Эпиграф. Мечта могущественнее реальности. Иможет ли быть иначе, если сама она высшая реальность. Она душа сущего
| Вид материала | Документы |
- Произведения, находящая на поверхности, рассказ, 45.21kb.
- Психология как наука о душе ведет свое начало с глубокой древности. Что есть душа?, 176.12kb.
- Даже если она стоит всего два гроша, 595.28kb.
- ru, 1746.38kb.
- Предисловие: Аромат свободы, 1745.08kb.
- Материал из Википедии свободной энциклопедии, 93.22kb.
- Проблема онтологии в истории философии и системомыследеятельностной методологии, 143.45kb.
- Игра славы Четыре ключа Снова стань ребенком Будь готов учиться Найди нирвану в обычном, 1671.78kb.
- «Моя классная самая классная», 27.25kb.
- Произведения, находящая на поверхности, рассказ автора о нем самом и его собаке. Субтема, 34.73kb.
- Ты все решил за меня? -- вроде строптиво, но с огромным облегчением спросила Кристина.
- Решил. Не спорь, мне надоело быть младшим братом и смиренным святошей. Я увожу тебя, дорогая. Возьмешь документы и зубную щетку. Шмотки и диадему брать не рекомендую. Поедем мы налегке...
Санта притянул Кристину усадил себе на колени.
- Худенькая, невесомая, словно воробышек... Детка, моя детка...
Он легко поднял ее на руки и осторожно, как уснувшего ребенка, отнес на тахту.
21.
Во вторник, семнадцатого апреля, "Боинг 637" компании Alitalia вылетел точно по расписанию. Обыкновенный будничный рейс "Москва--Рим", томные от раннего пробуждения лица пассажиров, готовящихся к четырехчасовому изнурительному безделью. Стюардессы с наигранным оживлением развозили напитки, в наушниках звучал неизменно сопровождавший авиапассажиров шлягер Тото Кутуньо "Итальяно миа", пожилой синьор провожал в туалет побледневшую, как маска театра Кабуки молоденькую японку. Рядом с Кристиной сидел Санта.
- Это невозможно, это просто не может быть... -- Она то крепко зажмуривалась, то таращила глаза -- картинка не менялась: слева от нее, совсем рядом, так, что можно было разглядеть длинные, загнутые ресницы, застыло с блаженной улыбкой на устах лицо дремлющего Санты, а за ним, в прикрытом рассеивающей свет сеткой окне, застыли белые навороты облаков. Кристина решительно сдвинула на лоб черную маску, под которой приманивало Морфея большинство пассажиров – нет, жалко отдавать эти часы сну. Она все равно не могла успокоиться, привести в порядок свои мысли, отогнать хор настырных голосов, все еще звучавших в ушах.
… - Ищешь себе приключений на жопу, сестричка, --- веско процедил сквозь зубы Фил, увидев спутника Кристины с сомнительной внешностью кавказского торгаша и узнав о ее намерении уехать в Италию на подработку.
Эта фраза стала лейтмотивом внезапного отъезда Кристины. Конечно, ее бы с восторгом проводили в Италию, но не в такой компании и не для какой-то там работы на ферме. Санту подозревали в самых низменных намерениях -- от торговли наркотиками до сутенерства, а у Кристины не было желания спорить, придумывая благообразные оправдания для отъезда.
- Заработать хочу, мам! Сама же знаешь, сбережений моих надолго не хватит...Заодно язык вспомню, отдохну у моря... Да и вообще, что вы всполошились, ведь не в Югославию воюющую еду. Богатая, процветающая страна...
- Геннадий бы и здесь все твои вопросы решил получше процветающих итальянцев. Знаем уже, чем твои приключения кончились... Да и мы Филом теперь не бедные. Не та ситуация, чтобы очертя голову в прорубь бросаться, -- не скрывала обиды Алла Аркадьевна.
Не могла она радоваться отъезду дочери прежде всего из-за рухнувших планов на брак с Лопахиным. Такое счастье девчонке привалило, а она носом крутит! Цыгану этому задрипанному сразу на шею кинулась, хотя невооруженным глазом видно, что от такого одни неприятности..
- Уж не его ли подарочек? -- кивнула мать на живот Кристины и глядя в затылок молчавшей дочери, горько добавила: -- А я то, дура, размечталась, думала, что от миллионера своего ждешь, потому и уперлась… Да, по-другому я представляла твою "блестящую карьеру"...
Не спорила Кристина, дружка не защищала, так как сама уже не знала, кто прав, кто нет. Не вопить же, что любит она этого "цыгана" и пойдет за ним хоть на край света -- хоть в Рим, хоть и в Сибирь, а если уж опять что-нибудь приключится, в знакомую уже тюрьму Мантеллатэ.
Об этой перспективе ей по-дружески намекнула Надин. Как раз в те минуты, когда "Боинг" покидал воздушные границы РФ, Белоснежка сочеталась законным браком с гражданином Федюниным, известным в банковских кругах господином Новым. Накануне вечером счастливая невеста имела странный разговор с приглашенной на свадебный банкет подругой.
- Извини, не врубаюсь, голова замороченная. Сама понимаешь, свадьба, путешествие. Шесть чемоданов. Нет, семь и две сумки с обувью. Как ты думаешь, меха брать? А если вечером у моря подует? Ой, прости, ты что-то говорила про завтрашний вечер… Что!? Погоди, как так сразу? Не поняла… Приехал и пригласил… Странные дела…Хороший знакомый? Знаем мы этих друзей… - Надин терпеливо вздохнула, мол, продолжай вешать мне лапшу на уши и темни, раз уж такая умная. Она сразу сообразила, что Новый прав – не так проста ее тихоня-подружка, едет в Италию не прогуляться, темнит, подлинные причины своего внезапного отъезда скрывает.
- Понимаю, понимаю! Черноглазый кавалер пальчиком поманил? Это ты своей маме рассказывай. Ох, отчаянная ты, Тинка. Раз обожглась -- опять лезешь. Уж ты поосторожней, а то попадешь опять на государственное иждивение. Передачу-то тебе далеко возить. Или еще чего хуже…
Да разве теперь испугаешь этим Кристину? Откинувшись в удобном кресле "Боинга", она повторяла себе, что совершает в эти минуты нечто абсолютно невероятное -- сидит рядом с НИМ, согревая похолодевшие от волнения пальцы в его горячих ладонях! Она летит вместе с Сантой к Вечному городу, к радости и весне, возвращается, пусть не надолго, в те края, где уже вовсю благоухают под улыбчивым солнцем поля диких гиацинтов. Primavera... Primavera! Музыка и волшебство, головокружение и комок в горле -- щенячий, звонкий восторг!..
- Весна! -- сказал Санта по-русски, щурясь на ярком свете аэропортовских просторов. -- В Риме настоящая весна. -- И посмотрев на опускающуюся по трапу спутницу, заметил, -- Загорать тебе пора, детка. И витамины кушать. Какая-то совсем бледная.
Кристина повисла на подставленном Сантой локте, ощутив под пальцами липкую поверхность кожзаменителя. Да, живописная парочка -- помятый "кавказец" в "форменной" черной куртке и несколько линялая длинноволосая блондинка, виснущая на его руке -- ну прямо картинка: "Привет из Сухуми!
Она так и не смогла уснуть, едва перекусила самолетными яствами, увидав в зеркальце пудреницы свое испуганное, бледное, как перед экзаменами лицо, подкрасила губы и мазанула у глаз голубыми тенями – так, для приличия. Сейчас красься, ни красься – делу не поможешь. Чудак Джено, утверждал, что в естественной красоте Лариной без макияжа открывается особое очарование. Это если недельку поваляться под солнышком на берегу, жевать апельсины, бегать среди пальм и дрыхнуть с распахнутым окном под шум прибоя по десять часов. А вот так – зависнув между сумбурным прошлым и неизвестным будущим в позе застрявшего в ветвях дерева парашютиста, - блистать внешними данными трудно. И не следует налегать на косметику. Переусердствуешь с макияжем и превратишься в вульгарную простушку. Уж лучше в этом случае, сохранить неприметную блеклость.
Оставив Кристину у стоянки "такси", Санта исчез в толпе. Проследив за его мелькавшим затылком, она вспомнила, как уже однажды в этом же аэропорте, провожала взглядом удаляющуюся спину стройного брюнета с ее саквояжем в руке. Теперь в руке Кристины была лишь небольшая сумка, а в голове – полный сумбур. Отсутствовало всякое представление о маршруте путешествия и данных пригласившего ее на работу человека.. Если сейчас Санта исчезнет, явившаяся из Москвы девица даже не сможет назвать имени человека, к которому явилась. Она взвизгнула от радости, когда из притормозившего рядом автомобиля высунулась кудрявая голова и голос Санты предложил: - Подброшу с ветерком, синьорина!
Все-таки здорово иметь под боком настоящего мужчину. К чертям эти феминистские бредни! К чему взваливать на себя кучу трудно решаемых, скучных проблем, когда рядом его плечо – надежное, крепкое. Как просто и легко все выходило у Санты -- широкая улыбка, несколько слов, шуршание банкнот -- и они едут по автобану во взятом напрокат автомобиле, мчатся навстречу поднимающемуся из туманной дымки солнцу.
- Включить радио или споем сами? -- небрежно спросил Санта, заслоняясь от солнечных лучей козырьком. – Что там у вас там популярно перед расстрелом?
Кристина даже захлопала в ладоши:
- Мы будем петь сами! К чертям расстрелы. Если, конечно хочешь, можем открыть программу Интернационалом. А потом рванем во весь дух Санта-Лючию! Я буду подпевать.
- Нет, детка, это не Ла-Скала -- боюсь, стекла полетят. Ты уж лучше потихоньку, а я помурлыкаю.
Но они распелись от души, пришлось открыть люк в крыше, и звук несся вслед за машиной, как полотнище победного знамени. Остановивший машину патрульный, был удивлен отсутствием малейшего опьянения у веселого шофера. Забирая права, Санта взял необыкновенно звонкую и высокую ноту. Прижимая руки к груди, патрульный восхищенно смотрел им в след.
Обедали в придорожном мотеле на пластиковом столике, вынесенном подальше от шоссе в укрытие густо заросшего виноградной лозой штакетника. Душистый ветерок с холмов, покрытых яркой зеленью, играл краями клетчатой красно-белой скатерти, полосатый шмель настойчиво кружил у яркой бегонии в стеклянной вазочке, по радио у стойки бара передавали футбольный матч, гудели автомобили на близлежащей оранжево-желтой заправочной станции "Agip". Молоденький официант, подпоясанный длинным фартуком, принес горячую лозанью на красных тарелках, блюдо с зеленью и графин апельсинового сока. От зонтика падала на стол прозрачная помидорная тень.
- Как же мне здесь нравится! – Кристине чуть не плакала от щемящего душу умилением.
- Здесь? – Санта огляделся и пожал плечами. – Не назвал бы это место изысканным.
Кристина не стала объяснять, каким мыслям позволила разгуляться в шумевшей от самолета и автопробега голове. Пьянея от яркости видения, она воображала, что они -- обычная супружеская парочка, возвращающаяся домой -- в один из таких симпатичных сельских домиков, что стоят вдоль дороги, под красной черепицей с кустами герани на балконах и окнах. А во дворе дома, на скошенном газоне, блестит под солнцем надувной бассейн, в котором плавают забытые детские игрушки...
- Может, мне купить зубную щетку, бритву и попробовать привести себя в порядок в мужской комнате? -- нарушил мечты Кристины Санта, потирая колючий подбородок. -- Смахиваю на разбойника или пирата... Потерял где-то в Москве свой чемодан.
Он виновато посмотрел на Кристину, чистенькую, бело-розовую в своем любимом светлом джинсовом костюме.
- Никогда не видела столь свободного от багажа пассажира аэрофлота. Или ты стал кришнаитом, отказавшись от всякой привязанности к бренному миру? -- тихо отозвалась она, наслаждаясь большим гладкокожим персиком.
- Никогда я не был так далек от желания сбросить оковы сансарры и погрузиться в нирванну. Рано еще сдаваться, детка! Здесь столько дел.
- Тогда можешь заняться туалетом. А то твой приятель подумает, что плохо провел в России время. – Кристина так и не сумела прояснить, каким образом и с какой целью появился в Москве Санта
Он, действительно, путешествовал налегке. Выйдя из аэровокзала без всякого багажа, снял свою куртку и, аккуратно сложив ее, оставил возле урны, а деньги и паспорт засунул в карман брюк.
- Хорошая вещица – натуральная синтетика. У московских торгашей купил -- итальянский товар, говорят. Может, кому-то еще пригодится для поездки в Россию. Там такая одежда просто незаменима. Если задался целью попасть в милицию.
Санта вернулся из туалета умытым и тщательно причесанным -- мокрые волосы лоснились смоляным глянцем, в воздухе разлился терпкий запах одеколона.
- Немного кофе и мы едем. Ведь ты не торопишься?
- Я доедаю миндальное печенье и глазею вокруг. – Слукавила Кристина, сосредоточенная лишь на созерцании своего спутника.
Он сидел на апрельском ветерке в одной клетчатой рубашке, почесывая бороду и делая вид, что млеет от жары. Действительно, совершенно разбойничий вид, как тогда, в скитаниях по Югу, на берегу, овеваемом сладким ароматом цветущего дрока... Кристина с удивлением осознала, что эти невероятные и опасные приключения, случились не в далекой прошлой жизни, а лишь нынешней зимой.
- Я ведь еще не видела, какая здесь настоящая весна. -- Она глубоко вдохнула придорожный воздух.
- И какая? -- насторожился Санта.
- Бурная, как местные мужчины и ароматная, как "Диориссимо".
- Это здесь, на шоссе?! Погоди, доберемся до фермы, будет тебе и Диориссимо, и Мадам Роша и даже сам Кристин Диор... Эй, детка, что случилось? -- Санта схватил за руку внезапно побледневшую девушку. -- Да что стряслось?
- Ничего... Прости. Наверно, от самолета. – Она замотала головой, стараясь справиться с головокружением и внезапно подкатившей тошнотой.
- Что ты хмуришься? Зуб сломала? Или проглотила косточку персика?
- Это... это... пустяки, -- прошептала Кристина онемевшими губами, сдерживая дурноту. -- Извини, мне надо в туалет...
Она поспешно скрылась в дамской комнате.
Санта поджидал ее у двери.
- Что произошло, дорогая?
- Стошнило. Теперь все нормально.
- У тебя замедленная реакция. Обычно людей тошнит во время полета.
- Разве ты еще не понял, что твоя подружка -- сплошная аномалия? – Кристина улыбнулась. – Прости, что несколько подпортила трапезу.
Санта ободряюще потрепал ее по щеке: - Счастье, что не хнычешь, как большинство нежных дам. Не выношу капризы.
- А как же твои планы насчет кучи детей с очаровательной австрийкой? -- напомнила она, садясь в автомобиль.
Санта недоуменно округлил глаза и, вспомнив свое заявление во время ужина в клубе "Клубника со сливками", подмигнул:
- Я же просто дурил, детка. Хотел повеселить... Терпеть не могу детей вообще и австрийских, тем более.
- Это еще более смешное признание. Считай, я хохочу как помешанная. -- Кристина пристегнула ремень. -- Мы, наконец, можем ехать?
Настроение было испорчено. Что означало это заявление Санты? Вероятно, он понял причину недомогания и шутя дал понять Кристине, что ребенком его не завлечешь. Противные это были мысли, от которых сияющий весенний день стал досадно ненужным, как веселье за соседской стеной. "Не беспокойся, насмешливый болтунишка, тебе не узнать, чей малыш улетит со мной в июне в Москву!" -- подумала Кристина, надеявшаяся, что до пяти месяцев ей удастся скрыть от окружающих свое положение. Пока что изменения в ее фигуре опасений не вызывали -- лишние пара сантиметров в талии не играют роли для работницы фермы, и на глаз не заметны. Да и все десять тоже -- ведь не станут же ее там фотографировать для рекламы! Кристина молчала, сомневаясь уже в том, что сделала правильный выбор, отправившись в эту сомнительную поездку..
- Заметила, мы все время едем за солнцем? На восток -- прямо к берегам Адриатики. Свернем направо неподалеку от местечка Васто и, считай, почти дома. -- Весело сообщил Санта. -- Сказочное место -- холмы, долины, синее море, а в нем плавает островок Тремити...
Он тревожно посмотрел на свою спутницу:
- Эй, детка! Тебя опять укачало? Потерпи и посмотри вон туда -- правда, неплохо?
Двухэтажный, ярко выбеленный дом с темными деревянными перекладинами в английском стиле был виден издалека. Он стоял у подножия холма, выделяясь среди зелени буковых крон белизной стен и новой сочно-терракотовой черепицей. Вечернее солнце косыми лучами пронизывало деревья, покрывало стены дома теплым румянцем, изламывалось в стеклах не скрытыми ставнями окон.
- Выглядит отлично. Это и есть "ферма"? Забавное у тебя представление о деревенской убогости, -- хмыкнула Кристина, которой Санта обещал предоставить нечто похожее на бабушкино "подмосковное поместье".
- Где твои чемоданы? Ах, я забыл -- ты совсем без багажа. Сегодня же или завтра сгоняем в город за всем необходимым. – припарковав машину у подъезда, Санта помог Кристине выйти. - Я-то уже запасся рабочей одеждой и слесарным инструментом. Впрочем, тебе ничего особого не понадобится -- две-три ночные сорочки и парочка бикини. Форменное платье для горничных граф заказал сам.
- Граф? Ты же сказал -- "разбогатевший приятель"?!
- Почему же граф не может разбогатеть, а богатый граф -- стать приятелем. Ромуэло Коловисимо Флемонти -- мой одноклассник.
- Что за странное имя?
- Старинное, тосканское. Вообще мы зовем его Коло. Ну, что ты стоишь, детка? Пора занимать комнату. Штат прислуги еще не набран и ты можешь воспользоваться правом выбора. Мне приглянулась вон та, с маленьким балконом.
- Прямо в доме графа?! – Отшатнулась Кристина.
- Кто сказал? Эта постройка сделана для прислуги. Сзади гаражи и хозяйственные помещения. Есть даже теплицы с подогревом. Дедуля Коло завещал предкам в поте лица своего разводить орхидеи и примулы. Но мне кажется, что внук предпочитает теннисный корт и бассейн.. Соорудит здесь целый стадион, если вообще засидится в этой глуши... Здесь рай для престарелых супругов, окруженных внуками и любимыми собачками.
- Твой друг не женат?
- Увы, Коло слишком долго копается, рискуя остаться холостяком.
Они вошли в дом, пахнущий недавним ремонтом. Все сияло новизной, хотя воспроизводило глубокую старину. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, казалось, хранила память чьих-то шагов: были заметны глубокие впадины в центре ступеней, блестело отшлифованное ладонями дерево поручней, как бы продавленных прикосновениями.
- Здорово поработали ваши реставраторы -- на перилах даже воспроизведены выемки, а на ступенях выщерблены, -- удивилась Кристина, поглаживая дерево.
- Это, действительно, очень старая лестница. В сущности, стены, потолочные перекрытия и лестница составляли все, что сохранилось от дома. Остальное восстановлено по рисункам, гравюрам. Проследуем-ка на второй этаж и полюбопытствуем… Сюда, пожалуйста!
Санта распахнул дверь и пропустил Кристину. Она остановилась в дверях, разглядывая в изумлении небольшую комнату, убранную пестрым ситцем. Комод с овальным зеркалом в резной раме, пузатое бюро, кресло, выцветшая шпалера на стене – все, как в романах ХУШ века. В солнечном луче, падающем из окна, кружили мириады пылинок, встревоженных явлением гостей. Возле кровати с оборками москитной сетки на резных столбиках стояла широкая ваза, наполненная полевыми цветами.
- Я бы решила, что эта заколдованная комната не открывалась двести лет, если бы ни цветы… Это живые цветы, Санта! – Кристина склонилась над букетом. - Лютики уже появились и Иван-да-Марья. Вот здорово!
- Как, как? -- прислушался к незнакомым словам Санта. -- Повтори: Иван-да-Марья.
- Неразлучные влюбленные. Смотри: желтое и лиловое рядом, -- объяснила Кристина, показывая цветок.
- Иван-да-Марья. Санта да Кристина -- корошо?
- Даже слишком, -- печально пробормотала Кристина по-русски.
22.
В поместье "Старая каменоломня", принадлежавшей покойному Антонелли суетились люди. В соответствии с завещанием хозяина, обнаруженном в ходе следствия, дом, построенный его предками-зодчими, следовало отдать в распоряжение муниципалитета для устройства дома престарелых строителей. Центральная часть дворца должна была превратиться в музей и концертный зал, сдаваемый в аренду и обеспечивающий в некоторой мере поддержание большого хозяйства. В связи с этим в усадьбу прибыла комиссия из мэрии, строительного министерства и естественно, журналисты.
Репортер "Римских новостей" Рикардо Каноцетти – молодой и прыткий человек породы цапель – длинные тонкие ноги, мелкая голова на легко вращающейся в разные стороны шее, хохолок в области темечка – обходил комнаты, щелкал портативным "Никоном", курил и размышлял о бренности бытия. На пороге кабинета он застыл в нерешительности, увидав расположившегося за письменным столом господина. Угрюмое лицо мужчины, потягивавшего сигару, что-то напоминало ему. Рикардо решил, что имеет дело с обойденным завещанием наследником Антонелли. Интервью могло получиться интересным. Рикардо включил находившийся в кармане портативный диктофон и шагнул в комнату.
- Простите, я лишь хотел осмотреть кабинет. В свете вскрывшихся фактов, каждая деталь представляет огромный интерес. Я психолог, консультирую бригаду строителей по переоборудованию жилых помещений для обиталище для одиноких стариков. Рикардо Яницки, если позволите. – Представился лгун, успев сообразить, что собеседник ему попался трудный. Из такого слова не вытянешь, если объявишь себя газетчиком. Для начала отлично и то, что незнакомец не ушел, не выгнал "психолога" и даже пробормотал что-то вроде фамилии. И продолжал раскуривать тонкую вонючую сигару.
- Не возражаете? – Рикардо подошел к распахнутой балконной двери и достал сигареты, зная что эта простая манипуляция способствует сближению.
- Я видел репортажи из зала суда по телевизору и сейчас пытаюсь представить, что происходило в этом кабинете, когда сюда прибыл Вествуд. Предполагают, что он предложил Антонелли свои услуги в постановке юбилея и попросил у него деньги в долг. То есть, завязка дальнейшей трагедии произошла именно тут.
- Так утверждает лже-Лиджо. Вествуд, увы, мертв и нам приходиться доверять предложенной версии. Мне она представляется весьма правдоподобной.
– Я, очевидно, больше заражен скептицизмом. Простите, если скажу глупость, но вся история с подменой Антонелли доном Лиджо порою кажется мне отлично сфабрикованной журнальной уткой. Уму не постижимо! И теперь вся эта роскошь достанется выжившим из ума старикам. Я слышал, что у Антонелли был взрослый сын.
- Был и есть. Тоно с детства находится в лечебнице святого Августина. До пяти лет ребенка держали дома, но когда умерла жена Стефано, больного пришлось определить под надзор врачей. С ним стали случаться частые приступы буйнной агресси. Впрочем, это вскоре прошло. Болезнь Алтшуллера, сами понимаете… Тоно неизлечим и довольно безвреден. Тридцатипятилетний дыбил находится на уровне развития четырехлетнего ребенка.
- На его месте я предпочел бы иметь крепкое здоровье. Подумать только, парень имел шанс стать законным владельцем всего этого! – Рикардо присел, развернув к собеседнику правый бок с находящимся в кармане диктофоном.