Geum.ru

С. Н. Маре ев диалектика логического и исторического и конкретный историзм К

Вид материалаДокументы

Содержание


Шилин К.И
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Глава четвертая

Единство логического и исторического в целом

1. О так называемом «оборачивании» исторического в логическом

Как только завершается развитие диалектики логического и исторического, обнаруживается: все движение вернулось к своему началу, к исходным категориям и определениям, как бы замыкая круг. Но это круг только по видимости, ибо исходные категории обогатились совершенно новым содержанием, которым они не обладали и не могли обладать вначале. Истинной «фигурой» всего движения является поэтому виток спирали – возврат к началу на новом уровне. Такой характер развития диалектики логического и исторического обнаруживается, о чем было сказано, лишь тогда, когда это развитие завершается, подобно тому, как только обойдя землю кругом и вернувшись в исходный пункт с противоположной стороны, мы убеждаемся – она круглая.

В первоначальном тексте работы «К критике политической экономии» Маркс в разделе «Переход к капиталу» пишет о том, что в результате «огораживания» «сельское хозяйство утратило характер труда, осуществляемого ради потребительной стоимости (как непосредственного источника существования), а обмен его излишков утратил характер чего-то до тех пор безразличного и внешнего по отношению к внутренней структуре земледельческих отношений. В некоторых местностях сельское хозяйство само стало всецело определяться обращением и превращаться в производство, создающее исключительно меновые стоимости. Тем самым не только изменился способ производства, но и подверглись разложению все соответствующие ему старые, традиционные отношения народонаселения и производства, все прежние экономические отношения. Таким образом, здесь предпосылкой обращения было производство, имевшее дело с меновой стоимостью только в форме избытка, излишка над потребительной стоимостью; но оно уступило место такому производству, которое может существовать только

106


в связи с обращением, производству, непосредственным объектом которого является создание меновой стоимости. Это – пример исторического возвращения простого обращения в капитал, в меновую стоимость как форму, господствующую над производством» ‘.

Здесь очень странным кажется последнее выражение: «возвращение простого обращения в капитал» («des historischen Rückgangs... in das Kapital»). Простое обращение не может возвратиться к капиталу или в капитал, ибо исторически оно вышло не из него, а из простого производства для удовлетворения собственных потребностей производителя, из натурального хозяйства, в результате образования излишков продуктов, необходимых для собственного потребления.

И все же, несмотря на всю странность подобного выражения, это не случайная описка Маркса. По-видимому, когда он писал о «возвращении» простого обращения в капитал, то хотел выразить тот факт, что исторический переход от простого обращения к капиталу является одновременно, как и всякий существенный исторический переход, возвращением. Превращение простого обращения в капитал есть одновременно возвращение его в сферу производства, из которого оно исторически вышло в результате органического соединения производства и обращения, характерного для капитала.

Столь, казалось бы, незначительный эпизод имеет существенное значение в следующем отношении: исторический переход есть возвращение, а возвращение есть исторический переход. Иначе говоря, возвращение и историческое поступательное движение вперед тождественны. Указанное тождество н порождает видимость так называемого «обратного» соотношения логического и исторического пли «перевертывания» исторического в логиче-

1 Marx К. Grundrisse der Kritik der politischen Ökonomie (Ro-hentwurg) 1857 – 1858. Dietz Verlag. В., 1953, S. 922.

В русском издании этой же работы дан следующий перевод указанного выражения: «Это – пример исторического перехода простого обращения в капитал, в меновую стоимость как форму, господствующую над производством» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. II, с. 464). К этому месту дано подстрочное примечание: «В рукописи: „des historischen Rückgangs... in das Kapital»«. Однако ниже употреблено выражение: «der historische Uebergang der Zirkulation in das Kapital» (Там же). На этом основании и внесено «исправление» в оригинальный текст.

107


ском2. Такая видимость проистекает из непосредственного отождествления начала и конца движения без опосредствования, свойственного понятию.

Кит и рыба в представлении одно и то же, только первый гораздо большего размера, чем все другие рыбы. Аналогичным образом торговый и купеческий капитал в представлении одно и то же. И там и здесь человек покупает и продает. Покупает, как правило, оптом, а продает в розницу. В обоих случаях человек имеет прибыль И только после анализа капитала вообще, а затем торгового капитала выясняется, что это совершенно различные вещи. Выходит, торговая прибыль – это часть прибыли промышленного капиталиста и ее источником в конечном счете является неоплаченный труд рабочего. Торговый капитал предстает и логически и исторически более поздним явлением, чем промышленный капитал, а купеческий капитал допотопной формой капитала вообще, где прибыль извлекается в результате разобщенности рынков. То же самое с рентой и банковским капиталом: феодальная и капиталистическая рента, ростовщик и банкир – не одно и то же. Между последними разница не только в масштабах предприятия, но и в самом существе, в источниках получения прибыли.

Столь существенное различие не могли провести буржуазные экономисты из-за непонимания специфики капитала вообще. А капиталом поистине «вообще» является промышленный капитал, опосредствующее влияние которого на всю сферу обращения упускается из виду. Так, по поводу непонимания специфики кредита при капитализме Маркс замечает: «Эту форму обращения, которая непосредственно устанавливается капиталом, которая, стало быть, специфически вытекает из природы капитала, эту differentia speeifica капитала Шторх и другие ставят здесь в один ряд с деньгами, торговым сословием и т.д., которые относятся вообще к развитию обмена и более или менее основанного на нем производства»3.

Здесь очень четко просматривается, что логика дает ключ к пониманию действительной истории. И правильная последовательность рассмотрения сначала простого обращения и соответственно простых, металлических денег, затем капитала, а уж потом особенностей обраще-

2 См.: Шилин К.И. Объективный исторический процесс и логи
ческий метод «Капитала» К. Маркса. – В кн.: Философские
проблемы «Капитала» К. Маркса. М., 1968, с. 82 – 100.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. II, с 180.

108


ния, накладываемых на него капиталом и из его специфики вытекающих, в том числе и кредита, как указывает Маркс, «соответствует исторической последовательности: кредитные деньги не играют никакой роли или играют лишь незначительную роль в первоначальную эпоху капиталистического производства» 4.

Иллюзия «обратного» хода логического рассмотрения по отношению к направлению действительного исторического развития возникает вследствие того, что в самой реальной истории действительно происходит как бы возврат к старому. Например, движение: купеческий капитал – >■ капитал – «-торговый капитал. Переход капитал – >■ торговый капитал кажется простым возвратом к старому. Но это не попятное, а тоже поступательное движепие вперед, которое, как и все движение истории вообще, совершается по спирали. Купеческий капитал – *■ – >- капитал – >- торговый капитал – тоже виток спирали. Исследование, если оно правильное, совершает точно такой же виток, прослеживая все «изгибы» и «повороты» действительного исторического развития. Вначале Маркс расслштривает товар и товарно-денежное обращение вообще. В определениях товарно-денежного обращения выразились также и существенные определения купеческого капитала: купеческий капитал имеет место только там, где имеют место товарно-денежные отношения. Затем рассматриваются соответственно капитал и торговый капитал. Но здесь обнаруживается существенная трудность. Поскольку во всеобщих определениях товарно-денежного обращения специфические определения купеческого капитала погашены, а возврат к рассмотрению этих специфических определений происходит потом, после рассмотрения капитала, то и возникает иллюзия обратного хода логики по отношению к истории.

Во-первых, существенным является отличие простого возврата от логического выведения. Попытка логически вывести специфические определения купеческого капитала из определений капитала вообще была бы такой же смешной, как попытка вывести из развитых форм государственного правления специфические определения власти старейшины, патриарха, вождя и т.д. Поэтому-то история и оказывается ничем не заменимой наукой. Существует масса специфических определений древних и вообще прошлых форм общежития, которые не в состоя-

4 Там же, т. 24, с. 129.

109


нии вывести никакая логика. Другое дело, что понимание настоящего дает ключ к пониманию прошлого. Анатомия человека – ключ к пониманию анатомии обезьяны, но не само понимание, которое достигается на путях конкретного исследования, – в нашем случае это конкретное историческое исследование5. Знание анатомии человека, хотя и является ключом к пониманию анатомии обезьяны, все-таки еще не является знанием анатомии обезьяны и не освобождает от изучения анатомии последней.

Во-вторых, выяснение специфических определений купеческого капитала не самостоятельная задача «Капитала». Названные определения привлекаются Марксом для более четкого уяснения специфических определений торгового капитала, с одной стороны, а с другой, – для исследования исторической формы перехода от товарно-денежных отношений к капиталистическим. Так или иначе, не купеческий капитал выводится из капитала, а капитал выводится из всеобщих определений товарно-денежных отношений. А одна из особенных форм этих отношений – купеческий капитал – одно из условий действительного исторического перехода товара в капитал. Логическому исследованию приходится «петлять» точно так же, как «петляет» действительная история.

Рассмотрим еще один пример. «В форме Т – Д – Т оба крайних члена суть товары одной и той же величины стоимости, – пишет Маркс в работе „К критике политической экономии», – но вместе с тем качественно различные потребительные стоимости. Их обмен Т – Т есть действительный обмен веществ. Напротив, в форме Д – Т – Д оба крайних члена суть золото, и притом золото одной и той же величины стоимости. Обменивать золото на товар для того, чтобы обменять товар на золото, или, рассматривая результат Д – Д, обменивать золото па золото кажется нелепым. Если, однако, выразить Д – Т – Д формулой: купить для того, чтобы продать, – что означает не что ттное, как обменивать при помощи опосредствующего движения золото на золото, – то мы тотчас же узнаем в пей господствующую форму буржуазного про-

5 «Буржуазная экономика дает нам, таким образом, ключ к античной и т.д., – отмечает Маркс. – Однако вовсе не в том смысле, как это понимают экономисты, которые смазывают нес исторические различия и во всех формах общества видят формы буржуазные. Можно понять оброк, десятину и т.д., если известна земельная рента, однако нельзя их отождествлять с последней» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. I, с. 42).

110


изводства. На практике, однако, не просто покупают, чтобы продать, но покупают дешево, чтобы продать дороже. Деньги обмениваются на товар для того, чтобы этот же товар снова обменять на большее количество денег, так что крайние члены Д и Д различны, если не качественно, то количественно. Такое количественное различие предполагает обмен неэквивалентов, между тем как товар и деньги, как таковые, суть только противоположные формы самого товара, стало быть, различные формы существования одной и той же величины стоимости. Следовательно, кругооборот Д – Т – Д скрывает под формами денег и товара более развитые производственные отношения и представляет собой в сфере простого обращения лишь отражение более сложного движения. Поэтому мы должны деньги, в отличие от средств обращения, выводить из непосредственной формы товарного обращения Т – Д-П 6.

В решении вопроса, что же является непосредственной формой товарного обращения и с чего начать исследование, решающей оказывается точка зрения истории. Обычно «логический способ» определяют как способ исследования уже развившегося и движущегося на собственной основе предмета. В действительности логический анализ за видимой формой товарного обращения Д – Т – Д вскрывает его истинную форму Т – Д – Т, и такая форма оказывается исторически первой и исходной для развития капитала. Это, конечно, не значит, что форма Д – Т – Д вообще не действительна, или форма Д – Т – Д делает недействительной форму Т – Д – Т. В развитом капиталистическом обществе обе они действительны. Но форма Т – Д – Т является в развитом капиталистическом обществе подчиненной, определяемой со стороны формы Д – Т – Д. И все-таки при выяснении сущности денег отдается предпочтение форме Т – Д – Т как исторически первой и исходной.

Ничего подобного тому, что «логический способ» – способ исследования развившегося предмета, а «исторический способ» – способ исследования развивающегося предмета, Маркс никогда не утверждал и не имел в виду. А поскольку в развившемся предмете соотношение и взаимодействие частей представляется обратным по отношению к исторической последовательности их действительного происхождения, то отсюда делается заключение: логическое – это «перевернутое» историческое.

6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 13, с. 106.

111


v/иычно приводимая в подтверждение цитата из «Введения» Маркса, где последовательность категорий «определяется тем отношением, в котором они находятся друг к другу в современном буржуазном обществе, причем это отношение прямо противоположно тому, которое представляется естественным или соответствует последовательности исторического развития» 7, выдвигаемой версии не подтверждает. Приведенное положение интерпретируется следующим образом. Порядок, представляющийся естественным или соответствующим последовательности исторического развития, есть единственно «естественный» исторический порядок. Задача в том и состоит, чтобы вскрыть действительно исторический порядок, так как он непосредственно не дан, а непосредственно данным чаще всего оказывается обратный действительной истории порядок.

Маркс сразу же предупреждает против двух крайних форм абстрактного историзма. «Речь идет не о том положении, – подчеркивает он, – которое экономические отношения исторически занимают в различных следующих одна за другой формах общества. Еще меньше речь идет о их последовательности „в идее» (Прудон), этом мистифицированном представлении об историческом процессе» 8. То есть Маркс предупреждает, во-первых, против историзма, который в хронологически предшествующем видит исторически предшествующее, а во-вторых, против историзма, который делает логическую точку зрения решающей для истории, иначе – против произвольного схематизма. Вообще, как было уже показано, у Маркса речь идет не о предпочтении «логического способа» «историческому способу», а о том, чтобы отмежеваться от абстрактного историзма и произвольного логизирования и противопоставить обеим этим ущербным и односторонним фор-лам свою последовательную диалектико-материалистиче-; кую точку зрения единства логического и исторического.

Так называемое «оборачивание» исторического в ло-’ическом имеет характер всеобщего принципа научного метода вообще. Но в науках, которые не имеют дела с ис-орией в собственном смысле слова – с социальной исто-ией, этот принцип приобретает несколько специфиче-кую форму принципа «оборачивания метода» (Umschlag и der Methode). С.А. Яновская в статье «О так назы-

Там же, т. 46, ч. I, с. 44. Там же, с. 44 – 45.

112


ряемых „определениях через абстракцию»« 9 специально

проводит аналогию между числом и стоимостью, сознательно и целенаправленно применяя Марксов диалектический метод к анализу понятия числа. Она отмечает: будучи выражением равномощности (взаимно однозначного соответствия двух множеств), число само в дальнейшем применяется для установления равномощности. И приводится следующий пример: «При посадке деревьев в ямы фактически осуществляется взаимно однозначное соответствие между множеством деревьев и множеством ям. Однако равномощность этих двух множеств обычно проверяют предварительно, пересчитывая их каждое в отдельности» 10.

То есть в современной практике определению равномощности предшествует счет, число. В реальной же истории счет сначала производился фактическим установлением равномощности, поэтому только исторический анализ определения числа является материалистическим его определением. Чтобы определение числа было подлинно материалистическим, нужно вскрыть, как отмечала Яновская, «диалектику развития этого понятия, начиная с реальных множеств вещей, для которых оно служит эквивалентом, и кончая тем моментом, когда, пользуясь выражением Маркса, «роли оборачиваются» и число выступает уже не как производная от множества вещей их характеристика, а как нечто, предшествующее этим множествам. Для того, кто этой диалектики развития не видит, кто берет числа сразу в виде так называемого натурального ряда, предшествующего каким бы то ни было вещам п их множествам, понятие числа необходимо должно быть окутано мистическим покровом тайны и представляться возникшим в голове из чистого мышления» п.

Причем исторический анализ происхождения наших понятий и представлений, будь то понятия науки или представления людей о добре и зле, не может быть подменен простым указанием на прямые аналоги этих понятий и представлений в самой материальной действительности. «Конечно, – замечает Маркс, – мною легче посредством анализа найти земное ядро туманных религиозных представлений, чем, наоборот, из данных отношений реальной жизни вывести соответствующие им религиоз-

9 См.: Яновская С.А. Методологические проблемы науки. М..
1972, с. 34 – 75.

10 Там же, с. 41.

11 Там же, с. 41 – 42.

113


ные формы. Последний метод есть единственно материалистический, а следовательно, единственно научный метод. Недостатки абстрактного естественнонаучного материализма, исключающего исторический процесс, обнаруживаются уже в абстрактных и идеологических представлениях его защитников, едва лишь они решаются выйти за пределы своей специальности» 12.

Вместе с доказательством исторического происхождения таких «вещей», как рабочая сила, деньги, товар и т.д., доказывается также земной посюсторонний характер тех «формальных определений, через которые проходит товар как единство меновой и потребительной стоимости». Подлинно материалистический анализ «теоретических понятий» неразрывно связан с их историческим (генетическим) анализом, чем он отличается от неопозитивистских «кардинального редукционизма», «верифика-ционизма», берущих уже готовые, сформировавшиеся понятия и выводящих их на «очную ставку» с наличной эмпирией, пытаясь доказать их эмпирический, эмпирически проверяемый, «осмысленный» характер. Когда же это им не удается, то теоретические понятия объявляются формальными, условными, «конвенциональными», ничего общего с действительностью не имеющими, – грубый материализм переходит в свою прямую противоположность...

Иллюзия того, что не логика является выражением истории, а наоборот, логика определяет историю, является лишь частным случаем, а вместе с тем обобщенным выражением той общей иллюзии, которая порождает идеализм вообще. Эта иллюзия в значительной мере связанас неисторическим взглядом на познание. Образование абстракций («идей») попималось в домарксистской философии как индивидуально-психологический акт. Между тем индивид усваивает свои первоначальные абстрактно-всеобщие представления в деятельности по преобразованию окружающей его действительности в общении, вместе со всей материальной и духовной культурой, созданной не им. И поскольку данный («абстрактный») индивид не пережил на своем собственном опыте образования этих абстракций, они представляются ему «не от мира сего».

12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 383 (примеч.).

114


2. О генетизме, историзме и так называемой «анатомической формуле»

Соотношение, с одной стороны, логики и истории, с другой – структуры и генезиса уже рассматривалось. Почему структура целого может стать логикой для рассмотрения его становления – тоже отчасти объяснено. Она дает метод для понимания неразвитых форм того же самого целого, которые могут быть поставлены в определенный генетический ряд. В этом смысле «анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны». Но что это означает, когда дело касается генезиса и структуры, с одной стороны, и истории и логики – с другой?

Всякая логика так или иначе структура. И всякая история так или иначе генезис. Но не всякая структура – логика и не всякий генезис – история. Поэтому логическое и историческое и их отношение представляют собой более развитые и конкретные формы, чем структура и генезис и их отношение. Соответственно понимание «анатомии» соотношения логического и исторического есть ключ к «анатомии» соотношения структуры и генезиса. Значит, справедливо рассматривать сначала более конкретные и развитые формы. Ведь структура и генезис здесь предстают всего лишь частным, «вырожденным» случаем. Кстати, подмена «исторического» и «логического» «генезисом» и «структурой» как более «современными» категориями на самом деле обедняет более богатую диалектику исторического и логического, запутывает суть.

В истории генезис и структура предшествовали собственно истории, а поскольку природа предшествовала человеку, то соответственно и они предшествовали логике. В общем все обстоит так, как положено согласно приобретенному методу, который, в частности, выражен в «анатомической формуле», как она с оттенком иронии названа в работе ТО. М. Бородая, В.Ж. Келле и Е.Г. Плимака «Принцип историзма в познании социальных явлений» 13. Ирония основана на том, что у Маркса она якобы понимается не буквально и выражает лишь специфически буржуазный взгляд на вещи. Имеется в виду прежде всего следующее место из «Введения»: «Так как, далее, буржуазное общество само есть только антагонистическая форма

13 См.: Принцип историзма в познании социальных явлений. М., 1972, с 144.

115


развития, то отношения предшествующих форм [общества] встречаются в нем часто лишь в совершенно захиревшем или даже шаржированном виде, как, например, общинная собственность. Поэтому если верно, что категории буржуазной экономики заключают в себе какую-то истину для всех других форм общества, то это надо понимать лишь cum grano salis [дословно: „с крупинкой соли»,,, не вполне буквально» – С. М.]. Они могут содержать в себе эти последние в развитом, в захиревшем, в карикатурном и т.д., во всяком случае в существенно измененном виде. Так называемое историческое развитие покоится вообще на том. что последняя по времени форма рассматривает предыдущие формы как ступени к самой себе и всегда понимает их односторонне, ибо лишь весьма редко и только при совершенно определенных условиях опа бывает способна к самокритике» и.

Вот это-то «cum grano salis» и послужило основанием для утверждения: «анатомическая формула истории» выражает по преимуществу буржуазный взгляд на вещи. Что здесь является специфически буржуазным, а что таковым не является, мы попытаемся разобрать дальше. Но прежде надо заметить: приведенное место лишь оговорка и пояснение к сказанному Марксом чуть выше. А именно: «Буржуазное общество есть наиболее развитая и наиболее многообразная историческая организация производства. Поэтому категории, выражающие его отношения, понимание его структуры, дают вместе с тем возможность заглянуть в структуру и производственные отношения всех тех погибших форм общества, из обломков и элементов которых оно было построено. Некоторые еще пе преодоленные остатки этих облом ков и элементов продолжают влачить существование внутри буржуазного общества, а то, что в прежних формах общества имелось лишь в виде намека, развилось здесь до полного значения и т.д. Анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны» 15.

И здесь нет ничего «буржуазного». Буржуазный взгляд на вещи состоит в том, что все предшествующие формы общества рассматриваются как неразвитые формы именно буржуазного общества как единственного соответствующего человеческой «природе». Но когда это общество становится способным отнестись к себе критически,

14 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46. ч. I, с. 42 – 43.

15 Там же, с. 42.


т.е. когда люди начинают осознавать возможность и других его форм, более совершенных, вот тогда приходит понимание: буржуазное общество существовало не всегда, оно однажды исторически возникло и т.д.

Оставим, однако, на время «анатомическую форму» и обратимся к несколько иному сюжету. Когда Л.G. Выготский занимался психологией искусства, он попытался подойти к анализу искусства с помощью метода, примененного Марксом в «Капитале». «Я попытался, – писал он позже, – ввести подобный метод в сознательную психологию, вывести законы психологии искусства на анализе одной басни, одной новеллы и одной трагедии. Я исходил при этом из мысли, что развитые формы искусства дают ключ к недоразвитым, как анатомия человека – к анатомии обезьяны; что трагедия Шекспира объяснит нам загадки первобытного искусства, а не наоборот» 16.

Здесь тоже нет ничего «буржуазного». Это, пожалуй, единственный путь анализа, ибо если мы попытаемся начать с неразвитых форм, то легко можем спутать разные вещи, например предметы быта или ритуальные предметы и предметы искусства, аналогично тому, как специфика товарного производства ярче и контрастней проявляется в его высшей форме – в капитале.

Тот же метод, считает Выготский, необходимо применять также для определения специфики психики животных, соответственно – зоопсихологии. Не зоопсихология (наука о поведении животных) лежит в основании психологии (науки о человеческой психике, человеческом поведении), как утверждал, в частности, И.П. Павлов, а наоборот – психология человека бросает свет на психологию животных, подобно тому как истина освещает самое себя и заблуждение.

«Таков, – считает Выготский, – один из возможных методологических путей, достаточно оправдавший себя в целом ряде наук. Приложим ли он к психологии? Но Павлов именно с методологической точки зрения отрицает путь от человека к животному; не фактическое различие в явлениях, а познавательная бесплодность и неприменимость психологических категорий и понятий является причиной того, что он защищает обратный «обратному», т.е. прямой путь исследования, повторяющий путь, которым шла природа» 1?.

™ Выготский Л.С.