Все эксперты и все опросы могут сказать, какие книги покупаются лучше, какие хуже. Или какие жанры
| Вид материала | Книга |
- Споявлением в школе Интернета все более актуальным становится применение доступных, 122.21kb.
- Лекция Функционально-позиционное устройство, 254.64kb.
- Мудростью, которой, хвастая, не обладают другие, 28.47kb.
- Программа повышения квалификации (на 72 ч.) (распределение часов может варьироваться, 103.3kb.
- Мировой финансовый кризис, 350.84kb.
- Часы всей моей жизни, 2029.61kb.
- Все драконы, какие только известны человечеству, собраны здесь воедино в этой статье, 53.02kb.
- Л. Н. Толстого «Война и мир» Биография, 13.79kb.
- Домашнее задание к лекции, 33.49kb.
- Урок №4. Системы координат на небесной сфере, 88.48kb.
2103-й год.
Самое серьезное препятствие на пути нанотехнологий встало там, где меньше всего ожидали. Как-то само собой ожидается, что и в микромире будут действовать все те же законы, как и в макро, что вообще-то верно, однако некоторые законы, проявление которых ничтожно здесь, т а м рулят.
К примеру, если мошка коснется капли росы, то прилипнет так, что не хватит силы оторваться, силы сцепления для крохотного тельца окажутся непомерными, а вот жук оторвется с легкостью. Однако в мире микрочастиц сила сцепления столь велика, что просто не удается отлепить одну деталь механизма от другой.
Первый ассемблер, собранный с титаническим трудом, попросту отказался работать. Движущиеся части механизмов слиплись и сила моторчиков оказалась недостаточной, чтобы преодолеть силу молекулярного сцепления.
Кондрашов едва не запил с горя, слишком эмоционален, как будто эти трудности не предвидели заранее. Еще двое из светлых умов едва не уволились, решив, что эту проблему не разрешить, ведь это фундаментальных замок мироздания, это не отменить.
- Его не отменить, - согласился я. – Его даже не нужно обходить, мы не маги, а ученые.
- Но как?.. Как?
- Пока не знаю, - признался я. – Но ведь живая клетка работает? А это и есть наномеханизм. Работает исправно, взаимодействует с другими, при необходимости сама себя ремонтирует, выполняет множество функций. А на нее действуют те же фундаментальные!
Кондрашов задумался, Пескарькин сказал уныло:
- Так то живая…
Я вперил в него нарочито свирепый взор.
- Вы хотите сказать, что живая намного совершеннее того, что создаем мы? И что нам никогда не дотянуться до созданного природой?
Он смешался умолк, ибо девизом нашего объединение изначально стало «Догнать и перегнать!» созданное природой.
2104-й год.
В прессе вспыхнула глупая, но очень бурная и местами ожесточенная дискуссия по смене летоисчисления. Крайне левые, а они в любом обществе, потребовали избрать новую точку для отсчета новой эры в эволюции человечества. То, что сейчас привычно, и человечек не задумывается, почему именно сейчас тридцатое мая две тысячи девяносто шестой год – еще не значит, что так и должно быть.
Любая точка отсчета – произвольная, ее выбирают люди сообразно своим желаниям. Одно время считали от сотворения мира, но однажды теологи, собравшись, решили взять точкой отсчета рождение Христа, провозгласив новую эру. В 7208-м году Петр Первый велел вслед за наступающим 31-м декабря 7208-го года отмечать 1-е января 1700-го года, и тем самым и летоисчисление России перевести на новый лад. Мусульмане ведут летоисчисление от рождения Мухаммада, сейчас по их календарю на шестьсот лет меньше, чем на нашем. У китайцев, иудеев и японцев свои календари, так что не пора ли установить для всего человечества, к примеру, год принятия бессмертия, как начало новой эры.
Дискуссия была громкая, трескучая и довольно глупая. Это не значит, что обречена на провал, мы все знаем, как часто энергичные дураки продвигали в жизнь такие решения, что умные только разводили руками в замешательстве: как, мол, в наше время возможны такие дурости?
Однако в этом случае, основная масса населения осталась за порогом, а энергичных крикунов быстро образумили трезвые головы. В мире были четыре цивилизации: но только одна из них, христианская, породила науку и технологии, что привели к нынешнему расцвету и бессмертию. Так что пусть летоисчисление идет от «рождения Христа», это его заслуга, что существуют наноботы, города на Марсе и прочих планетах, полеты к звездам и настоящее бессмертие.
2105-й год.
Белый, словно вырезанный из мела, город красиво и гордо возвышался под ясным синим небом. Я залюбовался на точеные башни, купола, изящные обводы зданий. Архитектор вроде бы строил нечто сказочно-архаическое, однако стиль ультрасовременности просматривается неуловимо и в изящных обводах зданий, чем-то напоминающих сверхскоростные автомобили или поезда, в далеко выдвинутых нависающих балкончиках – такое возможно только при наличии сверхпрочных материалов.
Все дома вырастают из абсолютно ровной и зеркальной чистой поверхности, словно из стоячей воды. Нет разделения на тротуары и проезжую часть, как нет улиц или площадей, я рассмотрел низу несколько деревьев причудливой формы, поднимаются прямо из этого стекла. Прохожих почти нет, город сделали на вырост, прошмыгнули две-три машины. Открытые, одноместные, хотя не сомневаюсь, что и здешние анахореты пользуются новейшими технологиями, и любой автомобиль в состоянии стать двухместным, трех- или пяти-, как и отрастить крылья и взмыть в небо.
Кондрашов повернул машину и нацелил ее прямо в белоснежную стену, где под старину разрисованы сказочные сцены, не то Тутанхамон разрывает пасть крылатому льву, не то Гильгамеш борется с Энкиду. Я невольно напрягся, когда стена стремительно придвинулась, но на миг образовалась дыра, подернутая мерцающей пленкой псевдореальности, мы влетели в просторное помещение, челнок мягко опустился на пол, крышка исчезла, а сам он быстро собрался в пластинку, размером с древний брелок флэш-памяти.
Кондрашов протянул руку. Пластинка подпрыгнула и мягко легла в требовательно раскрытую ладонь. Он сунул в нагрудный карман, глаза его быстро бросали по сторонам раздраженные взгляды.
2106-й год.
По воздуху неспешно плывет со скоростью гигантского дирижабля некое образование, похожее на исполинский гриб с массивной шляпкой и непомерно раздутой ножкой. Пятнистое, как далматинец, только каждое пятно размером с газгольдер, а на шляпке, довершая сходство с грибом, отростки, такие я видел на некоторых грибах.
Вообще-то глаз везде ищет знакомое, чуть позже я понял, что ничего общего с грибом нет, это скорее гигантская медуза, разве что щупальца втянула, движется хоть и со скоростью дирижабля или воздушного шара, но прет навстречу воздушному потоку. Стали заметны мириады электрических разрядов по всех поверхности, так отводят излишки накапливающегося статического электричества.
Кондрашов сказал с беспокойством:
- Не нравятся мне их эксперименты с темной материей…
- Насколько серьезно? – спросил я.
- В смысле, с достигнутым? Не очень-то. Расколоть никогда не смогут, это все равно, что средневековые алхимики сумели бы построить хотя бы холодильник…
- Так в чем проблема?
Он сказал раздраженно:
- Они не понимают, что может так рвануть, мало не покажется… Нет, понимают, а это еще хуже! Это же люди старой закалки, для которых жизнь не дорога, в постели умирать стыдно, дохнуть нужно на бегу, и все такое. Мы уже и так запретили им приближаться к населенным пунктам. Хоть к трансчеловекам, хоть и к «простым».
- Протесты были?
Он отмахнулся.
- Постоянно. Напирают на то, что ущемляем их права. Но тут промахнулись, их дурацкие законы насчет равенства и политкорректности… вот была чушь, а?.. не срабатывают. Им объяснили на пальцах, что можно, а что нельзя. Если хотят полнейшей и абсолютной свободы, можем переселить им, скажем, на Венеру. И пусть делают, что хотят.
Я прищурился.
- Неужели насчет Венеры нет планов?
- Есть, - признался он со вздохом, - но ради такого дела можно отдать ее всем этим недовольным.
Я подумал, предположил:
- Полагаю, они выдвинули контрпредложение. Даже знаю, какое?
Он сказал хмуро:
- Зная вас, не удивлюсь.
- Они предложили, - сказал я с расстановкой, - оставить их жить, как они хотят, а самим нам убираться хоть на Венеру, хоть на Марс, а хоть вовсе к чертовой матушке.
Он вздохнул.
- Угадали. Хуже того, что где-то чувствуем их правоту. По нашим нормам вроде бы проще смахнуть их с лица земли, как тараканов, а ведь возимся, нянчимся… Видимо, в самом деле придется рано или поздно оставить им Землю…
- Да и всю Солнечную систему. – добавил я. – Даже будучи «простыми», они рано или поздно поставят собственные городки на Луне и Марсе. А там начнут перебираться и на другие планеты. Мы уже будем разламывать «черные дыры», менять фундаментальные законы вселенной… то и всю вселенную, а они как раз начнут строить первый город на Марсе.
2107-й год.
В Солнечной системе кипит работа. Из-за отсутствия единой координации одновременно осуществляют самые противоречивые проекты: корпорации «Конунг» и «Дельта-9» строят сферу Дайсона, заключив в нее и Марс, а Юпитер с Сатурном решили разобрать на составляющие, одновременно трансконтинентальный синдикат Зендауса начал спешно строить города на перестроенных астероидах: на них группы энтузиастов могут путешествовать хоть по Солнечной системе, хоть отправиться в далекие странствия к звездам, а то и к другим галактикам.
Институт высоких энергий заявил о начале строительства опытного образца межзвездного туннеля, который, по расчетам, позволит двигаться через темную материю с нулевым временем, а Центр имени Леонардо объявил о создания первого аккумулятора темной энергии.
2108-й год.
Этот город показался мне сверху платой суперкомпьютера: все здания укладываются в четыре-пять типов зданий, все одинаковой высоты, дороги геометрически правильные, везде присутствует холодный разум, тем не менее во всем чувствуется некая красота: беспощадная, выверенная, точная, не признающая слабостей. Ужимок и дешевого кокетства.
Кондрашов указал вперед, и я понял, что там не рельс торчит из земли, это исполинское здание, до которого нам еще лететь и лететь… Он добавил скорости, рельс начал увеличиваться, я рассмотрел сотни одинаковых окон на каждом этаже. Не знаю, сколько тысяч этажей, но и в этом немыслимом здании все та же красота строгой геометрии.
- И все-таки чувствуется, - сказал Кондрашов с иронией, - что строили «простые».
- Как?
- Этажность, - пояснил он.
Я кивнул, он прав. В мое время все еще шла битва за этажи, это было престижно и уровень технической мощи: выстроить дома выше, чем у соседних странах, что все рассматривались как соперники.
2109-й год.
Над Землей по круговой орбите двигалась громадная космическая станция, яркая, сложная, еще совсем новенькая, но, увы, уже оставленная экипажем. Правда, правительство «простых» сообщило, что снова начнет исследование космоса, однако даже «простые» понимают, что их исследования и даже будущие открытия – вчерашних день этих ужасных монстров, проклятых омерзительных трансчеловеков. Но не принимать же подачки там, где можно и должно двигать науку собственными силами?
- Пусть двигают, - сказал Кондрашов. – В радостном надежде, что мы то ли вымрем от своих экспериментов, то ли убьем друг друга, то сойдем с ума все разом… А вот они будут жить и поживать. Как варвары в разрушенном Риме.
- Пусть, - согласился и Песарькин. – Все лучше, чем утопать в виртуальных грезах и все грести под себя новых и новых баб.
Кондрашов хмыкнул.
- Если бы только баб.
- А кого еще?
Кондрашов посмотрел на него укоризненно. Последние табу пали давно, среди простых мало таких, кто все еще придерживается каких-то условностей.
2110-й год.
Абсолютным большинством голосом приняли Закон о Минимальном Вмешательстве. Конечно, как всегда, с опозданием. Даже не уточнялось, что за минимальное вмешательство, все прекрасно понимают, о чем речь. Последние недели ньюсы трясет волна сообщений о генетических изысках дизайнеров, о соревнованиях модельеров, что перестраивают свои тела и тела своих манекенщиц, сообразуясь не с необходимостью, а руководствуясь «свободой творчества».
Как бы мы не чувствовали себя гадами, что наступаем на горло творчеству, но запретили все эти работы. Одно дело – наряжать длинноногих красоток и мускулистых ребят в причудливые костюмы, другое – изменять их организмы, руководствуясь только «творческими соображениями и дерзкими замыслами».
Даже одежда меняет человека, он в деловом костюме начинает вести себя иначе, чем в спортивном или пляжном, а в генетически измененных телах, переделанных только в целях творчества, что значит – как можно причудливее и невероятнее, кто знает, какими вывихами будет обладать психика. Во всяком случае, из полутора миллиона проголосовавших, лишь сто двадцать против, и еще четыреста воздержались, ссылаясь на малоизученность последствий.
Последствия, как правильно сказал Кульнев, председатель координационного Совета, могут быть только катастрофическими. Сейчас просто взрывообразный рост новых технологий, крупных открытий, изобретений. За всеми даже не уследить, не то, чтобы изучить последствия, потому выбираем трусливенький путь, как нас обвиняют, да, трусливенький путь шараханья от всего неизвестного… которое не является приоритетным для развития.
Более того, сказал Кульнев, он вынужден поставить вопрос о полном подключении всех трансчеловеков к Сети. Полном и постоянном. Это предусматривает постоянное сканирование Контроля за всеми мыслями и действиями. Частная жизнь, естественно, остается неприкосновенной, но Контроль будет моментально реагировать на ключевые слова, мысли и символы, что грозят человечеству неприятностями.
Я морщился, пережидал шум. Трансчеловеки, а галдят, как стая рассерженных ворон. Все по-дикарски отстаивают право на неприкосновенность, забывая, что дикарь мог дубиной убить двоих-троих. Пока его повяжут, а трансчеловек в состоянии уничтожить все человечество. Значит у нас только два пути: либо лишить себя добровольно власти и вернуться в первобытное общество, либо позволить следить за каждым своим шагом и даже словом.
Ватрохин, самый горластый, потребовал, чтобы функции надзора были переданы Искусственному Интеллекту. Тот будет реагировать только на ключевые слова. в наших стыдных тайнах копаться не станет. Но, конечно, для надзора за Искусственным Интеллектом, за ним тоже нужен глаз да глаз, необходимо создать контрольный орган, во главе которого он готов встать.
Я видел как тихо бесится Кульнев, поползновения Ватрохина видны невооруженным глазом, наконец он попросил минуту внимания.
- Я что-то не понял, - сказал он рассерженно. – Простите, о каких таких стыдненьких тайнах идет речь? Мы все последнее столетие подготавливали народы к нынешней открытости! Еще в двадцатом веке похерили необходимость действенности и всех проблем с ее отсутствием, в двадцать первом женщины стали открыто говорить о менструации и проблемах секса, исчезло такое явление, как подглядывание за раздевающимися женщинами, а внедрение добавочного зрения вообще сделало необходимость одежды устаревшей фикцией. Никто не стыдится даже дефекации, что когда-то было табу и всячески скрывалось, как будто это естественная потребность организма, без которой никто не в состоянии жить – нечто преступное. Сейчас уже скрывать нечего… если это не касается подготовки преступлений. У вас есть возражения? Я имею в виду серьезные возражения?
Ватрохин открыл и закрыл рот. По его злому лицу я видел, что возражений воз и маленькая тележка, однако надо их выстроить так, чтобы звучали убедительно. Общие туманные слова на неприкосновенность частной жизни не проходят: все и рады бы их выполнять, если бы на другой чаше весов не возможность погибнуть всему человечеству разом.
- Это нельзя решать сейчас. – заявил он наконец. – Я предлагаю собраться через неделю… а лучше, через месяц, чтобы очень подробно обсудить все аспекты проблемы.
Кульнев ахнул:
- Через неделю?.. да через мир может погибнуть через три дня!
Ватрохин сказал величественно:
- Вы нагнетаете краски. И недооцениваете мудрость человечества и его способность принимать верные решения. Я требую поставить на голосование мое предложение.
Кульнев сказал зло:
- Хорошо. Я также ставлю на голосование: собраться всем через полчаса! И принять этот Закон. В старину важные вопросы могли откладывать на год-два, чтобы «подготовить материалы и принять взвешенное решение», но сейчас в счет идут даже не дни – минуты!
Я дергался, следил за голосованием, сам первым подал голос за предложение Кульнева. От сердца отлегло, когда почти полтора миллиарда голосов были за полный контроль. Специально уточнялось, как язвительно сказал Кульнев, «для тупых», что это не контроль над личностями, но это контроль над возможностью причинить большое зло. Вы, господин Ватрохин, вольны украсть у соседа булочку или тайком пнуть его собачку, Контроль этого даже не заметит, сие ваша частная жизнь, но он моментально среагирует, как только попытаетесь создавать на кухне термоядерную бомбу…
2111-й год.
Я ощутил короткий зов, моментально индефицировал, хотя ни разу не разговаривал и вообще не общался с Кульневым, координатором планетарных преобразований: все ключи и коды хранятся в памяти.
- Да, - ответил я. – Слушаю.
На расстоянии двух шагов возникла крупная человеческая фигура.
Он сказал отрывисто:
- Простите, что не в мыслеформе…
Я отмахнулся.
- Пустое. Я сам из допещерных, для меня старая добрая голография – самое то. Слушаю вас.
- У нас есть к вам вопросы, - ответил он. – Вообще планируем построить на Плутоне завод по производству специализированных наноботов. Нам хотелось бы вашей консультации…
Он умолк, глядя пытливо. Я ответил вежливо:
- Смотря по каким вопросам. Вы знаете, мое время дорого.
- Мы оплатим, - ответил он небрежно. – Кроме консультации есть и еще одна сладкая морковка для вас.
- Слушаю с интересом, - ответил я.
- Вы уже догадываетесь, - сказал он так же отрывисто, - мы намерены поручить это тем, кто специализируется на их изготовлении.
Сердце мое забилось чаще. Я спросил, стараясь не выказывать особого интереса:
- Вы имеете в виду корпорации Pendor, Donsk или New-Wasuks? Это самые крупные производители наноботов.
Он смотрел на меня неотрывно.
- А вы?
- Мы даже не входим в первую десятку, - ответил я откровенно. – Так, разве что в двадцатку.
Он покачал головой.
- Мы навели кое-какие справки. Вы та фирма, где первыми нашли верную дорогу. А остальные лишь подсуетились вовремя и опередили вас. Они уже ничего не вносили принципиально нового в конструкции наноботов, лишь мелкие улучшения, а вы за это время семь раз меняли саму концепцию. Спустя какое-то время они подхватывали ваши наработку и тиражировали…
Я скромно промолчал, но внутри разлилось тепло. Приятно, когда замечают.
- Если примете наше предложение, - сказал он. – мы хотели бы на месте обсудить условия.
Я послал сигнал сдержанного удивления.
- На месте? У вас какие-то особые места?
Он загадочно удержал паузу на долгую миллисекунду, давая мне строить догадки. Ведь с современными средствами связи можем собраться прямо здесь через две-три миллисекунды и подробно обсудить любые проблемы. Неважно, где на самом деле наши тела в этот момент: на работе, в виртуальных мирах, на пляже или на дне океана среди водорослей и диковинных рыб.
- Да, - произнес он с рассчитанной задержкой, - мы хотели бы поговорить там же, где будет строиться фабрика. На Плутоне.
Я охнул.
- Шутите?
Он покачал головой.
- Нет.
- Да на кой хрен… нам что, здесь не Плутон? Какая разница?
Он помедлил, прямо посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что в черных, как бездны космоса зрачках зажглись звезды.
- Мне кажется, - сказал он опять с задержкой, но на этот раз без расчета на эффект, я это чувствовал, он в самом деле с трудом подбирал слова, стараясь выстроить их поточнее, - там нечто особое… надо ощутить… мы посоветовались… и хотя это дорогое удовольствие, но совещание решено провести прямо на Плутоне. Еще один плюс к тому, чтобы поручить это вашей фирме: вы принимаете решения достаточно быстро, не затягиваете, а потом не меняете своих указаний, что вызвали бы дорогостоящую перестройку всего производства. Да и всего нашего городка.
Я сказал хмуро:
- Понимаю, мне не придется добираться до Плутона девять лет, как «Новым горизонтам», но все-таки туда путь долог…
- Радиолуч вас не устроит? – спросил он деловито. – Ваше сознание считывается в передающем камере, луч пронзает пространство, а там, на Плутоне, мгновенно записывается в чип, управляющий телом. Обещаю, будет создана точная копия вашего организма!
Я поколебался, все верно, так и предполагается путешествовать между мирами, но все же покачал головой.
- Нет, не устраивает.
- Почему?
- У меня пунктик, - объяснил я. – тараканы в голове. Мне будет казаться, что вы сняли копию и переслали ее, а оригинал в этом случае уничтожен… А на Плутон прибудет копия. Как, конечно, все равно, вы не видите разницы, но это буду уже не я, а моя абсолютная копия!
Он наклонил голову, подумал, кивнул.
- Хорошо. Вы – VIP-персона, к вам другой подход, для вас другие условия. На вас распространяются привилегии, которыми пользуются не больше двадцати человек на планете.
- Ого, - сказал я.
- Да-да, таков ваш настоящий рейтинг. Так что для вас мы можем активировать «Темная-2».
Я спросил настороженно:
- Что это?
- Темная энергия работает, - объяснил он. – Правда, пока только так… но со временем заставим делать все. Установка расположена рядом, на Луне, хотя это несколько глупо. Если уж рванет, то ничего не останется не только от Луны с Землей, но и от всей Солнечной. Конечно, в ближайшее время поместим на астероид и выведем на пределы Солнечной системы. А пока, добро пожаловать, на Луну!
На Луне я не стал рассматривать пугающие красоты и странные перепады между светом и тенью, где в тени исчезает все, что туда попадает, сразу прошел в Главный купол. Меня встретили почтительно, я в самом деле VIP, просто никак не привыкну, начали готовить установку, а я созерцал на экранах ближний и дальний космос, каким он видится отсюда.