Социолект: структура и семантика
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
Вµру, какой-нибудь коктейль-бар в конце боковой улицы этого квартала - в каждом из них свой бар, и своя аптека, и рынок, и винная лавка. Заходите, и тут вас шарахает. Но откуда она берется?
Это не бармен, не посетители, не кремовая пластиковая отделка табуретов у стойки, не тусклая неоновая вывеска. Даже не телевизор.
И эта тоска определяет наши привычки, как направляет антрацит, вплоть до момента, когда он отпустит. А ширка уже на исходе. И вот мы здесь в этом дыре, где о гере и слыхом не слыхивали, сидим на сиропе от кашля. И мы сблевали мы весь этот сироп, и поехали дальше и дальше, холодный весенний ветер свистал сквозь эту кучу металлолома вобравшую в себя наши дрожащие и потные тела на кумаре, ведь на вас всегда наваливает простуда, когда из тела вытекает кайф... Дальше сквозь шелушащийся пейзаж, дохлые броненоiы на дороге и стервятники над топью и пнями кипарисов. Мотели с фанерными касторовыми стенками, газовой горелкой, тощими розовыми одеялами.
Залетная шваль, гастролеры и жульё, уже выжали всё что только можно из техасских коновалов...
А на луизианского коновала никто в здравом уме никогда не наедет. Такие в штате антинаркотические законы.
Наконец, приехали в Хьюстон, где я знаю одного аптекаря. Я там пять лет не был, а он поднимает взгляд и моментально меня опознал, просто кивает и говорит: "Подождите у стойки...."
И вот я сажусь и выпиваю чашечку кофе, и через некоторое время он подходит, садится рядом и спрашивает: "Так что вы хотите?"
"Кварту парегорики и сотню колёс немобутала."
Тот кивает: "Заходите через полчаса."
И вот когда я возвращаюсь, он протягивает мне пакет и говорит: "Пятнадцать долларов.... Будь осторожнее."
Двигаться парегориком- жуткое дело, сначала надо выжечь алкоголь, затем выморозить камфару и отсосать эту бурую жидкость пипеткой; вмазываться нужно в трубу, иначе схватите абiесс, куда бы не вмазывали. Самый ништяк - хапнуть ее с барбитурой.... Поэтому мы выливаем ее в бутылку из-под Перно и стартуем в Новый Орлеан мимо радужно переливающихся озер и оранжевых всполохов газа, мимо болот и мусорных куч, крокодилов, ползающих по битым бутылкам и консервным банкам, мимо неоновых арабесок мотелей, опустившиеся сутеры орут непристойности проезжающим машинам со своих необитаемых островков помоек....
Новый Орлеан - мертвый музей. Мы гуляем по Посёлку, вдувая парегорику и сразу же находим Барыгу. Мир здесь тесен, и менты из отдела по борьбе всегда знают, кто банчит, поэтому он прикидывает, какая, к чертям, разница, и толкает кому попало. Мы затариваемся гарриком и отваливаем в Мексику.
Обратно через озеро Чарльз и страну дохлых игральных автоматов, южный конец Техаса, шерифы, пристреливающие черномазых, оглядывают нас и проверяют бумаги на машину. Что-то спадает с плеч, стоит пересечь границу в Мексику, и неожиданно пейзаж лупит вас в лицо, и между вами с ним нет ничего, пустыня, горы и стервятники; крохотные пылинки, описывающие круги, а иные - так близко, что слышно, как крылья рассекают воздух (сухой сиплый звук), и когда они что-то замечают, то изливаются стремительно из голубого неба, из этого сокрушительного проклятого голубого неба Мексики, черной воронкой вниз.... Ехали всю ночь, на заре очутились в теплом туманном местечке, собаки гавкают и слышно, как льется вода.
"Том-в-стену-лбом," сказал я.
"Что?"
"Городок так называется. Уровень моря. Отсюда прямо вверх нам ползти еще десять тысяч футов." Я втёрся и улегся спать на заднее сиденье. Хорошо она машину водит. Это видно сразу, как только человек садится за руль.
Мехико, место, где Лупита - как ацтекская богиня земли, скупо выделяя маленькие чеки с паршивым дерьмом.
"На продажу подсаживаешься больше, чем на сам кайф," говорит Лупита. У не торчащих пушеров развивается контактная зависимость, и вот с нее-то уже соскочить нельзя. У агентов по борьбе она тоже есть. Возьмите Брэдли-Покупателя. Лучший агент по борьбе с наркотиками в своей отрасли. Любой на ширеве в него врубиться. (Примечание: Врубиться в смысле признает или оценит.) То есть он может подрулить к такому барыге и сразу зацепить. Он так анонимен, сер и призрачен, что банщик его потом и не вспомнит. Вот он и винтит их одного за другим...
Так вот, Покупатель все больше и больше становится похожим на героинового торчка. Бухать он не может. Стоять у него не стоит. Зубы выпадают. (Как беременные женщины теряют зубы, выкармливая постороннего человека, так и торчки теряют свои желтые клыки, подкармливая свою шировую подсадку*.) Он все время посасывает леденец. Особенно врубается в Бэби Рутс. "В натуре омерзительно видеть, как Покупатель сосет эти свои леденцы," -так говорит один мент.
Покупатель принимает зловещий серо-зеленый оттенок. Факт в том, что его тело само начинает вырабатывать свой свою собственную дрянь или её эквивалент. У Покупателя - постоянный выход. Встроенный барыга, можно так сказать. Или он так сам считает. "Вот просто засяду в комнате и все," говорит он. " К чертям их всех. Со всех сторон одни пионеры. Я - единственный нормальный чёрт в нашем деле."
Но неудержимое желание нисходит на него пронизывающим черным ветром сквозь кости. Поэтому Покупатель выслеживает какого-нибудь молодняка и дает ему чек, чтоб закорешиться.
"О, ладно," говорит мальчуган. "Так что