Природа единства гоголевского прозаического цикла "Миргород"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?вести о том, как поссорился...).
2.4 Образ рассказчика в эпилоге сборника
Я рассказчика решительно меняется лишь в эпилоге, отделенном от основного повествования. И этот эпилог дает кое-какие конкретные черты, поясняющие изменение облика рассказчика, потому это все-таки тот же самый рассказчик, и индивидуальный и собирательный в одно время. Он, исконный миргородец, покинул свой Миргород; он теперь принадлежит иному миру, иной среде, и это не среда чиновничьего зла Петербурга, а среда высоких мыслей и горькой печали о судьбе родины. Он давно уехал из Миргорода: ...я двенадцать лет не видал Миргорода, - и с тех пор прошло еще пять лет (Назад тому лет пять я проезжал чрез город Миргород). Кстати, заметим, что эта хронология опять решительно отделяет рассказчика от настоящего Гоголя: рассказчик повествует о событиях, начавшихся лет двадцать с лишним назад, а Гоголю - двадцать четыре года от роду. Заметим, что в Новоселье повесть имела помету 1831 и подпись Рудый Панько; Панько - уже старый человек, но ни по общественному своему положению он не может быть приятелем Ивана Ивановича и его окружения, ни по культуре своей не может быть рассказчиком повести. Его имя, разумно снятое Гоголем в Миргороде, могло служить лишь обоснованием облика рассказчика как новаторского лица. И уж совсем не подходило это имя к эпилогу.
Облик рассказчика в эпилоге двояко связан с обликом рассказчика всей повести - внешне биографически и идейно; это тот же Миргород, перешедший в высшую сферу жизни и поднявшийся до глубокой печали по поводу пошлости Миргорода; а так как в повести он не только отдельная личность, но и собирательный голос всего пошлого мирка, то и в своем перерождении он является не только человеком высокой культуры, но и собирательным голосом совести нации, не заглохшим окончательно и в душе миргородского шляхетского пошляка и проснувшимся в конце концов; так опять в облике рассказчика осуществляется идейная композиция самого рассказа, а затем и всей книги. Концовка повести о двух Иванах оказывается эпилогом ко всей книге. Разумеется, этого не могло быть в отдельной публикации повести в .Новоселье, как не было и в первом замысле повести при написании ее. Но это есть в фактической композиции Миргорода, есть, в частности, и в противостоянии светлого пейзажа благополучия, изобилия и цветения в самом начале книги и мрачного пейзажа нищеты и тоски в концовке ее. Скучно на этом свете потому, что нет Останов и Тарасов, а есть Иваны Никифоровичи, потому, что высокое в человеке задавлено корой земности и легенда уступила место пошлости обыденщины; и я этого эпилога поднимается над миром двух Иванов как голос человечества, как голос правды, включающей в себя и мысль об Остапе Бульбенке. Следовательно, здесь перед нами я уже не личное, а коллективное, почти что народное, и в то же время - это я определенного данного человека. Гоголь подходил к решению вопроса, таившему в себе огромные идейные возможности.
Глава 3. Принцип контраста и сопоставления в соотношении повестей
3.1 Идейно-тематическое единство сборника Миргород
Гоголь называл "Миргород" продолжением "Вечеров". Эта авторская характеристика не отменяет нового качества гоголевского романтизма. В исследовательской литературе неоднократно указывалось, что наиболее, тесные связи с "Вечерами" обнаруживаются в "Вие". В последний раз в своем творчестве Гоголь обращается к жанру сказочной фантастической повести. В "Вие" царит та же атмосфера творческой свободы, что и в "Вечерах", развертывается захватывающе-чудесная история Хомы Брута. На основе народного сказания Гоголь создает романтический мир, причудливо смешивает действительное и фантастическое. В то же время близость жанровой формы еще более четко обнаруживает новое в гоголевском романтизме.
Исследователями неоднократно отмечались большая конкретность и правдивость изображения бурсы в "Вие", быта и нравов сотниковой дворни. Гоголь дает почти фотографически точное описание хутора и панского дома. Однако реальность фона, комизм бытовых ситуаций и характеров вплетены в общую фантастическую канву повести. Свидетельствуя о нарастании внутри романтического творчества Гоголя реалистической струи, они в то же время усиливают таинственность истории Хомы и панночки-ведьмы, романтическую "жуть" ночных событий в церкви. В отличие от "Вечеров", "Вий" лишен ощущения единства и целостности действительности. Обостренная контрастность видения жизни приводит к характерному романтическому двоемирию. Движение повести основано на переходах от дневного - ясного и обычного мира к ночному - таинственному, исполненному одновременно ужаса и очарования. Выдержанные в тоне грубоватого юмора сцены на кухне и дворницкой контрастируют со страшными ночными приключениями Хомы. Столкновение противоречий в "Вие" доведено до трагизма, причем в отличие даже от такой повести Вечеров как "Страшная месть", зло в "Вие" остается, если не торжествующим, то безнаказанным.
Еще И. Анненский в статье "О формах фантастического у Гоголя" отметил, что "основной психологический мотив этого рассказа - страх". Постепенное нагнетание атмосферы тоски и страха сближает "Вий" с мироощущением, характерным для позднего романтизма. В "Вечерах" чувство безграничного ужаса испытывал