Юрис Леон Хаджи
| Вид материала | Документы |
- Абелес леон игнатьевич, 11950.78kb.
- Статье мы коснемся некоторых аспектов историографии отношений молодого Крымского ханства, 247.04kb.
- Л. Н. Толстого в 1880-1900-е гг. («Смерть Ивана Ильича» / «Крейцерова соната» / «Хаджи-Мурат», 190.94kb.
- Леон Уитни: «Психология собаки. Основы дрессировки собак», 2658.87kb.
- Дато Сери Абдулла бин Хаджи Ахмад Бадави, премьер-министра Малайзии и председателя, 153.2kb.
- И. С. Тургенев «Записки охотника» Н. С. Лесков «Левша», «Человек на часах» Л. Н. Толстой, 8.33kb.
- Программа ижевск 2011 Всероссийская студенческая научная конференция, 1061.95kb.
- С. Шапшал несколько слов о караимских князьях челеби, 60.08kb.
- Модель Эрроу–Дебре, 196.62kb.
- Программа тура, 258.26kb.
Он взглянул на нее снизу вверх, исходя каплями пота, глаза его катались, как подшипниковые шарики на полированном полу, и упал лицом вниз. Она крепко шлепнула его по заднице.
- Проснись!
Несколько пирующих в карнавальных масках, столпившиеся у ступенек, завыли от восторга.
- Мерзкая шлюха, оставь меня в покое!
Кабир ощупью добрался до императорской кушетки, но поскользнулся на масле и сырости под собой, его занесло вниз на циновки, и там он лежал на спине, блея, чтобы его оставили в покое. Пирующие швыряли в него виноград, спелые сливы, вишню, пока Урсула не отогнала их.
Он дышал короткими тяжелыми вдохами.
- Принц Али Рахман звонил, - сказала она. - Я ему сказала, что через полчаса.
- Принц! О Боже! - простонал Кабир. Он попытался встать на ноги, но снова свалился. - Не могу... не могу... о Боже... который... который час?
- Четыре утра.
- О Боже! Принц. Нет! Больше не нюхать. У меня голова раскалывается.
- Вырви еще раз, - скомандовала Урсула, приказав знаком паре слуг принести холодной воды и губки, чтобы его умыть. Пока им занимались, Урсула уменьшила звук и перевела освещение в приятные пастельные тона. Участники вечеринки уже в изнеможении спали, сплетясь по двое, по трое или по четыре, либо выползали, чтобы привести себя в порядок.
Его поставили прямо, но он снова опрокинулся и лежал тихо. Урсула перешагнула через его выпяченную спину.
- Хорошая была вечеринка, - сказал он.
- Да, Фавзи, вечеринка чудесная. - Она погладила его кончиками своих тщательно заостренных и крашенных коготков. - Чудесная вечеринка.
- Позови врача. Я болен. Мне нужен укол.
- Он уже на пути из главного здания.
* * *
За час эфенди достаточно протрезвел, чтобы позвонить принцу Али Рахману. Голос на другом конце телефонной линии разразился длинной цепью саудовских ругательств, обычных для разгневанного Али Рахмана и занявших значительное время. Кабир терпеливо пережидал монарший гнев, успокоительно повторяя "Да, мой принц" и "Нет, мой принц".
- Ты видел утренние газеты? - спросил Рахман.
- Нет, мой принц. Обычно я не вылезаю из постели читать газеты в пять утра.
Принц проорал ему рассказ с первой страницы о делегации из трех человек, беженцев Западного Берега, прибывших в Цюрих и потребовавших мандаты арбитражной конференции. На прессконференции они заявили, что король Абдалла удерживает в тюрьме в Аммане в качестве заложников пятьдесят двоих ребят из числа беженцев.
- Кто эти самозванцы, ваша светлость? Как их зовут?
- Это бедуин, некий шейх Ахмед Таджи. Чарльз Маан, неверный, о котором мы уже слышали, и хаджи Ибрагим альСукори альВаххаби.
- Я их знаю, - ответил Кабир.
- Я желаю, чтобы их убили! - заорал принц.
- Нет, в Швейцарии нам от этого не будет ничего хорошего. Послушайте, дайте мне часок, и я буду у вас на вилле.
Принц Али Рахман был в утреннем шелковом халате. Его длинное худое лицо носило несмываемую печать - клюв семьи Сауди, как у пустынного ястреба, каковым он и был. Находясь на дальнем конце очереди престолонаследия, принц Рахман все же оказался в верхнем круге власти, в королевском дворе, где были сотни князей и князьков.
Али Рахман был старой благородной породы. Он скакал рядом со своим дедом, великим Ибн Саудом, отправившимся на войну на рубеже столетий ради контроля над Аравийским полуостровом. Ибн Сауд избавил его от турок, пережил британский протекторат и изгнал из Хеджаза своих главных соперников - Хашимитов. Ибн Сауд объявил о создании государства, которое он без лишней скромности назвал по имени своей семьи. В начале 1930х он затеял разведку на нефть американцами - шаг, который ныне стал приносить миллиарды долларов, хлынувших в пустую казну.
Али Рахману были поручены новые инвестиции. Не будучи искушен в международных финансах, он обладал врожденной практичностью.
Фавзи Кабир давно уже завел в Швейцарии операционную базу, а во время войны проявил большое искусство в тонком деле торговли оружием и отмывании и прятании денег. Когда один из царственных князей за игорным столом в МонтеКарло спустил за двадцать часов почти полмиллиона долларов в долговые расписки и не смог покрыть недостачу, он стал кандидатом на тюрьму. Фавзи Кабир поумному вытащил из беды проигравшегося принца - шаг, не оставшийся незамеченным Рахманом.
Кабир мог предложить целый набор финансовых услуг, интересных капиталовложений, выгоднейших займов, бесследно скрывающих миллионы. Он доставал огромные суммы для Саудов с огромными комиссионными для себя и переехал в Цюрих - коронованный город тайных банковских счетов. Эфенди оставалось только сидеть за столом в своем особняке в Цолликоне и оценивать бесконечных просителей из банков, торговцев оружием, контрабандистов наркотиков, барахтающихся маленьких стран с месторождениями полезных ископаемых.
Ныне королевская семья была занята пристраиванием своих молодых наследников в американские и английские университеты. На континенте их теперь было пятьдесят, каждый со своей свитой. Кабир ведал их средствами, покрытием карточных долгов, их гостиничными счетами по пятьдесят тысяч долларов, покупками ими драгоценностей и автомобилей, домогательствами европейских баб. Он изымал их нарушения из документов и спас королевскую семью от многих грозивших ей унижений.
Когда Объединенные Нации потребовали созыва арбитражной конференции для рассмотрения спорных послевоенных арабских претензий, Кабир подстроил так, чтобы она собралась в Цюрихе, а себя провозгласил главой одной из палестинских делегаций. Принц Рахман предоставил обширную виллу в лесистом районе Цюрихберг, и они сговорились вдвоем манипулировать конференцией. Открылась новая страница саудовского политического мышления: использование огромных нефтяных доходов наряду с шантажом и незаконным переманиванием сторонников. Принц понимал, что, управляя хитроумностью Фавзи Кабира, он смог бы управлять и арабским миром или по крайней мере манипулировать им по прихоти Саудов.
Первым шагом Кабира было получение от всех арабских стран и делегаций подписей под соглашением, что никто не может самостоятельно вести переговоры или заключать договоры с евреями. Сауды не сражались на войне, кроме символических подразделений, и не были связаны с беженцами. Их главные цели состояли в том, чтобы добиться реванша мусульманской и арабской чести за оскорбление, нанесенное их мужественности евреями, и заявить претензии на лидерство в арабском мире. Единый арабский фронт, ко-торый они помогали создать, теперь ломали трое подонков, представляющих беженцев Западного Берега.
- Почему мы не можем убить этих беженских собак? - спросил Али Рахман.
Фавзи Кабир, с пузом, покоящимся на коленях, сидя на краешке стула, вежливо отказался от вазы с фруктами, вид которых этим утром вызывал у него дискомфорт больше, чем обычно.
- Дело вот в чем. Мы у швейцарцев в гостях. Мы у них в шатре, говоря понашему. Они сделали себе карьеру на том, чтобы не втягиваться в войны других людей, а обслуживать деньги других людей. Они не позволят иностранцам стрелять друг в друга на своих улицах. В этом они непреклонны.
- Тогда мы заберем свои деньги и положим их еще куданибудь!
- Если бы было так просто, ваше высочество. Они создали себе громкую репутацию, что с большой нежностью заботятся о деньгах. Нигде больше в мире деньги не бывают в такой безопасности. Мы можем ночью спокойно спать. Это швейцарская культура, швейцарское новшество. Если мы начнем стрелять в Цюрихе, они не задумываясь вышвырнут нас вон. Они таки вышвырнут. Кроме того, мой принц, убийство беженцев создаст нам плохой имидж у прессы.
- Не понимаю, что это за идиотская пресса, если ею не может управлять королевская семья или правительство.
- Согласен, это ужасная система, но западная пресса очень сильна. Они могут сделать все что угодно из ничего, и нашему благородному делу это не сулит ничего хорошего.
- Королевская персона не имеет никаких прав, - проворчал Рахман.
- Да, западные люди ведут себя очень странно, - согласился Кабир.
- Ну ладно, если нельзя избавиться от этих собак веками испытанным способом, то давайте купим их лояльность. Они хотя бы не обойдутся нам так же дорого, как другие делегации.
- Опять, мой принц, дикая ситуация. Ни Чарльз Маан, ни хаджи Ибрагим не берут взяток.
- Что? Я не могу этому поверить!
- Знаю, но ведь они очень больные, предубежденные люди. Наверно, мы сможем дотянуться до шейха Таджи. Отличная мысль - отколоть его от остальных двоих. Это здорово ослабит их делегацию. Блестящая мысль, мой принц.
- Тогда займитесь им, Кабир.
- Сейчас же, ваше высочество. Однако Таджи может попросить, чтобы его взятка состояла в разрешении переселиться, может быть, даже в Саудовскую Аравию.
- Это меня сердит, и мой дед никогда этого не позволит. Наше золотое правило - переселения беженцев быть не должно.
- Да, мой принц, вот именно, никакого переселения. В таком случае у меня должна быть свобода сделать Таджи какоенибудь красивое предложение. Скажем, давайте сделаем его специальным советником его величества Ибн Сауда по делам беженцев.
- Сколько надо?
- Насколько важно то, что мы их расколем?
- Сто тысяч? - Али Рахман рискнул начать снизу. - Долларов, - быстро добавил он.
- Сто тысяч... стерлингов, - ответил Кабир.
Принц спросил себя, сколько из этого Фавзи Кабир прикарманит. Но в конце концов это жалкие крохи, если уж делать инвестицию. Он кивнул Кабиру, чтобы тот продолжал.
- Теперь о тех двоих, - продолжал Кабир, - давайте дадим им мандаты.
- Вы с ума сошли!
- Пожалуйста, дайте мне закончить. Правила конференции таковы. Мелкие комитеты, созданные из всех делегаций, должны будут работать на те требования и ту повестку дня, которую мы представим Международной арбитражной комиссии. Чарльз Маан и хаджи Ибрагим утонут в этих комитетах. И пусть спорят хоть целую вечность о том, сколько волос на шее у верблюда.
- Это может оказаться опасным. Они могут сговориться друг с другом.
- Ваше высочество, вы внук великого Ибн Сауда, кто всегда в моих молитвах, да благословит Аллах его бессмертное имя. В чем наши принципы? Никакого мира с евреями. Никаких переговоров с евреями. Нет - возврату беженцев в сионистское существование. Нет - переселению беженцев в арабские страны. Все остальные делегаты согласны с этим. Мы едины. Этого не изменить этим маленьким самозванцам. И пусть занимаются мартышкиным трудом. Мы говорим, говорим. Неделю, месяц, шесть месяцев. Они скоро выдохнутся.
Али Рахман принял позу статуэтки, размышляя с княжеской значительностью. Кабир знает этот странный Запад, тот мир, в котором сам он пока еще чужой. Расчетливое создание хаоса в комитетах, разумеется, позволит сохранить пять принципов, а это то самое, что дед велел ему сделать любой ценой.
- Что будем распределять по другим делегациям?
- Несколько тысяч здесь, несколько тысяч там, - ответил Кабир. - Ключевым генералам и министрам - чуть побольше. Достаточно для того, чтобы наши пожелания были исполнены.
- А что насчет этого черномазого раба? - спросил Али Рахман.
Кабир прокашлялся.
- Пожалуйста, не употребляйте этого выражения на публике, мой принц. Доктор Ральф Банч - очень уважаемый человек, несмотря на несчастное происхождение.
- Можем мы добраться до него?
- Мы это тщательно исследовали. Он не берет подарков. Но в отношении наших ме-тодов он наивен. Мы его засосем в наше болото. - Кабир нервно облизнул губы и запустил пробный камень. - Наверно, ваш бессмертный дед, все хвалы ему, дал вам инструкции, которые я запрашивал...
- Относительно чего?
- О нашем дальнем плане запереться с Сирией и Египтом после конференции.
Али Рахман щелкнул своими длинными пальцами, погладил свою козлиную бородку и кивнул.
- Скажите египтянам и сирийцам, что они будут получать по миллиону долларов в день на оружие от Саудовской казны.
- Это именно то, что они хотят услышать, мой принц, - сказал Кабир, едва сдерживая возбуждение. - И еще одно дело...
- Что за дело?
- Как я вам говорил, пресса на Западе очень сильна. Запад покупает нашу нефть. Я имею в виду жест, оказывающий на них влияние, - пожертвование на помощь беженцам. Это будет ими очень хорошо принято.
- Нет! - прервал его Али Рахман. - Мы не станем вовлекаться в помощь. Беженцы сами создали себе это положение.
- Но ведь это Объединенные Нации создали сионистское чудовище, - настаивал Кабир.
- Вот именно! Значит, Объединенные Нации и отвечают за беженцев. Это дело всего мира, а не арабов. Суть в том, что если беженцам сделать жизнь слишком удобной, то они будут довольны тем, чтобы сидеть и гнить в лагерях. Их надо держать в жажде отмщения.
- Кажется, у меня есть одна идея, - сказал Кабир, притворяясь, что сделал открытие только что. - Не вскакивайте со своего места, мой принц, но предположим, что мы сообщим западной прессе, что есть планы переселить беженцев в арабские страны.
- Что!?
- Умоляю, дайте мне кончить. Не следует недооценивать важность завоевания симпатий Запада. Скажем, Египет объявляет о плане забрать беженцев в Полосу Газы и постепенно переселять их на Синай. Других возьмет Ливия. А теперь предположим, что Сирия объявляет о переселении беженцев из Сирии и Ливана в долину Евфрата.
- Ваш язык готовит себя к ампутации, Кабир!
- Нет, нет, нет, мой принц. Пожалуйста, выслушайте меня. После этих заявлений великий королевский дом Саудов объявляет, что будет жертвовать по миллиону долларов в день для переселенцев.
Рахман покраснел, но вместе с тем почуял ловкость мышления Кабира.
- Все эти заявления - лишь для Запада. Мы тем самым доказываем, что мы вовсе не непримиримы, доказываем, что мы гуманны. Проходит время. Конференция закончена. Проходит еще время. Планы переселения бледнеют на горизонте, как закат в пустыне. Миллион в день ни разу не истрачен, но теперь уже сдвинут в закупку оружия. Все это обеспечит нам большую пропагандистскую победу здесь, в Цюрихе.
Чувство ярости уменьшилось, и становилась видна шелковая прелесть замысла. Пустынная хитрость принца Али Рахмана начала выделять соки интриг.
- Я поговорю об этом с моим дедом и принцем короны. Как люди пустыни, они смогут увидеть достоинства замысла.
- А я тем временем буду держать под контролем все делегации, поверьте. И давайте втянем в дело ливанцев, - сказал Кабир.
- Зачем? Они не более чем страна дешевых торговцев, в которой полно неверных.
- Ах, но они уступают лишь великому дому Саудов, когда он приходит к прогрессивному мышлению. Даже теперь принцы Кувейта и Омана открывают ... ээ... чудесные альтернативы Швейцарии. Бейрут становится Парижем, Меккой, все семь раев соединены в одном. И несмотря на присутствие большого числа христиан, это понастоящему наши люди. Жест в сторону ливанцев.
- Делайте это аккуратно, Кабир.
- Сущие пустяки.
- Очень хорошо, но прежде чем я представлю это своему деду, мне надо собрать вместе здесь, в этой комнате, министров иностранных дел Египта, Сирии и... Ливана, чтобы убедиться в их полном понимании.
Фавзи Кабир испустил глубокий вздох, укусил губу и покачал головой.
- Вы хотите невозможного, мой принц.
- Мы платим по счетам! Они придут сюда!
- Я вас умоляю, ваше самое благородное высочество, позвольте мне переговорить с ними наедине.
- Почему мне нельзя говорить со всеми ними вместе?
- Разве я не был всегда честен с вами? - спросил Кабир.
- Я требую встречи с ними, в этот день, этот час, эту минуту!
Кабир чистосердечно вздохнул.
- Я прошу вас выслушать мои резоны. Ни одна делегация здесь не готова принять обязательство перед любой другой делегацией. Сирийцы не доверяют египтянам. Ливанцы верят только в деньги. Иорданцам не доверяет никто. Различные делегации палестинцев находятся под контролем своих странхозяев. Они яростно спорят в закрытых комитетах, этого мы и хотим. Однако когда они появляются на публике перед арбитражной комиссией, они закрывают рты, ибо каждый боится других. Каждый подозревает каждого, и даже теперь каждый совершает маневры по отношению к другим. Да поможет нам Аллах, но коекто из них даже пытается заключить побочные сделки с евреями. Доверьтесь мне. Вы понимаете, единственное настоящее единство, которое у нас есть, - это ненависть к евреям.
Странное дело, принц Али Рахман понимал повороты ума и рассуждений Кабира. До сих пор работа была отличная, тонкая. Конференция должна закончиться на ноте войны против евреев. И все же: он манипулирует Кабиром или Кабир манипулирует им? Если каждая арабская делегация ставит одну и ту же цель, то почему Сауды тратят миллионы на компенсационные выплаты? Ну, он-то знает ответ на это. Это потому, что у Саудов есть деньги, чтобы тратить. Не бросай в машины верблюжий помет, сказал себе Али Рахман. Не делай промахов перед Ибн Саудом.
Принц подозрительно оглядел комнату, хотя она была пуста, и наклонился вперед в своем кресле.
- Что вы сделали в отношении убийства Абдаллы? - спросил он.
Фавзи Кабир отщипнул из вазы единственную виноградину.
- Очень мудрено. Три десятилетия Абдалла занят обеспечением собственного выживания. Его дворец обставлен внешней охраной из Арабского легиона. Чтобы гарантировать их верность, Абдалла раздает им английские фунты, как сладости. Дворец очень компактный. Внутри там личная гвардия из фанатичных черкесов.
- Даже и не мусульмане, - ядовито заметил Али Рахман. - Они русские.
Кабир сложил ладони как для умывания.
- Позвольте мне сказать, что у нас до сих пор нет человека, держащего руку на рукоятке своего кинжала. Однако у нас есть прогресс. Я установил контакт здесь, в Цюрихе, с ключевым иорданским министром, которому заранее известны передвижения короля. Он будет участвовать в игре. Он будет коечего стоить, но будет участвовать. По возвращении в Амман он сумеет доложить нам, когда и где Абдалла появится вне своего дворца. Мы будем начеку. Как только мы за неделю раньше узнаем, что Абдалла будет в Хевроне, Наблусе или Восточном Иерусалиме, мы сможем заслать когонибудь из членов Мусульманского братства из Египта или одного из головорезов муфтия. У нас есть список таких людей, и заполучить их можно по короткому вызову. Никто не может слишком приблизиться к Абдалле, так что этого нельзя сделать ножом. Даже снайпер, стреляя с расстояния, не может рассчитывать уйти живым. Поэтому, конечно, нам нужен фанатик, готовый сделать из себя мученика. Маленький автомат, из толпы, с небольшого расстояния. Но нужно набраться терпения, мой принц.
Они продолжали обычные финансовые обсуждения. Собственный любимый внук Али Рахмана за взятку поступил в Сорбонну и приобрел четырехкомнатную виллу в предместье Парижа. Али Рахман ругался и чертыхался, но согласился оплатить счет. Парень был неотъемлемой частью его собственных амбиций в королевском дворе, и в конце концов надо же ему получить образование. В таких делах Ибн Сауд был великодушен, но пятьдесят князьков на континенте съедали даже больше того миллиона долларов в день, что обещан египтянам и сирийцам.
Укол Фавзи Кабира уже переставал действовать, и голова покрывалась испариной. Он взмолился, чтобы его отпустили.
- Еще одно дело, Кабир.
- Да, мой принц.
- Что если этот Маан или хаджи Ибрагим решат сесть и самостоятельно говорить с евреями?
- Евреи делают арбитражной комиссии самые разные предложения. И поэтому мы, конечно, тоже должны казаться разумными. Однако Маан и хаджи Ибрагим не могут на законных основаниях заключить договор без одобрения его всеми арабскими делегациями. Мы начнем самую грандиозную кампанию, какая только возможна в арабской прессе и по арабскому радио. Мы этих двоих так живо изобразим изменниками, что они потонут в плевках своих собственных народов.
Глава тринадцатая
Ранняя осень 1950 года
Тиктак, тиктак, бум, бум, бум, бум, - повторяли огромные часы на соборе Богоматери.
Бум, бум, бум, бум, - вторил собор Святого Петра всего в квартале за ним.
Хаджи Ибрагим вышел из слабо освещенного Зала конгрессов на предзакатное солнце. Осень уже объявила о себе, и воздух становился прохладным. Чарльз Маан достал Ибрагиму подержанное пальто, сам он носил единственный подержанный костюм. Прохлада заставляла его еще сильнее почувствовать себя вдали от Палестины. К некоторым странностям Цюриха он уже начал привыкать. Он с нетерпение ждал вечернего ритуала - прогулки с конференции до своей комнаты в пансионе через реку возле университета.
- Вы полагаете, что уже скоро поедете домой? - тактично спрашивал хозяин. Да, ведь в университете уже начались занятия и студентам нужно жилье. Если Ибрагим уедет в середине семестра, то им, может быть, до весны так и не удастся сдать его комнату.
Сначала были шоколадки на его подушке по вечерам, а фрау Мюллер нашла для него пару старых комнатных тапочек и использованный купальный халат. Каждый вечер она ставила тапочки в ногах у его постели на маленькое чистое белое полотенце. Теперь осенняя прохлада появилась и в хозяине, и в его жене, и их беспокойство отражалось растущей усталостью Ибрагима.
- Палестина - это арабская проблема, которую может решить только великая арабская нация. Мы даже не понимаем, зачем здесь эта так называемая делегация беженцев Западного Берега. Наши братьябеженцы более чем представлены законными арабскими властями, - говорил один министр за другим, преуменьшая роль хаджи.