Эпиграф. Мечта могущественнее реальности. Иможет ли быть иначе, если сама она высшая реальность. Она душа сущего
| Вид материала | Документы |
- Произведения, находящая на поверхности, рассказ, 45.21kb.
- Психология как наука о душе ведет свое начало с глубокой древности. Что есть душа?, 176.12kb.
- Даже если она стоит всего два гроша, 595.28kb.
- ru, 1746.38kb.
- Предисловие: Аромат свободы, 1745.08kb.
- Материал из Википедии свободной энциклопедии, 93.22kb.
- Проблема онтологии в истории философии и системомыследеятельностной методологии, 143.45kb.
- Игра славы Четыре ключа Снова стань ребенком Будь готов учиться Найди нирвану в обычном, 1671.78kb.
- «Моя классная самая классная», 27.25kb.
- Произведения, находящая на поверхности, рассказ автора о нем самом и его собаке. Субтема, 34.73kb.
Она старалась быть строгой, но зрелище сидящего на ковре у ног Кристины Романо умиляло почтенную синьору.
- Девочка, у нас с тобой только перерыв, -- взмолился Санта. -- Гости с нетерпением ждут жениха и невесту. Завтра мы станем супругами, а сегодня все узнали, что ты скоро родишь мне сына!
- Как... Мы... Санта? -- Кристина не верила своим ушам, в которых нарастал ликующий звон.
- Ну вот, опять нужен доктор! Милая, я же все подробно рассказал на сцене. Ради всего святого, не плачь!
- Я... я ничего не слышала... Эти... эти цветы... -- Кристина не могла говорить от слез.
- И "голубого принца" не заметила? -- Санта поднес к глазам невесты висящий на ее шее камень. -- Он теперь -- хранитель нашего семейного очага и будет стараться во все свои двадцать шесть каратов.
- Не торопись, сынок! Нельзя так сразу атаковать женщин, ты же не в футбол играешь... Давай, я объясню все толком... а гостям и без нас хорошо -- праздник ведь только начался.
Паола подсела к Кристине и протянула ей бокал:
- Немного хорошего вина не повредит... Слушай, детка. Тебе, бесспорно, в одном повезло с мужем -- с ним никогда не соскучишься. Говорят, это фамильная черта дель Форте... Фредерико передал сыну свою потребность в сумасбродной любви. Любви, от которой теряют голову.
- Мама, Ларошфуко утверждал, что человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец. А я наделал много глупостей...
- Нет, сынок, безумств. Назовем это безумствами, -- покачала головой Паола. -- Я имею в виду, разумеется, не весь этот маскарад с сюрпризом, свидетельствующим о романтизме твоей натуры. Речь идет о другом...
Дело в том, Кристи, что Романо рос не только сумасбродным, но и чересчур гордым юношей. Он постоянно отстранялся от разговоров о наследстве. Но мой супруг оказался дальновидным. Пережив шок с Леонардо, он оставил не одно завещание, а два. То есть предусмотрел вторую часть, которая должна вступить в силу в случае несостоятельности первой. -- Паола глубоко вздохнула и продолжила. -- Часть семейного состояния, принадлежавшую его брату Фредерико, Франко, естественно, передавал его сыну, то есть Романо. А "Голубого принца" --лишь в том случае, если Романо женится и воспроизведет потомство. Франко боялся повторения истории с сыном. Ему нужен был настоящий мужчина, продолжатель рода...
Во время судебного процесса я скрыла этот факт, так как наличие второго завещания навело бы следствие на мысль о корыстном участии в этом деле Романо и тебя, детка. Кроме того, еще не были решены все формальности с Леонардо, да и я не видела рядом с Романо достойной женщины… Но я приняла решение передать миссию продолжения рода этому оболтусу, даже не рассчитывая на столь удачный выбор жены..
- Мама рассказала мне о наследстве после того, как я проводил тебя в Москву... И здесь я испугался... Испугался, что буду выглядеть как крез, покупающий себе женщину... Я не мог соблазнять тебя богатством, не убедившись, что по-настоящему нужен тебе... Потомки русских аристократов -- очень гордые люди.
Санта повернулся к Паоле:
- Хочу сообщить тебе, мама, что я не пошел по стопам отца. В моей женитьбе нет тени мезальянса. Кристина Ларина -- отпрыск одной из мощных ветвей Шереметьевых. В московских архивах мне удалось разыскать подтверждающие этот факт документы. - Санта достал из бюро бумаги и передал Кристине:
- Можешь изучить свою родословную.
- Не сейчас, милый. Сейчас я не способна, кажется, вспомнить и таблицу умножения... -- Кристина , взяв Санту за руки, с сомнением пригляделась к нему. -- Я плохо соображаю, но... Синьора Паола, объясните, пожалуйста, графский титул Романо дель Форте -- это, конечно, игра?
- Действительно, девочка, когда Романо привез тебя сюда под предлогом работы у некого друга-графа, он еще не знал, насколько удачным окажется его розыгрыш. -- Паола прищурилась, прижав к лицу гиацинты. -- Я никогда не обращала внимания на эти цветы... Они, вправду, чудесны, особенно так -- охапками... Видите ли, друзья мои, мы все должны быть благодарны Джованни Курбе . Комиссар взялся помочь мне в одном деликатном деле... Речь идет о Леонардо -- законном наследнике графского титула... Вопрос о титуле мог быть пересмотрен в случае умственной невменяемости наследника... Вы сами понимаете, что причуды Берберы Пьюзо дают на то основание. Но как медицинский факт... Так вот, уехав в Бразилию, эта дама ввязалась в сомнительные предприятия и скоро попала в полицию, а оттуда -- в клинику для душевнобольных, где ее и разыскал Курбе. Официальный диагноз -- шизофрения, осложненная маниакально-эротическими психозами...
- Как это ужасно... -- Помрачнел Романо. -- Но если подумать о возмездии и божьей каре за смерть Франко, Риты, Вествуда -- наказание не самое страшное.
- Представьте себе, как я была счастлива, когда Джованни Курбе привез мне документы, дарующие титул графа Романо дель Форте! Это произошло лишь вчера, накануне вашего праздника! Я восприняла все как счастливое знамение, прихватив сюда "Голубого принца" и Курбе с его ребятами в качестве охраны.
- Стоит выпить шампанского! А ведь я разводил здесь все время антиаристократическую агитацию! Наверно, все же, в глубине души, гордый Санта обижался на провидение, пронесшее титул мимо... Эй, детка, оказывается, я страшно тщеславен!
Романо протянул бокалы с шампанским дамам.
- За мою будущую супругу, графиню Кристину Шереметьеву дель Форте!
Кристина рассыпчато рассмеялась, откидывая на высокую спинку кресла кружащуюся голову. И вспомнила -- что-то подобное она видела в какой-то оперетте: герои долго поют, обнявшись, а потом смуглый красавец во фраке, кажется, граф Люксембург, церемонно пав на колен перед обезумевшей от счастья невестой, провозглашает: "Цветы для моей супруги! Для вас, графиня!.."
- Ой, я же велела горничным украсить спальню розами! -- спохватилась она.
- И правильно, детка, это сейчас то, что надо. Вам пора отдохнуть. -- Паола поднялась. -- Я оставляю вас. Завтра ранний подъем -- столько хлопот по поводу предстоящей свадьбы. Да, девочка, ты не возражаешь против церемонии католического венчания?
-- В маленькой римской церкви под названием Санта-Кристи, -- добавил Романо и Кристина почему-то сразу поняла, что именно в этой церкви молила она о защите и помощи в рождественский вечер. Вдыхая аромат ладана и белых лилий, не ведая, сколько испытаний и радости ждет ее впереди.
- Я так благодарна вам, Паола, за Санту. За подлинное величие души, за настоящую материнскую любовь... Мне все время хочется плакать... простите... это от счастья.
Кристина поцеловала руку пожилой женщины и поняла, что делает это впервые в жизни.
Они не вернулись в бальную шумиху, но в банкетном зале согласно воле хозяина продолжалось веселье.
Санта на руках внес невесту в праздничную спальню и бережно пустил на бледно-лиловые покрывала. Присел рядом, не отпуская руку Кристины.
- Нам не нужен доктор?
Кристина отрицательно покачала головой, сияя сумасшедшей улыбкой.
- Подремли немного, а я расскажу тебе затейливую историю. Можно сказать, мой чудесный сон…В охотничьем домике, куда ты вошла с кленовым листом на ладошке, я насторожено приглядывался к гостье. "Опасная чертовка!" -- восхищался я, подозревая русскую в темной игре с бриллиантом. В сарае на Юге я уже был почти влюблен в загадочную Кристину Ларину, а на морском берегу, обнимая тебя, понял, что серьезно влип... Тогда я и не думал о браке и даже во время суда внушал себе, что тяга к "золотой девочке" -- привязанность, зов плоти, каприз. Но когда мы расстались, я вроде как заболел -- вкус жизни покинул меня: преснятина и скука. Привык, наверно, к острым ощущениям. Брак с Изой и перспектива отца семейства в австрийском домике радовала не больше, чем сладенькие рекламы в журналах для домохозяек. А здесь еще какая-то журналистка Миранда затеяла склоку с собственной сестрой, утверждая, что в эксклюзивном интервью ты заявила ей о нашей помолвке!
- Ах, да… Это произошло в тот вечер, после посещения клуба. Я была страшно несчастна!
- А я? Бледнел и худел день ото дня, вспоминая твою руку в гранатовом браслете бессмертной любви… " Ты здорово промахнулся, Санта, упустил свою "золотую принцессу", -- сказал я себе и удрал в Москву. Еще не очень-то представляя, что, собственно, буду делать...
Вначале я свел кое с кем счеты -- оставались "долги" после истории с добычей бриллианта. Кое с кем заключил пакт о взаимопомощи. Еще тогда, год назад, я оказал услугу Геннадию, точнее -- спас его жизнь. В ответ на это он рассказал мне, что некая приглянувшаяся ему девушка, побывавшая в Италии, не только вынашивает малыша, но и страстно любит своего соблазнителя... Я подсчитал -- все сходилось -- наш ребенок был зачат у теплой волны Тирренского моря... Вот лишь насчет страстной любви я сомневался и приехал к тебе -- несчастный и грязный, как неудачливый бандит... Я должен был убедиться сам, что нужен тебе. Да, да -- я! Именно я. -- Санта поцеловал пальцы Кристины с короткими, без лака и маникюра ногтями.
- Господи, Романо, я ведь любила тебя с той самой минуты на шоссе. -- Кристина запнулась. -- Признайся в конце концов, это и вправду был ты или, наслушавшись моих историй о цветах, сегодня просто устроил прекрасный спектакль?
- Был или очень хотел быть героем твоей истории -- какая разница? Помнишь, что утверждает мой фамильный фонтан: "если это и не верно, то все же хорошо придумано". А если чудо не торопится заявить о себе -- мы сами сотворим его! Я же, Санта, детка…
Еще до поездки в Москву я получил по наследству это дедовское имение, которое в качестве сюрприза отреставрировала и передала мне Паола. А лежа с тобой на промятом диване под старым абажуром бабушкиного дома, я сразу понял, какое чудо должно произойти. Ведь тогда, в прощальный вечер в римском клубе ты подарила мне свой сон о гиацинтах. И я стал распорядителем сновидений, повелев им стать явью. Это совсем просто, когда любишь, как сумасшедший.
- И все это время ты тайно готовил мне сюрприз, обнимаясь с Роксаной.
- Рокси и Бернардо были моими сообщниками, единственными, кого я посвятил в тайну готовящегося спектакля. Мне надо было столько сделать, не попадаясь тебе на глаза...
- И ты заставлял меня изнывать от ревности... Да я чувствовала себя самым несчастным существом на свете... Господи, как же ты мучил меня!
- Я?! -- Санта вскочил от изумления. -- Ты бросала меня из огня в лед -- то приближая, то отстраняя. Ты чахла от тоски, мечтая о возвращении домой... Ты насмехалась над всеми моими мыслями... Я ревновал тебя к Геннадию и даже к несуществующему в природе Коловисимо... Я начинал сомневаться во всем...
- И даже в том, что это твой ребенок?
-Э, нет! Узнал я о твоем положении от Геннадия. Но это был лишь факт, подтвердивший мою интуитивную догадку. Когда я увидел в подмосковном, залитом дождем садике бледную, несчастную девочку, я понял чем-то более мудрым, чем мозги, что она носит моего ребенка. И тут же сообразил, когда это произошло. Потому что уже думал о новой жизни, лежа у моря на теплой гальке рядом с тобой и рассматривая бездонное небо! Я догадывался, нет -- знал: а вот сейчас, в эти самые мгновения началась жизнь моего малыша!
- Поэтому и не спросил меня про таблетки?-- вспомнила Кристина. -- Я тогда ответила неопределенно, но уже поняла: все -- залетела!
Кристина вдруг нахмурилась:
- А почему же ты заявил мне по дороге сюда, что ненавидишь детей?
- Я?! Ах, мне просто хотелось отречься от своих брачных планов в тихом городке под Зальцбургом. Как же я мог любить каких-то чужих, ненужных, воображаемых детей, когда уже ждал своего?
Оправдание Санты было столь искренним и в то же время шутовским, что Кристина крепко схватила его за волосы:
- Признавайся сейчас же во всем: сколько стоило это платье от Дживанши? Кто водрузил каменную наяду у входа в дом и зачем тебе понадобился "фонтан иллюзий"?
- Уфф! Может быть, потом? "Суд удаляется на перерыв", -- как объявлял наш любезный мэтр в Дворце правосудия. Ну, ладно, коротко: платье от Диора. Наяду, конечно, придумал я, воображая, как мы вместе с тобой посмеемся у ее ног над всей этой историей с Антонелли. Она же -- точная твоя копия и вся в слезах -- разве не заметила?
- Виновник моих слез -- ты... Я так мечтала во что бы то ни стало сохранить нашего ребенка а ты пренебрегал мной!
- Да, кажется, нам хватит разбирательств на весь медовый месяц. Но все же, признайся -- суровые грифоны со своей заповедью потрясли тебя! Н-нет! Я не сооружал этот шедевр, я лишь починил вещь которую любил с детства... Мне было всего лет пять, когда я оказался здесь. Единственный раз, до этой весны и лишь тогда я увидел своего парализованного прадеда. Его давно считали помешанным. Худой и сутулый, как больная птица, Миккеле дель Форте просиживал все дни у себя в кабинете вон там, в той башенке, и что-то писал. Едва увидев меня, привезенного гувернанткой, он велел лакею выкатить свое инвалидное кресло в сад и я долго молча следовал за печальным кортежем по кипарисовой аллее. Наконец, мы прибыли к грифонам. И мне показалось тогда, что дед очень похож на этих мифических птиц. Я спрятался за спину лакея.
- Читай! -- приказал мне Миккеле, тыча кривым пальцем в сторону чаши.
- Не умею... такие буквы, -- пробурчал я, чуть не плача.
Тогда прочел он. Голосом, полным такой мелодии и трепета, что в моей душе навсегда что-то перевернулось. "SE NON E VERO, E BEN TROVATO"... Понимаешь, как орган в соборе: торжественно, просветленно... Собственно, после этого я уже не мог не стать "Сантой", не мог не придумывать, не петь. А прадед, оказывается, сочинял сказки. Целые папки остались после его смерти в библиотеке. Наверно, дожидаются нас... Меня поразило название, вытесненное на сафьяновой обложке: "Когда зацветут гиацинты".
- Да, я сразу почувствовала это... ну, какую-то связь между всеми нами, живыми, ушедшими, воображаемыми, настоящими...Между цветами, людьми, камнями, фонтанами, между тем, что было, будет или только существует в фантазии… - Кристина села, сверкая глазами. - Только сейчас не могу... не могу уловить, -- шептала она, глядя в распахнувшееся за балконной дверью небо. - Неважно, какими путями -- но все ниточки связались в узел, а мы сумели осуществить сказку...
- Самое сложное, графиня, состояло в том, чтобы повернуть время вспять. Мне было необходимо завалить тебя этими цветами! Но ведь гиацинты отцвели месяц назад! Теперь то в наших теплицах их будут выращивать круглый год.
- Если бы это все увидела бабушка....
- Кстати у меня есть для тебя послание дорогая. -- Санта передал Кристине сложенную телеграмму. -- Здесь, кажется, шифровка.
Русские слова, написанные латинскими буквами, выглядели невероятно: "Поздравляем бракосочетанием, желаем счастья мама бабушка Фил". Кристина недоуменно посмотрела на Санту, повторив по-итальянски "мама, бабушка, Фил"...
- Я предупредил их о свадьбе неделю назад. Жаль, я еще не знал, что стану графом и не смог шикануть подписью... Ведь они были далеко не в восторге от моего московского вида... Я не злопамятный -- о всех вспомнил. . И еще, вот что, детка -- осенью мы ждем твоих родных к себе в гости, ведь правда?
Кристина схватила жениха и, завизжав от радости, стиснула его в объятиях. В то же мгновение раздался оглушительный трест - в небо взвились фейерверки. Радужное сияние заполнило комнату, хороводы пестрых теней плясали по стенам, а огненный праздник не прекращался -- стрелами взмывали в небо ракеты, рассыпались в воздухе фонтанами искр, бешено вращались над парком гигантские пылающие колеса. Залп следовал за залпом, освещая окрестности..
- Долой, долой именитые кружева! Оставим в свидетелях только "принца". Ты так украшаешь его, детка! -- Нетерпеливо сорвав одежду, Санта любовался распростертой перед ним женщиной.
Длинные шелковистые пряди разметаны по атласному покрывалу, глаза на бледном лице загадочно чернеют, а в алмазной капле, притаившейся на груди, вспыхивают радужные отсветы фейерверков. Санта прильнул к ней губами и согревал до тех пор, пока камень не стал теплым, слившись в единое целое с разгоряченными телами...
... - Ты так осторожничал, милый. Будто обнимал хрустальную вазу, -- заметила Кристина, когда Санта удовлетворенно прильнул к ее плечу.
- Я боюсь за нашего малыша. Все это время мне казалось, то с тобой что-то неладно. Доктор успокоил меня, но все же...
- Все же он рекомендовал быть осторожным и ты не решался проникнуть с дурными намерениями в мою девичью спальню?
- Если бы ты знала, чего мне это стоил! Я и не предполагал, что сумею быть таким сдержанным. Но становилось прост невмоготу -- ты была рядом – желанная, недоступная... Я старался не смотреть на тебя, потому что заводился от одного взгляда. От этого злился и, наверно, вел себя глупо.
- Я думала, что совсем безразлична тебе.
- Ты дивная, детка. Ты -- волшебство, погибель. А я -- страстный южный дикарь, измученный воздержанием... Но мы ведь наверстаем свое, правда? Когда эта кроха будет спать у себя в колыбельке. -- Целуя живот Кристины, Санта вдруг прижался к нему щекой:
- Что это, слышишь? Смотри, смотри, он шевелится! Держи здесь, это, кажется, пятка... Он двинул меня прямо в нос!
- Значит, через восемнадцать недель мы станем мамой и папой. -- Кристина крепко сжала щеки Санты и притянула его к себе. -- Отвечайте, граф дель Форте, вам непременно нужен сын?
- Ну, конечно! Но он не обязательно должен быть первым. Мальчишка или девочка -- наш первенец будет очень любимым ребенком -- вот это я знаю точно. И еще то, что он совершенно определенно не будет последним.
- А я знаю точно еще одно: кто бы это ни был -- сын или дочь -- мы назовем его Рома. -- Кристина поцеловала тянущиеся к ней губы и мечтательно выдохнула: "Рим, конечно, Рим!"
К О Н Е Ц