Эпиграф. Мечта могущественнее реальности. Иможет ли быть иначе, если сама она высшая реальность. Она душа сущего

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 19

Кристина остолбенела, уставившись на Геннадия округлившимися глазами. Ей показалось, что она видит перед сбой совсем другого человека. В сумерках лицо ее спутника белело алебастровой маской, на которой фанатичным блеском сверкали глаза. Только теперь она поняла, что именно такой взгляд бывал у Антонелли, когда его подстегивал азарт неведомой Кристине охоты.

- Я уезжаю . Мне холодно и страшно!

- Ты ничего не поняла, девочка. – Геннадий обнял ее за плечи. Я не пугаю тебя, я хочу завоевать. Ведь это твой камень, Кристина. По праву, твой. Послушай… - Геннадий заговорил горячо, лихорадочно, дыша в лицо Кристине. - "Голубой принц" попал в коллекцию моего отца очень сложным путем... Старик умер, утратив любимую игрушку, за которой охотился несколько лет. В то время, как некая мадемуазель Ларина пересекала границу с бриллиантом в чемоданчике, отец сипел, еле шевеля онемевшим языком. "Верни..." -- я уверен, что услышал именно это слово. И еще... "жене...". Он хотел, чтобы я вернул талисман для своей будущей жены. "Принц" будет твоим, Кристина…

16.

Шофер молчал, из музыкальных колонок вырывался рыдающий голос одинокой матери, стенающей над колыбелькой своего ребенка. "Спи, мой цветик аленький..." -- причитала певица над сыном. Хотелось завыть вместе с ней, обливаться слезами над свой странной судьбой, кого-то винить, кого-то жалеть… Но слез не было, только тихая злость на неотвязные призраки, сжимала грудь.

В висках стучало, будто Кристина только что покинула самолет после длительного путешествия. Безумие! Неизлечимое безумие... Опять все сначала -- хоровод оборотней: Стефано, Леонардо, а теперь -- Геннадий... Кто он, матерый мафиози "русской группировки", представитель новой формации деловых людей, шантажист или, в самом деле, наследник того самого охотника за бриллиантами, у которого год назад похитил камень Санта? Расчетливый игрок, втягивающий Кристину в какую-то авантюру, или, впрямь, -- влюбленный жених? Ох, нет! В искренность чувств Геннадия Кристине верилось меньше всего. Что можно думать о мужчинах, если ей сумел солгать Санта?.. Он превратил в шутку ее рассказ о майском вечере, уверяя, что это выдумка, сон. А ведь сомнений больше нет: стотысячную купюру за букет гиацинтов отдал Кристине Санта. Но почему не признался, не намекнул даже, что мог быть тем самым случайным встречным, круто врезавшимся в жизнь девчонки на обочине? -- Просто не захотел, побоялся занять то значительное место в ее судьбе, которое Кристина отвела человеку из белого "мерседеса"...

В груди щемило от мысли, сводившей с ума поющую брошенную женщину: никто никогда не любил ее по-настоящему. Но все стремились использовать, притворяясь друзьями и врали, врали... Все кружили, как воронье, над "голубым принцем" -- опасным, коварным камнем. "Принц погубил Элмера, Риту, беднягу Строцци, злодея Рино и даже самого дона Лиджо. А сколько еще загубленных душ на его счету? Кто следующий? Неужели отец Геннадия пополнил список жертв страшного бриллианта? Да и сам он, неожиданный жених, сгорающий от внезапной влюбленности, -- куда стремится он, прихватывая с собой Кристину? - Понятно – в зыбкую трясину новой авантюры. В затягивающую гибельную топь.

Кристина застонала от боли, тисками сжавшей виски. Что-то запищало на приборной доске. Шофер отключил музыку и протянул Кристине трубку радиотелефона:

- Геннадий Алексеевич на проводе.

- Кристина, простите меня. – Искренне молил тихий голос. - Я знаю, что напугал вас и почти ничего не сумел объяснить. В вашем присутствии я теряю голову, как это ни смешно признавать... Эта голубая стекляшка, о которой шла речь, действительно пропала из коллекции моего отца. Он был очень стар и не пережил потерю... Хотя, инсульт мог случиться с ним и во время просмотра теннисного турнира... Но я стал копать вокруг камня, -- открыл вас -- и на этом спасибо. Вначале я полагал, что мой интерес к большеглазой блондинке связан с ее ролью в итальянской криминальной истории. А потом заметил, что держу у кровати ваше фото. Я опять перешел на "вы"...

В трубке отчаянно затрещало, и когда вновь наладилась связь, Кристина торжественно сказала в пустоту:

- Я не хочу больше слышать ни о чем, связанном с этим камнем. Он принадлежит роду дель Форте и оберегает его. Остальных-- убивает. Вы должны были это знать, Геннадий. Простите и -- прощайте. Мне страшно...

- А мне нет! Я не собираюсь сдаваться. Я умею пробивать стену лбом. Я забуду про камень, но буду почитать его всегда, как реликвию, соединившую меня с вами. Постарайтесь не думать обо мне плохо. Вы нужны мне, Кристина. А я нужен вам. Со мной вы никогда ничего не будете бояться…

Кристина нажала на кнопку и долго слушала короткие гудки.

- Ну, что? -- испугалась мать, открыв дверь и увидев застывшее лицо дочери. -- Что случилось, дорогая?

- Геннадий Алексеевич предложил мне стать его женой. -- Вяло объяснила Кристина, стаскивая высокие ботинки. Шнурки болтались сонными змейками.

- Ну?! -- только и произнесла опешившая Алла Аркадьевна.

- Я обещала подумать. – Кристина ушла в ванную и во всю мощь пустила воду, делая вид, что моет руки. Лишь бы не слышать материнских аханий и не отвечать на вопросы.

- Боже мой! Дочка! Жалко, что Филимоши дома нет! Радость-то какая! -- она вошла и обняла сзади дочь, заливаясь счастливыми слезами. -- Завтра, завтра же утром... Он, конечно, будет звонить или явится сам... Ой, я не прибиралась два дня! – Мать выскочила в коридор и заметалась, засовывая в стенной шкаф разбросанную одежду, будто жених с букетом уже стоял под дверью.

- Мама! -- удержала ее за руку Кристина. – Успокойся, послушай меня и постарайся понять: я не хочу, не могу сейчас выходить замуж. Ну, просто не в состоянии видеть рядом чужого мужчину... Считай, что это капризы беременной... Все произошло так быстро, так неожиданно!

- Девочка, ну, пойми, Геннадий Алексеевич не способен на долгие ухаживания. У него каждый час миллионы стоит! В твердой валюте. А ты хочешь, чтобы он тебя в кино водил, на завалинке сидел или под окнами серенады исполнял...

- Если честно, мама, я не думаю, что даже в результате длительных усилий с обеих сторон смогу полюбить этого человека.

- Ну причем здесь любовь! Да что такое любовь! -- взвизгнула Алла Аркадьевна. -- Я твоего отца безумно любила. Безумно! И что? Осталась, вот как ты со своим... -- Она кивнула на кристинин живот и зашмыгала носом – щуплая, блеклая, сразу постаревшая.

- Не будем сегодня об этом, ладно? Я очень устала. И не плачь, пожалуйста! Геннадия я не отшила. Не хочу обострять отношения ни с ним, ни с Филом... Завтра я поеду навестить бабушку. Поживу у нее, ладно? А ты объясни Геннадию, что я не способна на блиц-решения. Вот такая тяжелодумка, зануда. К тому же -- хвораю. Но адрес бабушки не говори... Хотя... он все равно найдет... – Кристина сняла с хвоста бархатную резинку, растрепала волосы, бухнулась в пенсионного возраста кресло.

- Этот из-под земли достанет, -- то ли одобрительно, то ли со страхом подтвердила мать. -- Он уж, наверно, и про итальянскую историю пронюхал.

- Знает. И про бриллиант и про беременность знает. Все обстоятельно разузнал.

- Бедная ты моя девочка! -- снова всхлипнула мать, прижимая ее голову к своему животу, обтянутому до боли знакомым халатом – в белый горошек на голубом фоне. И Кристина бурно разрыдалась -- с детским, неудержимым наслаждением.

Не было и девяти утра, как зазвонил телефон. Все трое -- Фил в тренировочном костюме Adidas, Алла Аркадьевна с пластиковым чепчиком для душа на голове и уже совсем одетая для поездки за город Кристина стояли вокруг дребезжащего аппарата, не решаясь снять трубку. Все с разными, но одинаково мучительными чувствами.

- Может, автоответчик включить? -- робко предложил Филя, посвященный женой в суть дела и неодобрительно взглянул на Кристину.

- Нет! -- Алла Аркадьевна решительно сняла трубку, и широко заулыбавшись, бодро воскликнула, -- Алло!..

И тут же облегченно вздохнула, передавая трубку Кристине:

- Тебя Надя Старицкая спрашивает.

- Тинка? Вчера на тусовке случайно трепанули, что ты в Москве. Спешу отметиться, поздравить с возвращением -- все же ближайшая наперсница, и даже наставница известной фотомодели! -- Она захихикала. -- Ну, ты как? Забежала бы по-соседски, а то я скоро сваливаю. Проведем утреннее заседание международной конференции на очень высоком уровне... Да, подружка, подарочек не забудь!

- Уговорила. – Кристина положила трубку. - И зачем только я не сбежала раньше -- не охота мне с ней видеться! Не поверите – ни с кем не охота.

Фил хмыкнул явно иронически – мол, "мне бы ваши интеллигентские капризы, до сих пор бы в ЖЕКе сортиры чинил".

- Сходи, поболтай, дочка. – Оживилась Алла. - Она девка умная. Ох и пройдоха! Я ее как-то по телевизору видела -- в ночном казино с председателем какого-то процветающего банка. Игровой азарт демонстрировали -- прямо Монте-Карло... Одета, конечно, как для рекламы, и словно кошечка к толстяку своему ластится. Сходи, сходи… Надька сейчас очень кстати. Может быть, чего-нибудь посоветует. Только ты ей имен не называй. Обсудите проблему, так сказать, в абстрактно-философском плане...

…Надин широко распахнула двери и отступила на шаг, рассматривая подругу. Выражение любопытства на ее тщательно подкрашенном лице быстро сменилось удивлением.

- Будто и не расставались.., -- разочарованно заметила она, пропуская Кристину в дом.

Сама она приготовилась к встрече и, конечно, не с Тинкой Лариной, а с фотомоделью римского агентства "Стиль", окруженной ореолом загадочных сплетен. Надя отпустила волосы до плеч -- жиденькие и белесые, они все же производили впечатление некой элегантности, -- очевидно, над незатейливой прической трудились руки мастера. По случаю раннего утра Белоснежка была облачена в длинный пеньюар цвета "гнилой сливы", отделанный прекрасным шелковым гипюром. В распахе тонкого шелковистого трикотажа виднелась коротенькая рубашечка, входящая в ансамбль утреннего белья, стоимость которого, наверняка, превышала цену приличного вечернего платья. Надька довольно улыбнулась, заметив, что Кристина по-достоинству оценила ее "неглиже".

- По какому случаю маскарад? Празднуешь "день ностальгии"? -- кивнула она на экипировку Кристины, состоящую из позапрошлогоднего московского хлама -- стеганой курточки, затертых джинсов, свитера. -- Видели тебя недавно в ресторане, говорят, шуршала муарами и обжималась под Джо Дассена с местным плейбоем... Ты не голодная?

Надя прошла в комнату и с ногами забралась в огромное кресло из сморщенной лиловой кожи, чем-то напомнившее Кристине бегемота или Лиловую свинью Парфюмо.

- Здесь у меня "завтрак аристократа". – кивнула Надин на стеклянный кофейный столик. - Вообще-то я в такую рань не ем -- это все для тебя.

Кристина улыбнулась -- икра двух цветов, теплые круассаны, ваза с экзотическими, нероссийскими фруктами, красивые бутылки. Провалилась в объятия такого же бегемота визави, и с облегчением вздохнула:

- Боялась, четно говоря, что нахлынут противные воспоминания. Но, ничего, рада тебя видеть, Надин, правда, рада!

- Куришь? – Надин затянулась и перекинула подруге пачку сигарет, предвкушая содержательную беседу. - Жутко поболтать хочется! У тебя ведь там целый роман вышел. Информация была скудная, но я специально следила, -- ведь, считай, к твоему делу тоже причастна. И страшно любопытна! -- Надя налила в рюмки ликер. -- Пожалуй, стоит немного подсластить встречу. Кофе сейчас будет готов... Извини, я тараторю -- это от нетерпения и еще... ох... занятая я девушка -- ну, просто как министр сельского хозяйства. Уже через час прибудут фирмачи маршрут составлять. Жених прислал, чтобы я лично все детали свадебного путешествия с агентством обсудила -- вплоть до меню в разных отелях, ширины кровати в номерах! Я теперь своего Нового Старым зову, а после свадебной церемонии и вовсе "папашей" стану величать. Витьке 48. Кстати, это совсем не плохо.

- Значит, ты скоро будешь мужняя жена? Поздравляю! – Кристина закурила и в который раз сказала себе, что делает это в последний раз. Во-первых – противно. Во-вторых – вредно для малыша. – Когда бракосочетаетесь?

- Семнадцатого апреля. Тебя официально приглашаю. В "Ап энд даун". Будет очень узкий круг и мы сразу же на махнем в аэропорт. Начнем с Европы и подальше, подальше к солнышку. А то тут черт те че делается...

Загасив сигарету, Надя намазала поджаренный тост черной икрой и протянула Кристине:

- Перекуси, что-то очень бледненькая... Ночь любви? Ну, рассказывай быстро, что там у тебя с этим тележурналистом вышло? А с мафиози? Вот непруха-то! Их что, всех перебили, или это сказки?

- Фу, Надь, и вспоминать неохота... Знаешь, все как-то боком вышло... И любовь, и дела... Права, видать, была твоя директриса -- рано мне еще было давать сольные выступления, да к тому же -- на таком уровне...

- Так учиться никогда не поздно. Теперь можешь продолжить. Ведь ясно, что к чему и без шефских наставлений. -- Надька изучающе зыркнула на подругу. -- Так-то по тебе и не скажешь, что девушка с большой жизненной школой. Но я твои фото в ихних журналах видела и светской хроникой интересовалась. При такой нагрузке, считай, год за два. Ведь попала ты в самое пекло! Я сейчас. – Надя удалилась и вернулась с серебряным кофейником.

- Да, здорово меня тогда Эдик подставил... Ты как в воду смотрела насчет "бескорыстных спонсоров" -- нету таких в природе. Все они -- болтуны и мафиози. Только такая дубина, как я, могла уши развесить: "Ах, конкурс! Ах, контракт! Ах, счастливый случай" -- Кристина заменила маленькую чашечку на большую, налила в нее черный кофе, с удовольствием отхлебнула.

После объяснений с Геннадием и бессонной ночи она клокотала раздражительностью и обидой. Собственное невезение и глупость казались особенно противными на фоне обстоятельного надькиного преуспевания.

- А ведь Эдичка Цепенев не прост оказался! Иначе не схлопотал бы "вышку"!

- Эдика судили?

- Да нет, "вышку" ему свои устроили! Труп был обнаружен старушкой-собачницей в подъезде дома. Ты что, не знала? Вскоре после твоего отъезда, осенью...Контрольный выстрел в затылок. Естественно, не нашли никого. Внутренние разборки. -- Надя с удовольствием смаковала ликер. – Хочешь анекдот? Изнасиловали женщину-парламентария. На заседании Думы встает один депутат и говорит: - "Я думаю, что это было заказное изнасилование." –" Как так, почему?" – Спрашивают его. – "Было произведено контрольное изнасилование в голову!"

- Мрак какой-то… - Нахмурилась Кристина, вспоминая добродушного Эдика. Что ей за дело, какими там аферами он ворочал! Убили-то, наверняка, из-за "принца"... Может, тот же Геннадий или его "гориллы".

- А мне его жаль, -- сказала она. -- Давай, помянем рюмочкой. Хотел мужик куда-то выбраться, преуспеть. Как и все мы. Но оказался простаком, не лучше своей подопечной, Кристины Лариной. Выходит, -- мне повезло больше...

- Тебе вообще дико повезло. Я даже завидовала. Думала: пашешь здесь, пашешь и все мимо. Чувиха первый раз на дело вышла и такой куш сорвала – шейпининг, конкурс, контракт…

- Так они меня по анкете вычислили – знание языка, характеристика клиента – Эдика то-есть… Ну что я дура полная и в этих делах совершенно не опытная. Ты бы по этому параметру не прошла.

- Да у меня с хитростью еще хуже. Что не ляпну – себе во вред. Последних подружек, завистливых моих крошечек, из-за брака своего растеряла. Сказала: Забудьте обо мне, девочки. Белоснежка начинает новою жизнь в которой нет места таким прискорбным явлениям современности, как путантизм и меркантилизм. И никого на свадьбу не пригласила. Из этого круга, разумеется, ни девочек, ни мальчиков..

- Все они предатели… Нет, не все. – Кристина сосредоточилась, вспоминая настоящих мужчин, и остановилась на Джено. Потом список пополнил инспектор Курбе. – Ой, Надька, сколько же всего напроисходило за эти месяцы – будто целая жизнь прошла!

- От нескольких рюмок ликера, выпитых натощак, голова Кристины пошла кругом и захотелось вдруг исповедаться, говорить и говорить, вывалив, наконец, все, что камнем лежало на душе. Но язык заплетался.

- Меня все время кто-нибудь спасал. Один топил -- другой вытаскивал... Ха-ха... Как тургеневскую Му-му.

- Ты кофе пей, горячий... -- Придвинула Надя подруге чашку. -- Му-му никто не вытаскивал. У меня за десятилетку серебряная медаль. А ведь я тебе частенько вспоминала... -- задумчиво произнесла она, выковыривая мякоть киви серебряной фруктовой ложечкой. Ну, думаю, дает Тинка! Балы во дворцах, тусовки на виллах настоящих миллионеров... Да еще этот, как его там, телевизионный красавчик с любовью преследует!

Кристина не могла остановить разобравший ее пьяненький смех:

- Вествуд меня, значит, домогался?! Слава журналистам-международникам! Слава доблестным патриотам! А как же иначе -- стоит только появиться русской "Рашен - Маше" (такая у меня в "Карате" рабочая кличка была), и все у ее ног! Вперед, комсомолки -- вас ждет Рим!".

Кристина выпила залпом полчашки кофе и проглотила тост с икрой, протянутый Надей.

- Да, не просто все же денежки нашему брату достаются... -- с жалостью посмотрела на подругу Надя. -- Жалеть она любила, это куда приятнее, чем завидовать. -- Хоть бабки-то приличные привезла?

Кристина отрицательно покачала головой.

- Думала, что на однокомнатную хватит... Копила, копила, на всем экономила... Мои-то новобрачные в центре квартиру хапнули. Но в нашу "хрущобу" Фил свою бывшую жену с дитем заселяет. Это они решили, когда я в Италии была. Думали, там и останусь... Теперь надо о свое хате думать, но Филек материн говорит, что за такие бабки ( это если он мой капитал увеличит втрое) можно только в Подмосковье отдельную присмотреть или хорошую комнату в коммуналке. Я ведь только пять тысяч привезла.

- Пять тысяч?! -- Надя не верила своим ушам, ощутив новый прилив приятнейшей жалости.

Жалости к слабому, сирому, убогому. Не живучая это порода, вырождающаяся. Наследие совдеповской деловой импотенции -- слабаки, сентиментальные олухи.

- Да, ты, Тинка, отличилась... Бескорыстная служба на ниве капитализации. Про тебя только статью в "Московский комсомолец" писать. И то, лет десять назад в рубрике "моральные ценности строителей коммунизма"... Извини, даже здесь сейчас самые провинциальные чувырлы за ночь минимум 500 баксов гребут...

- Мне больше предлагали. -- Жуя третий бутерброд, заявила Кристина, не став объяснять подробности. -- Пять кусков.

- И что? -- изумилась Надя. -- Что хотели-то?

- Обычной страсти. Без любви, конечно.

- Как без любви? Нечто новое. Это в чем же тогда страсть состоит?

- Ах, ты не поняла, Надь... У меня язык заплетается... Ну, обыкновенно, трахаться на ночь снимали. А я хочу настоящей любви. Такой, знаешь, захватывающей, необычной.

Надин опешила. Пожав плечами, она запахнула на груди пеньюар.

- Это ты на что намекаешь? На лирику или на отклонения?

- Извини, Белоснежка, что такие слова употребляю -- старомодные. Вышедшие из употребления. Ну, аморе, лав -- андестенд?.. Твой жених-то, наверное, влюблен, а?

- Жутко! Не знает, чем еще ублажить. И ревнив, как мавр! Но однажды... Ой! -- Надя залилась радостным смехом. -- Однажды мы разбирались, кто с кем чего... ну, завелись... А Витька покачал головой печа-ально так, и говорит: "Угораздило же меня в такое дерьмо втрескаться!" Считаю, отменное признание в любви!

- У меня и такого не было. Нет, конечно, всякие слова красивые говорили, -- вспомнила Кристина вчерашнее страстное признание Геннадия. -- Но... не верю. Не хочу верить.

- И не верь. Здоровый цинизм твой главный трофей в состоявшейся жизненной битве. Когда обратно собираешься?

- Куда? – Кристина покачала головой. – Не собираюсь. Здесь буду устраиваться.

- Ой…Удивила… - Надин пожала плечами. – СтрМирандая ты девушка. Ну если не шутишь, то могу тебя снова шефине представить. Теперь-то она за тебя двумя руками схватиться.

- С ума сошла! – Кристина в сердцах отодвинула чашку, едва не сбросив со стола. – Ничего такого больше не будет.

- И я так говорю! – Горячо подхватила Надя. – Надо вовремя уходить из большого спорта.

- У меня ребенок ожидается. – Неожиданно для себя выпалила Кристина. Отца нет и не будет. Не спрашивай, не расскажу.

- Да это понятно… - с жадным любопытством смотрела на нее Надя. Она уже давно похвасталась подруге, что не залетает и, очевидно, залететь не может. В предстоящем браке вопрос материнства приобретал особую остроту. – Не всегда ведь можно определить…

- Можно! Но не нужно. Хочу сама растить.

- Не поумнела ты, подруга… Ох, не поумнела. Видать – это на долго… А что если мы тебе быстренько замену подыщем? Приглашу-ка я на банкет одного Валеркиного дружка…

- Уже. Уже приглашали. Он мне предложение сделал. Один очень крутой мэн.

- Слава Богу, утешила. А то я с твоими делами умом рехнуться могу. Не соскучишься, такой наворот выдаешь! – Надя взялась за сигареты, не очень обрадовМирандая светлой перспективой в жизни ближнего. – Противный-то очень?

- Плейбой, интеллигент, миллионер. Холост, полон прекрасных чувств и желания бросить к моим ногам мир.

- Как в кино. – Белоснежка взглянула подозрительно. – С тобой вечно что-то приключается. А может, это все фантазии – с бриллиантом итальянским, с московским женихом?

- Мне самой так хочется думать. Не поверишь вот – очень хочется. – Кристина поднялась.

- Ладно, у тебя скоро визитеры, а я к бабке собралась. – Она вышла в коридор, порылась в сумке и вытащила сафьяновый футляр:

- А это тебе подарок.

Надин ахнула, вытряхнув на стол сверкающие колье и диадему:

- Это что, те самые?! Правда что ли?

Blog

Эпиграф. Мечта могущественнее реальности. Иможет ли быть иначе, если сама она высшая реальность. Она душа сущего