Феномен жизнетворчества в литературе на рубеже XIX–XX веков
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
овек, который никого и ничего не любит, ни перед чем не благоговеет? - не может, потому что без любви человек не творит, но только комбинирует. Люди, лишенные любви, и не знают ни о каком творчестве… Где же есть любовь, там есть и творчество… и только здесь возможна свобода. Аполлон требует поэта к священной жертве; любовь повелевает человеку. Но она и есть самая сущность человека; если она даже умерщвляет, то она же и воскрешает. Здесь и находится корень свободы.
Дружественное окружение поэта осознавало неслучайность происходящих в жизни Вяч. Иванова событий. Например, мемуаристы подчеркивают его поразительное бесстрашие в утверждении личностного, интимного самоощущения как этического пространства души. Этика Вяч. Иванова была своеобразна уже потому, что представляла собой оригинальный свод религиозно-нравственных и антиморализаторских установок.
Для Вяч. Иванова чрезвычайно важно было разграничить и обозначить сферу морали и сферу нравственности как свод внутренних императивов. Мораль воспринималась им как тактика плодотворности духа. Только для человека, достигшего цельности, исследившего сущность свою в ее отношениях к миру, мораль становилась строем внутренних сил. Этот строй внутренних сил мог быть различным у отдельных людей, но чем четче и определеннее он был, тем тоньше и целостнее представлялись Вяч. Иванову нравственные основы души личности. Наряду со свободой, почти нисходящей до произвола чувств и поведения, стояло строгое, высокое взыскание той же свободы, как участия плодотворного в мировой жизни; но жизнь земная - загадка и заданье для воли: найти себя. Антиномичная природа человека затрудняла поиск себя, но не являлась, по мнению Вяч. Иванова, непреодолимым препятствием. Антиномичность, растворенная в бытии, не только может быть познана, но нуждается в познании с тем, чтобы раскрыть тайны: если мы знаем об антиномичности, мы уже у порога тайн, если мы мыслим о ней, значит, нам дана власть, и тайны раскроются нам.
Сложный процесс создания собственного морально-нравственного кодекса соотносим с ивановскими размышлениями о правом и неправом безумствовании бога Диониса. В 1908 г. была написана статья Спорады, где в V разделе - О Дионисе и культуре - Вяч. Иванов говорит о порывах, дионисийских по природе, но различных по направленности; порывы эти: правое безумствование и неистовство болезненное. Правое безумие… тем отличается от неправого и гибельного, что оно не парализует, - напротив, усиливает изначала заложенную в человеческий дух спасительную и творческую способность и потребность идеальной объективации внутренних переживаний.
Как праведный дионисийский экстаз способен возвысить человеческий дух, так и правильное слияние смятенного сердца и железного аскетизма в духе дает возможность личности изначальное очертание свое, несовмещаемое с очертаниями других людей, претворить в ту силу своеобразия, которая соединяет людей, пробуждая любовь. Вяч. Иванов никогда не боялся относиться к дионисизму как к некой универсальной идее. В отличие от Э.К. Метнера, например, признававшегося в том, что, быть может, он слишком дионисичен и потому боится Диониса, В. Иванов последователен в своей приверженности Дионису как в философии и эстетике, так и в этике повседневной жизни. Дионисизм на каждый день вылился в грандиозное жизнетворчество или жизнестроительство, в конечном итоге, ставшее во многом ключом к его творчеству эпохи. Жизнестроительство Вяч. Иванова, используя слова Л. Баткина, можно определить как настойчивое желание проживать жизнь в соответствии со своими… обдуманными представлениями о том, что означает делать это правильно и хорошо… В результате длительной рефлексии над вопросом как должно В. Иванов создает некое упорядоченное подобие связанного текста жизни, где жизнь внешняя, событийная представляется Вяч. Иванову конечным результатом жизни душевно-духовной, она - событийная жизнь - в известной мере плод творчества личности, способной формировать, созидать окружающий ее мир и самое себя. Поэтому главная цель Я - максимально искренне воплотить себя во внешнем мире: Важнее всего быть уверенным, что повествующий о себе Я точно есть Я.
Не менее важно и то, что может стать всеобщим достоянием предельно интимного мира Я. Так возникает двуединая задача: познать себя и воплотить себя. Ее решению и подчинена работа души поэта. В эссе 1907 г. Ты Еси Вяч. Иванов осмысляет душевную жизнь как триединое сосуществование в любви женского (Anima), мужского (Animus) и божественного начал. Экстатическое состояние личности предопределено наличием в ее душе этой триады. Экстаз, по Иванову, - вы ход за ограниченные пределы собственной души, когда важным становится Ты - будь то Бог или более слабое существо - человек. Триедино мистическая диалектика любви заключается, следовательно, в превозможении я через ты в Боге. В. Иванов считал, что в любви, утверждая другую личность, Я утверждает и самое себя, и здесь, через это двойное утверждение утверждается же и бытие Его - Бога.
Эмпирической проверкой теоретических исканий Ивановым триединой души должны были стать заседания Сред и тройственные союзы супругов Ивановых и С. Городецкого, позже - Ивановых и М. Сабашниковой-Волошиной.