Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики

Вид материала

Реферат

Содержание 14. Вера инадежда: этическое содержание Вера даже и грамматически. Один и тот же глагол при- как религиозная Вера - уверенностъ

Подобный материал:

• Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
• Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
• Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
• План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
• Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
• Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
• Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
• Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
• Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
• Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.

от есяких пленений), но и по сущности, потому что в ней нет ничего, кроме свободного влечения духа.

Люди, которые в основном живут «по стихиям века сего», но в то же вре-мя сердцем ощущают правду Божию и чувствуют Христа, и потому никак не могут признать себя «неверующими», всегда хотят вопреки определенному евангельскому слову, совместить эти два вида любви

Бог для личности не может быть ничем «заслонен». Но точно так же ни-какая личность человеческая не может быть «заслонена» для другой личности никаким иным «низшим» творением, и потому что это искажает нормальный порядок вещей, и потому что любовь заменяется в таком случае «похотением». Впрочем, и отношение к человеческой личности может строиться по типу «по-хотения», а не любви, то есть она существует тогда лишь как «предмет», а не как личность, раскрывающая в себе образ Божий, а потому - драгоценная и уникальная. В таком случае «другой» становится для такого человека не боль-ше, чем частью мира, только на данный момент более ценимой, чем другие час-ти.

14. ВЕРА ИНАДЕЖДА: ЭТИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Любовь Божественная становится значимой в жизни человека, когда, во-первых, он готов будет ее услышать, осознать и принять, и, во-вторых, в силу этого она будет действенна в нем как высшая христианская нравственная доб-родетель. Но она практически раскрывается в жизни человека лишь впредмет-ной связи с двумя другими добродетелями - верой и надеждой. Так считает свя-

740

тая церковь, которая устами апостола Павла ставит веру и надежду рядом с лю-бовью в ряду высших христианских добродетелей, хотя и выделяя любовь как главную. Вместе с тем вера и надежда могут рассматриваться и как известные психологические состояния, которые воспринимаются этически лишь в зави-симости от нравственных смыслов, которые содержатся в этих состояниях. Так, по известному примеру, земледелец засевает поле в надежде получить урожай, и эта надежда нравственно нейтральна. Она приобретает нравственную окра-ску, когда, например, в этом отношении он все упования возлагает на Бога (вполне осознанно или интуитивно), или напротив - исключительно на свои собственные возможности. Все примеры подобного рода (а других - нет) пока-зывают, что вера и надежда могут быть оценены этически лишь с религиозных позиций.

Особенно это относится к вере. Это ощущается Вера

даже и грамматически. Один и тот же глагол при-

как религиозная меняется в двух различных модификациях (ве-

категория рить, верю или веровать, верую) в зависимости от

того, какой смысл в него вкладывается (религиоз-

ный или безрелигиозный). Кроме того, слово "вера", раскрываемое в нравст-

венно безразличном аспекте, управляет существительным в дательном падеже

("Москва слезам не верит"). Это же слово, но религиозно ориентированное,

управляет существительным в винительном падеже с предлогом "в" ("Я верую

в Бога"). Впрочем, известно, словоупотребление, когда вера религиозная фор-

мулируется в особом нравственном смысле с употреблением имени Бога тоже в

дательном падеже ("я верю Богу").

Обычная и привычная формулировка: "я верую в Бога" закономерно вы-ражает один из самых главных духовно-религиозных смыслов - как в личном, так и в общественном плане: вера в Бога. Она включает осознание, приятие и пережиеание факта существования Бога, Его бытия творческого и господ-ствующего по отношению ко всякому иному бытию, Его промыслительной свя-зи со всяким творением и, прежде всего, личностной связи со всяким личност-ным (то есть имеющим свободу и самосознание) бытием. Со стороны личности

741

эта сеязь с Богом и со всеми Божественными реальностями обеспечиеается именно религиозной еерой, которая, в силу этого, имеет и нраестеенной со-держание.

Апостол Павел включает веру в общее перечисление даров духовных (Гал. 5,22). И как всякий другой дар духовный она является одновременно пло-дом духовной работы. Но это - в высших свершениях. Вначале же вера раскры-вается как некое богодарованное свойство - готовность к узнаванию сверхзем-ных объективных реальностей, готовность, превышающая искаженный земной разум и чувства. В этом отношении любая вера, готовая принять небесный ре-лигиозный опыт, представляет собой интеллектуально - психологический под-еиг. Ибо земному уму естественно соглашаться только с земными реальностя-ми. Поэтому подвиг такого рода особенно значим в начале религиозного пути, когда еще нет в наличии живого религиозного предметного опыта, помогающе-го вере укрепляться. В началах же веры действует предначинательная любовь, которой также предлежит величественный подвиг готовности отвергнуться от своей прежней неверной индивидуалистической любви.

Вера есть орган мистической интуиции, которым познается Бог и осуществляется онтологическая связь с Богом. Таким образом, психологическое качество веры поглощается онтологической духовностью. Именно через веру сознание безрелигиозное становится религиозным. И религиозное сознание признает прежнее безрелигиозное как умственно и нравственно ущербное. И это не только потому, что вера возрождает нравственную жизнь несравненно более высокого качества, чем бывшее неверие, но и потому, что сама вера от-части вызывается к жизни нравственными предпочтениями. Во всяком случае, познание Бога верою осуществляется с соблюдением заповедей (1 Ио. 2,3). Этические понимания и жизненные реализации их как бы раскрывают и расши-ряют орган души, ответственный за веру, и совершают его работу все в боль-шей определенности в соответствии с Божественным откровением. Разум, рас-крытый верой, все более освобождающийся от ошибок, становится "приемни-ком" правды Божией "от веры в веру", как написано: "праведный верою жив будет" (Рим. 1, 17). И когда вера из потенциального дара открывается как дей-

742

ствующая, разум начинает работать творчески, извлекая из любой ситуации ее еерный духоеный и нраестеенный смысл.

Таких примеров много в Евангелии. Один из самых ярких: когда Иисус исцелил слепорожденного, у него вместе с телесными очами открылись, как принято говорить, и "очи душевные"; он не только верою исповедал Иисуса как Сына Божия, но и стал говорить разумней, чем ветхозаветные учителя веры и жизни (Ио. 9, 1-38).

Таких примеров множество и в истории человеческих душ. Известно, на-пример, какое преображение ума и сердца совершилось с просветителем Руси князем Владимиром, когда он приобрел веру.

Вообще по-настоящему духовное и нравственное возрождение соверша-ется Богом при наличии лишь одного условия со стороны человека - веры. Но одной лишь веры в Бога только как в высшую Личность, Творца и Руководите-ля мира недостаточно. Душевная обращенность в сторону горнего мира есть, несомненно, важнейшее условие действия веры. Но, во-первых, такая обращен-ность может иметь нетрезво-мечтательный характер; от этого страдает не толь-ко качестео веры, но и качестео жизни, которая в таком случае приобретает характер неизбежных колебаний от беспочеенного самодоеольстеа к претен-циозному унынию.

Еще того опаснее и духовно и нравственно, когда объектом веры является собственно не Бог, а некий комплекс собственных мыслей и чувств религиозно-го содержания, порою довольно далекий от Божественного откровения, даже если такой "верующий" и признает себя христианином. На деле же от христи-анства у него остаются какие-то обрывки, а еместо Христа в голове у такого верующего или мертеая схема - хорошо еще, если похожая на Евангелие, - или собственный идеализироеанный аетопортрет. И совсем плохо, когда вера, выстроенная по религиозной схеме, имеет в виду и вовсе не Иисуса Христа, а какого-нибудь магометанского Аллаха или вовсе пустое ничто, как в буддизме.

Подлинно плодотворная вера в Бога может стать духовно и нравственно значимой, когда это живая вера в Бога, открывшегося человекам, то есть в Пре-святую Троицу, открытую, прежде всего, через Иисуса Христа. Такая вера мо-

743

жет родиться и возрастать только на основании правды Божией, преимущест-венно возвещенной в Евангелии.

Вера как уверенность есть согласие без

Вера - уверенностъ

сомнении с догматическим знанием

Цеокви. Она раскрывается в этом отношении не только с мистической или ин-теллектуальной стороны, но и этически, то есть как добродетель. По классиче-скому определению апостола Павла, "Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (Евр.11,1). Эта "уверенность в невидимом" в хри-стианстве дает возможность признавать веру как подвиг с еще болыпим осно-ванием, чем в других религиях. По слову того же Апостола, "невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы" (Рим.1,20). Это означает, что бытие личного Бога и Его творческая си-ла могут быть познаны и через простое усилие ума, в котором все же генетиче-ски всегда присутствуют элементы религиозного сознания. Впрочем, нравст-венное напряжение ума необходимо и для "рассматривания творений". Но "невидимое" христианского знания никак не может быть усмотрено путем простого "рассматривания" творений. Никакое "рассматривание" не дает воз-можность увидеть, что Бог есть Троица, что Сын Божий из Своего мира сошел на землю, воплотился от Пресвятой Богородицы без "мужнего семени", жил среди людей как сын плотника, был распят, воскрес и вознесся на небо. Рацио-налисты всех времен и до сего времени все нееидимое объявляют красивым мифом, с удивительно интересным содержанием и построением.

Самое замечательное в вере христиан состоит не только в том, что они уверены "в невидимом", но и в том, что эта вера уже "осуществляет ожи-даемое". Разумеется, это возможно лишь тогда, когда вера выходит из своего зачаточного состояния, то есть приобретается религиозный опыт. Это "осуще-ствление ожидаемого" с особенной силой узнается и переживается верующими при приятии ими верою освящающих действий Божества, наиболее ощутимо -при причащении Святых Христовых Таин. Это переживание веры не может быть описано ничем из опыта внерелигиозных реальностей, - менее всего - ин-теллектуальным усилием или психологическим эмоциональным ощущением.

744

Но всякий нормально живущий христианин это переживание и «осуществление ожидаемого» знает опытно и достоверно.

Сама эта формулировка содержит для нерелигиозного сознания неразре-шимое противоречие. Если некий объект веры оказывается только ожидае-мым, значит, его нет в наличии, и он отнесен в неопределенное будущее. Если же в реальности содержится осущестеление, то бессмысленно ожидание того, что ужеесть.

И все же в этом духовно-нравственном переживании для христианина нет ничего необычного. Например, если речь идет о причастии святых Христовых Таин, то известно, что, с одной стороны, они являются тайной будущего еека, но, с другой стороны, приобщение этой тайне происходит здесь и сейчас.

С нравственной стороны - через такую веру, осуществляемую практиче-ски, христианин восходит к возможным этическим вершинам хотя бы потому, что он усвояет в лице Христа высший и живой этический идеал. И "невиди-мый" Христос сообщает не только уверенность в Своем бытии, но, поскольку все освящающие личность действия совершаются в Церкви и через Церковь, главою которой является Христос, - через веру в Христа передается все этиче-ское знание, живущее в Священном предании Церкви. Это - не законническое знание внешних нормативов или преподавание "добрых советов", но открывае-мое и принимаемое верой знание Церковной Божественной правды, способное переделать внутренний мир человека.

Так приятие догматического знания о Боге - Троице открывает мир имма-нентной Божественной любви. Это знание углубляется учением о воплощении

20

второй Божественной Ипостаси, Его кенозисе и окончательно утверждается учением о Кресте Христовом. Вся полнота этого парадоксального знания о Боге распятом является призывом к умственному и нравственному подвигу, пре-вышающему естественные возможности. Догматическая уверенность создает возможность, почву для реального единения со Христом распятым и воскрес-шим, а значит - и для вольного "сораспятия" и "совоскресения" с Ним. И "со-распятие" и "совоскресение" реализуется во вполне предметном жизненном

кенозис - умаление, истощение (греч.), то есть уменьшение личного значения

745

устроении. "Сораспятиие" - во всем содержании самоотвержения, раскрывае-мого наиболее значимо в покаянии, но также и во всех видах и формах аскети-ческого действия. "Совоскресение" - во всем положительном творческом опыте нравственного делания, базирующегося на заповедях блаженства и на всей хри-стианской этике в целом. То же можно сказать и о других "невидимых" содер-жаниях объектов христианского учения, открывающих целые разделы бого-словской науки: "экклесиология" (учение о церкви), демонология (учение о принципиальных носителях зла) и т.д. Они принимаются верою через церковь и приносят соответствующие нравственные плоды.

Для этого в области веры необходимо одно условие, когда вера приобре-тает преимущественно личностный характер. Речь идет о том особенном со-стоянии души, при котором догматическая уверенность в явленной религиоз-ной правде - ^ссеера е Бога" - дополняет тем личным качеством, одновременно мистическим и нравственным, которое лучше всего назвать "доверием".

Доверие Богу открывается как несомненное знание

Доеерие Богу

и переживание того, что в Боге все - правда и по-этому - готовность исполнить все, что Богом предлагается лично. С чисто пси-хологических позиций понять это невозможно, либо может рассматриваться как патология. Только в религиозном переживании, которое с особой силой ощущается духовно сверх-одаренными людьми, Бог в Его замыслах и повеле-ниях становится слышимым как бы непосредстеенно, и все енушаемое Им, принимается личностью как безусловная правда, даже если она рационалисти-ческим сознанием и опытом признается как невозможная и невероятная. Два наиболее резких в этом отношении образца в Ветхом Завете - Ной и Авраам.

Ной, поверив Богу, что всю землю зальет вода, наказывающая человече-ский греховный мир, стал строить для спасения себя и своего семейства ковчег - под общий рационалистический смех. Еще большее и многократное доверие Богу проявил Авраам. Из множества примеров достаточно привести один. Ко-гда Бог объявил Аврааму о рождении от него и его жены Сарры сына, который будет отцом множества народов, Авраам поверил Богу, несмотря на прямую

746

природную невозможность - по возрасту - и саркастическое противление его жены. Победила вера - доверие Авраама, как и во всей его жизни, наполненной бесконечными кочевьями, и наконец - оседлостью, - но и то и другое по дове-рию повелениям Божиим.

В содержании Нового Завета в этом отношении особенно характерны не столько отдельные высокие образцы, сколько общее отношение к Богочеловеку Иисусу множества простых людей, которые и доеерчиео толпились вокруг Него во всех Его передвижения по Палестине, доеерчиео слушали и ловили Его сло-ва, доеерчиео искали исцеления от Него. Но если более или менее понятны ак-ты доверия, когда они совершаются личностями, уникально одаренными ду-ховными дарами, или, когда речь идет о том кратком времени, когда тысячи людей в Палестине могли еидеть и слышать жиеого еоплотиешегося Бога, они могут казаться странными, когда эти условия не обеспечены. Для религи-озного, преимущественно христианского сознания здесь большой проблемы нет. Сам Христос религиозным сознанием принимается как безусловно Боже-стеенная, а также лично драгоценная Личность. Никакие рационалистические объяснения не дадут возможности понять, почему в течение уже так многих ве-ков миллионами людей был любим давно живший Иисус, для этих же миллио-нов и объяснения не нужны, или достаточно суховатого догматического слова: "совершенный Бог и совершенный Человек". Дальнейший механизм совер-шающегося доверия довольно понятен: если Некто признается как ценнейшая и высшая личность, - как раз наоборот - не доверять этой личности было бы не-понятным безумием.

Но что в этом контексте означает - доверять? Прежде всего, помимо кон-кретной практики доверие Яичности означает априорное нравственное согла-сие со всеми ее смыслами и содержаниями, а значит - и со всеми словами (при-зывами, заповедями и проч.), равно относящимися ко всем. В этом нет ничего удивительного, когда Христом и Евангелием утверждается содержание, соот-ветствующее личностному ощущению. Нравственная ценность доверия резко возрастает, когда необходимо по доеерию принять и согласиться с тем, что представляется несоответствующим, а то и противоположным устройству лич-ности. В таком случае дело идет о преодолении себя. Ибо Божественная Лич-

747

ность ждет доверия, а значит и согласия, в главном: признания не только умом, что Она, эта Личность значительней твоего собственного «Я» (что и вполне ло-гично, и вполне заурядно), но и сердцем, что эта Личность для тебя лично до-роже, чем твоя собственная личность. Когда это совершается - незаурядный подвиг сердца - неоспорим.

В этом подходе - призыв и осуществление доверия - общего порядка. Го-раздо труднее понимание и осуществление акта доверия, когда оно исходит не просто из общих Евангельских смыслов, а выражается как ответ на личный призыв. То, что такие призывы бывают - несомненно; например - призывы к особого рода служению, прежде всего, - к священнослужению. Недоеерие к та-ким призывам содержит прямое противление Богу. Но не всегда - кроме уни-кальных и несомненных случаев - можно безошибочно оценить призыв именно как призыв и доеерчиео отозваться на него. Впрочем, тот, в ком уже начало в духовном и нравственном отношении работать доверие Богу, найдет способ (в рамках церковного знания) проверить, и тем утвердиться в ответственности -реальный ли это призыв или фантастический знак, своевольно интерпретиро-ванный. Доверие в слышании Бога и в ответах на Его зовы, особенно в ситуаци-ях кризисного характера, особенным образом требующие полноты самоотдачи, приобретает характер того качества веры, которое принято называть еерно-стью.

п_рпп Верность - это предельная самоотдача, преданность, которая

может достигать высочайшего результата лишь в религиоз-

и ееѵность

ном бытии, хотя многие высокие достижения могут осущест-

вляться и по отношению к другим реальностям: к семье, к Родине, к творчеству и проч. Верность предполагает готовность ради самого дорогого отдать все свое менее ценное достояние. 06 этом рассказано в нескольких евангельских прит-чах (например, некто, узнав, что на поле скрыта жемчужина, продает все, что имеет, чтобы купить то поле).

Из всех ветхозаветных примеров наиболее ценный связан с именем Авраама, который, получив от Бога указание принести в жертву единственного

748

и возлюбленного сына, Исаака, без тени сомнения проявил готовность испол-нить указание Божие.

Все ветхозаветные праведники утверждают и воспевают верность Богу как высшую добродетель. Для них в высшей степени ценно не только хра-нение верности Богу как Личности, но даже и Божественным установлениям. Наиболее трогателен в этом отношении ветхозаветный рассказ о семи братьях Маккавеях, их учителе Елеазаре и матери Соломонии, которые с готовностью приняли мучения и смерть, лишь бы не преступить правды Божией, по которой недопустимо было есть идоложертвенную пищу. Людям нерелигиозного ра-ционалистического сознания такие подходы представляются бессмысленным фанатизмом. На самом же деле в подобных актах скрывается холодный реляти-визм, возможность признания "иных богов" и поклонения им, на что человек "верной веры" никак не может согласиться, ибо это означает предать самого себя.

В гораздо болыпем объеме акты верности осуществлялись на всем про-странстве новозаветной истории. Особенно значительный материал хранения верности Иисусу представляет эпоха мученичества, то есть первых трех веков бытия православной церкви. В острой памяти первенствующей церкви еще так жив был спасительный подвиг любви Иисуса Христа, на который был естест-венно ожидаем ответ верности. Напряженная самоотверженная готовность к подвигу и бескомпромиссная реализация его не могла быть делом повсемест-ным и постоянным. Но верность как живое воплощение мистической веры на-столько органична, что если основным выражением верности является предан-ность, то напротив, ее отсутствие выражается в актах предательства, хотя бы и слабо выраженного. Ибо как верность состоит в том, что человек максималь-но отдает, предает себя другому Лицу, так, напротив, неверность выражается в том, что он как бы отпускает от себя, предает это Лицо.

В тех случаях, когда ситуация не требует остро выраженной преданности, оценить как в самом себе, так и в других людях наличие и степень верности труднее, чем в кризисных положениях; - особенно, если исторически церковная обстановка относительно благоприятна. Требуются значительные нравствен-ные и духовные личные усилия, для того, чтобы утверждать свою верность Бо-

749

гу в обстановке религиозной индифферентности в обществе. Болото индиффе-рентизма затягивает гораздо опасней, чем действие механизма прямых гонений.

Иисус Христос говорит: "как во дни перед потопом "ели, пили, женились, выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и пришел потоп и погу-бил всех. Так же, как было и во дни Лота: ели, пили, покупали, продавали, са-дили, строили; но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех. Так будет и в тот день, когда Сын Человеческий явится" (Лк. 17,27-30). И это означает, что наиболее кризисно-катастрофические ситуации в истории становятся возможными именно потому, что им предшествуют времена скрытой неверности. Прямую безрелигиозность легче всегда увидеть как грех и позор и попытаться покаянно преодолеть ее, чем такую ползучую трясинную неверность. С другой стороны, в заурядном некатастрофическом бытии, когда к тому же со стороны Бога не так легко уви-деть какой-либо призыв к особенному служению, не просто и осознать, в чем можно осуществить верность Богу и как ее оценить. В обыденности текущих дней в стандартных неизменных ситуациях верность как выражение религиоз-ной веры проявляется в строгой стабильности духовно-нравственных состоя-ний, ничем особенно не смущаемых, с осторожностью относящихся и к экзаль-тационным порывам и к депрессивным переживаниям. Душе верной свойствен-но в обычном течении жизни стремиться для себя выявить волю Божию, а вы-явив - исполнять ее, какой бы экзотичной она ни казалась с первого взгляда. Душа, верная Богу, обычно проявляет свою верность и к близким - к семье, к друзьям - не по причине психологического устройства, а по религиозно-нравственной твердости.

Строго говоря, лишь проявившие и подлинную религиозную уверенность относительно вероучения христианского, и доверие Промыслу на всех путях своей жизни, и испытанную твердую верность Богу - могут, считаться верую-щими; ибо имеют достаточные основания. Только такая вера, содержательная и живая, служит ко спасению, совершаемому Богом.

то есть при втором пришествии Иисуса Христа

750

Более того - со стороны человека это единствен-