В. П. Макаренко бюрократия и сталинизм
Вид материала | Документы |
Содержание218тий, а о противоположно направленных силах. Их можно наблюдать в физике, биологии и науках об обществе. Для |
- Педагогика сегодняшнего и завтрашнего дня, 93.42kb.
- Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
- Социальная организация и бюрократия основные вопросы Организация: сущность и характерные, 230.75kb.
- Антон Семенович Макаренко Педагогическая поэма, 7312.23kb.
- 1. биография а. С. Макаренко, 329.71kb.
- Частичная библиография сталинизма часть I источники, 461.87kb.
- Алексей землянский мастер, 142.59kb.
- Курс лекций: Учеб пособие, 8.8kb.
- «классовая борьба, сталинизм, постмодернизм». Обсуждение статьи д. Бенсаида, 378.13kb.
- А. С. Макаренко Положение о x международном конкурс, 358.8kb.
Бухарин и Деборин: механисты и диалектики
Усвоение марксизма в России шло в ногу с распространением убеждения: философия непосредственно связана с политикой. Здесь практически не существовало нейтрализма в отношении философии. Обычно такой нейтрализм базируется на двух логически независимых утверждениях. 1. Марксизм есть научная теория общества, не связанная с какими-либо философскими предпосылками и решениями. 2. Партия обладает социально-исторической доктриной и политической программой, а в вопросах мировоззрения оставляет полную свободу своим членам.
211
Несомненно, русские марксисты постоянно спорили между собой о специфике марксистской философии. Но уже в ранних работах Плеханова прослеживается тенденция к такому толкованию марксизма, когда он понимается не столько как метод познания и преобразования действительности, сколько как целостная доктрина, в которой можно найти ответ на все философские, социальные и политические вопросы. По мере формирования социал-демократического движения в России крепло убеждение: партия обладает строго определенным взглядом на мир, который является единственно правильным. Оно было закреплено в работах Ленина, по мнению которого марксизм есть мировоззрение пролетарской партии. Поэтому сразу после революции философское образование стало предметом заботы партийных властей. Однако философия пока не была кодифицирована. Плеханов, вслед за Марксом и Энгельсом, был главным авторитетом в философии. Труд Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» еще не стал каноническим текстом, на который все обязаны ссылаться.
Бухарин стал одним из первых политических вождей, пытавшихся выполнить задачу кодификации и канонизации марксистской философии и социальной теории. Он был хорошо подготовлен для выполнения этой задачи. В годы эмиграции изучал новейшую философскую и социологическую литературу: сочинения Вебера, Парето, Штаммлера и др. В 1921 г. Бухарин издал книгу «Теория исторического материализма». По замыслу автора, она должна была быть популярным учебником по марксистской социологии. В отличие от «Материализма и эмпириокритицизма», где критиковался един уклон в марксистской теории, книга Бухарина претендовала на систематическое изложение теории марксизма. На протяжении 20-х гг. она была основным текстом, на базе которого приобретали философское образование партийные кадры. В этом и состоит политическая значимость данного текста.
Бухарин исходил из того, что марксизм есть строго и единственно научная всеохватывающая теория социальных явлений. Данные явления марксизм истолковывает объективно, как и все остальные науки. Поэтому марксисты могут точно предвидеть все социальные и исторические процессы. Кроме них никто этого сделать не в состоянии. Правда, марксизм — классовая теория, подобно всем другим. Но носителем этой теории выступает пролетариат. Его интеллектуальный горизонт шире, чем у буржуазии. Пролетариат стремится изменить существующий социальный порядок и потому может предвидеть будущее. Следовательно, только пролетариат может производить и на самом деле произвел единственно истинную науку о социальных явлениях.
Такой наукой выступает исторический материализм, или марксистская социология. Термин «социология» не пользо-
212
вался тогда популярностью среди русских марксистов. Ленин, например, считал, что социология как таковая есть выдумка буржуазии. Задача Бухарина состояла в том, чтобы присвоить историческому материализму общепринятое название, обозначающее определенную сферу социального знания.
Исторический материализм, по его мнению, базируется на принципе: нет никакого различия между общественными и естественными науками в методах исследования и причинно-следственного истолкования событий. Все социальные процессы подчиняются действию несокрушимых каузальных связей, на основе которых формулируются законы. И вопреки нападкам буржуазных социологов (к примеру, неокантианцев) тот факт, что люди действуют целесообразно, ни- > чего не меняет. Воля и целесообразные действия человека причинно обусловлены, подобно всем остальным явлениям. Теория целесообразности в естествознании и обществоведении, как любой иной индетерминизм, явно или неявно ведут к признанию бога. У человека нет свободы воли. Все его действия причинно обусловлены. Ничего случайного в мире нет. Мы называем случайным такое перекрещивание двух причинно-следственных цепей, из которых нам известна только одна. Поэтому категория случайности просто выражает наше незнание.
Во всех социальных явлениях действует необходимость. Благодаря этому возможно историческое предвидение. Впрочем, оно еще не настолько точно, чтобы человек мог предвидеть и даты будущих событий. Но этот рубеж преодолевается по мере развития знаний.
Спор материализма и идеализма в социологии представляет собой частный случай фундаментальной философской противоположности. Материализм утверждает, что человек есть часть природы, психика — функция материи, а мышление — продукт деятельности мозга. Все эти тезисы оспаривает идеализм, который есть не что иное, как форма религии. Он успешно преодолевается наукой. Разве можно всерьез относиться к солипсизму или философии Платона, по которым существуют не люди и груши, а только идеи людей и груш? Иными словами, и в сфере социальных явлений возникает тот же самый вопрос о первичности материи или сознания. С точки зрения науки, а значит — исторического материализма, материальные явления или производство определяют духовные явления: идеи, формы религии, искусства, права и т. д. Однако нужно всегда конкретно изучать, как в общественной жизни проявляются универсальные законы. Законы природы нельзя без уточнений переносить на общество.
Диалектический материализм учит, что в мире нет ничего постоянного. Все явления связаны между собой и взаимообусловлены. С этим тезисом не соглашаются буржуазные
213
историки. Они хотят доказать, что частная собственность, капитализм и государство вечны. Изменение социальных явлений — продукт внутренних противоречий и борьбы. В обществе, как и в природе, всякое равновесие относительно. В конечном счете оно преодолевается новой формой равновесия, которая стабилизируется на новых принципах.
Развитие осуществляется путем качественных скачков, возникающих в результате накопления количественных изменений. Например: вода нагревается и при температуре 100° начинает кипеть, а затем преобразуется в пар. В этом случае речь идет о качественном скачке. (Данный пример Бухарин просто списал у Энгельса, но ни тот, ни другой не заметили, что вода выделяет пар задолго до температуры 100°.) Таким же качественным скачком является социальная революция. В ней и состоит основная причина полемики буржуазии с диалектическим законом развития через скачки.
Специфика социальной формы движения материи зависит от обмена энергии между человеком и природой. Социальная жизнь обусловлена производством, а ее развитие — прогрессом производительности труда. Производственные отношения определяют мышление людей. В процессе производства люди зависят друг от друга. Поэтому общество не является простой суммой индивидов, а представляет собой такой агрегат, в котором все влияет на все. Техника — основной фактор социального развития, остальные производны. Географическое положение, например, может влиять на темп эволюции различных народов, но само по себе не объясняет ее. Демографические изменения зависят от техники, а не наоборот. Что касается расовых теорий, то они были успешно преодолены еще в трудах Плеханова.
Таким образом, человеческую культуру в целом можно объяснить изменениями техники. Организация общества меняется в зависимости от уровня производительных сил. Государство есть орудие господствующего класса и служит укреплению его привилегий. Откуда, к примеру, возникла религия? Оттуда, отвечает Бухарин, что в первобытном обществе были люди, управляющие родами и кланами. Затем отношения господства и подчинения были перенесены на социальный организм. На этой основе люди выдумали понятие души, управляющей телом. Потом это понятие было перенесено на всю природу. Ей стали тоже приписывать духовные качества.
Такое представление послужило идеологическим оправданием раздела общества на классы. Поэтому идея бога как непознаваемой силы отражает зависимость капиталиста от судьбы, над которой он не властен. Искусство тоже продукт технического развития и зависит от общественных отношений. Дикарь не умеет играть на фортепьяно. А без фортепьяно нельзя ни играть на фортепьяно, ни сочинять музыкальные произведения. Декадентское искусство —
214
импрессионизм, футуризм, экспрессионизм — продукт разложения буржуазии.
Отсюда не следует, что надстройка не оказывает никакого влияния на базис. Так, буржуазное государство есть условие капиталистического производства. Надстройка влияет на базис, но в каждый момент времени определяется производительными силами.
Что касается этики, то вся она есть продукт фетишизации общественных отношений классового общества и умрет вместе с ним. Пролетариату не нужна никакая этика. Нормы поведения, которые он вырабатывает для выражения своих интересов, являются чисто техническими по содержанию. Подобно столяру, который при производстве кресел пользуется определенными техническими правилами, так и пролетариат строит коммунизм на основе знания о социальных зависимостях. А они не имеют ничего общего с этикой.
По мнению Бухарина, вся диалектика может быть сведена к описанию постоянного процесса нарушения и восстановления равновесия. Нет существенных различий между диалектическим и механическим подходом к действительности. Современная механика стала диалектической. Физика доказала, что все вещи влияют друг на друга и ни одна из них не является изолированной. И в общественной жизни все может быть объяснено столкновением противоположно направленных сил. Они возникают в результате борьбы человека с природой. Но едва будет построен коммунизм,— социальное равновесие уже никогда не нарушится. В данный же момент мы имеем дело с революционной эпохой, которая неизбежно вызывает регресс в сфере техники.
Производственные отношения есть координация людей как живых машин в процессе труда. Но во время труда люди мыслят и чувствуют. Это, однако, не означает, что производственные отношения духовны по содержанию. Все духовное определяется материальными потребностями. Идеальное только обслуживает интересы производства и классовой борьбы. Не соответствует действительности утверждения (к примеру, Кунова и Тутан-Барановского) о том, что буржуазное государство выполняет функции, соответствующие интересам всех классов. Просто буржуазия в своих интересах вынуждена осуществлять действия, которые могут оказаться полезны для общества в целом (типа строительства дорог, содержания школ и развития науки). За всеми этими действиями скрываются интересы капиталистов. Поэтому государство есть институт классового господства. Кроме закона равновесия Бухарин в своей книге сформулировал еще несколько законов общественной жизни. Один из них называется законом материализации общественных явлений. Например, идеология и другие формы духовной жизни воплощаются в предметах, которые обладают своим
215
собственным существованием (книги, библиотеки, картинные галереи и т. п.). Эти предметы становятся исходным пунктом дальнейшей эволюции.
Книга Бухарина — показательный документ развития философии в 20-е гг. Она отличается, скажем, от «Материализма и эмпириокритицизма» тем, что Ленин все свои положения стремится доказать. Труд Бухарина этого достоинства не имеет. В нем авторитарно провозглашается ряд принципов и основоположений — без каких-либо попыток их анализа и обоснования.
Аргументация Бухарина в основном сводится к примерам. В то же время без каких-либо доказательств он утверждает, что в будущем наука будет «объективно» предсказывать даты социальных революций на основе анализа развития техники. Причисление к научным законам того факта, что люди пишут книги, может вызвать только улыбку. То же самое можно сказать о его взглядах на происхождение религии.
Существует еще одна особенность бухаринского учебника, которая связывает его со всеми последующими учебниками по философии: постоянное и навязчивое использование термина «научный». Такой стиль обычно отражает стремление автора доказать: то, что я пишу, является истинной наукой.
Недостатки книги Бухарина не прошли мимо внимания образованных марксистов (в частности, Грамши и Лукача). Они первыми отметили механистические тенденции той версии марксизма, которую предлагал и развивал Бухарин. Он на самом деле понимал общество как механизм, в котором все события и действия можно объяснить уровнем развития техники. Мысли, чувства, социальные институты и формы культуры — все это орудия, обусловленные производительными силами и законами природы. Бухарин совершенно упустил из виду методологическое содержание Марксовой категории «общественно-производственный организм».
Закон равновесия у него тоже четко не определяется. Говорится лишь о том, что в обществе постоянно нарушается и восстанавливается равновесие, которое состоит в соответствии производственных отношений и техники. Не ясно, на основании каких критериев можно полагать, что данные производственные отношения соответствуют или не соответствуют существующему уровню технического развития. Социальные революции и кризисы есть нарушение равновесия. Следовательно, закон равновесия просто означает, что в истории были и будут революции и кризисы.
С этим никто не спорит. Но никакой новизны по сравнению с Марксом в таком подходе нет. Маркс, однако, показал, что сам процесс исследования социальных явлений социально обусловлен. И в этом качестве влияет на исторический процесс. А Бухарин был убежден, что в будущем
216
«пролетарская наука» будет анализировать и предсказывать исторические события аналогично тому, как астрономия предсказывает движение планет.
Но есть и более значимые моменты, связанные с учебником Бухарина. Его автор занимал важный политический пост, был одним из политических вождей. Тем самым он способствовал зарождению и развитию догматического марксизма в партии, которой принадлежит власть. Такой «марксизм» длительное время претендовал на авторитарное изложение мировоззрения партии. Правда, бухаринский учебник не был в такой же степени обязательным, как сочинения Сталина. Однако в нем содержалось почти все, что потом включил «великий вождь» в свое изложение марксизма. И хотя Сталин не говорил о законе равновесия, но педантично повторил за Бухариным все законы диалектики. Заслугой Сталина была лишь их нумерация. Вслед за Бухариным он истолковал исторический материализм как применение и частный случай общих принципов философского материализма. Предпосылки такого подхода к пониманию исторического материализма можно обнаружить у Энгельса и Плеханова, но не у Маркса. Он был воплощен в жизнь Бухариным и Сталиным и до сих пор претендует на роль канонического марксизма.
После того, как Бухарин потерял свое политическое положение, а Сталин и его подпевалы начали критиковать «механицизм», советские философы неожиданно обнаружили связь между механистическими ошибками Бухарина в философии и правым уклоном в политике. Предполагалось, что именно из-за непонимания диалектики и склонности к схоластике (эти упреки высказывал ему Ленин) Бухарин стал защищать кулачество и сопротивляться коллективизации. Эта оценка до сих пор бытует в «Философской энциклопедии».
На самом деле связь между философской позицией и политической программой Бухарина установлена совершенно произвольно. Из общих и неясных положений его учебника не вытекает никаких определенных политических следствий. Кроме тех, что были всем известны и не составляли предмет спора: пролетарская революция должна победить во всем мире; нужно бороться с религией; пролетарское государство должно развивать промышленность. Что касается более подробных рекомендаций, то все противоположные политические лозунги могли быть обоснованы с помощью одних и тех же философских формул. Дискуссии 20-х гг. показывают, что суть этих формул сводится к чисто прагматическому и оппортунистическому истолкованию марксизма. А прагматизм и оппортунизм — важнейшие установки политической бюрократии.
Если, например, мы полагаем, что базис определяет надстройку, а надстройка оказывает обратное влияние на базис,
217
то мы еще ничего не сказали о размерах и средствах вмешательства пролетарского государства в экономику. Любая форма такого вмешательства, в том числе и бюрократическая, будет соответствовать исходной посылке. Впрочем, Бухарин обвинял Сталина за то, что тот нарушает экономическое равновесие между городом и деревней, но эта критика не вытекала из его собственного закона равновесия. Следовательно, абстрактные формулы философии с успехом могут обслуживать политический прагматизм и оппортунизм.
Лидером диалектиков в 20-е гг. был Деборин. Он родился в Ковно и в ранней юности вступил в социалистическое движение. С 1903 г. находился в эмиграции. Вначале был большевиком, затем меньшевиком. После революции несколько лет был беспартийным. Заново вступил в партию в 1928 г. В 1907 г. написал книгу «Введение в философию диалектического материализма», которая впервые была издана в 1915 г. Наряду с учебником Бухарина эта книга многократно переиздавалась и была средством философского образования в 20-е гг. Деборин преподавал в Коммунистической академии, Институте красной профессуры и много писал. В 1926 г. был назначен главным редактором журнала «Под знаменем марксизма». Сразу после этого журнал перестал публиковать статьи сторонников Бухарина и стал целиком органом диалектиков.
Деборин не оставил оригинальных философских работ. Его труды можно отнести к жанру комментариев. Однако автор обладал классическим философским образованием. В его сочинениях трудно обнаружить идеи, которые бы выходили за рамки того, что уже сказал Плеханов. Но если учитывать общий упадок философии в период сталинизма, то Деборин и его школа отличались значительной философской культурой и умением использовать ее в философской полемике.
Сторонники Бухарина обвиняли диалектиков в том, что они вводят в марксизм неизвестные науке формы бытия и сущности. Эти дополнения вытекают из гегелевского наследства и чужды не только революционно-научному духу марксизма, но и интересам пролетариата и всего социалистического общества. По убеждению «механистов» главная цель науки — объяснить все явления природы путем их сведения к физическим и химическим процессам. А диалектики, настаивая на качественных скачках и внутренних противоречиях, противодействуют развитию науки. Прокламируя качественное различие сфер действительности, они заимствуют у идеалистов идею умопостижимых сущностей. Все изменения можно представить в количественной форме. А противоположное утверждение есть идеалистический витализм.
Механисты вслед за Бухариным утверждали, что о борьбе противоположностей можно говорить в позитивном, а не в гегелевском смысле. И не о внутреннем раздвоении поня-
218
тий, а о противоположно направленных силах. Их можно наблюдать в физике, биологии и науках об обществе. Для этого не нужна какая-то особая диалектическая логика, выдуманная сторонниками Деборина. Наука должна опираться на опыт. А все категории диалектики позаимствованы у Гегеля. Их нельзя свести к каким-либо эмпирическим данным.
Отсюда механисты заключали, что положение диалектики становится все более шатким по мере развития естествознания. Оно шаг за шагом показывает, что все процессы действительности можно свести к физическим и химическим. Вера в качественно абсолютные различия и скачкообразный характер развития реакционна. Равно как и утверждения диалектиков о том, что случайность объективна, а не является лишь выражением нашего незнания.
Однако положение диалектиков было укреплено изданием в 1925 г. «Диалектики природы» Энгельса. Здесь можно было найти все нужные цитаты против механицизма и философского нигилизма. В том числе и требование философского обобщения данных наук. В 1929 г. были опубликованы «Философские тетради» Ленина, в которых подчеркивалась необходимость материалистической разработки гегелевской диалектики. Содержался реестр диалектических категорий, а принцип единства и борьбы противоположностей назван ядром диалектики.
На этом фоне основной труд Деборина выглядел бледно. Он представлял собой типичный пример истолкования марксизма «по Плеханову». В нем отсутствует анализ используемых понятий. Широко используются голословные утверждения, которые должны решить окончательно все философские проблемы. В то же время Деборин правильно подчеркивал органическую связь марксизма с философской культурой прошлого. Отмечал заслуги Ф. Бэкона, Гоббса, Спинозы, Локка, Канта и Гегеля в подготовке почвы для диалектического материализма. Деборин критикует идеализм, эмпиризм, агностицизм и феноменализм в соответствии с принципами, сформулированными Энгельсом и Плехановым.
Стиль деборинских работ можно представить в виде утверждений. Например: если, с точки зрения метафизиков, все существует, но ничего не становится, то, с точки зрения феноменалистов, все становится, но ничего не существует. Единство бытия и небытия есть становление — так учит диалектика. В переводе на материалистический язык это утверждение означает, что в основании всего лежит вещество, материя. Она находится в процессе постоянного развития. Изменения реальны и конкретны. А реальное и конкретное изменяется. Субъектом этого процесса выступает абсолютно реальное бытие: субстанциальное «все» в отличие от феноменалистичесйого «ничего». Противоречие между безкачественной и неизменной субстанцией метафизиков и субъектив-
219
ными и изменчивыми состояниями, которые исключают реальность субстанции, решается диалектическим материализмом в том смысле, что субстанция и материя находятся в процессе вечного движения и изменения. Качества или состояния имеют объективное значение. А вещество, материя является причиной и основанием, субъектом качественных изменений и состояний.
Таким жаргоном переполнены все работы Деборина. «Диалектический материализм учит, что...». «Диалектический материализм берет то, что правильно» оттуда и отсюда. «Субъективные идеалисты ошибаются», поскольку не признают материи. «Объективные идеалисты ошибаются», ибо не знают, что материя первична, а сознание вторично... Короче говоря, все философское исследование направлено не на конкретный предмет, в отличие от Маркса. А осуществляется лишь для того, чтобы доказать некий априорный результат, содержание которого неясно. Если судить по стилю и содержанию работ Деборина, то вся философия не должна быть направлена на доказательство истинности этого результата. Неизвестно также, на основании каких критериев можно убедиться, что ошибаются феноменалисты, а не их противники. Главный его аргумент — «так учит диалектический материализм». При таком подходе марксизм без остатка сводится к идеологии.
Пример Деборина дает возможность убедиться в сходстве бюрократа и идеолога. Первый стремится обосновать все свои действия некими анонимными инструкциями. Второй использует безличную теорию в качестве универсального аргумента и авторитета. За таким стилем обычно скрывается проповеднический пафос идеолога, а не трезвая аналитичность теоретика.
По мнению Деборина, противоречие между диалектикой и метафизикой состоит в том, что при диалектическом подходе к действительности все предметы толкуются как взаимосвязанные. Ни один предмет не является изолированным, все они постоянно изменяются и развиваются. Развитие — результат противоречий действительности. Они разрешаются через качественные скачки. «Диалектический материализм учит», что все в мире познаваемо и нет никаких недоступных познанию вещей в себе. Человек познает мир путем практического воздействия на него. Наши понятия объективны потому, что в них фиксируется сущность вещей. Объективны и наши представления, поскольку они отражают вещи. (В этом пункте Деборин просто повторил ошибку Плеханова, раскритикованную Лениным.) Хотя и представления не аналогичны предметам. Соответствие представлений и вещей состоит в том, что тождество или различие объективно существующих вещей отражается в тождестве или различиях субъективных представлений. Этому тезису противостоят взгляды Маха и его русских уче-