КИТАЙ МЕЖДУ ГЛОБАЛИЗАЦИЕЙ И САМОУТВЕРЖДЕНИЕМ
Глобализация воздействует на самую населенную страну мира двояко: доступ на глобализированный рынок резко увеличивает материальные возможности страны. В то же время самоутверждение в собственном регионе противопоставляет КНР лидеру глобализации.
В эру глобализации Китай и Тайвань оказались в ситуации взаимного гарантированного экономического уничтожения. Во время обострения взаимных отношений в 1999 году индекс фондовой биржи Тайваня опустился на двадцать пунктов. А индекс биржи Пекина понизился на сорок процентов. Согласно журналу «Фар истерн икономик ревью», общие инвестиции тайваньских фирм в китайскую экономику составили в 2000 году 46 млрд долл. США в 46 тысячах различных фирм. Напомним, что Тайвань является производителем и наиболее крупным для всего мира поставщиком тринадцати критически важных компонентов в производстве компьютерной техники, а в ряде случаев является монополистом в их производстве. Могут ли США с безразличием смотреть на эту державу, теснейшим образом связанную с США глобалистскими узами?
Но еще более весомыми являются связи Китая с союзником Тайваня - Соединенными Штатами. В период между 1990-1999 гг. на США приходилось 40 процентов китайского экспорта. Китай заработал за этот период на американском рынке более 65 млрд долл. США - половину всех доходов от своей зарубежной торговли. Встает вопрос: решила ли глобализация проблему взаимоотношений самой мощной экономико-политической силы мира и с ее наиболее быстро растущим восточноазиатским соперником? Рассмотрим этот вопрос подробнее.
В свете глобализационных процессов самые большие перемены в мировом раскладе сил будут в ХХI веке происходить на азиатском направлении. Именно сюда, на берега Тихого океана смещается центр мировой экономической активности. Именно здесь реально появление на горизонте нового соперника Америки, борющегося вначале в региональном масштабе, а затем логикой противостояния, поднимаемого до глобального уровня. Речь идет о Китае, опекаемом американцами в первые полтораста лет существования Соединенных Штатов, затем ставшего лютым коммунистическим противником, а с 1972 года урегулировавшего свои отношения с Америкой. Труд полуторамиллиардного населения будет направлен здесь на создание потенциально самой большой в мире экономики.
Экономический подъем. Америке понадобилось 47 лет, чтобы удвоить свой ВНП на душу населения. Япония это сделала за 33 года, Индонезия за 17, Южная Корея за 10 лет. Темпы роста экономики КНР в 80-90-е гг. ХХ в. составили в среднем 8% в год. Средний темп прироста ВНП азиатских стран превышает 6% в год, а у Запада он равен 2,5-2,7%. Феноменальный экономический рост позволил азиатам сделать за несколько десятилетий то, на что Западу понадобились столетия.
Идейное самоутверждение. Наряду с экономическим подъемом впервые в мировой истории нового времени происходит энергичное утверждение азиатской культуры как имеющей не только равные права на уважение, но по многим стандартам выше западной. Идеология «Азия для азиатов» имеет долгую и устойчивую традицию.
Появились даже идеологи “азиатского превосходства”, призывающие даже Японию отойти от канонов американского образа жизни и порочной практики западничества, выдвигающие программу духовного возрождения, “азиатизации Азии” как антитезы западного индивидуализма, более низкого образования, неуважения старших и властей. Динамичный современный лидер Восточной Азии совмещает передовую технологию со стоическим упорством, трудолюбием, законопослушанием и жертвенностью обиженного историей населения.
Азия обращается к “незападным обществам” с призывом отвергнуть англосаксонскую модель развития, - подвергается сомнению вера в свободу, равенство и демократию, подаваемые Западом непременным условием геополитического успеха. В Восточной Азии критически относятся к стремлению забыть прошлое ради результатов развития в будущем. Огромный развивающийся мир от Средней Азии до Мексики должен воспринять не уникальные западные догмы, а реально имитируемый опыт Азии. Азиатские ценности универсальны. Европейские ценности годятся только для европейцев.
В Азии явственно обозначился лидер, - после столетий своего рода летаргии Китай поднимается на ноги, начав с 1978 г. впечатляющее вхождение в индустриальный мир. Конфуцианский мир цивилизации континентального Китая, китайских общин в окрестных странах, а также родственные культуры Кореи и Вьетнама именно в наши дни, вопреки коммунизму и капитализму, обнаружили потенциал сближения, группирования в зоне Восточной Азии на основе конфуцианского трудолюбия, почитания властей и старших, стоического восприятия жизни, т.е. столь очевидно открывшейся фундаменталистской тяги. Поразительно отсутствие здесь внутренних конфликтов (при очевидном социальном неравенстве) – регион лелеет интеграционные возможности, осуществляя фантастический сплав новейшей технологии и традиционного стоицизма, исключительный рост самосознания, поразительное отрешение от прежнего комплекса неполноценности. Он успешно совмещает восприятие передовой технологии со стоическим упорством, традиционным трудолюбием, законопослушанием и жертвенностью обиженного историей населения. Возможно, Наполеон был прав, предупреждая Запад в отношении Китая. Если экономический подъем, начавшийся в 1978 году, не прервется, то влияние Китая на расклад сил в Азии (и в мире в целом) будет расти.
В 1950 году на Китай приходилось 3,3 процента мирового ВВП, в 1992 году уже 10 процентов, а по прогнозам на 2025 год - более 20%. Согласно прогнозу Всемирного Банка Развития, импорт “Большого Китая” (КНР, Гонконг, Тайвань) составит в 2002 г. 630 млрд США - значительно больше, чем у Японии (521 млрд долл. США).
По оценке Всемирного банка Реконструкции, экономика КНР превращается в четвертый мировой центр экономического развития мира эпохи глобализации (наряду с США, Японией и Германией). Валютные резервы Китая составляют 91 млрд долл. США, уступая в мире по этому показателю только Японии и Тайваню. Отметим огромное положительное сальдо торгового баланса КНР в торговле с США - импорт из Китая “отнимает” у США 680 тыс. рабочих мест. В состав КНР вошел Гонконг - тринадцатый по объему торговый партнер США.
Китайские политические лидеры в своих публичных речах предпочитают вместо термина «глобализация» использовать термин «модернизация». В этом есть свой культурный резон.
В памяти китайцев еще свеж исторический урок того периода, когда Китай был введен в международное сообщество пушками кораблей девятнадцатого века - глобализация представляет собой для китайцев нечто, чему Китай упорно сопротивлялся и что Запад Европы и Америка ему навязали.
В XXI веке североатлантическая зона получит полнокровного соперника. Китайцы станут равными американцам и европейцам в высоких советах, где принимаются решения о войне и мире. И делается это не путем модернизационной амнезии. В Китае очевидно “движение к основам” - активное восстановление Великой стены, более патриотично настроенные учебники, критика язв капитализма, новый культ Конфуция. Размеры изменения Китаем расстановки сил в мире таковы, что миру понадобится от 30 до 40 лет, чтобы восстановить потерянный баланс. На международную сцену выходит не просто еще один игрок. Выходит величайший игрок в истории человечества.
США, по мнению китайских лидеров, пытаются разделить Китай территориально, подчинить его политически, сдержать стратегически и сокрушить экономически. Начальник генерального штаба НОАК генерал Дзан Ваньян осудил вмешательство американских гегемонистов в наши внутренние дела и их откровенную поддержку враждебных элементов внутри страны.
В аналитической работе “Может ли китайская армия выиграть следующую войну?” говорится: “После 2000г. азиатско-тихоокеанский регион постепенно приобретет первостепенное значение для Америки. Тот, кто овладеет инициативой в этот переходный период завладеет решающими позициями в будущем. На определенное время конфликт стратегических интересов между Китаем и США был в тени. Но с крушением СССР он выходят на поверхность. Китай и США, фокусируя свое внимание на экономических и политических интересах в азиатско-тихоокеанском регионе, будут оставаться в состоянии постоянной конфронтации”.
Общее сокращение мировых военных расходов не касается Восточной Азии, которая за последнее десятилетие увеличила свои военные затраты на 50% (с 90 до 135 млрд долл. США). Военные расходы Японии увеличились с 32,4 до 45,8 млрд долл. США, Южной Кореи - с 7,9 до 11,5; Таиланда - с 2,3 до 3,8; Малайзии - с 1,3 млрд до 2,1 млрд долл. США. Но, конечно, наибольший скачок военных расходов произошел в КНР. Начиная с 1991 г., КНР увеличивала их на 17% в год, доведя, при оценке по официальному обменному курсу, до 40 млрд долл. США (а по реальной покупательной способности - до 90 млрд долл. США).
В течение ближайшего десятилетия высокоточные, обладающие большим радиусом действия ракетные системы станут доступными большинству главных стран региона; множество других систем вооружений драматически изменит нынешний баланс сил. За 1990-е гг. китайцы удвоили свои военные расходы. НОАК находится в процессе постоянной модернизации. Впервые созданы мощные научно-исследовательские институты в сфере анализа внешнеполитического окружения. Оценить военные расходы КНР в начале нового тысячелетия непросто. Но большинство исследователей сходятся в том, что их цифра находится где-то между 28-ю и 50-ю миллиардами американских долларов, то есть в 4-7 раз превышают официальные цифры. (Лондонский институт стратегических исследований определяет эти расходы в 36 млрд долл. Есть и более масштабные оценки). Военные расходы КНР по реальной покупательной способности достигли 90 млрд долл. США. И основная статья расходов - вовсе не улучшение условий службы военного персонала (как убеждают неисправимые пацифисты), а создание новых вооружений. КНР расходует по этой статье и доходы от продаж оружия противостоящим США странам - Ираку, Ливии, Сирии.
Создаваемые азиатами ракеты имеют весьма четко обозначенные цели - американские базы в Азии. Их теперь нередко называют «ахиллесовой пятой Америки». То, что прежде было видимым всем символом американской вовлеченности и мощи, становится уязвимой целью США. Азиатские баллистические ракеты, вооруженные средствами массового поражения, делают американцев в лучшем случае заложниками ракетной атаки. Азия целится не в американскую мощь, а в американскую слабость. Итак, в тот самый период, когда Вашингтон праздновал свой триумф в «холодной войне» и в войне в Заливе, Израиль, Сирия, Иран, Пакистан, Индия, Китай и Северная Корея усовершенствовали свое ракетное оружие, знаменуя тем самым новый болезненный для США факт.
НОАК создает мирвированные боеголовки, технологию стелс, нейтронную бомбу, дозаправляемую в воздухе авиацию, выказывает интерес к созданию современных авианосцев. Западных специалистов особенно заботит ракетное оснащение Китая, поскольку баллистические ракеты сводят на нет всю стратегию выдвинутых вперед баз, предназначенных для удаленных боевых действий. Эти ракеты направлены на уязвимые места западных держав в Азии, которые до самого недавнего времени были неуязвимы для азиатских держав.
Не столь внушительные, если их сравнивать с американскими и российскими стратегическими ракетными силами, китайские стратегические силы (149 межконтинентальных баллистических ракет) все же могут нанести удар по Соединенным Штатам из бетонных шахт, расположенных в Западном Китае. Называемые в НОАК «2-й артиллерией», китайские стратегические ракетные силы находятся в процессе модернизации. На острие этих сил две новые ракеты - ДФ-31 и ДФ-41, имеющие твердотопливное запускающее устройство и оснащенные мирвированными боеголовками и способные достичь территории США. Испытание ракеты ДФ-31 2 августа 1999 года было своего рода напоминанием и Вашингтону, и Тайбею. Разрабатываемая ныне ракетная система ДжЛ-II предназначена для запуска с подводной лодки. Мобильность китайских ракет позволит им надеяться на выход из-под контроля американских спутников и прочих следящих устройств. (А Тайвань в случае атаки КНР будет в невероятно сложном положении, учитывая его островное положение и уязвимость морских путей. Тайваню в случае конфликта можно надеяться лишь на помощь Соединенных Штатов).
В ответ на планы США по созданию системы ПРО Китай в октябре 1999 года выделил дополнительные 9,7 млрд долл. США на свои стратегические силы. Если американцы разместят 200 перехватчиков на Аляске, Китай может прийти к выводу, что это обеспечивает проникновение на его территорию и, наряду с другими мерами, оснастит свои ракеты мирвированными боеголовками. Если Соединенные Штаты пойдут еще дальше и создадут широкий спектр запускаемых с воздуха, моря и космоса систем, тогда Китай пойдет на значительное усиление своих ударных возможностей. Китай скорее всего приступит к полномасштабному развитию мощных ядерных сил, разделяя мнение России и других критиков в том, что Соединенные Штаты не собираются останавливаться в развитии ПРО и намерены создать его полномасштабный вариант. Собственно, Китай рассматривает нынешнее стремление Вашингтона создать ПРО национального масштаба необратимым. В будущем Китай предпочтет полнокровную программу ядерного вооружения любым попыткам договориться с американцами.
Китай способен произвести до тысячи новых ракет в течение следующего десятилетия, и некоторые данные убедительно говорят о его способности производить 10-12 межконти-нентальных баллистических ракет в год. Комиссия по национальной безопасности палаты представителей США (т.н. Комиссия Кокса) пришла к выводу, что к 2015 году Китай будет способен в агрессивной манере разместить до 1000 термоядерных боеголовок на своих межконтинентальных баллистических ракетах. В 2000 году запущен второй непилотируемый военный космический корабль – идет интенсивная подготовка к созданию стационарной космической станции. По распространенному мнению, Китай догонит Америку в стратегических вооружениях через сорок пять лет. Что окажется тогда сильнее – порыв глобализации или тысячелетняя традиция национальной геополитики?
В начале ХХI в. на вооружении армии КНР находятся 6 тыс. боевых самолетов, 9200 танков, 30 межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися боеголовками. По мнению Американской академии военных наук, к 2020 г. всеобъемлющая общенациональная мощь Китая уже сможет в определенной мере быть сравнимой с американской и превзойдет любую другую в мире. Чтобы сохранить свою относительную энергетическую независимость Китай будет упорно развивать военно-морской флот. Китайское строительство такого рода неизбежно обеспокоит такие морские страны: как Индонезия. Создается основа и арена военно-морской гонки XXI века.
С другой стороны, Китай непременно будет искать надежные источники энергии в Центральной Азии. Он постарается ввести Казахстан и Киргизстан в сферу своего влияния (что, разумеется, не может понравиться Москве).
Китай изменил военную стратегию, переориентируя свои ВС с северного направления на южное, развивая при этом ВМС - планируя их оснащение ВМС авианосцем, совершенствуя способности дозаправки своих самолетов в полете, покупая истребители современного класса. КНР подняла вопрос о своем праве на острова Спратли, повторяя тезис о своем тысячелетнем владении ими. Китайские силы оккупировали остров Хайнань, превратив его в особую экономическую зону и создав на нем военно-морскую базу. В 1992г. был принят Закон Китайской Народной республики о Внутреннем море (так стало называться Южно-китайское море. – Прим. авт.) и прилегающей зоне, создавший своего рода легальную базу для дальнейшего продвижения. Присоединившись в 1996 г. к Конвенции ООН по морскому праву, Пекин семикратно - на два с половиной миллиона квадратных километров - расширил экономическую зону в Южно-Китайском море. КНР своими военно-морскими маневрами как бы дала Тайваню ясный сигнал - не вовлекать США во внутрикитайские дела.
Что более всего возбуждает китайскую сторону, так это вольная или невольная поддержка Соединенными Штатами сепаратизма китайских территорий. Случай с Тайванем широко известен и одиозен. Такую же реакцию в Китае вызывает поддержка американцами тибетского сепаратизма. Центральное разведывательное управление США оказывало сепаратистам здесь прямую поддержку, о которой китайцам достаточно хорошо известно. Китайцы жестко выступают против признания за Соединенными Штатами, как за глобальным гегемоном, права вторгаться в этнические проблемы.
Пекин готов к позитивному и негативному вариантам будущего развития событий вокруг Тайваня, который Пекин твердо считает тридцатой провинцией КНР. Первый вариант предполагает провозглашение Тайванем независимости от континентального Китая. В этом случае КНР готова увеличить свои военные усилия, более откровенно противостоять США в восточноазиатском регионе. предполагал бы отказ США (и Японии) в поддержке стремления Тайваня к независимости - это облегчает сближение Пекина с Тайбеем. В этом случае новая стратегическая система в Восточной Азии не зависела бы от мощи США, их военного присутствия в Азии. Негативный
Вашингтон ответил планами создания системы антиракетной обороны. Примечательно, что российские ракеты для достижения своей цели нуждаются в получасе времени, в то время как азиатские ракеты нуждаются в нескольких минутах. И никто уже не может представить себе, что такие страны, как Китай, Индия и Иран способны (под любым давлением) приостановить свои ракетные программы. Для создания надежной противоракетной обороны Соединенным Штатам потребуются огромные материальные ресурсы. Это предопределяет будущий рост американских военных бюджетов, цена пребывания единой сверхдержавой растет.
Глобализация может дать немало полезного огромному и трудолюбивому Китаю (прежде всего, богатейший рынок и поток новой технологии). Но китайское руководство еще несомненно ощутит, что по мере увеличения инвестиций, доступа к информации посредством электронной почты и Интернета, путешествий и проживания за рубежом напряженность взаимодействия между экономикой Китая, его обществом и политической системой будет, вне всякого сомнения, расти.
Военная система Китая зависит от помощи, осуществляемой Россией, от получения американских технических секретов, от степени преодоления отсталости. Седьмой флот США еще не скоро перестанет быть самой большой военной силой в регионе. Понимание китайским руководством своей стратегической слабости можно усмотреть даже в том интересе, который молодые китайские стратеги проявляют к революционным изменениям в военной технологии, к дебатам среди американских стратегов. Ощущая, что в ближайшей перспективе у них нет шансов, китайцы концентрируют силы для броска в будущем. Поскольку срок жизни одного поколения оружия в наши дни составляет примерно пятнадцать лет, китайцы ожидают возможности «вклиниться» на следующем витке или непосредственно после него.
Китайские лидеры видят в Соединенных Штатах сверхдержаву, вступающую в полосу упадка, но полную решимости сдерживать находящийся на подъеме Китай. Они бросят вызов интересам и позициям Соединенных Штатов в Восточной Азии, их военному и военно-морскому присутствию в западной части Тихого океана. Китайцы уже проявили себя на этом направлении в 1996-1999 гг. в ходе спора по статусу Тайваня, демократии в Гонконге, будущего Тибета, объединения Кореи и контроля над островами в Южнокитайском море. По мнению американских специалистов, любое противодействие однополюсному миру сможет послужить сборным пунктом противников статус кво в Азиатско-Тихоокеанском регионе, равно как и среди прочих недовольных современной системой во всем мире.
Китай не является державой, склонной сохранять status quo, напротив, он хотел бы изменить существующее положение, изменить баланс сил в Азии в свою пользу. Уже одно это делает его стратегическим соперником Америки. Огромное население и территория, необъятные ресурсы Китая усиливают чувство опасности противостояния. Партийная верхушка в Пекине показала себя способной к принятию жестких решений. Существует проблема, в решении которой ни США, ни КНР не готовы уступить: кто будет преобладать в Восточной Азии. В этом смысле китайская долговременная цель регионального лидерства, представляет собой прямую угрозу доминирующей роли Америки в регионе. В ближайшие годы и десятилетия КНР будет стремиться вовлечь в свою орбиту непосредственных соседей и ослабить американское влияние в своем регионе.
Но АТР как регион слишком важен для мирового лидера глобализации, чтобы оставлять его эволюцию на волю тихоокеанских волн. Войска США будут оставаться на Окинаве и в Южной Корее. Вашингтон предпримет усилия, чтобы договориться о прямых военных связях с Сингапуром, флот США будет патрулировать основные торговые магистрали. Интересы Вашингтона и Пекина противостоят друг другу в Восточной Азии, в Китайском море, по поводу Тайваня, судьбы двух Корей, американского союза с Японией, присутствия американских войск в регионе, постоянные рейсы американских военно-морских сил поблизости, давление США по вопросу гражданских прав, - все эти проблемы так или иначе ведут к обострению двусторонних отношений и взаимному озлоблению.
За 1990-е гг. китайский экспорт в США увеличился феноменально, – в пять раз. Пекин несомненно ценит американский рынок как наиболее обширный и прибыльный (а США вынуждены постоянно думать о дефиците своей торговли с КНР). Важнее то, что к ХХI веку Китай начал фактически возглавлять общеазиатский торговый блок, и напрямую встал вопрос: кто определяет условия экономического развития самого растущего региона мира. Гонконг внутри и Хуаоцяо вовне стали новыми мощными инструментами растущего китайского могущества в эру глобализации.
КНР предстоят нелегкие времена внутреннего переустройства, когда возникающий средний класс восстанет против политического статус кво. Это поневоле ослабит внешнеполитическую мощь огромной державы. Инвестиции в КНР со временем неизбежно уменьшатся, темп развития страны станет сокращаться. И глобализация не будет казаться универсальным выходом. Даже умеренные по своим взглядам западные специалисты не видят безоблачного будущего. Трудно представить себе, что Китай и Япония желают создать зону свободной торговли с США и другими странами, выходящими к Тихому океану. Трудно представить себе, что население и конгресс США, а также их аналоги в развитых странах будут содействовать заключению соглашения, открывающего их границы импорту текстиля, одежды, электроники и других промышленных товаров. Это значит, что та или иная степень отчуждения практически неизбежна.
13% китайского населения – люди, окончившие университеты, иногда и выступают против коммунизма, но основная масса населения (по опросам самих американцев) более активно поддерживает свое правительство, чем, скажем, итальянцы или мексиканцы. Крушение коммунизма в СССР не предопределяет неизбежности подобного же в Китае, каждая страна уникальна. Режим в Пекине способен на адаптацию к новым социально-экономическим сдвигам. Более того, падение коммунизма в Восточной Европе в определенной степени укрепило коммунизм в Китае - функционеры в расстрелянной чете Чаушеску увидели свою судьбу и укрепили бдительность, желая избежать политический и социальный хаос любыми средствами. Сегодня национальный и социальный элемент в китайском коммунизме слились воедино. Национально Китай, где живут 93% ханьских китайцев - почти гомогенная страна.
У Китая ограниченные инновационные способности; по мере удешевления рабочей силы и сокращения потока иностранного капитала “восточноазиатское чудо” даст неизбежный сбой. Механического повиновения недостаточно, необходима творческая мысль, а с нею возникают сложности. В будущем скажется плохая инфраструктура, коррупция, недостаточная подготовка кадров, слабые рынки капиталов, растущие (с зарплатой) издержки в производстве.
В ближайшие 20 лет население КНР вырастет не менее чем на 300, а, возможно, 400 млн человек - за это же время более 10% обрабатываемой земли будет потеряно полностью, а основной ее массив подвергнется эрозии. Несмотря на 15 лет экономического подъема 50 млн китайцев не имеют гарантированной питьевой воды, а 80 млн питаются ниже уровня выживания. Скажется напряжение административной машины, спор между столицей и провинциями, между элитой и массами, между различными регионами, “вендеттой” партийной элиты и элитой, порожденной быстрым экономическим ростом отдельных провинций. Ускоренная модернизация потребует сдержанности военных. Нужно видеть несказанные трудности модернизации страны, ослабление централизующего влияния марксистской догмы, сложность самоидентификации и развития этнически некитайских регионов - Тибета, Синьцзянь-Уйгурского автономного округа.
Возникает вопрос, всегда ли США будут готовы предоставлять китайцам и японцам свой рынок? По мере того, как США начнут ощущать угрозу азиатского экспорта, они начнут воздвигать таможенные барьеры. Это произойдет достаточно мирно когда речь идет о политическом союзнике - Японии. Китай, единственный потенциальный соперник в борьбе за мировое лидерство, не может рассчитывать на такую благожелательность. Американцы подчеркивают, что они ничего не должны Китаю. Имеет место мнение, что прием КНР в ВТО в целом увеличит возможности США и американских союзников оказывать влияние на внутрикитайские процессы и на внешний курс Пекина.
Главное глобалистическое основание - допуск избранных стран региона на богатейший - американский рынок. Экономическая взаимозависимость долгое время была могучим стабилизирующим фактором в Азии - она была как бы связана общим желанием получить доступ на американский рынок. Открытие богатейшего американского рынка для высококачественных и дешевых азиатских товаров, и это было сделано с откровенной целью заполучить Азию на свою сторону в холодной войне. Без этого допуска трудно представить себе феноменальный экономический подъем Японии в 1950-1980-х гг., рождение “четырех тигров” (Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур), невообразимый подъем КНР после 1978 года, ритм роста стран АСЕАН. Допуск на американский рынок - самый сильный экономический рычаг Вашингтона. Не даром ежегодное возобновление статуса наибольшего благоприятствования Китаю подается как огромная уступка, за которую США хотели бы иметь компенсацию в той или иной сфере.
Полтора миллиарда жителей Юго-Восточной Азии представляют собой самый большой новый рынок в мире. В начале XXI века США будут отвечать на вызов глобализации, на вызов своим позициям в Азии - ведь от этого будут зависеть их позиции в мировом процессе глобализации.
<< Предыдущая - Следующая