Все эксперты и все опросы могут сказать, какие книги покупаются лучше, какие хуже. Или какие жанры
| Вид материала | Книга |
- Споявлением в школе Интернета все более актуальным становится применение доступных, 122.21kb.
- Лекция Функционально-позиционное устройство, 254.64kb.
- Мудростью, которой, хвастая, не обладают другие, 28.47kb.
- Программа повышения квалификации (на 72 ч.) (распределение часов может варьироваться, 103.3kb.
- Мировой финансовый кризис, 350.84kb.
- Часы всей моей жизни, 2029.61kb.
- Все драконы, какие только известны человечеству, собраны здесь воедино в этой статье, 53.02kb.
- Л. Н. Толстого «Война и мир» Биография, 13.79kb.
- Домашнее задание к лекции, 33.49kb.
- Урок №4. Системы координат на небесной сфере, 88.48kb.
В Центре нанотехнологий приступили, как они тут же громогласно заявили во всех средствах связи, к конструированию нанобота на основе вируса. Кондрашов пришел с вытянувшейся мордой, ибо вирусы – это и так уже почти готовые наноботы, нас обгоняют просто стремительно. Похоже, у нас утечка информации: как только мы приступили к такой же работе, но не раззвонили о ней, как тут же эти гады уже сообщают, что, видите ли, давно и упорно работают над этой проблемой.
- Брешут, - сказал Кондрашов со злостью.
- Брешут, - согласился и Пескарькин. – Они всегда пиарят каждый шажок. Работы рало, а визгу на весь мир!
Кондрашов упавшим голосом напомнил, что хотя вирус и есть готовый нанобот, которого надо всего лишь научить функционировать вне клетки, но в этом как раз и основная проблема. Размер вируса идеален для нанобота: несколько десятков нанометров, его даже в микроскоп не видно, так как короче световой волны, однако вне клетки он существует только в виде мертвого кристалла. Скажем, мягче: в неактивной кристаллической форме. В этой неактивной форме он может существовать хоть миллиарды лет, для него нет времени, но при контакте с клеткой он как-то проникает в нее, причем – никто не знает, как проникает, оболочка остается вне клетки, а впрыскивается только РНК, которая почему-то и как-то добирается до рибосомы и перепрограммирует ее на воспроизводство вирусов.
Он вдруг сконфузился, уловив по лицам, что многие уже потеряли нить его рассуждений, взглянул на меня умоляюще. Я сказал нетерпеливо:
- Словом, этих «почему-то» и «как-то» настолько много, что хотя в Центре и сократили себе дорогу сразу вполовину, однако же никто не знает, гладкий ли последний участок к финишной прямой, или придется бежать по канавам.
Пескарькин сказал задумчиво:
- У вирусов есть один важный момент…
- Какой?
- У живых существ… любых!.. нет механизма репликации в виде РНК. Только в ДНК. Так что вирус очень удобен для переделывания в нужного нам бота.
Они смотрели на меня с ожиданием. Я ощутил себя на краю пропасти, бизнес жесток и не прощает ошибок, а я могу всех увести по неверному пути. Коллектив у нас немаленький
- Нет, - проговорил я с хрипотцой в голосе, но стараясь, чтобы звучал твердо. – Нет, мы пойдем тем путем, каким шли.
- А как с тем, что мы им дали фору?
Я сказал раздраженно:
- Этой форой еще надо уметь воспользоваться. Да и форма ли?
Они разошлись по местам, я включил комп и сделал вид, что погружен в расчеты. Внутри болезненно ноет, вот от таких стрессов и возникают всякие язвы желудка и быстро бегущие канцеры. Прошлепал я ушами или нет? По всем расчетам – прохлопал. И сильно прохлопал. Однако же я и раньше знал про вирусы, знал, что это в лучшем случае нечто промежуточное между живой и неживой природой, либо вообще нечто неживое, сконструированное каким-то неземным хакером для порчи вселенского компьютера.
Если я знал, то почему не обратил внимание? Или чутье мое туповато прохлопало ушами? А что, если, напротив, не прохлопало, а как раз и повело меня мимо и дальше, потому что здесь мне ловить нечего? Если я дурак, с легкостью могу ошибиться, то чутье поумнее меня: работать за меня не станет, да и не умеет, но не дает ступить на ложные тропки?
2095-й год.
Кондрашов с моего позволения не то, чтобы шпионил за конкурентами, но приглядывал за ними, стараясь не упускать из виду прогресс, а также те камешки, на которых затормаживаются центровики. Хотя вирусы в чем-то даже проще, чем конструируемые наноботы, однако там в Центре пришли к сенсационному выводу, что вирусы руководствуются весьма странной программой, которую некоторые уже окрестили внеземным разумом.
Дело в том, возбужденно докладывал Кондрашов, поведение вирусов так и не удалось объяснить ни механикой, ни химией, в Центре не могут даже понять, как вирусы проникают через мембрану клетки, тем более – как находят рибосомы и выполняют их перепрограммирование, что само по себе невероятно сложно.
Это не значит, подумал я мрачно, что пока не решат эти проблемы, не сделают очередной шажок. Нет, насколько знаю их рководителя, он будет ломиться к цели, несмотря на любые препятствия. А это вот, почему вирусы то спят миллионы лет в виде кристалла, то вдруг просыпаются, его не то, что не колышет, но такое он велит решать по ходу. Это его любимое, насчет ввязаться в драку, а там, дескать, посмотрим.
- Я не знаю, - сказал я, - кого Билл Гейтс посадит писать программы для армии наноботов… но это должны быть… уж и не знаю кто!
Пескарькин хихикнул, Кондрашов посмотрел на него зло, Пескарькин сконфузился и сделал вид, что всецело занят трехмерной спиралью на экране. Как бы мы не острили над Windows Nano Technology, но, положа руку на сердце, кто может сделать лучше? Среди дураков принято ругать Windows, но если он вам не ндравится, так не используйте! Возьмите у того, кто сделал лучше. Нет таких? Сделайте сами. Ах, и сами не в состоянии? Тогда заткнитесь и сопите в тряпочку, дебилы.
Кто-то сказал тихонечко:
- На сегодняшний день нет программ, свободных от багов. Хорошо, если ассемблеры начнут глючить во время самосборки, а если уже в теле человека? Что они из него сделают? Фарш?.. Или какого-нибудь внеземного крокодила?
2096-й год.
Тревожное сообщение: в больницу поступил человек из числа первой группы, которым были запущены МЭМСы. Долго не могли понять, почему сбой, по всем параметрам бот работает исправно, выполняет все команды, однако информация от него иногда поступает не совсем точная. Во всяком случае ожидалось все, что угодно, но только не такой нелепости, когда исправно функционирующий бот, рассчитанный на десятки, а то и сотни лет бесперебойной службы, начинает сбоить совсем не там, где ожидались узкие места.
После долгих споров и совещаний решено было с согласия пациента запустить второго бота, аналогичного по всем параметрам. Его сразу направили в то же место, он выдал на экрану информацию, что полностью совпала с данными магниторезонансного обследования. Вздохнули с облегчением, работает! Все в порядке. Никакой там бермудовой дыры, просто с первым какой-то сбой…
Но через месяц пришло сообщение о таком же случае с другим пациентом, а затем начали замечать, что и другие боты выдают на экраны несколько неверную картину. В печати забили тревогу, что эдак сошедшие с ума боты начнут вырезать вместо раковых клеток здоровые, а раковые, напротив, разносить по телу, общественность забурлила, забеспокоились даже в правительстве. Пришел грозный приказ разобраться и срочно доложить, иначе все работы будут запрещены законом.
Холдеманн прибыл лично.
- Какие-нибудь идеи?
Я кивнул.
- Да, конечно. Вы могли заметить, что это случилось с ботами самой последней серии. Они вчетверо мельче ботов последней группы. Обращаю внимание, что хотя те старые запущены в пациентов полгода тому, но пока ни одного тревожного сигнала!
Он произнес в пространство быстро:
- Алан, проверь насчет ботов предыдущего поколения. Они трудятся уже давно, были нарекания?.. Простите, Володя, ситуация чрезвычайная, наш разговор записывается. Сейчас на самом верху в консорциуме идет совещание, туда стекаются все стоящие варианты решений.
- Я понимаю, - ответил я и продолжил: - Во-первых, предыдущие боты хоть и с трудом, но перемещаются туда, куда указано. А если мощный выброс горячей крови и сорвет с места, в состоянии вернуться даже против течения… хотя, конечно, программа предусматривает обойти с током крови по большому или малому кругу кровообращения и снова нацелиться на поврежденный объект. Но эти старые боты. Они настоящие гиганты, размером почти с эритроцит! Эритроцит – это…
Он нетерпеливо прервал:
- Я понимаю, у вас принято считать руководителей тупыми чиновниками, что не отличают правую руку от левой, но я в свое время с отличием закончил мединститут и успел поработать на кафедре плазмы крови. Так что продолжайте без прыжков в сторону.
- Извините, - сказал я без тени раскаяния, - у вас вид типичного министерского работника. Даже дипломата, извините за выражение. Так вот, боты последнего поколения настолько малы, что не принимаемое в расчет броуновское движение для них весьма серьезное воздействие. Молекулы, как вы знаете… вы же закончили мединститут, перемещаются хаотически. Предсказать их движение просто невозможно, но не в этом дело. Все эти перемещающиеся молекулы толкают наш крохотный бот так, что он в первую же секунду собьется с курса. И сколько бы программа не корректировала курс, он может двигаться только с током крови.
Он кивнул, на лице нетерпение.
- Знаю. Дальше.
- А дальше мы вторгаемся в наименее исследованную область, - ответил я. – теорий много, разработок мало. Придется говорить о законах квантовой неопределенности, который на тела такого размера действуют так же реально, как слипание на этаже выше. Передаваемая информация может быть абсолютно точной, но принимаемая – уже нет. Улавливаете? Квантовая неопределенность действует и на вас со мной, но что нам два-три выпрыгнувших из ничто атома? А вот на такой мельчайший нанобот… тем более, на передаваемую им информацию…
Он задумался, толстые пальцы с твердыми ногтями нервно постучали по столешнице. Брови грозно сдвинулись.
- Как вы понимаете, мы не можем себе позволить остановить… даже замедлить производство наноботов!
- Они работают, - ответил я. – Они работают, это главное. Нарушается в первую очередь передаваемая информация. В этом случае нужно поменьше командовать ими… есть риск наломать дров. Усилия нужно сосредоточить в том направлении, чтобы нанобот мог трудиться в автономном режиме. Задавать такие работы, чтобы не умничал, а постоянно подметал указанный участок. Или только сдирал склерозные бляшки с сосудов. Им такой работы на сто лет хватит.
Он помолчал, спросил несколько в сторону:
- Алан, все записано?.. Ах, сразу в кабинет… И что они?.. Хорошо, хорошо…
Я ждал, он закончил разговор, поднял на меня взгляд. Я прочел в нем требование продолжать, развел руками.
- Что еще?.. Вторая половинка задачи относится уже к разряду криптографии. Надо продумать защиту передаваемый сведений. А пока что…
Я задумался, формулируя смутные догадки, он сказал нетерпеливо:
- Ну, что, какие варианты?
- Для начала простейший способ, - сказал я. – Постарайтесь встроить две передающие системы. Две одновременно не собьются. Да еще в одних и тех же местах. Сравните информацию: где совпадает, так все верно, а где расхождение, то какая-то сбоит… Конечно, в идеале все исправил бы третий передатчик…
Он слушал меня и одновременно прислушивался к тому, что нашептывал ему невидимый Алан. А еще, как я догадывался, прямо в мозг Холдеманна транслируется и ход самого заседания директоров консорциума, которые в данный момент решают: остановить или не остановить разработку и выпуск опытных партий наноботов.
- Есть и еще вариант, - сказал я. – Оснастить передатчиками всех наноботов. И выделить для приема передаваемой информации достаточно мощный комплекс, который бы сличал, корректировал и выдавал исправленный и уточненный вариант.
- Полагаете, - быстро спросил он, - это решит проблему?
- Полагаю, - ответил я.
Он быстро подтянулся, протянул мне руку. Пожатие было твердым, мужественным, но дружеским.
- У нас вступает в строй компьютер мощностью в семнадцать декафлопс в секунду, - сообщил он. – Его и подключим. Наноботы – приоритетная задача, как вы понимаете. Я сообщу вам о решении директоров компании.
Через три дня меня повысили в должности до директора исследовательского центра. Это и был ответ директоров компании на мои весьма даже своевременные предложения.
2097-й год.
Больше всего вызывают тревоги насчет возможной появления «черной топи», но когда Штаты, несмотря на протесты, ввели жестокий контроль не только над странами, но и над личностями, эту опасность свели к нулю. Но остается, как постоянно предупреждают в печати, возможность «серой топи», это когда самовоспроизводящиеся наномашины случайно, именно случайно выходят из-под контроля и пожирают все на Земле, превращая это все в «серую топь».
Из-за такой возможности, пусть и крайне малой, практически ничтожной, больше всего сил и ресурсов у нас отвлечено на системы пятикратного, а иногда и десятикратного контроля. И всякий шаг, даже шажок, перепроверяли: «а не будет ли чего?».
Обычно мы все собираемся и работаем в виртуале, но сегодня – особый день, я с утра вызвал скоростной вертолет, на крыше уже почтительно ждут Кондрашов и Пескарькин, директор и главный инженер комплекса, я кивком велел им лезть в машину. Вертолет прямо с крыши свечой взмыл вверх, а там, убрав крылья, превратился в ракету. С тридцатикратной скоростью, в смысле – в тридцать раз быстрее звука, планета поворачивается быстро, почти сразу после конца разгона мы вошли в торможение, ракета начала снижаться, постепенно выдвигая крылья.
Директор все поглядывал на меня как-то боязливо, наконец спросил с таким видом, будто прыгнул голым в прорубь:
- А вы уверены, что хотите быть первым испытателем?
- Да, - ответил я. – Конечно, хочу. Но не думаю, что мне будет предоставлено такое право.
Он посмотрел очень внимательно.
- Почему?
Я пожал плечами.
- Насколько знаю, полковник Вильямс очень хотел быть первым испытателем. А у него индекс здоровья и сопротивляемости на порядок выше.
Кондрашов ухмыльнулся.
- И все-таки шансы есть и у вас.
- Шутите, - не поверил я.
- Клянусь, - сказал он. – Подождите до прилета.
- А что там будет такое, чего не знаю я?
Он помедлил, голос стал несколько тише:
- Там вас будет ждать и ваш лечащий врач.
Остаток пути прошел в молчании, голова у меня гудела, мысли разлетались, как стая вспугнутых воробьев. Внизу белым бело, словно снега Антарктиды, мы все снижались и снижались, наконец врезались в это белое поле, и оказалось, что это довольно толстый слов облаков, а когда вынырнули из него. Далеко-далеко внизу снова простирается такое же точно белое ровное поле. На этот раз настоящая Антарктида.
- И что скажет мой лечащий врач? – спросил я наконец, не выдержав.
Директор слабо улыбнулся.
- Он скажет, что как в старом французском анекдоте: есть двенадцать причин, чтобы именно вам стать первым испытателем…
- Назовите их, - попросил я, - если я правильно понял, о каком анекдоте речь.
- Во-первых, - сказал он ровным голосом, - у вас анизоцитоз, пойкилоцитоз и даже анизохромия. Это не говоря уже о гипохромии, которая сопровождается, как часто бывает в таким случаях, микроцитозом.
Страх пробежал по всему телу, болезненно заледенил внутренности. Губы похолодели, я спросил с трудом:
- А… а что это?
Он легко усмехнулся.
- Сильно тревожиться не стоит, главное – вовремя засечь такое. Анизоцитоз - это всего лишь появление эритроцитов разного размера, пойкилоцитоз – разной формы, анизохромия – разной окраски, а микроцитоз… как видно из названия, это измельчение ваших эритроцитов. Эритроциты вообще-то примерно одного размера, цвета и формы, форма иногда меняется, когда протискиваются по узким капиллярам… ха-ха… вплоть до веретенообразной, но затем снова выпрямляются. А у вас они и по размеру уже разные, одни мельче, некоторые – намного, другие крупнее. И цвет их что-то не нравится, слишком уж… Но вы пока что ничего не чувствуете? Вот и прекрасно. И забудьте о них. Ваши МЭМСы как раз и предназначены, чтобы выровнять ситуацию.
Я поежился, представив, как чудовищно огромные наномашины начинают вгрызаться в хребет, стараясь добраться до спинного мозга, который и вырабатывает эритроциты.
Директор медцентра сказал торопливо:
- Они не тронут сам мозг. Достаточно поработать на периферии с его нервными окончаниями, чтобы подправить. Мы ожидаем новое поколение уже через месяц. Те будут вдесятеро меньше. Их можно будет запускать даже в почки и печень.
- Месяц? – спросил я в тревоге. – Мы не укладываемся в сроки! Мы обещали заказчику сдать настоящие наноботы к Новому Году! Иначе придется платить огромную неустойку. Да и ассигнования нам урежут.
Он развел руками.
- Но цикл никак нельзя ускорить, вы же знаете…
Я сказал решительно:
- В задницу цикл. Пропустим звенья B, C и даже D.
Он выглядел потрясенным.
- Но утвержденный план…
- Я беру на свою ответственность, - сказал я. – По сути, наномашины средних размеров окажутся невостребованными, как только запустим в широкую продажу предельно малые. Так зачем все эти усилия по их выпуску, если это не простая перестраховка?.. Разрабатывайте серию B, опробуйте, сразу же переходите к C. Если результаты совпадают с запланированными, оставьте контрольные образцы и сразу переходите к следующей…
Он смотрел в немалом замешательстве, каждое слово фиксируется, теперь не нужны подписи и нотариусы. От меня получен четкий и недвусмысленный приказ делать наномашины все меньше и меньше, а меня позвать только на выпуск серии Z, которые будут в сто тысяч раз мельче ожидаемых сегодня, и которые в самом эритроците могут работать, как в огромном цехе.
Вообще-то я взял на себя слишком многое, и даже если все получится так, как я надеюсь, некоторые станут меня сторониться, как человека, склонного на неоправданно резкие решения.
Внизу все еще бело, наконец посреди этого снежного безмолвия, где вот уже миллионы лет ничего не меняется, появилась вдали исполинская башня-игла. Я не знаю, сколько в ней этажей, в этом веке этажами не считают, но издали она похожа на сверкающую стеклянную спицу, и лишь подлетая ближе, я рассмотрел, что это бесконечная труба, уходящая в небо. Прозрачные стены позволяют рассмотреть громоздкие агрегаты, каждый размером с атомную станцию прошлых времен. Купола громоздятся они на другой внутри трубы, так что издали кажутся члениками гигантской гусеницы.
Жилые помещения, если не ошибаюсь, расположены на самой вершине, но стеклянные стены трубы все равно уходят вверх. То ли этажи будут надстраиваться еще, то ли в такой архитектуре просто причуда дизайнера, с доступом к неограниченной энергии и неограниченным ресурсам у некоторых зашкаливает чувство меры,
Когда челнок подлетел на расстояние полумили, я рассмотрел внизу геометрически правильную сеть дороги, явно строили машины без участия человека, тот обязательно бы где-то завилюжил, у психически нормального человека зубы сводит от любой слишком точной правильности или добродетельности. Думаю, это излишество, кто-то не отменил стандартное задание, вот машины и настроили абсолютно бесполезных дорог на континенте, где передвигаются только по воздуху.
Основание башни похоже на расклепанный гвоздь, но, полагаю, что в скальный грунт всобачено не меньше, чем на пятую часть длины. Теперь заметно, что башня вообще-то на горном кряже, а дальше замерзший океан, хоть и весь в жутко вздыбленных торосах, но плато ровное, выдает поверхность океана, промерзшего, страшно подумать, на кукую глубину.
- Зачем здесь? – спросил я.
- Магнитное поле, - ответил директор торопливо.
Я сосредоточился на добавочных видах зрения, мир заблистал красками, поплыли странные полупрозрачные струи, многие шершавые, огнистые, кисловатые, красные и синие, покалывающие, наконец я увидел как изгибаются магнитные струи, здесь не струи, а настоящие реки, кивнул, все понятно.
- Что на очереди? Стандартная схема?
Главный инженер промолчал, директор сказал словоохотливо.
- Если бы стандартный, стали бы вас тащить в эти морозы?.. Привезли бы опытный образец прямо к вам в кабинет. Но из корпорации торопят, им уже сейчас нужны с дополнительными расширениями и возможностями. Не говоря уже про уменьшение размеров, ну об этом они не умолкают, как будто мы, напротив, стараемся конструировать механических слонов…
Я не отвечал, погрузившись в этот мир, где цвета обретают тактильные ощущения, запахи выглядят цветными, а магнитные поля кажутся полноводными реками, что текут, плавно загибаясь, от самого Солнца и пронизывают Землю, как нейтрино.
- Вы на месте увидите наши возможности, - сказал наконец главный. – Может быть, вам что-то придет в голову.
- Кое-что все время приходит, - ответил я, - но если запустить на всю катушку, обойдется очень дорого…
- А эффект?
Я сказал хмуро:
- Эффект очень часто зависит от количества вложенных денег. Боюсь, сейчас именно такой случай.
Директор сказал быстро:
- Обещают карт-бланш!
- Пусть оформят на бумаге, - ответил я. – Пока не увижу денег, не очень-то поверю. Сколько раз за последнее время обламывались.
Он развел руками, лицо скривилось.
- Не подумайте, что я что-то получил от заказчиков! Но я очень хотел бы ухватить этот жирнющий кус. Мне намекнули, что могут заключить контракт на ваших условиях. Конечно, их юристы все внимательно просмотрят, но в общем мы получим карт-бланш. В смысле, вы получите, а мы с удовольствием начнем выпуск наноботов по вашим сертификатам.
Далеко впереди блеснула яркая точка. Впечатление было таким, словно осколок солнца на земле, но вертолет, уже вертолет, несется со скоростью сверхбыстрого ракетного самолета, я увидел быстро вырастающий в размерах стальной купол, на макушке которого играет солнечный луч.
- Наш завод, - сказал директор с тревожной гордостью. – Первая партия МЭМСов должна быть готова сегодня к вечеру. Самое позднее – завтра.
Завод, как я знал, находится под тремя защитными колпаками из металлов исключительной прочности. Даже космические корабли не делают такими прочными. А сам завод в самом центре, да и он разделен на отдельные ячейки, полностью автономные. Все запечатано, все управляется только снаружи, везде масса наиболее разрушительной взрывчатки, а в довершение всего – мощный термоядерный заряд, который сожжет здесь все на мили вокруг… если что-то в процессе производства наномашин пойдет не так, как запланировано.