Функции вещей в "Петербургских повестях" Н.В. Гоголя
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?льтурологическую, характерологическую, сюжетно-композиционную. Однако не следует считать эти функции исчерпывающими и единственно возможными.
2 ФУНКЦИИ ВЕЩЕЙ В ПЕТЕРБУРГСКИХ ПОВЕСТЯХ Н.В. ГОГОЛЯ
2.1 Культурологическая функция вещей
В художественном произведении вещи способны выступать как показатели определенной культуры, национальной традиции в тот или иной исторический период. Вещи, заполняющие пространство произведений, служат, словно, введением в художественную реальность, приоткрывая нам не только новые смыслы, но и новые пространственные и временные горизонты.
Николай Васильевич Гоголь в Петербургских повестях описывает общество середины 19 века. Для создания образа этого исторического времени автор использует определенный набор вещей. Это и шинель Акакия Акакиевича, фраки и сюртуки прогуливающихся по Невскому проспекту прохожих, вицмундиры отставных генералов, летящие и воздушные платья барышень и так далее.
XIX. В противовес представителям среднего и высшего класса, за человеком в демикотоновом сюртуке и человеке во фризовой шинели мы просматриваем людей весьма скромных доходов, так как демикотон и фриз представляют собой грубые дешевые ткани.
Не только внешний вид, но и занятия и предпочтения персонажей повестей позволяют нам увидеть знаки культуры определенной эпохи. Карточная игра, упоминаемая в повести Шинель, вошла в моду со второй трети XVIII века и к началу XIX века уже была характернейшей чертой повседневного житейского уклада, общепринятой нормой поведения. Умение играть в карточные игры, особенно в те, где игра шла на деньги, сделалось правилом хорошего тона, своеобразной культурной традицией. Карточная игра стала символом и свидетельством высокого социального статуса, причастности к европейской светской культуре.
В повести Невский проспект офицеры курят трубки, что является, по словам Н.В. Гоголя, их отличительной чертой. Трубка, войдя в употреление в XVIII веке была широко распространена вплоть до начала XX века, когда была сильно потеснена папиросами и сигаретами.
Сон Пискарева в этой повести напоминает нам эпоху балов. Сверкающие дамские плечи и черные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы, эфирные ленты и толстый контрабас, выглядывавший из-за перил великолепных хоров, - все было для него блистательно. Он увидел за одним разом столько почтенных стариков и полустариков с звездами на фраках, дам, так легко, гордо и грациозно выступавших по паркету или сидевших рядами, он услышал столько слов французских и английских, к тому же молодые люди в черных фраках были исполнены такого благородства… [11: 34]. Описанная картина очень напоминает нам уклад жизни современного писателю общества XIX века. Если обратиться к истории, мы узнаем, что балы проходили в огромных и великолепных залах, окруженных с трех сторон колоннами. Зал освещался множеством восковых свечей в хрустальных люстрах и медных стенных подсвечниках. В середине зала непрерывно танцевали, а на возвышенных площадках по двум сторонам залы у стены стояло множество раскрытых ломберных столов, на которых лежали колоды нераспечатанных карт. Такую же картину мы наблюдаем и во сне Пискарева.
Наряду с изображением мира внешнего лоска, изящества манер, Н.В. Гоголь рисует нам картину иного Петербурга - города с публичными домами. Пискарев, следуя за брюнеткой, очутился на пороге дома разврата. Боже, куда зашел он! Сначала он не хотел верить и начал пристальнее всматриваться в предметы, наполнявшие комнату; но голые стены и окна без занавес не показывали никакого присутствия заботливой хозяйки; изношенные лица этих жалких созданий, из которых одна села почти перед его носом и так же спокойно его рассматривала, как пятно на чужом платье, - все это уверило его, что он зашел в тот отвратительный приют, где основал свое жилище жалкий разврат, порожденный мишурною образованностию и страшным многолюдством столицы [11: 31]. Описывая образ Петербурга, Н.В. Гоголь акцентирует внимание на его противоречивости: рядом с красотой соседствует невежество и разврат.
Вещи, выполняя культурологическу?/p>