Мрак. Только черные скелеты веток. Только жухлая трава под чуткими ступнями. Только странные каменные глыбы, уходящие вертикально вверх

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31

-Плел, что-то про ночные смены, очень выгодный калым и какой-то сюрприз, который ты мне готовишь.

“Интересно, что там Ларьков еще наплел. Мне бы сейчас не вляпаться в историю. Скажу чего-нибудь не так и все всплывет.” – Подумал Дима.

-А почему я должна ему верить? – Продолжала Таня.

-Действительно: почему? – Поддакнул Кириллов.

-Вы же из одной шайки-лейки. Ты, даже спровадив его в больницу, устроился в Ларьковской квартире, вместо того, что бы идти домой. – Таня хитро улыбнулась.

-А откуда ты про квартиру знаешь? Серега тебе сказать не мог. - Танина осведомленность показалась Диме подозрительной.

-Он и не говорил.

-Вот как?

-Я тебя сама застала на месте преступления.

-Таня! –Дима был заинтригован. – Давай-ка, говори все начистоту!

-Я приходила к Ларькову вчера вечером. – Таня ехидно улыбнулась и торжествующе поглядела на мужа.

-Я…. – Дима потерял дар речи. Значит, эта полночная гостья была его ненаглядная половина. То есть, это именно она, услышав Димин голос, развернулась и убежала от закрытых дверей. Дима ничего не мог понять.

-Да. Я слышала, как Седых накачивал своих головорезов, что бы они ночью убили Сергея. И решила спасти твоего ненаглядного боксера. – Таня торжествовала. Полная и безоговорочная победа. Муж полусидел на кровати с разинутым, от удивления ртом.

-То есть, ты услышала, что вместо Ларькова в квартире я и, не долго думая, убежала?! Пусть, дорогого мужа убивают бандиты! Лишь бы Сергей Ларьков остался цел! – Такого Дима от жены не ожидал.

-Дурак. – Обиделась Таня. – Кириллов, твой голос узнать было невозможно. Ты гнусавил, словно у тебя нос аж до позвоночника соплями забит. Я подумала, что это бандиты. Что уже в квартире в засаде сидят и ждут. Испугалась и убежала. У подъезда на прихвостней Витечки Седых напоролась. Хорошо сейчас милиция улицы до самой ночи патрулирует. Выручили меня. А о том, что это был ты, я догадалась уже сегодня. Когда Сергей меня вызвонил в магазине. В городе только разговоров было, что про перестрелку в доме “известного боксера”. И про очередную жертву ночного маньяка.

-Ночного маньяка?

-Ну да. Теперь его все так называют. Люди боятся по ночам из домов выходить. Решетки стали на окна ставить. Даже на верхних этажах.

Дима подумал, что не стоит слишком углубляться в историю с маньяком. Можно проговориться и тогда Таня просто сума сойдет от страха за мужа, бегающего по ночам за убийцей.

-Иди сюда. – Дима потянул Таню за руку к себе.

-Ты что? – Удивилась та или сделала вид, что удивилась

-Давно тебя не видел. Хочу посмотреть на тебя поближе. Сказку про “Серого Волка и Красную Шапочку” помнишь?

-Да.

-Ты не хочешь спросить, почему у меня такие большие глаза?

-А они разве большие?

-Или нет?

-Конечно, нет. – Таня наклонилась над мужем, как будто пыталась определить величину его глаз. Наступил вечер. В палате постепенно темнело. В сгущающихся сумерках глаза Тани светились особенно загадочно и нежно. Дима наслаждался теплом этого взгляда. – Твои глаза вовсе не большие. Они просто круглые и ужасно глупые.

- Еще одно оскорбление и я не поцелую тебя. – Возмутился Дима.

-Никогда? – Таня улыбалась. Дима оценивающе поглядел на чувственные губы жены и сказал:

-Ну, не то что бы никогда, но в ближайшие… - Дима замялся. Старательно изображая мучительный процесс подсчета точного времени воздержания от поцелуя, и торопливо закончил фразу: - Десять секунд, точно.

-Прямо-таки “точно”? – Таня почти прикоснулась губами к губам мужа, и застыла, так что бы он, мог почувствовать их близость. Дима ощутил знакомый запах губной помады и тепло ее груди. В холодной больничной палате горячее Танино тело было подобно июльскому солнцу на утреннем пляже. Чувствуя, что теряет голову, Кириллов крепко обнял ее и попытался поцеловать. Но Таня в последний момент отодвинула губы и прошептала:

-Десять секунд еще не прошло. Ты опять меня обманываешь.

-У тебя часы остановились.

Притворная неуступчивость жены только полили масла в огонь желания. Поднимая голову, Таня подставила под Димины поцелуи бархатистую кожу шей. Дима, с неожиданной для больного силой, одним быстрым движением, положил её на кровать рядом с собой.

-Осторожней: сломаешь, кто тебя выхаживать будет? – Танино дыхание участилось, из-за этого темп речи то ускорялся до скороговорки, то замедлялся, разделяя слово, на теряющие смысл, слоги.

- Тань, ты как капуста. – Димины руки запутались в безумном ребусе пуговиц и молний её одежды.

-Пусти, я сама.

-Этот дурацкий халат. – Пожаловался Дима на Танин больничный халатик, с крепко перетягивающим талию, пояском.

Таня пыталась развязать затянувшийся узел, но ей это тоже не удавалось.

-Ну, его. - Кириллов оторвал руки жены от пояска, поцеловал в горячие ладошки. – Обними меня.

-Сейчас. – Таня подняла подол, выскользнула из трусиков и, швырнув их на пол, прижалась к мужу….

В палате стало совсем темно.

-На таких раненых как ты, пахать надо. – Таня пальчиком водила по щетине на подбородке Димы. – Мне кажется, что мой муж стал законченным вралем и симулянтом.

-Ничего подобного. – Не согласился Дима. - Просто моя жена – единственный не запрещенный, но самый лучший допинг в мире.

-Жена не может быть допингом. – Улыбнулась Таня.

-Ну, хорошо, если не допинг, то стихийное бедствие. – Дима попытался определить реакцию Тани на его выпад. Но она отвернулась, и было видно только уголок улыбающихся губ.

-Это почему стихийное бедствие? - По тону Тани, Кириллов понял, что она не обиделась.

- Мне рассказывали, что когда в Казахстане селем смело озеро Иссык, одна дама, как воробушек взлетела на совершенно отвесную тридцатиметровую скалу.

-Ну, и что?

-А то, что вес “воробушка” превышал сто килограмм. К тому же “птичка” страдала пороком сердца в сочетании с астмой. Ее инвалидность подтверждалась всеми медицинскими комиссиями. Поездка в горы на машине для нее была суровым испытанием, таким как для тебя пешее покорение Северного полюса. Но когда насквозь больная дама увидела, сметающую все на своем пути, волну она забыло о заключениях ВТЭК Чем, между прочим, и спасла свою жизнь. Ее потом вертолетом снимали.

-И причем здесь я?

-Человеческие возможности безграничны. Проблема в одном: найти способ, как их раскрыть. Ты раскрываешь мои возможности лучше всякого селя.

Сергей проявил максимум деликатности: прежде чем вошел: он постучал. Впрочем, дождаться ответа, терпения ему уже не хватило. Таня быстро соскочила с кровати, на ходу поправляя одежду.

-Темновато тут у вас, братцы. – Сергей зажег свет. Таня засуетилась:

-Ларьков, когда звонил, сказал, что тебя привезли голого и грязного. Так я тебе одежду чистую принесла.

-Ему принесла, а свою забудешь. – Серега нахально уставился на, лежащие на полу трусики.

-Ларьков, не хами. – Вступился за жену Дима.

-Все, я побежала. – Таня покраснела, быстро спрятала потерю в сумку. – А то бабка Лену нравоучениями замучит. Дим, ты пока научи крестного хорошим манерам, а то он со своими боксерскими шуточками, как…. – Таня попыталась найти подходящее определение Ларькову и его шуткам, но не смогла и махнула рукой: - До завтра.

57.

- Шутки у тебя, Ларьков, действительно странные и разнузданные. – Кириллов с сожалением подумал, что до завтра Таню уже не увидит.

-Да, я грубый, а кто из нас без недостатков? – Серега встал в позу оратора на многотысячном митинге и, указывая на друга пальцем, продолжил мысль:

-Взять, к примеру, тебя. По последним данным, вы, гражданин Кириллов, - Он, довольно похоже, спародировал Ивана Ивановича. - Безо всякого сожаления выставили окно в чужой квартире. А на сегодня, между прочим, обещали заморозки. Вы представляете последствия своего поступка?

-Нет. – Честно признался Дима.

-Объясняю. Тепло нам, как известно еще не дали. И это хорошо: батареи останутся целыми. Вам не удастся их разморозить. Но, зато, все мои ненаглядные, неразлучные друзья – тараканы попередохнут. Я вернусь домой, а там ни одного усатого. Как мне после этого жить? Как на такое безобразие поглядят в обществе охраны животных?

-Трепло. – Злиться на этого типа было совершенно невозможно. – Лучше скажи: что там, на улице происходит?

-Что происходит? - Ларьков подошел к окну. – Дождь кончился. Разъяснивает. Похоже, ночью действительно приморозит. Скоро зима. – Голос балагура погрустнел.

-До зимы еще дожить надо. – Диме вдруг захотелось отмотать жизнь обратно в теплое лето. Тогда все казалось так сложно, запутанно и беспросветно. Постоянно не хватало денег. Но если сравнивать с сегодняшним положением, жизнь была проста и беззаботна. Они, Кирилловы существовали в своем маленьком семейном мирке. За исключением близких и друзей никому не было дела до их жизни, но никто и не желал их смерти. – Втравили мы тебя, Серега, в историю.

-Ты это о чем? – Сделал вид, что не понял слов друга Ларьков.

-У меня складывается такое ощущение, что нам с тобой, так просто долечиться не дадут. – Дима сполз с кровати и, пошатываясь, подошел к, стоящему у окна, Сергею.

-Считаешь: Светка нас без лекарств оставит. – Попробовал все перевести в шутку Ларьков. – Так знай: во-первых, лекарств в больнице все равно никаких нет, кроме аспирина и аскорбинки; во-вторых, то, что у нас нельзя будет вылечить, Светка просто вырежет.

-Кончай дурить. Нас вырежут без Светы. Желающих хватает. Если гости по наши кости не придут сегодня ночью, то завтра люди Седых появятся наверняка. Ты это прекрасно понимаешь сам.

-Война – фигня, главное- маневры. – Беззаботно отмахнулся Сергей. – Приходили они и не раз. Чем это для них закончилось? Мне говорили ты Витечкино Volvo в канаву запихал?

-Причем здесь Volvo. Серега, тебе хорошо: ты рискуешь только собой. А у меня жена и дочка. Я не за себя, я за девчонок боюсь. Ты же не знаешь, что этим полудуркам в голову взбредет?

-Согласен. – Посерьезнел Ларьков. –Проблему нужно решать. Вопрос только : как? Тебя, вон шатает, - Сергей ткнул Диму пальцем и того, действительно, качнуло. – Сам видишь: не боец ты пока. Нам бы ночь перекантоваться, да день продержаться. А там мы для Плохишей что-нибудь придумаем. И успокойся: Седых, вряд ли начнет войну с твоей семьи. Ты, сейчас, в их глазах, сам достаточно легкая добыча. Разыгрывать заумные ходы с шантажом и киднаппингом они не станут.

-Я- легкая добыча! Вот обрадовал, вот утешил! – Не соглашаться с абсолютной логичностью рассуждений Ларькова, было глупо. Но и признавать себя легкой добычей - обидно.

-Братец ты мой, отказываться от козырей из гордости не просто неразумно, это рафинированный дебилизм третьей степени. Это не поддается излечению. Нас считают слабыми и беззащитными? Прекрасно. Пусть считают. Мы не будем спорить. Когда они поймут, что ошиблись - будет поздно.

-Только не говори, что у тебя есть план. – Дима вспомнил историю с налетом на офис Седых. Еще одна такая импровизация и придется противостоять не только бандитам и милиции, но бронетанковым и авиадесантным армейским подразделениям.

-План? Есть ли у меня план, ты спрашиваешь? Да, есть. Он сводится к простой, я бы сказал элементарной задаче: не дать себя убить сегодня ночью. – Сергей вдруг “сбросил обороты” и почти ностальгически закончил: - Хотя где же еще умирать, как не в больнице?

-Ага, в больнице, в палате интенсивной терапии. – Дима широким махом руки обрисовал конкретное помещение, где им предстояло умереть. – Только учти, кислород по трубопроводу не подается, я проверил. Так что надеяться особенно не на что. Разве, что на Светку. Да и ей, по большому счету, с нами мертвыми будет спокойнее. Хотя бы появится время выспаться и заняться нормальными больными.

-Мне кажется, мы поменялись местами: роль циника всегда была моей. Ты, обычно изображал страстного романтика. – Ларьков легонько хлопнул друга по плечу. – Брось черные мысли. Пойдем прогуляемся. Я тебя с такими пампушечками познакомлю.

-Я женатый человек. - Дима тоже попытался похлопать Серегу по плечу, но исполнить этот жест с такой же барской покровительственностью не позволил рост.

-Речь не об измене, братец ты мой, речь только о знакомстве.

-Если только о знакомстве…. – Дима прикинул: чем дольше он будет в разлуке со своей палатой, тем лучше это отразиться на их с Сергеем сохранности. Больница большая. Пойди-ка разыщи двух бродячих тяжело раненных в это хитросплетении коридоров.

-Вот тебе крест. - Ларьков старательно перекрестился. – Знакомимся, разговариваем, а дальше по обстоятельствам: хочешь – чай пьешь, хочешь – в постель ведешь.

-Ладно, пошли пошляк чай пить.

В коридоре, несмотря на включенное освещение, было темновато. Горела одна лампа из трех. Серега вышагивал в своей энергичной манере, совершенно не заботясь: поспевает ли за ним Дима.

-Ты бы сбросил обороты, а то твоим девочкам для общения со мной придется посетить морг. И, боюсь, безрезультатно.

Сергей остановился:

-Ни капли жалости, понял? Ни капли. Меня, если помнишь, здесь вчера от нокаута откачивали. Сегодня ты за мной не поспеваешь. О чем это говорит?

-О том, что у тебя здоровье. Как у Владимирского тяжеловоза.

-Нет. Это говорит о том, что нельзя позволять организму болеть. - Ларьков ткнул себя пальцем в грудь. – Поверь, вот эта груда мяса с огромным удовольствием оттягивалась бы сейчас на коечке. Если бы я позволил. Люди болеют и умирают исключительно потому, что уступают своему главному врагу: врожденному сибаритству. Остановился, значит умер. Идешь - есть шанс выжить. Давай выживать.

-Давай. – Без особой охоты согласился Дима.

-И пошустрее. – Сергей с прежней энергией двинулся по бесконечному коридору. Дима выписывал кривые, в полуметре сзади.

-Привет, девочки! – в служебное помещение Ларьков вошел, как к себе домой.

“Девочек” в комнатке было двое: Света, заваривавшая себе растворимый кофе и давешняя пожилая сестра.

-Извините, мы не туда попали. Ошибочка вышла. – Уверенности у Ларькова, как-то разу поубавилось

-Отчего же не туда, очень даже туда. – Светка, в отличии от Сергея, не растерялась ни на секунду. – Вера Семеновна, как я понимаю, это ваши ухажеры? – С ударением на “ваши” спросила она у медсестры.

-А как же! – Охотно подтвердила Вера Семеновна. – Вот этого, щупленького, я так, про запас держу. На всякий случай. Второй сорт: говорят, он семейный. Но я уже сомневаться начинаю. А на второго, крупненького, у меня серьезные виды.

-Ты понял, “крупненький”?

-Понял. – Серега очень напоминал дворового барбоса, у которого злыдня повариха отняла сахарную кость.

-А я не поняла. – Светка с удовольствием отхлебнула из чашки горячий кофе. – Толи в нашей больнице разработана уникальная система сверхбыстрого восстановления тяжело раненных, толи “скорая” подгружает нас дармоедами и симулянтами?

-Света, извини. – Кириллов потянул друга за трико в полутьму коридора. – Мы уже ушли.

-А не поторопились? – Донеслось из коридора. Ехидный голос показался Кириллову знакомым. Дима почувствовал, как в спину ему уперлось что-то твердое.: “Вот и приплыли крокодилы на чемоданную фабрику” – Подумал он.

-Заходи обратно, не оглядывайся.

57.

Любовь к эффектным трюкам оказалась Виктору Седых не чужда. Когда Диме позволили оглянуться, он увидел, что в ребра упирался не ствол пистолета, а, всего-навсего, пустая бутылка из-под пива. Впрочем, бутылкой арсенал Седых не исчерпывался. Имелись еще трое ребят с настоящим оружием. Один из качков, уже знакомых по визиту в офис, исподлобья настороженно поглядывал на Сергея. Двое других, калибром поменьше, вели себя значительно раскованнее. Мальчики от нетерпения пританцовывали на месте. Судя по всему, чувствовали в себе необычайную “крутизну” и рвались в бой. Регалии Ларькова их не интересовали и не останавливали. А может быть, они представления не имели: с кем связались. Распухшие костяшки их кулаков выдавали пристрастие этой пары к восточным единоборствам.

-Небось, думал “пушка”? – Пухлые щеки Витечки расплылись в довольной улыбке. – Зассал, козел? Штанишки обмочил?

-Как, опять обмочил? – Серега забыл свою недавнюю растерянность перед Светой. Конфликтные ситуации автоматически приводили его в состояние куража. Еще никто не успел точно оценить свою роль в этой сцене, а Ларьков уже вел себя как главный герой боевика. Он, не задумываясь, шагнул к Седых и стал с утрированной тщательностью изучать Витечкины брюки.

-Нет, - голос Ларькова выдавал разочарование. – Пока все сухо. Но, - с заметным подъемом продолжил он свой выпад, - у вас, молодой человек еще не все впереди. Памперсы, надеюсь не забыли?

Седых неуверенно отступил на шаг: поближе к своим телохранителям.

- Седой, мы их здесь кончать будем или за город прогуляемся? - “Малокалиберным” каратистам не терпелось пострелять. Сергей, не обращая внимание на недвусмысленную угрозу, повернулся к Диме:

-Знаешь, что меня больше всего удручает?

-Их присутствие? – попробовал угадать Дима.

-Нет. Меня удручает то, что “братву” убивают, - Сергей помедлил и закончил мысль. – А их не становится меньше. Откуда столько дураков в России?

Диму сейчас больше удручало совершенно другое: отсутствие рационального решения. Как выкручиваться из этой ситуации он не знал. Одно было ясно: нельзя допустить стрельбы в больнице. При первых же выстрелах в переполненных палатах наверняка начнется паника. Тогда все закончиться большой кровью. Возможно, очень большой.

-Так, молодые люди, быстро берите ноги в руки и выметайтесь из помещения. – Свете надоела эта криминальная возня. В больнице она считала себя полновластной хозяйкой и не без основания. – Не уйдете по доброму – вызову милицию.

-Виктор Степанович, вы не знаете, кто это такая голосистая? - Один из новичков поглядел на Седых.

-Голо… что? – Каламбуры Витечки не были оригинальными уже при Иване Грозном. Каратист, получив одобрительный кивок босса, продолжил. - Уймись, кукла, пока руки-ноги не повыдергали. – “Укротитель кукол” картинно рванул толстыми крепкими пальцами молнию на куртке. Автомат, казалось, появился из неоткуда. Создалось впечатление, что каратист вынул его прямо из своего тела. Покачивая стволом, он двинулся к Свете. Дима понял, что пора принимать “огонь на себя”. Встав между бандитом и школьной подругой, он небрежно, двумя пальцами взял за оружие за ствол и с видом знатока произнес:

-“Узи”. Девять миллиметров. Чеченский самопал. – Дима услышал в своем исполнении реплику Ивана Ивановича. Дальше, уже совершенно автоматически, нагнулся и понюхал ствол. – Еще не стреляли.

-Во, наглый! – Поразился каратист и упер ствол своего “Узи” Диме в щеку. – Сейчас постреляю.

Но пострелять ему не удалось. Сергей поберег свою дырявую правую руку. Коротким крюком левой, по чемпионски, Ларьков уложил любителя пострелять на пол.

-Вот, дорогой, теперь ты с нашей милой Светочкой познакомишься. Узнаешь, что эта “глосистая” – лучший хирург города. - Сергей озарил помещение очаровательной улыбкой. – Кто еще желает стать пациентом?

Качек и второй каратист стали торопливо нащупывать оружие. Седых, бочком пролез мимо них и скрылся в коридоре.

-Е-е-эх. - Выдохнул Сергей во все горло и, подставив здоровое левое плечо, пошел на таран. Дима не успел понять, когда Ларьков сгреб его в охапку, но на охранников Витечки Седых они налетели уже как одно, разогнанное до первой космической скорости, тело. Легонькому каратисту повезло. Мощный локомотив тандема двух друзей просто вышиб его в открытую створку двери. Качек пострадал больше. Его половинка двери не открывалась уже лет десять. Толстый слой краски и гвозди “сотки” прочно удерживали створку. Удерживали до этого вечера. Хруст лопающейся краски и разбитого в щепу дерева оглушительным эхом прокатился по больничному коридору. Несчастная дверь вместе с выдранными из косяка петлями, рухнула на пол. На нее со всего размаха ухнул качек.

-Охренели, что ли? – Вопль качка прокатился по этажу, и растворились где-то на лестничных пролетах. Из палат начал выглядывать народ.

-О-о-х - Вырвалось из груди многострадального телохранителя, когда Димка с Сергеем, не удержавшись на ногах, свалились на него сверху. В общем месиве было трудно разобрать: где чьи руки, где чьи ноги. Каратист, летевший отдельно, пришел в себя быстрее всех. Пока остальные разбирались с принадлежностью конечностей, он, отскочив в сторону, успел таки достать пистолет.

-Всем лежать! – Реплика, предназначенная исключительно Ларькову и Кириллову, произвела поразительное впечатление на пациентов больницы. Те, кто на свою беду поддался любопытству и выглянул в коридор, без споров и протестов легли на пол. В результате весь коридор представлял собой галерею живых портретов под общей тематикой: “ Лица страха”. Ряд распахнутых дверей и лежащие на пороге головы. Исчезающая в сумерках коридора, шеренга испуганных глаз.

Пока Дима выползал из-под развалившейся двери, Сергей успел предпринять контрмеры. Он крепко обнял левой рукой качка за шею и угрожающе вывернул маленькую головку противника набок. Крупные и сильные мышцы на руках Ларькова вздулись.

-Брось оружие, мальчик. А то я отверну твоему приятелю бестолковку. – На пунцовом лице здоровяка-охранника было написано: “Ой, мамочка, больно!”.

Каратист попробовал поймать на Ларькова мушку, но в этом плотном клубке тел, поразить цель “наверняка”, казалось абсолютно невозможно. Не зная, что предпринять, живчик психанул пальнул в потолок. Головы с порогов палат мигом исчезли. Захлопывающиеся двери отозвались “пулеметной очередью” на одинокий пистолетный выстрел. На Диму посыпалась штукатурка. Пуля, закоротив проводку, выбила из проводов салют электрических искр. Без того тусклый свет неуверенно моргнул и коридор погрузился в полную темноту. Раздался хруст костей, звук катящегося по полу тела, мат.

Blog

Мрак. Только черные скелеты веток. Только жухлая трава под чуткими ступнями. Только странные каменные глыбы, уходящие вертикально вверх