Феномен жизнетворчества в литературе на рубеже XIX–XX веков
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
: они не идут дальше констатации богооставленности человека и мира, признания фундаментальной безысходности жизни. В сущности такое жизнеотношение непереносимо, оно неизбежно требует своего преодоления.
Чувство бессмысленности и призрачности обезбоженного мира, присущее декадентскому нигилизму и пессимизму, вызывает у символистов второй волны резкое неприятие и мучительные поиски путей выхода. Идею социальной революции, популярность которой катастрофически быстро нарастает среди преобладающей массы интеллигенции их времени, символисты отвергают в силу ее поверхностного, не затрагивающего глубин и, тем самым, бесплодного характера.
В своих поисках младосимволисты приходят к признанию вины человека в отпадении, добровольном уходе от Бога, индивидуации. Весь свой пафос они устремляют на поиски Бога, на религиозное преодоление декадентства и создание восстанавливающего, синтетического мировоззрения, способного разрешить кризис индивидуализма. Саму постановку символистами вопроса о необходимости духовного преодоления новоевропейского индивидуализма как насущнейшей проблемы современности следует оценивать положительно. В этом отношении несомненной заслугой младосимволистов явилось то, что они были фактически первыми не только в русской, но и в мировой культуре XX в., кто продолжил линию русской христианской философии, прежде всего Ф.М. Достоевского. Однако они, в отличие от Ф.М. Достоевского, совсем не стремились к традициям Православия (исторического христианства, по их терминологии), а были в поисках где угодно за его пределами, во всевозможных нехристианских духовных средах: от современной антропософии до средневековой пантеистической мистики и античной мифологии, еще дальше - в архаических языческих мистериях.
Сознательное противопоставление себя Православию приводит символистов к сближению с новым религиозным сознанием, художественно-эстетическим флангом которого они и были.
В религиозной философии конца XIX в. тенденция к стиранию различий между христианством и язычеством была заложена Вл. Соловьевым, забывшим, что родиной истинного Ветхого Завета является Иерусалим, а не Афины, и провозгласившим древнегреческую философию ветхим заветом христианства. Эта тенденция в различных вариантах развивается его многочисленными последователями - Д. Мережковским, Н.А. Бердяевым. Пламенными учениками В. Соловьева были и младосимволисты, для которых ветхозаветным становится более древний пласт язычества - греческая мифология и, прежде всего, эллинская религия страдающего бога Диониса.
Дионис интерпретируется ими как духовный предшественник Христа, а дионисизм - как проходящий через всякую истинную религиозную жизнь независимо от форм ее кристаллизации - вневременной мистической принцип и, тем самым, как евангельское приуготовление. Таким образом, весьма произвольно трактуемая религия Диониса превращается у символистов в неотъемлемую часть сущности христианского мировоззрения и становится совершенно в духе религиозного модернизма начала века (подобного, например, модернизму Н.А. Бердяева), искомым дополнением к историческому христианству, обветшалому и утратившему связь с жизнью. Дионисизм представляется в качестве основного пути преодоления (через растерзание собственного я) кризиса индивидуализма и обретения мистического соборного идеала. Символисты совершенно неправомерно растворяют христианство в языческом дионисизме, представляющем собою, по классическому определению А.Ф. Лосева, типичную натуралистическую религию тела и, тем самым, уже несовместимую с христианством.
Религиозное (соборное) возрождение начинается у символистов не в самой религии, а в искусстве. Именно искусство - единственная бытийная сила, способная утвердить вселенскую победу Красоты над Хаосом, становится у них главным средством преображения мира - теургией. Выход из всех коллизий ими видится в сакрализации творчества и рискованном возведении башни культуры - реализации утопического проекта пересоздания всей жизни теургическим искусством, т.е. культурой, принявшей на себя функции религии (В. Иванов: Я башню безумную зижду Высоко над мороком жизни).
Однако искусство и культура не способны заменить религию, и судьба символистской башни оказывается подобной судьбе ее вавилонской предшественницы.
Чрезмерность изначальной языческой оптимистичности оборачивается жестоким разочарованием: Живи еще хоть четверть века - Все будет так. Исхода нет. Срыв эсхатологических надежд определил и трагизм дальнейших творческих и личных судеб младосимволистов: превращение А.А. Блока в певца русского бунта, прославившего самую темную и разрушительную стихию революции, в конечном итоге погубившую его; метания А. Белого от антропософского сатанизма к сатанизму политическому (участие в левоэсеровском движении), позже - полный отход от мировоззренческих проблем и замыкание в узкофилологических интересах и мемуаристике; эмиграция и уход Вяч. Иванова в католичество.
Гордыня и отсутствие истинного смирения, имманентные миросозерцанию русской интеллигенции всех времен не позволили символистам пристальнее и, самое главное, любовнее взглянуть на Православие, Россию, русский народ. Вместе с тем соборная устремле