Юрис Леон Хаджи
| Вид материала | Документы |
- Абелес леон игнатьевич, 11950.78kb.
- Статье мы коснемся некоторых аспектов историографии отношений молодого Крымского ханства, 247.04kb.
- Л. Н. Толстого в 1880-1900-е гг. («Смерть Ивана Ильича» / «Крейцерова соната» / «Хаджи-Мурат», 190.94kb.
- Леон Уитни: «Психология собаки. Основы дрессировки собак», 2658.87kb.
- Дато Сери Абдулла бин Хаджи Ахмад Бадави, премьер-министра Малайзии и председателя, 153.2kb.
- И. С. Тургенев «Записки охотника» Н. С. Лесков «Левша», «Человек на часах» Л. Н. Толстой, 8.33kb.
- Программа ижевск 2011 Всероссийская студенческая научная конференция, 1061.95kb.
- С. Шапшал несколько слов о караимских князьях челеби, 60.08kb.
- Модель Эрроу–Дебре, 196.62kb.
- Программа тура, 258.26kb.
Клянусь бородой Аллаха, я в самом деле вижу, что он уговорил себя, что верблюд оставиттаки свой горб у колодца. Он верит, что мы разом изменили свою природу. Дорогой брат Абдул Кадар, ты не отличаешь ослиного навоза от материнского молока.
- И еще многое теперь подругому, - сказал Каукджи, вскочив. Положив свою плеть на стол, он уставился на потолок и жестикулировал рукой, как бы читая лекцию кадетам. - А именно, первое. На этот раз у евреев не будет англичан, чтобы их спасать. Британское командование заверило нас на высшем уровне, что несмотря на то, что англичане все еще в стране, они не станут вмешиваться в действия добровольческих армий. Далее, нас заверили в том, что, уходя, они передадут нам все главные стратегические позиции. К пятнадцатому мая следующего года, когда не станет англичан, уже не останется столько евреев, чтобы объявить независимость или хотя бы собрать кворум для вознесения молитв их мертвецам.
Каукджи и Абдул Кабир позволили себе немного посмеяться.
Каукджи кивнул и продолжил.
- Вовторых. На этот раз мы используем танки, артиллерию, тяжелое вооружение всех типов, которого у нас не было раньше. Мы ударим по евреям таким огнем, какого они еще никогда не испытывали. Я предвижу панику, которая их охватит, как только я захвачу полдюжины их поселений, в чем нет никакого сомнения. Мы оставим им море, пусть в него убегают.
Каукджи быстро поднял руку, чтобы не дать Ибрагиму заговорить.
- Третье, - сказал он. - На этот раз у нас есть для поддержки армии всего арабского мира. Даже сейчас у нас есть офицеры из регулярных армий, и мы можем проскользнуть в части регулярных армий и включить их в силы Абдул Кадара и мои.
- У англичан сотни тысяч войск в Палестине. И все же евреи заставили их отказаться от мандата, - возразил Ибрагим.
- Но, - ответил Каукджи, - англичане же заигрывали с евреями. Мы им такой милости не окажем. Сто тысяч арабских войск в Палестине и сто тысяч британских войск в Палестине - не одно и то же.
- Я уверен, что вас ждут тяжелые потери, - настаивал хаджи Ибрагим. - Евреи так легко не уступят.
- Мы можем потерять тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, но добьемся победы, даже если это потребует последней капли арабской крови, - нараспев сказал Абдул Кадар.
Ага! Последняя капля крови. Когда-то я это уже слышал. Вроде тех сотен тысяч человек, которые сказали, что вступят в Армию освобождения, но у которых весь пыл испарился прежде, чем они добрались до вербовочного пункта? Эти трое выпили слишком много словесного вина. Они опьянены собственной риторикой. Кабир, может быть, нет. Он один нарабатывает действительность для себя. А Абдул Кадар и генералиссимус? Они даже не знают, где кончается одна команда и начинается другая. Они будут сражаться теми же самыми прежними необученными бандами. А евреи будут храбрыми, потому что храбрость часто появляется изза отсутствия выбора. Но кто из этих трех знает о комнибудь, что он заключил тайный союз, и с кем из арабских лидеров?
- Я был бы последним человеком в исламе, если бы поставил под сомнение мудрость фельдмаршала, но в случае, если у ваших армий не будет того первоначального успеха, на который вы рассчитываете, и призовут регулярные арабские армии, какова будет их цена? Я спрашиваю вас, Абдул Кадар, что хочет взамен Абдалла за то, что он приведет Арабский легион? Иерусалим? Или вы ожидаете, что он вернет его вам на тарелочке? Или они соберут свои вещи и уедут, сказав нам: "вот, братья, мы вам даем вашу Палестину"? Или может быть они захотят немножко - вы знаете - изменить границы за свое участие?
Воцарилась пронзительная тишина. Лица покраснели.
Кабир быстро вступил в разговор.
- Это совсем просто. После того, как евреи будут разбиты - теми или иными армиями и средствами, мы созовем конференцию и выработаем соглашение. Добычи хватит для всех.
Когда это Абдалла в чемнибудь приходил к соглашению с Египтом? Когда Сирия соглашалась с Ливаном? Когда это Ирак с кемнибудь соглашался? Сколько будет длиться эта конференция? Тысячу лет?
- Главное, что вы упускаете из виду, хаджи Ибрагим, - сказал Абдул Кабир, - это то, что мы едины и что мы победим. Какая в конце концов разница, если нами будут править арабы, а не евреи?
- Простите мое невежество, братья мои, но у меня было впечатление, что Палестину собирались освобождать для палестинцев, - возразил хаджи Ибрагим. - Думаю, конференцию надо устраивать теперь, до того, как ктонибудь начнет стрелять, и убедиться, что всем нам ясно, кто за что.
- Итак, позвольте мне подвести итог, - сказал Кабир, уклоняясь от упреков и вопросов Ибрагима. - Так или иначе, у евреев нет возможности выжить.
Абдул Кадар и Каукджи кивнули в знак согласия.
- В таком случае, если мы разгромили евреев, по крайней мере в этой дискуссии, зачем меня вызвали сюда? - холодно сказал хаджи Ибрагим.
Остальные трое обменялись взглядами.
Кабир прочистил горло, побарабанил пальцами, покрутил усы.
- Все наши военные умы согласны, и я разделяю их мнение, что ключ к полной победе состоит в том, чтобы отрезать еврейский Иерусалим, - сказал он и передал слово Каукджи.
- В этом раунде, - сказал Каукджи, - моя армия и Армия джихада Абдул Кадара будут в полном взаимодействии, и мы сделаем все, чтобы устроить им блокаду. Ты знаешь БабэльВад. Ни один еврейский грузовик не проедет через нее.
- У Армии джихада, - с подъемом сказал Абдул Кадар, подняв палец и потрясая им в воздухе, - будет много тысяч людей в Иерусалиме и вдоль шоссе. Но у меня будет также более тысячи человек в Лидде и Рамле, чтобы захватить аэропорт!
- Мы установим очень хитроумную связь, - вмешался Каукджи, - и всякий раз, когда еврейская автомашина, грузовик, автобус или автоколонна выедет из ТельАвива, мы будем знать, в какой момент они достигнут Лидды, и поднимем по тревоге тысячи людей, которые их остановят. Как? Каждая арабская деревня от Рамле до Иерусалима должна быть открыта для наших наблюдателей и войск.
- Я здесь вижу три трудности, - сказал хаджи Ибрагим с тонкой насмешкой над выступлением Каукджи. - Первое. Таба занимает господствующую позицию над дорогой. То же самое и киббуц Шемеш. Второе. Киббуц Шемеш контролирует нашу воду. Третье. Киббуц Шемеш знает обо всем, что делается в Табе. Я сожалею, что они располагают отличной информацией, которой их снабжают шпионы из моего собственного клана и племени. Если евреи узнают, что мы открыто сотрудничаем с вашими... ээ... армиями, то они нападут на нас.
- Тем самым мы приходим к цели нашей встречи, - сказал Кабир. - Вопрос трудный, очень трудный. Генералиссимус Каукджи проконсультировался с главами штабов всех арабских государств. Мы считаем, что было бы лучше всего удалить наших людей из некоторых чувствительных стратегических мест.
- Табу ты должен эвакуировать, - сказал Каукджи, - чтобы дать нашим войскам свободу действия.
Так вот оно в чем дело! О Аллах, как ты мог позволить, чтобы это выпало мне! Это сумасшествие! Этого не может быть! Нет! Нет! Эвакуировать Табу! Ради этих дураков!
- Ты должен эвакуировать, - повторил Абдул Кадар.
- Но куда же мы денемся? - пробормотал хаджи Ибрагим как в оцепенении.
- У тебя большое племя в пустыне. Они твои родственники.
- Но Ваххаби живут очень скудно. Они не могут принять и прокормить еще две сотни семей.
- Позволь мне сказать тебе строго по секрету, - сказал Кабир. - Я вел переговоры и с сирийцами, и с Абдаллой. Они выразили определенное желание принять к рассмотрению вопрос о том, что вы будете их гостями до тех пор, пока наши армии не закончат свое дело. Мы предлагаем эвакуировать также и некоторое число других деревень и даже городов. Ясно, что мы позаботимся о надлежащем устройстве для каждого.
- Но вы же сказали, что они только обдумывают, принять ли нас. Никто еще не сказал, что они нас примут. Я должен услышать это от самого Абдаллы. Почему он не прислал сюда когонибудь? Не могу же я просто так поднять на ноги тысячу человек и уйти в никуда.
- Хаджи Ибрагим, это война, священная война. У тебя нет выбора. Это будет короткая война, несколько недель, самое большее несколько месяцев, - тягуче говорил Кабир. - Я говорю это тебе в присутствии генералиссимуса Каукджи и Абдул Кадара Хуссейни - из самых знатных семей Палестины... и я клянусь тебе именем Аллаха, что когда вы вернетесь, треть земли киббуца Шемеш будет вашей.
Хаджи Ибрагим был ошеломлен и взбешен, но в то же время достаточно умен, чтобы понять реальность: решение навязано ему против воли. У него не было ни места для маневра, ни таких пунктов, о которых можно торговаться.
- Моя армия перейдет границу через несколько недель, после нового года, - сказал Каукджи. - После того, как я захвачу несколько поселений и обращу евреев в паническое бегство, Армия джихада Абдул Кадара соединится со мной и выдавит Иерусалим. Никоим образом евреи не смогут оборонять все дороги... если только коекто из наших братьев сделает выбор не сотрудничать с нами.
- Мы тебе подскажем, когда уезжать, - сказал Кабир. - Ты возьмешь своих людей прямо в Яффо.
- В Яффо? Почему в Яффо?
- Чтобы для начала доставить их в безопасное место. В случае, если вы не сможете попасть в Газу по дороге, у вас будет альтернатива отправиться морем. Или вы отправляетесь в Газу, или, когда закончатся мои переговоры с сирийцами, вас можно будет переправить на корабле в Сирию. У меня есть средства на корабль и инструкции для тебя в Яффо.
- Но переселение будет стоить целое состояние, - протестовал Ибрагим.
- Я плачу, я плачу, - сказал Кабир.
- Взамен на что? Ваша благотворительность не создала легенд, - возразил Ибрагим.
- Я плачу за арабскую победу!
- Ну ладно, но прежде чем я отправлюсь в Яффо, я должен иметь в руках деньги, - сказал Ибрагим.
- Конечно, конечно. Тысячу английских фунтов.
- Чтобы вывезти и переселить больше двухсот семей? Я не могу идти с меньше чем пятью тысячами.
- Эти второстепенные детали мы еще уточним, - сказал Кабир, меняя тему. - Вы вернетесь в Табу вовремя, к посевной. И самое главное, вы сможете жить без постоянного страха перед сионистским государством.
Вот мои руководители. Авангард вождей, воняющих личными амбициями и жадностью, маниакальной жаждой власти. Настал их час, их лучший час. Я и сам виноват, потому что никогда понастоящему не думал о мире с евреями. Никто из нас не способен думать об этом. Но нет ни настоящего плана, ни организации, ни объявленных целей; только завербовать вооруженный сброд и обманывать себя, веря в то, что он сможет разбить евреев. Что за ослы! Что за фантазирующие идиоты! Они ведут мой народ в вечность страданий.
Хаджи Ибрагим отклонил дальнейшее гостеприимство эфенди и попросил, чтобы его вернули в Табу.
Когда он ушел, трое оставшихся завершили свое соглашение письменным договором, который проверил Дандаш. Кабир даст обеим армиям доверительные письма для покупки оружия. Он использует свои личные контакты с арабскими правительствами и финансовыми учреждениями, чтобы добыть деньги на дальнейший набор добровольцев, предлагая им более крупные вознаграждения. Деньги будут продолжать поступать на жалованье войскам и для операций.
В плату за это Кабира заверили в том, что ему вернут все его земли в Аялонской Долине. Самое главное, он получит права на киббуц Шемеш и еще пятнадцать еврейских поселений. Еврейские земли - это золотая жила. Стратегическая позиция его владений поставит его в положение главной политической силы при любом будущем разделе Палестины.
Дандаша отослали для оформления документов.
- Что насчет хаджи Ибрагима? - сказал Абдул Кадар. - Он эвакуирует? Всегда ходил слушок, что он сотрудничал с евреями во время восстания моего дяди.
- Хаджи Ибрагим человек практичный. Он заберет своих людей в Яффо, когда мы ему скажем это сделать.
- Этот говноед заплатит за то, что сделал с моими людьми, - сказал Каукджи. - Десять лет я ждал, чтобы отомстить.
- Я же направляю его в Яффо ради вас, не так ли? - сказал Кабир. - Как только он будет в Яффо, он окажется в ваших руках. Я ничего не видел. Я ничего не слышал. Я ничего не говорил.
- Ну тогда, - сказал Абдул Кадар, - пожалуйте первые денежки.
- Их задержали какие-то низшие чиновники. Не берите это в голову. Я обо всем позабочусь.
Глава седьмая
Конец 1947 года
"Никаких переговоров, никаких соглашений, никакого признания, никакого мира с евреями. Любые решения, которые не отдадут нам Палестину целиком, отвергаются. Наши политические требования будут выставлены на дулах оружия". Так говорил весь арабский мир, заканчивая каждое новое заявление боевым кличем древних римлян: "Иудея, погибни!"
Арабская Палестина собиралась толпами и бастовала. В городах со смешанным населением гармошки колючей проволоки демаркировали границы общин. Формально нейтральные, но по существу проарабские в своих действиях, англичане продолжали блокаду палестинского берега. Единственный в стране большой аэропорт в Лидде должен был отойти к еврейскому государству, однако англичане позволили контролировать его крупному скоплению вооруженных арабских ополченцев.
Как и в прошлом, продолжались набеги с тактикой "ударь и беги" и засады на главных дорогах, сулившие арабам наибольший успех. Началось с нападения из засады на еврейский автобус около Лидды и убийства его пассажиров.
И внезапно охлаждение и стремительная, непредвиденная паника охватила сообщество арабов. Когда они увидели, что Хуссейни и Каукджи готовятся к войне, их поглотила волна страха. Богатые и влиятельные арабские семьи, лидеры общины, вспомнили дни бунта муфтия. Ополченцы - это были те же самые две силы, которые едва не уничтожили их братьев арабов десятилетием раньше. Палестинские арабы знали, что подвергнутся шантажу, вымогательствам и убийствам со стороны Абдул Кадара и Каукджи.
Десятками, сотнями, тысячами сливки арабской Палестины ликвидировали свое имущество, забирали вклады и бежали из страны. Арабская община сразу лишилась своих врачей, юристов, землевладельцев, общественных лидеров, политиков, преподавателей, крупных торговцев, банкиров, производителей, интеллигенции, писателей. За недели действия плана раздела около тридцати тысяч семей - более ста тысяч человек просто покинули Палестину, предпочитая пересидеть грядущую войну в более комфортных предместьях Бейрута и Каира или на европейском континенте.
Ни одного предупреждения, ни одного выстрела не было со стороны евреев; но они не выказали ни желания, ни храбрости вступить в войну за освобождение арабской Палестины. Не было у них никаких чувств к палестинской нации, ибо таковой никогда не существовало. Они знали, что победа арабов будет означать состояние хаоса, где им суждено быть скорее жертвами, чем победителями. Палестинское арабское руководство попросту себялюбиво покинуло свою страну, не думая о населении.
Торговля, образование, общественные и медицинские службы, сельскохозяйственный рынок, банки, связь остановились, прекратилось строительство, закрылись предприятия, и арабская община лишилась идеологии. Добровольное изгнание богатых и значительных людей лишило оставшихся всякого ответственного руководства. Не удивительно, что простой феллах и мелкий торговец очень пострадали от его отъезда. Видя дезертирство почти каждого видного и уважаемого лица, начали постепенно просачиваться из страны и другие семьи. Это положило начало эффекту зыби, который взорвался всеобщим бегством, бегством, имевшим своим результатом проблему беженцев, с которой предстояло столкнуться палестинским арабам.
Английский патруль вошел в Табу для обычного контроля. Возглавлявший его лейтенант вошел в кафе и отозвал в сторону Фарука, чтобы не слышали другие.
- Фавзи Кабир в Яффо на своей вилле, - сказал офицер. - Он желает поскорее увидеть тебя. Что сказать, когда ты там будешь?
- Я могу приехать на следующий день после субботы.
- Никто не должен знать, особенно твой брат, - сказал лейтенант.
- Да, конечно.
- Подозрения не возникнет?
- Нет, нет. Я просто скажу Ибрагиму, что товара осталось маловато и мне надо съездить за ним в Яффо.
- Никто, повторяю, никто не должен знать, кто за тобой послал.
- Понимаю. А что хочет от меня эфенди?
Офицер пожал плечами.
- Я лишь передаю, что сказано, - ответил он.
Люди Кабира поджидали Фарука и сразу же увидели его, когда он выходил из автобуса возле Часовой башни в центре Яффо. Его быстренько увезли в машине с задернутыми занавесками.
Вилла Кабира находилась напротив отеля "Шотландский дом" над портом. Фарук не раз бывал там, чтобы платить ежегодную ренту Табы, но никогда еще это не делалось втайне. Тайный вызов вогнал его в тревогу, он сильно потел, и в животе у него урчало.
Фарука приветствовали с необычной теплотой. Это усилило его подозрения.
- Как дела в Табе, брат? - спросил Кабир.
- Очень туго.
- Как люди настроены?
- На нас оказывают сильное давление со стороны Абдул Кадара, чтобы мы вступали в его ополчение.
- Вступил ктонибудь?
- Некоторые по секрету обещали. Им нужно подождать, пока хаджи Ибрагим даст свое благословение.
- Ах да, твой брат. Что он об этом говорит?
С тех пор, как вернулся из Дамаска, говорит мало. Он, конечно, в ярости на все богатые семьи, что нас бросили.
- Да, их побег внес беспорядок в торговлю. У меня будет жуткая проблема в этом году с отгрузкой моих апельсинов. Мы не должны забывать трусливого поведения тех, кто сбежал. Когда война кончится, в Палестине появится много новых лидеров.
Фарук дважды склонил голову в знак согласия.
- Как я понимаю, по всем арабским деревням Аялона прошел слушок об эвакуации, - сказал Кабир.
- О нет, эфенди! Мы готовы сражаться до последней капли крови!
- И Таба?
- В битве Таба поведет за собой.
- Допустим, некоторые не зависящие от вас обстоятельства вынудят вас оставить Табу на короткое время. Хаджи Ибрагим чтонибудь говорил про это?
- Нет. Как я сказал, он совсем мало говорит, а все думает.
- А другие в Табе? Шейхи?
- Мы будем драться до конца.
Фавзи Кабир встал, взял руки Фарука в свои и посмотрел ему прямо в глаза. Фаруку стало ужасно неуютно и страшно.
- Раз ваши люди столь храбры, я хочу, чтобы ты сказал мне, о чем они говорят на самом деле. Позволь заверить тебя, что очень важно знать правду. Это много может значить для тебя. - Фарук издал нервный вздох. Эфенди продолжал сжимать его руки. - Правду, - повторил Кабир. - Постарайся.
- В основном говорят об эвакуации. Все напуганы. Правда в том, что мы только ждем слова хаджи Ибрагима.
- Угу. Вот что: то, что я тебе скажу, должно остаться строго между нами. Это очень секретная информация. Ты понимаешь, Фарук?
- Да. Да, конечно, - ответил он.
Кабир понизил голос до самого конфиденциального, чуть слышнее шепота.
- Каукджи скоро перейдет границу с двадцатьютридцатью тысячами. Их поведут офицеры регулярных армий, сирийской и египетской. У него будут самолеты.
- Самолеты? Но кто их поведет?
- Мусульманские летчики из Индии. У него будут танки, артиллерия, тяжелые пулеметы, огнеметы. Арабская армия освобождения вооружена вот так, - сказал он, подняв руку до уровня зубов. - Каукджи очень хочет Табу. Ты знаешь, почему.
- Но... но... но я не собираюсь поджигать поля. Я всего лишь бедный брат.
- Конечно, ты не виноват, и фельдмаршал Каукджи многим мне обязан. Он будет поступать так мягко или жестко, как я ему скажу.
- Я был против поджигания полей. Это была тактика ужаса - зверская, бесчеловечная. Вы же помните, я всего лишь держу деревенскую лавку.
- Генералиссимус знает об этом. Я ему сказал.
- Спасибо вам, эфенди. Спасибо. Да поддержит Аллах каждый ваш шаг. Да прожить вам тысячу жизней в раю.
- Фарук, брат мой. Я должен тебе сообщить еще коечто очень секретное. Я попросил твоего брата приехать в Дамаск, чтобы договориться о совместных действиях с Абдул Кадаром и генералом Каукджи. Хаджи Ибрагим сказал нам, что Таба не сможет защититься сама. Он потребовал права эвакуировать Табу и все деревни вокруг.
- Вы причиняете мне уничтожающую боль, - простонал Фарук.
- Нет, нет, брат мой. Слушай. Я не желаю видеть, не приведи Аллах, как Таба попадет к евреям. Как я сказал, Каукджи исполнит мое приказание. У меня есть план.
- Да?
- Я уже сказал, что говорил Каукджи о тебе. Он меня заверил, что тебя пощадят. Тебя предупредят заранее, если ему надо будет напасть.
- Но Таба эвакуируется?
- К этому я и веду. Ты останешься в Табе, когда остальные уедут.
- Я? Останусь? Но как же я смогу это сделать? Хаджи Ибрагим будет сильно подозревать.
- Ты убедишь своего брата, что ктонибудь должен остаться в Табе, чтобы в будущем предъявить права на землю. Когда он уедет, ты с десятью или двадцатью семьями должен будешь остаться.
- Но ведь хаджи Ибрагим мухтар, он вождь. Если кому-то надо остаться в Табе, так это должен быть он, и он примет на себя ответственность.
- Нет. Он должен повести стадо. Ты же знаешь, он не доверит комунибудь другому доставить людей в Газу, Сирию или еще куданибудь. Ты добровольно останешься.