Мрак. Только черные скелеты веток. Только жухлая трава под чуткими ступнями. Только странные каменные глыбы, уходящие вертикально вверх
| Вид материала | Документы |
- Творческий путь В. М. Шукшина, 234.35kb.
- Татьяна Толстая. Кысь, 3310.46kb.
- Человек не плетет паутину жизни, он лишь ниточка в ней. Все, что он делает, он делает, 1796.39kb.
- 12. Формальные грамматики и автоматы, 176.6kb.
- План учебно-воспитательной работы 3 класса на 2006-2007 учебный год, 1141.82kb.
- Нп «сибирская ассоциация консультантов», 58.86kb.
- Аборт это намеренное прекращение жизни развивающегося в утробе матери ребенка, 227.57kb.
- Курс №9 эсхатология последнее время. Что будет с этим миром? Ей, гряди Господи!, 1039.37kb.
- Под космизмом понимается целый поток русской культуры, включающий не только философов, 369.69kb.
- Новое поколение роботов исследует глубины океана. Эти механические существа способны, 63.99kb.
-Бежим, Дима. – Кириллов почувствовал на воротнике крепкую Серегину руку. Его буквально подкинуло вверх. Секунду спустя они уже неслись по коридору к лестнице.
- Стой, а как же Светка? – Остановился Дима у выхода на лестницу.
-Черт, ты прав. – Ларьков по инерции сделал еще шаг. – Вот, что Дима: дуй вниз. Постарайся достать Седых. Он сейчас напуган. Его можно голыми руками взять. А я пока это дерьмо разгребу.
-Ну, нет. Какого рожна я за этим куском жира побегу? Сначала здесь разберемся. – Диме было стыдно перед Светкой и медсестрой, которых они бросили на произвол судьбы.
-Ладно. Стань за дверь и не высовывайся. – Сергей запихнул приятеля между открытой дверью и стеной. Под ногами Димы что-то громыхнуло.
-Чего шумишь, слон? - Прошипел Ларьков недовольно.
-Урну перевернул.
-Так тебе и надо. Стой теперь среди окурков.
Дима не понял, чем он заслужил такое наказание, но времени на разбирательства не было. В темном коридоре слышалась какая-то возня. Что там происходило, разобрать было невозможно. Сергей прислушался, пытаясь понять, чем занят каратист.
-Владик, на х.., ты чего? – Голос в коридоре звучал зло и немного испуганно.
-Эй, стрелок, хренов, тебя долго ждать? - Не утруждая себя излишней вежливостью, поинтересовался Ларьков, обращаясь в темноту.
В ответ прогремело три выстрела. Спрятавшись за стенкой, Ларьков недовольно проворчал:
-Вот и я всегда говорил, что лучшее карате - это пистолет.
-А по мне, так лучший пистолет- это танк. – Не согласился Дима.
Из черного туннеля больничного коридора донесся легкий шорох.
-Дичь крадется. – Едва слышно прошептал Ларьков. – Следи внимательно: появится на пороге – открой дверку. Открой порезче. Пусть мальчик удивиться.
-Хорошо. – Диме показалось, что он только обозначил ответ губами, но старый боксер, своими разбитыми ушами слышал все. Он кивнул и бесшумно растворился в черноте коридора. Кириллов напряженно всматривался в узкую щель между дверью и косяком. Из окна лестничного пролета слабо пробивался отраженный свет уличного фонаря. Лестничная площадка казалась призраком, подвешенным в непроницаемой комической бездне. Дима почти физически ощущал как напряжены его нервы. Появление каратиста на пороге он не увидел и даже не почувствовал. Дима просто понял, что пора. Нервы, сорвавшись с “предохранителя”, стремительно запустили пружину мышц. Дверь вернула каратиста в коридор жестко и бесцеремонно, а заботливые руки Сергея помогли избежать такой же жесткой и бесцеремонной встречи с полом.
- С пушечкой, милочка моя, придется расстаться. - Ларьков забрал оружие у ошарашенного противника и завалил его на пол. – Помоги, Дим.
Вдвоем они связали неудачливого “стрелка” и на ощупь направились к служебному помещению: спасать Свету и Веру Семеновну.
Сергей уверенно двигался вдоль коридора, ощупывая двери. Ошибиться было невозможно: пролом в стене означала конец пути.
-А если качек очнулся? – Диме совсем не улыбалось нарваться в темноте на пулю.
-Боюсь, что этому крепышу очнуться уже будет сложно. Я ему, кажется, голову не в ту сторону повернул. – Серега был предельно спокоен. Сломанную створку он нашел не рукой, как рассчитывал, а ногой. Споткнувшись, Ларьков чертыхнулся.
-Ребята, это вы? – Голос у Светки был напряженный, но не испуганный.
-Дима засомневался, что ты не окажешь первую помощь пациенту, которого мы тебе здесь подкинули. Решили подстраховаться. Не испугались? – Ларьков нагнулся и стал что-то искать на полу.
-Ты чего там ползаешь. – Поинтересовался Дима.
-Дамы, а где автомат?
-У меня. – Света сохраняла полное спокойствие. - Вера Семеновна подобрала.
-Так, за каким дьяволом мы сюда спешили? – Возмутился Сергей. – Можно сказать: рисковали своими бесценными жизнями, прорывались на помощь, волновались. Человеку не за что, не про что фотографию испортили. Зачем?
-Молодцы. – Перебил его пылкий монолог Дима. – Здорово, что сами управились.
-Ребята, что им от вас нужно? – В голосе главного хирурга чувствовалось недовольство.
-У нас с Седых небольшие, но очень принципиальные разногласия в вопросах свободы секса. А, поскольку у Вити с риторикой слабо, он постоянно пытается подменить научную дискуссию стрелковыми упражнениями. – Попробовал отшутиться Сергей.
-И что, обязательно было выбирать местом диспута больницу? – Света шутку не приняла.
-Юноши, миленькие, здесь же больные. – Постаралась сгладить жесткий тон начальницы Вера Семеновна.
-Мы все поняли. – Дима потянул друга за рукав. – Пошли.
-Светка, не расстраивайся так. – В голос Сергея звучал виновато. – Лучше вызови электрика. А мы с Димкой сейчас из больницы уйдем.
-Куда, если не секрет? – Поинтересовалась Света немного мягче.
-Все нормально. Найдем где переночевать. – Дима снова потянул Ларькова к выходу.
-Так дело не пойдет. – Было слышно как Света грохнула на столешницу автомат и стала копаться в карманах. – Возьмите ключи.
-Неудобно, Свет. – Засмущался Дима.
-Класс, всю жизнь мечтал остаться в твоей квартире на ночь. – Обрадовался Ларьков. – Но, кажется мне, твое предложение - не совсем то, о чем я грезил.
-Будешь трепаться, отправишься спать на автовокзал. – Обрубила его Света. – Мама возвращается через два дня, ценных предметов у меня нет, так, что если решить пострелять или поупражняться в мордобое: большого вреда нанести не сумеете. Завтра сменюсь с дежурства – приду смазывать зеленкой свежие синяки.
-Света, ты такая добрая! Я тебя люблю! – Сергей обозначил попытку поцелуя, но, получив оплеуху, ретировался. Через пару минут они уже стояли на крыльце и вдыхали аромат осенней ночи. Наконец-то разъяснило. Яркие, будто начищенные патентованным средством звезды, усыпали бесконечно глубокое, черное небо. Слегка примораживало.
-Надо двигаться. В нашей одежке мы легко “дадим дуба”. – Сергей весело сбежал с крыльца. Дима поразился тому, что Ларьковский рецепт выздоровления действительно срабатывает. Серега прыгает козликом – это ладно: у него здоровья не меряно. Но и он сам чувствовал себя значительно лучше. Во всяком случае, Кириллов больше не изображал маятник с амплитудой колебания в три метра. Движения обрели осмысленность и рациональность, присущую здоровому и трезвому индивидууму. Не вприпрыжку, но все же довольно резво, Дима последовал за другом.
-Стоять. Стрелять будем. – На ярко совещенную аллею выбежали несколько человек в форме милиции. Кричал уже знакомый майор. Не дожидаясь реакции на свои слова, милиционер выстрелил в воздух и сразу, без паузы повел стрельбу на поражение.
-Вот, черт. - Серега ухватил Диму за рукав и кинулся за угол. Вслед им палил. Теперь уже те только майор. По пути Ларьков сшиб кого-то. Больница была оцеплена. Дима пробежал по упавшему, выжав из лежащего тела стон.
-Давай, жми! – Подбадривал Сергей.
Они на одном дыхании перемахнули через старую чугунную ограду больничной территории. Уже спрыгнув вниз, на газон, Дима подумал о том, что им сегодня поразительно везет. Преследователями был потрачен минимум килограмм свинца. Что приятно, совершенно безрезультатно. И сейчас они не повисли на ограде, состоящей из двухметровых остроконечных пик, причудливо переплетенных лавровыми ветками. Сядь на такой колышек и даже Светкины золотые руки уже не помогут, не заштопают. А стрелять-то по мишени болтающейся на заборе как удобно! Серега не задерживаясь ни на секунду, бросился через улицу во дворы. Дима последовал за ним. Где-то выли милицейские сирены.
Уже забежав за угол жилого дома, Дима снова почувствовал, как боль: сдавила грудь, сжала горло. Ноги. Как проколотый надувной матрас размякли и подогнулись.
«Говорила Светка: береги сердце!» успел подумать он, по инерции сделал ещё несколько шагов и упал в покрытую инеем жесткую траву.
58.
Мрак. Только звенящие от холода ветки. Только сверкающая под луной трава. Снова, странные каменные глыбы с желтыми всполохами внутри. Всполохи горят ровно, как луна и ярко, как костер. Они зажигаются внезапно и гаснут в одно мгновенье. Но они больше не несут в себе опасности. Они понятны и объяснимы. Где сияет свет, там логово глупых существ из племени, пожирающих себя. Где сияет свет, там легкая добыча и обильная еда.
Шум далекий и непонятный. Шум заставляет Его насторожиться. Он впитывает звуки ночи, как мох впитывает влагу. Он пытается распознать среди них те, что обещают еду. Много еды. Но этот шум незнаком. Так громко, так тревожно, так угрожающе воет стая волков в большие Белые Холода. Но это не волки. Эта стая воет громче, тревожней и страшней. Эта стая таит в себе опасность. Но Он осторожен и умен. Он не даст окропить своей кровью промерзшую траву. Он не позволит отправить себя по долгой тропе к Далеким Холодным Огням Неба.
Он быстро взбирается по веткам и врастает в ствол. Теперь Он и ствол – одно целое. Даже кожа Его становится такой же холодной и шершавой. Даже руки его превращаются в две промерзшие ветви. Даже тело его превращается в большой уродливый нарост на старом толстом стволе. И только ноги твердо упираются в надежные мощные ветки. Здесь его не различит ни одна птица. Здесь его не учует ни один зверь. Это прекрасное место для засады.
Стая продолжает выть, где-то вдалеке. Из скопления высоких отвесных каменных глыб до Его чутких ушей долетают другие звук. И эти звуки не кажутся опасным. Эти звуки не несут в себе угрозы. Эти звуки Он слышал много раз в своей жизни. Это шаги. Осторожные, но не крадущиеся. Быстрые, но не бегущие. Кто-то, кто мог стать Его добычей, движется прямо к засаде. Вдруг шаги смолкают. Вслушиваясь в ночь, Великий Охотник пытается прочесть мысли добычи. Вглядываясь, в мрачные силуэту огромных каменных глыб Он старается различить тень добычи. Втягивая ноздрями морозный воздух, Он ищет запах добычи. И ночь щедро делится с Ним тайнами предстоящей охоты.
Великий Охотник узнал добычу. Это снова существо из стаи, убивающей себя. Он хорошо помнит соленый вкус крови этих существ. Он уже ощутил сладкий аромат нежной плоти этих существ. Он знает: Далекие Холодные Огни не отвернуться от него в эту ясную ночь. Они подарят Великому охотнику много вкусной и сытной пищи.
Существо между скал говорит что-то на своем непонятном языке. Помолчав недолго в ожидании ответа, оно повторяет свой странный клич. Так тихо, но настойчиво в Его стае зовут на охоте охотники.
Существо из племени Убивающих Себя, не получает ответа. Только воет далекая стая. Только слабый ветерок шелестит жухлой травой. Ночь не дает существу ответа на его вопрос. Ночь не может быть союзником стаи, Убивающей Себя.
Существо приближается к дереву, где затаился Великий охотник. Оно приближается к своей гибели. Оно не знает о близкой смерти. Оно не считает себя добычей. Оно не прячется, оно ищет. Ищет, но не может найти.
Ночь расступается перед зорким глазом Великого охотника. Он видит очертания добычи. Это крупный самец. Очень крупный. Самый крупный из тех, кого он встречал в этом племени. Самец двигается упруго и в каждом его шаге ощущается сила. Быстрая сила, способная убивать почти так же мгновенно, как и Он - Великий охотник.
Это достойный враг. Предстоит нелегкая охота. Он догадывается, что испытание ему послали Далекие Холодные Огни Неба, что бы проверить: действительно ли Он тот Великий Охотник.
Далекие Огни Неба холодно смотрят на Него и ждут. Он глядит на Далекие Огни и приготовится к прыжку. Но время схватки еще не наступило.
Самец снова кричит что-то странное и призывное в темноту и замирает. Замирает слишком далеко от засады. Слишком далеко для решительно броска. С таким врагом нельзя допустить промаха. Такого врага нужно убивать с одного удара, в один миг, безошибочно и быстро.
Великий Охотник присев, собирает тело в комок и, почти перестав дышать, изготовится к прыжку.
Самец из племени Убивающих Себя оглядывается по сторонам. Потом нагибается над сверкающей под луной травой. Он что-то ищет, но не находит.
Великий Охотник следит за каждым движением, за каждым жестом добычи. Он уверен: Далекие Холодные Огни Неба не позволят самцу из племени Убивающих Себя уклониться от схватки. Они не дадут добыче развернуться и уйти. Они не лишат Великого Охотника возможности одержать самую большую победу в его жизни. Победу над сильным и достойным врагом.
Самец поворачивается к Великому Охотнику спиной. Медленно, оглядываясь по сторонам, сделает несколько шагов в сторону больших каменных глыб.
Великий Охотник готовится к погоне. Он не имеет права упустить добычу, дарованную Далекими Холодными Огнями. Но самец внезапно разворачивается и быстро идет к дереву. К тому самому дереву, в ветвях которого притаилась его смерть. Еще мгновенье и тело Великого Охотника, вырвется из цепкого плена ветвей и в неудержимом порыве собьет с ног, сметет существо из племени Убивающих Себя.
Но вой стаи приближаться. Вой становится все громче, все страшней. Великий Охотник медлит с прыжком.
Самец, услышав вой стаи, прижимается к стволу. Это стая и его врагов. Опасных врагов.
Великий Охотник выглядывает из-за ствола. Великий Охотник узнает Неведомых Зверей, несущихся по черному гладкому камню. В одну из прошлых ночей у зверя громко билось сердце, и он не разрывал уши ужасным тоскливым воем. Глаза зверей снова пожирают ночь. То, чего касаются их взгляды, начинает светиться. Каждая травинка, кланяется этому взгляду. Каждая ветка, под этим взглядом, открывает свою осеннюю наготу. Звери выглядят крупными и ужасными. По их спинам пробегает синий огонь. Но они не сгорают от этого огня.
Звери ведут большую охоту. И им не следует мешать. Встать на пути этой стаи, значит: подставить свое сердце под их острые когти. Великий Охотник не хочет проливать свою кровь на черный гладкий камень. Великий Охотник слишком умен, что бы позволить шершавым языкам Неведомых Зверей слизать Его горячую кровь. Великий Охотник не даст этой стае огласить ночь своим победным воплем.
Стая пролетает мимо. Стая не замечает Великого Охотника. Стая не чует добычу Великого Охотника, прижавшуюся к стволу. Хищные красные глаза исчезают за большими каменными глыбами. Вой стаи еще слышен, но Неведомые Звери уже не опасны. Их охотничья тропа разошлась с Его тропой.
Для Великого Охотника настает время Большой охоты. Без подготовки Его тело взмывает в воздух и падает сверху на притаившегося самца из племени Убивающих Себя.
В глазах добычи мелькает огонь ужаса, но мгновенно сменяется удивлением. Самец не сопротивлялся. Он только кричит что-то на языке своего племени. Это не крик страха. Это не крик победы. В каждом звуке этого крика живет только удивление.
Руки Великого Охотника смыкаются на шее жертвы. Но, что-то мешает им сделать привычную работу. Неведомая сила крика существа из племени Убивающих Себя, останавливает напрягшиеся мышцы.
Миг неуверенности лишает хватку Великого Охотника смертельной силы. Шея под Его руками хрустит, но существо остается жить. Оно закрывает глаза, но дышит.
Зубы великого охотника застывают над горячим горлом жертвы. Застывают без сил и жажды крови. Великий Охотник одерживает победу, но охота остается незавершенной.
59.
Дима сидел на холодной земле. Ужас сковал его тело. Ужас переполнял его. Казалось, что по сосудам пульсировала не кровь, а густой жгущий ужас. От которого невозможно избавиться. От которого нельзя сбежать. Потому, что причина этого ужаса лежала не где-то во вне, она таилась в нем самом. В Дмитрии Кириллове. В бывшем токаре, в бывшем семьянине, в бывшем безработном, в бывшем простом мужике, таком же как миллионы других. Всем этим он, мгновенье назад, перестал быть. Он превратился в преступника. В убийцу. В монстра, которым пугают детей, от которого прячется обыватель, за которым охотится милиция, прокуратура и, что самое странное, за которым охотился он сам. Милиции и прокуратуре в охоте на ночного маньяка не повезло. “Повезло” ему, Диме. Он поймал существо, наводившее ужас на горожан. Он поймал себя. Поймал на месте преступления. На месте очередного, слава богу, несостоявшегося убийства. На этот раз жертвой мог стать его лучший друг, человек, спасавший Диму не один раз. Человек, за которого он, не задумываясь, готов был отдать свою жизнь.
Ларьков лежал на Диминых коленях. Голова его была неестественно повернута набок. Сергей еще был жив. Сергей еще дышал. Его, в отличии от всех предыдущих жертв, еще можно было спасти. И спасти мог только он, Дмитрий Кириллов.
Дима осторожно высвободил ноги из-под тяжелого тела друга, поднялся и попытался поднять Ларькова. Снова сдавило грудь. Сердце затихло. Дима, ощутив в себе бесконечную пустоту, замер, вслушиваясь в себя.
“Надо идти. Здесь Серега умрет точно. До больницы не далеко: как-нибудь дотяну.” - Положив руку Ларькова на свое плечо, Дима резко встал. Движенье отдалось болью во всем теле, но сердце от толчка торопливо забилось. Казалось, оно старалось отработать все пропущенные удары как можно быстрее.
Бесконечная чугунная ограда городской больницы безумно медленно текла мимо Димы. Пика за пикой, секция за секцией, узор за узором оставались за спиной, отмеряя пройденный путь. Сердце то ускорялось до мелкой барабанной дроби переходящей в едва ощутимое трепыхание, то останавливалось на несколько секунд. Не останавливались только ноги. Они жили своей отдельной жизнью, неторопливо, но упорно проталкивая под собой асфальт тротуара.
Уже в аллее, за оградой Дима дважды падал. Казалось сил, на то, что бы подняться и продолжить путь, уже не оставалось. Но на плече висело беспомощное тело Ларькова. Его единственный шанс на жизнь – способность Димы преодолеть несколько десятков метров, отделявших их от приемного покоя. И лишить Серегу этого шанса Дима не мог.
В двери больницы они не вошли – упали. Им повезло. Дежурила та самая лапочка- Ирочка, которая принимала сержанта Петровича. Перепуганная сестра почти сразу узнала веселый дуэт. Точнее: некогда веселый дует.
-Врача, срочно. – Прохрипел Дима.
-Что с ним? – Ира нагнулась над Ларьковым.
-Шея. Наверно сломан позвонок.
-Кладите его на спину, на пол. Я сейчас. – Она вскочила и побежала к внутреннему телефону.
-Прости, Серега .- Дима даже не прошептал, а беззвучно пошевелил губами. Все, что мог он уже сделал. Теперь следовало решить: как поступить с собой. Что он должен сделать, Дима уже решил. Осталось решить: как ЭТО осуществить.
Пока взволнованная Ира кричала в телефон, Кириллов подполз к двери, взявшись за ручку, поднялся и, с трудом преодолев сопротивление пружины, вышел на улицу.
Легкий морозный ветерок проскользнул по Диминому лицу. Он попробовал глубоко вздохнуть, но твердый комок, где-то у основания горла, преградил путь воздуху.
Придерживаясь за перила, Кириллов спустился с крыльца.
В его жизни осталось сделать два дела. Только два. Нужно было найти телефон -автомат и позвонить Сергееву. Следователь имеет право знать: кто терроризировал город и какое наказание он понесет. Связаться с Иваном Ивановичем следовало еще и потому, что на Диме он подставился, и мог серьезно пострадать. Но главное было даже не это. Кириллов не хотел, что бы кроме Сергеева и Ларькова, кто-то был посвящен в его тайну. Он сам, вне сомнения сегодня умрет, но семья останется и должна жить спокойно. В Сергее он был уверен. Серега не выдаст Диму. Гарантии молчания со стороны Ивана Ивановича, вот, что нужно было получить во что бы то ни стало.
И второе дело: как убить себя так, что бы, это не бросить тень подозрения на невинных людей и что бы, его смерть не выглядела самоубийством. В причинах самоубийства обязательно начнут копаться и тогда может всплыть правда.
“Как жаль, что меня не пристрелили люди Седых”…. – Такой исход теперь казался почти идеальным. Найди Диму часом раньше пуля каратиста, возможно, Ларьков не лежал бы сейчас в приемном покое со сломанными шейными позвонками. Но сожалеть о несостоявшемся: занятие болезненное и пустое. Все произошло так, как рассудила судьба и теперь изменить ничего нельзя.
Дима шел по пустым улицам. Город словно вымер. Ни одного подгулявшего прохожего. Ни одного автомобиля. Даже милиция исчезла куда-то с улиц. Было сложно определить время: часами Дима так и не обзавелся. Но, судя по космической пустоте царившей вокруг, ночь приближалась к утру. Будить Сергеева было неудобно. Но откладывать звонок Дима не мог. Все должно было завершиться до рассвета.
Два телефона, висевших на стенках домов, встретили его колючими пучками проводов, вместо ампутированных трубок. Следуя лабиринту улиц, Дима обнаружил, что оказался около дома тещи. Он с тоской поглядел на окна спальни, где сейчас мирно посапывали его девчонки. Ему захотелось плюнуть на все, подняться по тысячу раз хоженым ступенькам, взять на руки сонную дочку, коснуться губами пушистых волосиков на ее затылке. Обнять жену. Но как все это сделать теперь? Как целовать дочь и жену теми же губами, что пили кровь из убитых людей? Как глядеть в их чистые любимые глаза, зная ту черную бездну, которая жила в нем? Бездну, способную любой момент прорваться наружу и превратить самых дорогих ему людей в окровавленные, страшные куски мяса? Пустые улицы для него теперь счастье. Редкая удача. Гарантия того, что больше ни при каких обстоятельствах никто не сможет пострадать от его руки.
Повезло только на третьем телефоне. Набрав знакомый номер Дима приготовился к долгому ожиданию. Но Сергеев ответил почти мгновенно. Он словно ждал этого ночного звонка.
-Сергеев у телефона.
-Это я, Иван Иванович.
- Кириллов? Где вы?
-Я нашел убийцу. – Дима не ответил на вопрос следователя. Сейчас его местонахождение перестало быть важным и для него самого и для всего мира. Сергеев молча ждал продолжения. -Это я.
-Я понял. Я жду.
-Вы не поняли. Это я убийца. – разговор получался какой-то странный, сумбурный , путанный. Такие признания нельзя доверять телефону, но иного выхода у Димы не было.
-Вы? Не очень вероятно.
-Согласен. Но это так. Я сегодня чуть не убила Серегу.
-Вашего друга? – Удивление Сергеева показалось Диме неискренним.
-Да. Он узнал меня в момент нападения. Узнал и позвал по имени. Наверное, именно поэтому и остался жив. Его голос помешал мне… - Дима замялся, пытаясь сформулировать мысль точнее. – Сделать то, что я делал в других случаях.
-Он вас узнал, и вы испугались?
-Нет. Я очнулся.
-Где вы сейчас находитесь? Нам нужно встретиться.
-Нет. Мы больше не встретимся. – Дима стал говорить быстро, что бы у Сергеева не было возможности прервать его монолог. – Я сегодня должен умереть. Я сам обязан остановить все это. Понимаете? Сам! И хочу вас попросить об одолжении: никому не рассказывайте об моём звонке. Утром меня найдут. Я должен понести наказание. Но если преступления будут связаны с моим именем, это убьет семью. Понимаете? Понимаете?!
-Да. – Иван Иванович почувствовал жалость к этому молодому парню, ставшему жертвой своей болезни. Убийца поневоле. Возможно, удар ломом в прошлом году включил в мозгу Кириллова механизм, который, сложись все иначе, не проснулся бы никогда. Проще говоря, погибшие сами нажали “красную кнопку”.
- И Тане, и Леночке не дадут здесь жить, если в городе обо всем узнают. А уехать им некуда. Обещайте, что все останется между нами.
-Дмитрий Валентинович, не торопитесь. Если все происходило так, как вы говорите, то вы просто больны. Вас буду лечить и все. Где вы сейчас?
-Не важно. Боюсь, вы меня не поняли. Жить с этим нельзя. Не по человечески. Я надеюсь на вас. Иван Иванович, обещайте, что все сказанное мной останется между нами.– Дима вслушивался в дыхание следователя в трубке.
-Вряд ли я смогу это обещать. – Медленно, почти по слогам ответил Сергеев.
-Иван Иванович, почему? От вас зависит жизнь ни в чем неповинных людей.
-Дима, - так к Кириллову следователь обращался впервые, - я получил данные по анализу крови на ДНК. Это документ. Документ, подшитый в дело.
-Я все понимаю, но надеюсь на вас. – Дима повесил трубку. Почему-то он был убежден, что Сергеев сможет что-то сделать. Потеряет бумагу. Украдет дело. Но не причинит вреда Тане и Ленке. Не обнародует имени преступника.
Горизонт на востоке начал сереть. По улице проскочил старенький “жигуленок”. Нужно было спешить. Дима шел, не обращая внимания на боль и слабость. В голове билось одно слово: “Как?” Короткое слово металось по лабиринтам извилин его мозга, пытаясь найти решение задачи, при котором казнь, снимала подозрения с него и не подводила под подозрение других.
Мостик через речку Звонкую оказался под Димиными ногами неожиданно. Промерзшие, покрытые инеем доски ушли из под стертых подошв кроссовок. Дима, разбрасывая брызги скатился в быстрый ледяной поток. Он не боролся с темной водой. Не цеплялся за жизнь. Утонуть в сточной канавке – достойный конец для оборотня, жившего в теле Кириллова. Вода не приняла жертву. Течение выкинуло Диму на берег несколькими десятками метров ниже мостика. Кириллову еще хватило сил выползти на крутой глиняный откос….
Дима очнулся от ослепительного утреннего солнца. Над желто-коричневым ковром преющей опавшей листвы, прямо перед его лицом подрагивали тонкие, еще зеленые стебли. Вкрапления инея на них, переливались в солнечных лучах, как самоцветы.
Чистенькая любопытная синичка спланировала рядом с Димой, самодовольно покосившись на него маленьким черным глазом, запрыгала, шебарша листьями.
“Скоро зима.” – Подумал Кириллов.
-Господи, как хорошо, что этот кошмар закончился. – Прошептал он одеревеневшими губами. Сердце радостно забилось – Раз, два, три, четыре. – Зачем-то считал он удары. – Четыре… - Дима ждал продолжения, но в груди стало тихо и пусто.
-Почему?…
***
Мрак. Великий Охотник идет по длинной тропе к Далеким Холодным Огням Неба. Туда, откуда не возвращаются никогда. Идет, непобежденный. Идет, потому, что настал день, и Далекие Холодные Огни Неба позвали Его к себе.
Новосибирск, 1999г.