

При таком подходе под термином предикативность имеется в виду два различных явления: одно, согласно традиционной точке зрения, относится к сфере синтагматики, другое - выходит на коммуникативный уровень. Кроме этого, обращение к линейному (синтагматическому) и вертикальному (межярусному) типу отношений, который составляет двуединую структурную основу предложения, также является правомерным для определения сущности категории предикативности.

Считается, что разные направления описания предикативности обусловлены различным отношением авторов к реализации указанных типов структур. Два различных членения предложения являются результатом подходов, характеризующих два направления в развитии синтаксической теории: логико-грамматического и структурно-семантического. По первому типу членения выделяются две основные лексико-грамматические части предложения, по содержанию соотносимые с субъектом и предикатом суждения. Согласно второй точке зрения, сочетанию лексических единиц, составляющих номинативную основу предложения, противопоставляются средства модального значения (актуализаторы). И в связи с отмеченным выше следует говорить, что эти два вида членения предполагают друг друга и являются двумя сторонами одного и того же явления-предложения.

187

Предикативность предложения может быть адекватно описана с учетом обоих типов членения и решение проблемы следует искать в области взаимодействия двух указанных структур.

Например, рассмотрим коммуникативно расчленяемое предложение Мал идшлҗәнә «Скот пасется» . Согласно линейной структуре последовательно сочетаются две лексические единицы: мал и идшлх. С другой стороны, выделяются и противопоставляются друг другу два яруса: один в виде сочетания слов мал идшлх; другой ярус объединяет модальные характеристики (наклонение, время, лицо). При всем различии способов выражения общее то, что одна из соединяемых частей и линейной, и межярусной структуры является характеризуемой (определяемой), а другая - характеризующей (определяющей). И в случае совпадения конструктивно-синтаксического и коммуникативного членения характеризуемой является логико-семантическая единица, выраженная словом мал «скот», характеризующей - логико-семантическая единица, выраженная словом идшлҗәнә «пасется». Если не совпадают типы членения, слово идшлҗәнә образует характеризуемую единицу, а мал - характеризующую единицу. В коммуникативном плане они принимаются за главные компоненты высказывания: тему и рему, а в номинативном плане, без учета модальных характеристик, они называются определяемым и определением, которые соединяются способом образования атрибутивных словосочетаний, а не предложений.

Вопросы соотношения членов межярусной структуры считаются учеными достаточно сложным явлением. В приведенном нашем примере мал идшлҗәнә выражено модальное значение реальности. Средство его выражения - аффикс настоящего времени изъявительного наклонения.

И это модальное значение характеризует не просто сочетание сказуемого с подлежащим как одно целое, но и квалифицирует с точки зрения говорящего существующее между компонентами именно-атрибутивное отношение, т.е. отношение между предметом и свойством. Следует отметить, что атрибутивное отношение относится к номинативному уровню предложения,

которое проявляется на уровне словосочетаний, а включенные средства модального характера не устанавливают новые синтагматические отношения, а лишь функционируют на базе заданного атрибутивного отношения и преобразуют его.

Таким образом, предикативность коммуникативно расчленяемых предложений, с одной стороны, выражает отношение между предметами мысли и приписываемым ему свойством (т.е. это отношение не зависит от говорящего, лишь сообщается, раскрывается им), с другой стороны, выражается отношение говорящего к этому объективному отношению.

Такая предикативность определяется как модально характеризуемое атрибутивное отношение. Данная точка зрения связана с положениями традиционной логики об атрибутивном характере суждения, подробно исследованном в общем и частном языкознании [Арутюнова 1972, 277; Баскаков 1975, 61; Сибагатов 1980, 35 и др.].

Если в предикативных отношениях предикат противопоставляется субъекту как родовое понятие видовому и соотнесение их друг к другу квалифицируется как обобщение, то в атрибутивных отношениях сочетание определяемого и определяющего квалифицируется как конкретизация. В результате по функции противопоставляемых частей и общему содержанию предикативная и атрибутивная конструкции отличаются друг от друга. Это логическое положение дает основание для решения вопроса о соотношении предложения и словосочетания в плане содержания.

Кроме того, отношение частного тождества между предикатом и субъектом по существенным свойствам характеризует только предложение, например: Хусм - модн «Береза-дерево», Харада - шовун «Ласточка-птица», Темн - мал «Верблюд-животное». Данные предложения отвечают логическим и языковым нормам образования предложения. Но образовать словосочетания по условиям логических правил на базе данных составляющих недопустимо (сравните: модн хусм «деревянная береза», шовун харада «птичья ласточка»,

188

189

мал темн «животный верблюд»). Хотя грамматически в калмыцком языке безаффиксальное сочетание существительных является типичным: ах хөөч «старший чабан (букв, брат чабан)», эзн кун «человек, являющийся хозяином (букв, хозяин человек)», мөцгн ухр «серебрянная ложка (букв, серебро ложка)». Данный тип предложений занимает особое положение среди предикативных конструкций языка и является косвенным обоснованием положения об обобщающем характере предиката.

Для другой группы предложений типа: Аһар цевр «Воздух чист»; Көвүн умшҗах «Мальчик (наверное) читает»; Багш ирх «Учитель придет» характерно, что в них понятия, будучи отображением существенных свойств явления, не включают в себя несущественное. Эти несущественные свойства добавляются в содержание понятия-основы с помощью лексических операций (атрибуции и предикации). Таким образом, в предложениях данного типа предикат не отождествляется с существенной частью субъекта, а представляет собой отображение свойства, добавляемое к содержанию субъекта. Подобные предложения легко преобразуются в словосочетания, например: цевр аһар «чистый воздух», умшҗах көвүн «читающий мальчик», ирх багш «учитель, который придет». При этом логический статус частей предложения и словосочетаний по отношению друг к другу не меняется. В предикате и определении отображена та часть свойства, которая не включена непосредственно в содержание понятия, выступающего в функции субъекта и определяемого, т.е. и в предложении, и в словосочетании содержание одного понятия добавляется в содержание другого понятия. В этом сущность атрибуции, которая характерна и для словосочетаний, и для предложений.

При всей отмеченной общности предикативных и атрибутивных конструкций считается, что имеются логические и грамматические особенности каждой из них. Логическое отличие заключается в том, что атрибуция, осуществляемая в рамках предикативной конструкции осложняется и преподносит

соединение составляющих частей как процесс, в котором участвует сам говорящий. Содержание словосочетания, не включающее в себя отражения отношения говорящего к осуществляемой связи, предстает как статический логический объект.

В грамматическом плане предикативные и атрибутивные конструкции отличаются тем, что сказуемое имеет категории наклонения, времени, лица, а в определении атрибутивных конструкций данные признаки отсутствуют. Хотя данное утверждение имеет исключение, которое касается определения, выраженного причастием.

Причастия в монгольских (как и в тюркских) языках имеют категории времени, а при вербализации - категорию наклонения [Харчевникова 1996, 53], т.е. сказуемое и определение по указанным признакам в отдельных формах могут близкими или совпадать. Например: Манад холас күн ирсмн «К нам издалека пришел человек», Күн ирсмн «Человек пришел » - ирсн күн «пришедший человек»; Күн ирх «Человек придет» - ирх күн «человек, который придет».

Различие приведенных выше конструкций в том, что в них категории модального характера отличаются функционально. Если в предложении модальное средство характеризует отношение сказуемого (предиката) и подлежащего (субъекта), то в словосочетании модальное средство относится и характеризует только определение и ее можно сравнивать с функцией другого подобного определения.

Соотношение в предложении двух видов составляющих в плане логико-семантического содержания представляется также в виде формул [Распопов 1973, 5; Сибагатов 1980, 41; Мушаев 1995, 4].

На основании приведенных обобщений на материале калмыцкого языка формулу атрибутивных отношений можно выразить следующим образом: А8Р (сочетания типа: цевр аһар «чистый воздух»), где вводятся условные обозначения: А-свойство, Р -предмет, 8 - отношение между А и Р. Если в собственно атрибутивную конструкцию дополняется модальная характеристика (обозначаемая символом т), то словосочетание типа ирх күн

190

191

«человек, который придет» приобретает формулу: (А+m)SP.

Предикативность коммуникативно расчленяемого калмыцкого предложения как модально характеризуемое атрибутивное отношение может быть выражена формулой Р (S+m)А (предложения типа: Көвүн умшҗахм «Мальчик читает»).

В заключение раздела необходимо остановиться на модально-характеризующих значениях, которые реализуют предикативное отношение. Считается, что присутствие в составе сказуемого аффиксов наклонения, времени и лица является условием, обязательно создающее предикативное отношение. Но в предложение с личной формой глагола, несущей в себе модально-временные свойства, может выражаться не только предикат, но и субъект, а значит недопустимо, чтобы входящее в состав субъекта модальное средство характеризовало бы его отношение с предикатом. И тогда классическая формула: существительное в основном падеже и глагол в личной форме, аффиксы наклонения, времени, лица - не работает на предикативность всего предложения. Например:

Ирцхснь зуг тедн «Из пришедших - только они». В предложении логическое ударение падает на подлежащее, выраженное субстантивированным причастием ирцхснь, что ставит его в положение предиката, а сказуемое, выраженное союзом с указательным местоимением зуг тедн выступает в функции субъекта. Данный пример говорит о том, что модально-временные характеристики могут оставаться в сфере выражения субъекта. В таких случаях, видимо, модально направленной характеристикой расчленяемого предложения является его деление на тему и рему, обозначенное логическим ударением и другими средствами. Например: Тер аашсн күн Манҗ «Тот, приближающийся человек - Манджи». Предложение является ответом на вопрос: Как зовут человека, который приближается? Логическое ударение падает на имя собственное Манджи. Подобное предложение может быть противопоставлено частно-отрицательному предложению: Тер аашсн күн Манҗ биш

«Тот, приближающийся человек - не Манджи». Логическое выделение одной из частей предложения в речи является следствием такого противопоставления. Базовое предложение вступает в отношение с подобными вопросительными или отрицательными предложениями, существование которого предполагается говорящим. Причем, считается, что вопрос или отрицание может иметь место и в процессе монологической речи.

Можно утверждать, что средства актуального членения выражают отношение, устанавливаемое между предложением, как проявлением объективного положения, и предложением, как проявлением субъективной реакции. В этом модальном значении присутствует элемент субъективности.

Изученный эмпирический материал современного калмыцкого языка позволяет сделать принципиальное обобщение о том, что в конкретных предложениях явление предикативности варьируется не только по характеру синтагматического членения, но и по составу и набору модальных средств. Синтагматически расчленяемые предложения по характеру выражения предикативности образуют две основные группы. К первой группе относятся предложения, в которых актуальное членение и структурно-грамматическое членение совпадают, т.е. логическое ударение падает на сказуемое, предмет мысли (тема) выражается подлежащим, сообщаемое (рема) выражается сказуемым. Объективно заданные атрибутивные отношения участвуют как средства актуального членения и средства, обнаруживаемые в составе сказуемого (наклонение, время, лицо). Отношение говорящего к связи является полным, в соответствии с грамматическими возможностями языка. Пример: Эдл ахун олзнь өсәд бәәнә «Доходы хозяйства продолжают увеличиваться». Два типа членения совпадают, если данное предложение отвечает на вопрос: Что происходит с доходами хозяйства? Во второй группе предложений актуальное и структурно-грамматическое членение не совпадают. Главные члены предложения не совпадают с тема-рематической последовательностью или оба включаются в один из этих компонентов актуального

192

7. Структура и семантика калм. предл

193

членения. Пример: Көвүг зоваҗахнь зуг эн керг билә «То, что мучило юношу было только это дело». В предложении главные члены керг бил «было дело» выражают предицирующую часть, а предмет мысли (тема) выражается второстепенными членами: көвүг зоваҗахнь «то, что мучило юношу».

В подобных предложениях предикативные отношения формируются благодаря средствам актуального членения. При этом очень важно отметить, что грамматические категории наклонения, времени, лица продолжают действовать и во второй группе предложений как средства преобразующие атрибутивные отношения в предикативные, с той лишь разницей, что они входят в один из двух коммуникативных составляющих, то есть в подобных предложениях образуется два предикативных ядра. Основное предикативное ядро охватывает все предложение, противопоставляя две главные составляющие части предложения. Дополнительные - образуются на базе или внутри одного из двух компонентов предложения. Последние, т.е. дополнительные предикативные отношения могут быть отнесены к понятию «полупредикативность». Подобная интерпретация аспектов общей теории предикативности на материале монгольских языков имеет непосредственное отношение к изучению таких синтаксических явлений как придаточные предложения, причастные и деепричастные обороты, а также разнообразные обособленные члены предложения.

Таким образом, предикативность реализуется в результате разнонаправленного и разноуровневого взаимодействия логико-грамматических и структурно-семантических составляющих предложения и определяется как модально характеризуемое атрибутивное отношение.

Blog

Содержание