Протоиерей владислав свешников очерки христианской этики
| Вид материала | Реферат |
Содержание9. Человеческие отношения -полегреха идобродетелн Преодоление собственного индивидуализма |
- Русской Православной Церкви, касающихся вопросов христианской этики, нравственных проблем,, 34.88kb.
- Протоиерей Серафим Соколов. История Христианской Церкви (начиная с 4-го века) Глава, 356.72kb.
- Вопросы для подготовки к зачету по дисциплине «основы этики», 58.69kb.
- План Теологическое обоснование морали в средневеково-христианской этике. Моральная, 159.26kb.
- Протоиерей Григорий Дьяченко Борьба с грехом Благословение Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского, 777.44kb.
- Высшие богословские курсы при мпда, 235.39kb.
- Терехович Владислав Эрикович, 2222.79kb.
- Первая треть XIII в.) (примерный план раскрытия темы), 37.28kb.
- Протоиерей Евгений Левченко, иерей Александр Егоров, Лаптев Л. Г., академик, проф, 62.51kb.
- Курс «Основы религиозной культуры и светской этики» Модуль «Основы светской этики», 68.6kb.
Святая церковь предлагает даже двери храма переступать с таким трепе-том - страхом Господним и с этим же чувством приступать к чаше причащения.
Противоположные этому анти-нравственные ощущения - беспечность и дерзость - ни подлинной мудрости не вмещают, ни к святыне с верным пере-живанием относиться не позволяют.
Священное Писание и жития святых предлагают болыпой материал тако-го чистого и святого отношения, которое входит в понятие «страх Божий».
По-видимому, первое историческое описание этого находится в книге Бытия, в которой рассказывается о явлениях Бога праотцу Аврааму; они все очень трогательны - от первого явления, когда «Авраам пал на лицо свое» (Быт.17,3) до его «поклонения до земли и служения трем ангелам» (18,2).
Этот же священный трепет по описанию тайновидца Иоанна Богослова, трепет, не прекращающийся и на небе, слышится в его Откровении: «кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего» (15,4); «хвалите Бога нашего все боящиеся Его» (19,5). Многие святые Ветхого и Нового Заветов го-ворили о том, как они боятся Бога, имея в виду именно священный трепет, а не мучительное ожидание боли и страдания, как в обычном страхе. Прямые напо-минания Моисею Богом о необходимости такого страха даются в Его нравст-венном Откровении (Лев. 19,14; 25,17; Втор. 6,13). Никто в Ветхом Завете, как Моисей, не знал силу переживания этого страха (первый раз - при купине не-
434
сгораемой - Исх. 3,5; второй раз - пред Богом на горе Синайской 19,16-24; 34,29-35). Переживание страха Божия как основания нравственной чистоты и знания, будучи по природе не только личностным, но и церковным , приводит ко многим очень важным последствиям как внутреннего, так и взаимоотношен-ческого характера.
Так действие страха Божия приводит к ненависти ко злу (Притч.8,13). И всякое святое делание совершается в страхе Божием (2 Кор. 7,1). Преимущест-венно же в нравственном отношении страх Божий связан с почитанием всех людей, особенно же властей (царя) и братолюбием (1 Петр.2,17). Собственно, и миротворческая деятельность нормально может осуществляться лишь при ус-ловии страха Божия (2 Кор. 5,11). И само соработничество Богу в совершении собственного спасения совершается в действии страха Божия.
И это все понятно; любая нравственная деятельность христианина прони-зывается переживанием святости, потому что, прежде всего Сам Бог свят. Но один страх Божий от сознания от сознания святости, в ком собственные дости-жения невелики - это страх мучения наказания; другой - в преодолевающих грех - это страх любви, в частности - стыд от несовершенства любви. Подобный стыд может раскрываться и в человеческих отношениях.
9. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ -ПОЛЕГРЕХА ИДОБРОДЕТЕЛН
Люди нэелигиозного сознания, для которых Бог и .все, что связано с жизнью Божественной, представляется не болыпе, чем одной из теоретиче-ских еозможностей, могут рассматривать предложенную проблематику лишь исключительно с историко-теоретических позиций. Предложенное содержание - даже если они всерьез заинтересованы нравственной проблематикой - может показаться для них образчиком мифологического умонастроения. Правда, по-
18 «Церкви по всей Иудее , Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Божием» (Де-ян..9,31)
435
мимо богооткровенного знания, любые нравственные предпосылки и принятые нормативы утрачивают сколько-нибудь возможную объектиеную ценность, и приобретают вкусовой характер, в лучшем случае - социально-вкусовой, а зна-чит - преходящий.
Что же касается предшествующей главы, то не только по подходам и по-зициям, но и по самому материалу ее содержание для таких людей не пред-ставляет сколько-нибудь конкретной реальности: ибо - что для них нравствен-ные отношения с теоретическим или воображаемым Богом?
Единственная, в сущности, область нравственной жизни, которая рас-сматривается людьми и религиозного и нерелигиозного опыта одинаково серь-езно - это область человеческих взаимоотношений. Даже поверхностный взгляд может уловить, что не только материал, но и подходы к разрешению некоторых нравственных ситуаций для разных типов сознания во многом совпадают. Раз-решение многих проблем в человеческих взаимоотношениях, как в плане самых общих установок, так и в смысле понимания конкретных нравственных задач может быть довольно сходным, а то и просто одинаковым как в христианской этике, так и для любых иных этических представлений; но это справедливо лишь для основных типое поеедения. Что же касается ценностной мотивации, ценностного переживания и ценностных порядков, то здесь различий окажется гораздо болыпе, чем сходств.
Это, во-первых, потому, что христианский ценностный подход исходит из объективной и всегда постоянно равной себе заповеди, а среди людей секу-лярного сознания - из нечистых и меняющихся нравственных ощущений. И, во-вторых, потому, что само понятие греха как нравственно-духовной ошибки, строго говоря, применимо лишь в христианском нравственном сознании, а по-мимо этого, точно определенного понятия, этическое рассмотрение человече-ских взаимоотношений либо вовсе невозможно, либо носит случайный харак-тер. Все человеческие отношения в христианском контексте могут рассматри-ваться лишь в соотношении с главной заповедью "возлюби", которая в своей конкретности раскрывается в совокупности норм человеческих отношений, "работающих" на со-единение и на желание и делание добра; - и "соответст-вующих" им наоборот - грехов.
436
тт ~ Один из наиболее постоянных повсе-
Нормы отношении,
местных и очевидных грехов в сфере чело-
работающих „ _
веческих отношении, одна из осооенностеи
на со-единение ветхого человеческого мира - разделение.
Разделение проявляется повсюду, очень
часто даже там, где оно, кажется, наиболее противоестественно - в семейной
жизни, свидетельством чему оказываются разводы, чрезвычайно участившиеся
в последние десятилетия. Разводам нередко предшествует такой трагический
вид семейного разделения, как супружеские измены. При этом трагизм совре-
менной ситуации усиливается оттого, что развод все меныпе ощущается супру-
гами трагически, но лишь как некоторая, немного неприятная бумажная про-
цедура.
Слишком хорошо известно и усилившееся взаимное непонимание, дохо-дящее нередко до враждебности, родителей и детей, а еще более - невесток со свекровями, а зятьев с тещами. О взаимном же раенодушии в семьях и вовсе говорить не приходится, как о вполне заурядном факте. Огромное количество классических произведений построено на слишком хорошо известном материа-ле межсемейной, клановой вражды, которая и теперь с большой силой процве-тает среди наименее цивилизованных народов.
Вообще настроенность на конфликт или на глубокое безразличие в лю-бых межличностных отношениях - дело довольно обычное в падшем человече-ском обществе. И, как правило, когда налицо имеется мало-мальский мотив, провоцирующий на конфликт - он тут как тут. Открытость и степень его, разу-меется, могут быть различными, равно, как и различаются конкретные способы реализации конфликтного материала, но так или иначе, помимо религиозного подхода, дело не доходит до острого разрешения конфликта лишь в силу при-родно-эмоциональных особенностей конфликтующих сторон.
Неправильна точка зрения, по которой простой этике цивилизации удает-ся снять конфликт; цивилизация не снимает конфликта, у нее принципиально другая задача, она загоняет его в невротическую глубь. Цивилизация не ставит
437
задачу вырвать корень греха - это нравственная религиозная задача; цивилиза-ция стремится погасить поведенчески неприятные прояеления конфликта. Конфликт вообще не возникает или покаянно снимается там, где, исходя из за-поведи любви, у людей возникает сердечная установка на единение. Эта уста-новка принципиально реализуется в церкви и церковно, потому что церковь и есть единство любви в союзе мира, и разрушение любого единства (семейного, дружеского и какого угодно еще) есть разрушение церкви и церковности.
Стремление к негреховному единству, которое в негреховной чистоте может быть осуществлено только в церкви, и которое было нормой людей в со-стоянии до падения, становится теперь только искомым, и при стремлении к нему неизбежно преодоление себя, своего индивидуализма. Это стремление од-ними способами осуществляется в естественных формах близости (семья), дру-гими способами - по отношению к людям, близким по жизни (друзья, соседи, сослуживцы и проч.) и иными способами - по отношению ко всем остальным, потому что при этом ставятся разные задачи. Здесь, как и во всем, прежде всего, важно постановление верных установок.
Наиболее, кажется, трудные для сознательного усеоения, но наиболее легкие в практическом осуществлении - третьи, то есть по отношению ко есем людям. Главным в этом отношении является осознание единства человеческой природы и переживание все-человеческого братства, чтобы ни про одного че-ловека нельзя было сказать: он мне никто. Это означает, в частности, приведе-ние себя в состояние готовности, как только возникнет какая-либо необходи-мость, тут же оказать любую посильную, а то и непосильную помощь (начиная с минимума - не пройти мимо нищего). Для этого необходимо выработать сердце, настроенное на жалость и единство. Любое же единство двух или более людей тем существенней и основательней, чем более это единство реализуется е глаеном и объективно важном, а не в случайном и преходящем. Тогда и един-ство душееное будет значительно более крепким и долгим.
Так сколько бы ни клялись два пьяницы в дружбе и любви друг к другу (кстати, их подсознательное сомнение в постоянстве и силе этой дружбы еще более подчеркивается постоянством вопроса: "ты меня уважаешь?"), их единст-во имеет пределом дно последней бутылки. Точно также, если единстео супру-
438
гов утверждено главным образом на постельных отношениях, это единство все-гда имеет опасность быть непрочным и разрушиться.
Напротив того, единство тем более прочно, чем более оно утверждается на главном - единстве веры, понимаемом, конечно, не только как общность ве-роучения. Апостол Павел умоляет верующих "стараться сохранять единстео духа е союзе мира. Одно тело и один дух, как и вы призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение один Бог и Отец всех, Который над всеми и через всех и во всех нас" (Еф.4,3-6).
Это наиболее органичное и тесное единстео многих св. Исаак Сирин (а за ним и многие другие) изобразил в виде центра: к которому тянутся многие радиусы: чем ближе точки на радиусах к центру, тем ближе они и между собою, тем теснее связаны. Один из любимых в этом отношении образов апостола Павла, подчеркивающих органичность человеческого единства в христианском переживании единства членов тела в одном теле. Но это единство становится действительным лишь в силу того, что во глаее тела церковного единства ста-новится Христос Богочеловек. Только тогда желание быть вместе приобретает не душевно-психологический, не пристрастный характер. Тогда обычное в че-ловеческих отношениях стремление к обладанию переживается как недопусти-мый грех.
Стремление к единству в человеческих отношениях осуществляется в том, что одна человеческая личность движется к другой навстречу как брату, отцу, сыну, другу. И это переживается в человеческих отношениях как самое дорогое и бескорыстное. Движение к отцу - это вертикальное восхождение, ибо к генетически высшему. Движение к сыну - это снисхождение, ибо к генетиче-ски последующему. Движение к брату и к другу - как равное и к равному, и по-тому горизонтально-высокое. Добродетель братолюбия почитается в Евангелии (более всего - в апостольских посланиях) как одна из ведущих добродетелей, раскрывающихся в человеческих отношениях. Сердце становится братолюби-вым - не от родства по плоти, а от осознания и переживания общего для всех Отца небесного, и потому братолюбие органично лишь для тех, в ком работает религиозная интуиция, даже если он еще не вошел в структуру сознательной церковной жизни.
439
Сознание всечеловеческого единства - дар для состояния падшего чело-вечества редкий и высокий. Он проявляется порою у редких избранников в тонком переживании сердца, а в заурядной жизненной реальности - е готовно-сти пойти навстречу, при необходимости даже в жертвенном варианте.
Стремление к единству наиболее очевидно при некоторых типах кон-кретной близости. Реально людей может сближать общность локального про-странства (деревня, жилой дом и проч.); общность совершаемой совместно ра-боты, особенно при взаимной зависимости (цех, отдел и проч.), общность лю-бых интересов, увлечений, даже пристрастий, относящихся к областям нацио-нальных, социальных, культурных и т.п. переживаний, порою совершенно внешнего характера (например, любой вид коллекционирования и проч.). Нако-нец, еще более сближает любая форма индивидуального, порою довольно ирра-ционального душевного притяжения.
Сами по себе мотивы и материал сближения не обязательно могут иметь нравственное содержание; более того, они могут быть отрицательно нравствен-но направлены (карьера, атеистически ориентированная общественная органи-зация, уголовная "машина" и проч.). Что же касается наиболее органичной бли-зости, которая связывает людей по причине кровных и иных семейных связей, то она не требует никаких иных мотивов для стремления к единению, которое реализуется как бы само по себе.
Рассматривая существующую практику человеческих отношений в свете основных положений христианской этики нельзя не отметить болыпое несоот-ветствие практики - нормо-идеалам. Во-первых, подлинное переживание брат-ского единства человеческого рода - болыпая редкость; едва ли не еще болыпая редкость - готовность реализовать эту редкость на практике. Внешние, но до-вольно сильные мотивы для осуществления движения к единству - пространст-венные, профессиональные и иные действуют далеко не всегда и не очень сильно. Порою даже сильнее действуют силы центробежные - профессиональ-ной и другой ревности, стремления укрыться в свою "нору" и т.д. Кажется уди-вительным, что подобные же центробежные силы могут действовать и в семей-ных отношениях, но это слишком общеизвестный факт, чтобы здесь на описа-ниях примеров была нужда подробно останавливаться.
440
Но даже и при несомненности стремления к единству - нравственное со-держание этого факта не всегда оказывается объективно положительным. Обычно стремление к единению нравственно нейтрально, а то и отрицательно, когда оно осуществляется только или, глаеным образом, по мотиеам "плоти и кроеи ", какого бы характера оно ни было - семейного, национального, клас-сового или всечеловеческого. Это особенно заметно, когда такое стремление к единению совершается "за счет других" - народов, семей и проч.; когда другие -отталкиваются, презираются, ненавидятся и т.д., когда в результате такого стремления к единству сердце не "расширяется", а наоборот - "сужается".
Точно также нравственно отрицательный характер имеет стремление к единению, когда мотивы его пусты (какое-нибудь собирание спичечных короб-ков) или даже очевидно отрицательны (совместный разбой). Таким образом, ищущим объектиено нравственных отношений с ближними необходимо созна-вать, что и само содержание их должно быть положительно нравственным. Этому, в частности, способствует и соответствующая психологически-этическая почва, включающая общительность, приветливость, страннолюбие, несварливость, легкость нрава, добросердечность и проч. Сами по себе эти свойства, когда они только врожденные, значат не слишком много в нравст-венном отношении, как и любые врожденные свойства; они становятся знача-щими лишь по мере сознательного и волевого их развития и усовершения, не "закапывания их в землю". Тогда они много облегчают движение к нравствен-ному единению.
Человек по природе приветливый и общительный более естественно и спокойно делает шаги навстречу другим, чем угрюмо-шизоидный, которому требуется большая нравственная и психологическая энергия на переделку себя как в целом, так и в ежедневных конкретностях. Но из этого, конечно, не следу-ет, что христианская нравственная цивилизация должна быть построена лишь как цивилизация, западная - во весь рот улыбающихся людей. Такое беструдно-улыбающееся единение в очень неболыпой степени выстраивается по этиче-ской заданности, потому что задачи и мотивы его иные: упростить существова-ние людей в социальной среде, и хотя нравственный мотив в нем содержится ("не делай другим того, чего не желал бы себе"), но лишь самый первичный и
441
не всегда чисто нравственный, потому что нередко люди безбожной цивилиза-ции и себе желают не того, чего следовало бы желать людям верного этическо-го взгляда, да и других подталкивают на нечистые пути. По-настоящему нрав-ственное движение к единению с другими почти неизбежно связано с хотя бы некоторым преодолением себя и этого же взыскует от других. Только на этих путях, путях самоотвержения выстраивается та возможная полнота единства, которая именуется дружбой именно потому, что другой становится другом, для личности нужным и дорогим.
„ Самоотвержение - вообще один из ве-
Самоотеержение
дущих нравственных евангельских принци-
в человеческих
пов и по преимуществу - в человеческих от-
отношениях ношениях. Именно потому, что одним из
принципов развития падшего человечества стал принцип индивидуализации, движение к единству предполагает как необ-ходимое условие, отвержение въевшегося в падшую природу индивидуализма. Именно в порядке индивидуализма он и проявляется у каждого по-своему и ут-верждается как способ, безусловно, правильного ценностного осознания, пере-живания и отношения. И потому, когда встречаются два конкретных типа ин-дивидуалистического отношения, возможно либо столкновение, либо подавле-ние одной индивидуальности (по слабоволию) другою - в нехристианской нрав-ственности. Для выстраивания нормальных этических взаимоотношений на христианских началах необходимо сознательное отвержение своей индивиду-альности.
Преодоление собственного индивидуализма одновременно связано со снисходительностью к трудностям чужого индивидуализма. Несомненно, это и есть одна из главных личностных "тягот" или "немощей", о которых говорит апостол Павел: "Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов" (Гал.6,2). К тяготам ближнего, которые самоотверженное сердце приучается нести, относятся, прежде всего, те объективные трудности человеческого бы-тия, которые одними переживаются психологически сравнительно легко, для других же оказываются источниками стрессов, фрустраций, неврозов. Здесь и
442
материально-бытовые трудности, неустроенности семейных отношений, соци-ально-политические реальности, особенно тяжело переживающиеся некоторы-ми личностями, собственные психологические особенности, доходящие порою до крайне уродливых степеней, невозможность сходимости с другими людьми, трудно переносимые реальные или даже только кажущиеся обиды; ложь и кле-вета, которые почему-то особенно обильно оседают на некоторых людей и мно-гое другое, что, оказывается, так трудно переносить людям. Здесь, наконец, и их некоторые греховные особенности, которые они иногда переживают с ост-рым покаянным чувством, а порою покаяние и вовсе не касается их сердец, по-тому что христианская нравственность от них очень далека, а есть только горь-кое ощущение оттого, что так трудно "нести себя".
Все это и многое другое входит в понимание "тягот" ближнего, которые призывает "нести" христианское нравственное сознание, порою даже без наде-жды на то, что другие будут также нести теои тяготы, как ты с охотой взялся за их трудности, порою даже без надежды на благодарность, порою даже в сопро-вождении неприязни с их стороны. "Несение тягот" в этом смысле означает со-пережиеание их, но сопереживание не просто как психологический процесс, но с одноеременным осознанием нраестеенной ценности, потому что иначе, например, переживание чужого греха может быть сладостным, а переживание боли может оказаться связанным, например, с желанием освободиться от боли. Нравственное переживание чужой боли одновременно может быть связано с пониманием необходимости этой боли (например, когда болезнь научает осоз-нанию вины, греха и покаяния).
В этом отношении особенно ярко открыто переживание боли мучений се-мерых своих детей, братьев Маккавеев их матерью (в Ветхом Завете) и подоб-ные этому переживания святой Софии, матери святых Веры, Надежды и Любо-ви, святой Наталии, жены святого Адриана и ряда других (в Новом Завете), ко-торые, переживая боль от мучений своих ближних, вместе с тем более всего стремились к тому, чтобы те по немощи не оказались предателями и не отказа-лись бы от мучений ради освобождения от боли. Такое сопереживание, порою, очень трудное и болезненное, неизбежно связано со