Geum.ru

Информация по предмету Литература

  • 961. Ильюшин Владимир Сергеевич
    Другое Литература

    Летать он научился в разгар войны. Из школы, после восьми классов, ушел, поступил на работу мотористом на Центральный аэродром столицы на самолет ПО-2, на котором по подмосковным аэродромам мотался Владимир Константинович Коккинаки, к тому времени уже Герой Советского Союза, работавший испытателем у Ильюшина-старшего. Коккинаки и выпустил Владимира в первый самостоятельный полет. Случилось это в 1943 (!) году. Шла война, и на какие-то там формальности особого внимания не обращали. К тому же Коккинаки никого и ничего не боялся, так что старшему Ильюшину осталось только развести руками. На фронт "сынок" не попал (а как хотелось!), их "год" уже не брали. Он учился у Коккинаки летать, параллельно сдал на подготовительных курсах Московского авиационного института за девятый класс, на аналогичных курсах академии имени Жуковского - за десятый, туда и поступил в победном году. И снова "параллели" жизни, судьбы, как хотите. Слушатель "Жуковки" оканчивает ...1-й московский аэроклуб и получает первый в своей жизни официальный летный документ. Потом находит время, мчится в Балашов, что в Саратовской области, в тамошнее военное училище летчиков, сдает экстерном летную практику и навигацию (инженерные науки у него, старшекурсника академии, спрашивать, естественно, не стали) и получает еще один соответствующий документ, а в 1950-м, за год до окончания академии, вылетел на своем первом реактивном самолете - Як-17.

  • 962. Илья Ильич Обломов – "коренной народный наш тип"
    Другое Литература

    Гончаров пытался соединить в Штольце немецкое трудолюбие, расчётливость и пунктуальность с русской мечтательностью и мягкостью, с философскими раздумьями о высоком предназначении человека. Но это не получилось. Его деятельность иногда становится никчёмной суетой. Его практицизм далёк от высоких идеалов и направлен на личное благополучие и мещанский комфорт. В Штольце ум преобладает над сердцем. Он обвиняет Обломова в безделье и пытается «расшевелить» его, заставить трудиться. Но нужно ли это Обломову? Ещё в молодости он мечтал «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разрабатывания неистощимых источников»... Однажды он уже поступил на службу, которая представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, и, разочаровавшись, подал в отставку. Обломов понял, что труд это скука, а не праздность и все его идиллии о « дружной, тесной семьи» разрушила жестокая реальность. Но также он убедился в бессмысленности службы, где все торопятся быстрее «спустить» дело, даже не вникая в него, и «с яростью хватаются за другое, как будто в нём вся сила и есть…» Всё это составляло единую систему, где труд был направлен на личный комфорт и карьеру. Частью этой системы и являлся Штольц. Он не просто хотел «поднять Обломова с дивана», а сделать его похожим на себя, став тоже частью этой системы. Именно этого боялся Обломов, поэтому все попытки Штольца «расшевелить» его не увенчались успехом. В той жизни, которую ему предлагает Штольц Обломов не видит поприща, отвечающего высшему назначению человека. Обломов признавал только труд души, ему несвойствен практицизм, ему не нужна карьера. У него всё есть, и он предпочитает лежать на диване и предаваться мечтам бессмысленной механической деятельности Штольца. Да и теперь он «не чужд всеобщих человеческих скорбей, ему доступны наслаждения высоких помыслов», и хотя он не рыщет по свету за исполинским делом, но всё-таки мечтает о всемирной деятельности, всё-таки с презрением смотрит на чернорабочих и с жаром говорит:

  • 963. Имре Лакатос
    Другое Литература

    Эта программа имеет следующую структуру. Она включает в себя "жесткое ядро ", в которое входят неопровергаемые для сторонников программы, фундаментальные положения (нефальсифицируемые гипотезы). То есть это то, что является общим для всех ее теорий. Это метафизика программы: наиболее общие представления о реальности, которую описывают входящие в программу теории; основные законы взаимодействия элементов этой реальности; главные методологические принципы, связанные с этой программой. Например, жестким ядром ньютоновской программы в механике было представление о том, что реальность состоит из частиц вещества, которые движутся в абсолютном пространстве и времени в соответствии с тремя известными ньютоновскими законами и взаимодействуют между собой согласно закону всемирного тяготения. Работающие в определенной программе ученые принимают ее метафизику, считая ее адекватной и непроблематичной. Но в принципе могут существовать и иные метафизики, определяющие альтернативные исследовательские программы. Так, в XVII в. наряду с ньютоновской существовала картезианская программа в механике, метафизические принципы которой существенно отличались от ньютоновских.

  • 964. Индия. Кулинарные традиции
    Другое Литература
  • 965. Иннокентий Смоктуновский
    Другое Литература

    Самого себя и свой характер он считал итогом времени. Родился в селе Татьяновка Томской области. Родители бежали от голода из деревни. В Томске осесть не смогли, отправились в Красноярск. "Отек, был очень большой физической силы и устроился работать в Красноярский порт грузчиком. Мать нашла место на колбасной фабрике. Они были просто хорошие русские люди "от земли". Когда случился второй повальный голод в 1932 году, его отдали на воспитание тетке, родной сестре отца, Надежде Петровне. Она жила там же, в Красноярске. У тетки своих детей не было, "и потому отдали ей меня и Володьку. Аркашка остался у родителей - это любимец, он очень был толстый и белый, совсем блондин. А. мы с братом - я вот рыжий, а Володъка был вообще какой-то черный, нас не любили и отдали этой тетке". Она всем сердцем полюбила племянников. Но тем не менее школу пришлось бросить и учиться сначала на фельдшера, позже на киномеханика. А потом началась война. Провожая на фронт отца, "человека добрых шалостей и игры, человека залихватского характера, ухарства и лихачества", Иннокентий со страхом подумал: "Какая большая мишень!" - словно почувствовал, что видит его в последний раз. Так и случилось. А вскоре он сам поступил в военное училище. Однако за то, что в учебное время собирал оставшуюся в поле картошку, с него сорвали офицерские погоны и отправили на фронт - в пекло, на Курскую дугу. "Я ни разу не был ранен. Честное слово, самому странно - два года настоящей страшной фронтовой жизни: стоял под дулами немецких автоматов, дрался в окружении, бежал из плена... А вот ранен не был. Землей при бомбежке меня, правда, как-то засыпало - да так, что из торфа одни ботинки с обмотками торчали. Мне посчастливилось бежать, когда нас гнали в лагерь. Был и другой выход - желающим предлагали службу в РОА... Но меня он не устроил. Меня, восемнадцатилетнего, измученного мальчишку, вел инстинкт самосохранения. Я выведывал у крестьян, где побольше лесов и болот, где меньше шоссейных дорог, и шел туда. Фашистам там нечего было делать в отличие от партизан. Так добрел до поселка Дмитровка... Постучался в ближайшую дверь, и мне открыли. Я сделал шаг, попытался что-то сказать и впал в полузабытье. Меня подняли, отнесли на кровать, накормили, вымыли в бане. Меня мыли несколько девушек - и уж как они хохотали! А я живой скелет, с присохшим к позвоночнику животом, торчащими ребрами". В этом поселке он прожил около месяца, потом случай помог добраться к партизанам, воевал в отряде, войну закончил юго-западнее Берлина. Вторую медаль "За отвагу" он получил в 1945 году, а первую, 1943 года, ему вручили сорок девять лет спустя, после войны, на мхатовском спектакле "Кабала святош" прямо в театре.

  • 966. Инок Евфросин
    Другое Литература

    В этих условиях в старообрядческой среде вновь оживляется учение об антихристе, причем наибольшим влиянием начинает пользоваться учение о духовном или мысленном антихристе. Сторонники этого учения считали, во-первых, что антихрист уже явился в мир, а, во-вторых, под его личиной понималось не какое-либо конкретное лицо, а вся "никонианская" Церковь в целом. В 1694 году учение о приходе мысленного антихриста было провозглашено в качестве догмата на старообрядческом соборе в Новгороде. В первой статье определений этого собора говорилось: "Несомненно нам верить и прочим учение творить, еже есть: …антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой Церкви…". А утверждение учения о уже состоявшемся воцарении антихриста, влекло за собой и ожидание самого скорого "конца света".

  • 967. Интеллектуальная литература ХХ века
    Другое Литература

    Рассмотрим некоторые особенности интеллектуального романа сам термин "интеллектуальный роман" был впервые предложен Томасом Манном. В 1924 г., в год выхода в свет романа "Волшебная гора", писатель заметил в статье "Об учении Шпенглера", что "исторический и мировой перелом" 1914-1923 гг. с необычайной силой обострил в сознании современников потребность постижения эпохи, и это определенным образом преломилось в художественном творчестве. "Процесс этот, - писал Т. Манн, - стирает границы между наукой и искусством, вливает живую, пульсирующую кровь в отвлеченную мысль, одухотворяет пластический образ и создает тот тип книги, который... может быть назван "интеллектуальным романом". К "интеллектуальным романам" Т. Манн относил и работы Фр. Ницше. Именно "интеллектуальный роман" стал жанром, впервые реализовавшим одну из характерных новых особенностей реализма XX в. - обостренную потребность в интерпретации жизни, ее осмыслении, истолковании, превышавшую потребность в "рассказывании", воплощении жизни в художественных образах. В мировой литературе он представлен не только немцами - Т. Манном, Г. Гессе, А. Деблином, но и австрийцами Р. Музилем и Г. Брохом, русским М. Булгаковым, чехом К. Чапеком, американцами У. Фолкнером и Т. Вулфом, и многими другими. Но у истоков его стоял Т. Манн.

  • 968. Интеллигенция и революция в романе Пастернака "Доктор Живаго"
    Другое Литература

    В романе главная действующая сила стихия революции. Сам же главный герой никак не влияет и не пытается влиять на нее, не вмешивается в ход событий. “Какая великая хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы! Простой, без обиняков, приговор вековой несправедливости, привыкшей, чтобы ей кланялись, расшаркивались перед ней и приседали”. В том, что это так без страха доведено до конца, есть что-то национально близкое, издавна знакомое. Что-то от безоговорочной светоносности Пушкина, от невиляющей верности фактам Толстого... Главное, это гениально! Если бы перед кем-нибудь поставили задачу создать новый мир, начать новое летосчисление, он бы обязательно нуждался в том, чтобы ему сперва очистили соответствующее место. Он бы ждал, чтобы сначала кончились старые века, прежде чем он приступил к постройке новых, ему нужно было бы круглое число, красная строка, неисписанная страница. “А тут нате, пожалуйста. Это небывалое, это чудо истории, это откровение ахнуто в самую гущу продолжающейся обыденщины, без наперед подобранных сроков, в первые подвернувшиеся будни, в самый разгар курсирующих по городу трамваев. Это всего гениальнее. Так неуместно и несвоевременно только самое великое”. Эти слова в романе едва ли не самые важные для понимания Пастернаком революции. Во-первых, они принадлежат Живаго, им произносятся, а, следовательно, выражают мысль самого Пастернака. Во-вторых, они прямо посвящены только что совершившимся и еще не вполне закончившимся событиям Октябрьской революции. И, в-третьих, объясняют отношения передовой интеллигенции и революции: “...откровение ахнуто в самую гущу продолжающейся обыденщины...” Революция это и есть откровение (“ахнутое”, “данное”, и она, как и всякая данность, не подлежит обычной оценке, оценке с точки зрения сиюминутных человеческих интересов. Революции нельзя избежать, в ее события нельзя вмешаться. То есть вмешаться можно, но нельзя поворотить. Неизбежность их, неотвратимость делает каждого человека, вовлеченного в их водоворот, как бы безвольным. И в этом случае откровенно безвольный человек, однако обладающий умом и сложно развитым чувством, лучший герой романа! Он видит, он воспринимает, он даже участвует в революционных событиях, но участвует только как песчинка, захваченная бурей, вихрем, метелью. Примечательно, что у Пастернака, как и у Блока в “Двенадцати”, основным образом символом революционной стихии является метель. Не просто ветер и вихрь, а именно метель с ее бесчисленными снежинками и пронизывающим холодом как бы из межзвездного пространства. Нейтральность Юрия Живаго в Гражданской войне декларирована его профессией: он военврач, то есть лицо официально нейтральное по всем международным конвенциям. Прямая противоположность Живаго жестокий Антипов-Стрельников, активно вмешивающийся в революцию на стороне красных. Стрельников воплощение воли, воплощение стремления активно действовать. Его бронепоезд движется со всей доступной ему скоростью, беспощадно подавляя всякое сопротивление революции. Но и он также бессилен ускорить или замедлить торжество событий. В этом смысле Стрельников безволен так же, как и Живаго. Однако Живаго и Стрельников не только противопоставлены, но и сопоставлены, они, как говорится в романе, “в книге рока на одной строке”. Что такое Россия для Живаго? Это весь окружающий его мир. Россия тоже создана из противоречий, полна двойственности. Живаго воспринимает ее с любовью, которая вызывает в нем высшее страдание. В одиночестве Живаго оказывается в Юрятине. И вот его чрезвычайно важные размышления-чувства: “...весенний вечер на дворе. Воздух весь размечен звуками. Голоса играющих детей разбросаны в местах разной дальности как бы в знак того, что пространство насквозь живое. И эта даль Россия, его несравненная, за морями нашумевшая, знаменитая родительница, мученица, упрямица, сумасбродка, шалая, боготворимая, с вечно величественными и гибельными выходками, которых никогда нельзя предвидеть! О, как сладко существовать! Как сладко жить на свете и любить жизнь! О, как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому существованию, сказать это им самим в лицо! То ли это слова Пастернака, то ли Живаго, но они слиты с образом последнего и как бы подводят итог всем его блужданиям между двумя лагерями. Итог этих блужданий и заблуждений (вольных и невольных) любовь к России, любовь к жизни, очистительное сознание неизбежности совершающегося. Вдумывается ли Пастернак в смысл исторических событий, которым он является свидетелем и описателем в романе? Что они означают, чем вызваны? Безусловно. И в то же время он воспринимает их как нечто независимое от воли человека, подобно явлениям природы. Чувствует, слышит, но не осмысливает, логически не хочет осмыслить, они для него как природная данность. Ведь никто и никогда не стремился этически оценить явления природы дождь, грозу, метель, весенний лес, никто и никогда не стремился повернуть по-своему эти явления, личными усилиями отвратить их от нас. Во всяком случае, без участия воли и техники мы не можем вмешиваться в дела природы, как не можем просто стать на сторону некой “контрприроды”. В этом отношении очень важно следующее рассуждение о сознании: “...Что такое сознание? Рассмотрим. Сознательно желать уснуть верная бессонница, сознательная попытка вчувствоваться в работу собственного пищеварения верное расстройство его иннервации. Сознание яд, средство самоотравления для субъекта, применяющего его на самом себе. Сознание свет, бьющий наружу, сознание освещает перед нами дорогу, чтобы не споткнуться. Сознание это зажженные фары впереди идущего паровоза. Обратите его светом внутрь, и случится катастрофа!” В другом месте Пастернак устами Лары высказывает свою нелюбовь к голым объяснениям: “Я не люблю сочинений, посвященных целиком философии. По-моему, философия должна быть скупою приправою к искусству и жизни. Заниматься ею одною так же странно, как есть один хрен”. Пастернак строго следует этому правилу: в своем романе он не объясняет, а только показывает, и объяснения событий в устах Живаго Пастернака действительно только “приправа” . В целом же Пастернак принимает жизнь и историю такими, какие они есть. В этом отношении очень важно рассуждение Живаго Пастернака об истории: “За этим плачем по Ларе он также домарывал до конца свою мазню разных времен о всякой всячине, о природе, об обиходном. Как всегда с ним бывало и прежде, множество мыслей о жизни личной и жизни общества налетало на него за этой работой одновременно и попутно. Он снова думал, что историю, то, что называется ходом истории, он представляет себе совсем не так, как принято, ему она рисуется наподобие жизни растительного царства. Зимою под снегом оголенные прутья лиственного леса тощи и жалки, как волоски на старческой бородавке. Весной в несколько дней лес преображается, подымается до облаков, в его покрытых листьями дебрях можно заблудиться, спрятаться. Это превращение достигается движением, по стремительности превосходящим движение животных, потому что животное не растет так быстро, как растение, и которого никогда нельзя подсмотреть. Лес не передвигается, мы не можем его накрыть, подстеречь за переменою мест. Мы всегда застаем его в неподвижности. И в такой же неподвижности застигаем мы вечно растущую, вечно меняющуюся, неуследимую в своих превращениях жизнь общества историю. Толстой не довел своей мысли до конца, когда отрицал роль зачинателей за Наполеоном, правителями, полководцами. Он думал именно то же самое, но не договорил этого со всею Ясностью. Истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидеть, как растет трава. Войны, революции, цари, Робеспьеры это ее органические возбудители, ее бродильные дрожжи. Революции производят люди действительные односторонние фанатики, гении самоорганизования. Они за несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся недели, много годы, а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне”. Перед нами философия истории, помогающая не только осмыслить события, но и построить живую ткань романа: романа-эпопеи, романа лирического стихотворения, показывающего все, что происходит вокруг, через призму высокой интеллектуальности.

  • 969. Интернет как субкультура
    Другое Литература
  • 970. Интерпретации и диалогическое взаимодействие текстов (на примере романа Н. Хвылевого "Вальдшнепы" и "Братьев Карамазовых" Ф. Достоевского)
    Другое Литература

    Есть только отдельные цитаты из второй части «Вальдшнепов», которых приводит в гострокритичний брошюре «От уклона, - в бездну: О «Вальдшнепы» Волнового» Андрей Хвиля, прежний боротьбист и тогдашний заведующий прессы ЦК КП(б) У. За переводами, запрещена вторая часть роману в виде журнальных гранок передавалась из рук в руки доверенными лицами, потому определенное количество людей все же таки имели возможность ее прочитать. Скажем, Л. Сеник утверждает: в устных воспоминаниях 60-х годов Владимир Гжицкий сообщал, что читал вторую часть «Вальдшнепов». Об отдельных ее сюжетные перипетии наводит известности также Юрий Лавриненко, который, по его словам, тоже читал запрещенную часть роману. Однако этого очень мало, чтобы составить какое-то более-менее четкое представление о полном тексте роману. Поэтому, например, Ю. Безхутрий в обстоятельном исследовании «Волновой: проблемы интерпретации» вообще не анализирует это произведение: «Из известных произведений Волнового 1922-1928 лет вне нашего внимания остался фрагмент роману «Вальдшнепы». Это сделано сознательно: отсутствие окончания, как и в случае с другими незавершенными текстами, не дает возможности адекватно оценить его как целость». Однако понятно, что оставить вне поля зрения литературоведения фрагмент роману, какому М. Хвильовий предоставлял особенного значения в собственной наработке, тоже нельзя. Особенно если учесть, что этот фрагмент, в отличие от многих других фрагментов и незавершенных произведений, все же таки был опубликован и сыграл важную роль в истории украинской литературы и культуры 1920-х годов и XX века в целом. В такой ситуации не остается ничего другого, кроме попытки рассмотреть начальную часть «Вальдшнепов» как отдельное целостное произведение, которое имеет открытое окончание. На сегодня уже существуют немало обстоятельных исследований «Вальдшнепов». Своеобразным итоговым систематическим и синтетическим исследованием стала монография Л. Сеника «Роман сопротивления. Украинский роман 20-х годов: проблема национальной идентичности», точнее раздел из этой монографии «Николай Хвылевой и его роман «Вальдшнепы». Научный работник скрупулезно собрал корпус трудов предшественников, обстоятельно проработал его и произвел собственную концепцию интерпретации «Вальдшнепов», он подает целый ряд чрезвычайно интересных и аргументированных наблюдений, суждений, рассуждений относительно идейного содержания, генологичной сущности, художественных особенностей фрагменту роману, его интертекстуальних перекликаются с произведениями украинской и мировой литературы.

  • 971. Интерпретация образа Гамлета в критике и литературе
    Другое Литература
  • 972. Интерпретация стихотворения Оскара Уайльда "Соловей и Роза"
    Другое Литература

    Большую часть в сказке занимает повествование о том, как Соловей стремится найти розу. Троекратно, как обычно в сказках, он пытается добиться цели. Но оказывается, чтобы чего-то достичь, нужно жертвовать собой. Соловей, не раздумывая, соглашается «сам создать ее /розу/ из звуков песни при лунном сиянии». Он поет всю ночь, прижавшись грудью к шипу. Он понимает, что «смерть - дорогая цена за красную розу, жизнь мила каждому». Но он знает, что «Любовь дороже Жизни», он соглашается на прекрасную смерть. Приняв решение помочь бедному влюбленному, он утешает его и говорит, что поможет ему и просит в награду быть верным своей любви. Но Студент не понял, что говорил Соловей, так как «знал только то, что написано в книгах». В этих словах звучит авторская ирония, которая является началом снижения образа данного героя, свидетельством его неспособности понимать прекрасное, его приземленности и неумении любить по-настоящему. Даже Дуб все понял и опечалился, так как он любил Соловья. Соловей последний раз спел свою песню Дубу. Но Студент уже не слышал песни, он обвинял Соловья в формализме, в том, что искусство лишено практического значения, что Соловей - «мастер формы» - никогда не принесет себя в жертву. Затем автор показывает нам, как быстро Студент перестал думать о своей любви, как снова стал рассуждать на основе прочитанного, но ничего не заметил, что происходит в мире природы и вокруг него на самом деле.

  • 973. Иоган Хpистоф Фpидpих Шиллеp
    Другое Литература

    Вдpуг Шиллеpом пpинесли pаспоpяжение вюpтембеpгского геpцога пеpевести сына в военную школу . Спеpва оно было отклонено под пpедлогом того , что сын склонен к богословию . Затем отец попытался увеpнуться , сославшись на хилость pебенка , но вскоpе пpедписание было подтвеpждено , пpишлось повиноваться . И 16 янваpя 1773 года Фpидpиха Шиллеpа , только пеpешагнувшего за тpинадцать лет , пpивели в Солитюд - летнюю геpцогскую pезиденцию , близ котоpой помещалась "Каpлова школа" , как она тогда называлась по имени властвующего геpцога . С этого дня наступила новая поpа в жизни молодого Шиллеpа , поpа , кpуто изменившая его жизнь и обpаз мыслей , заставившая его иными глазами посмотpеть на окpужающий миp . Под номеpом 441 в книге поступлений сделана запись : " Ноги обмоpожены , телосложение сpедней кpепости , почеpк посpедственный " . Был Шиллеp зачислен на юpидическое отделение . Тихий мальчик , увлекавшийся поэзией и библией , был ошеломлен поpядками , цаpившими в "Каpловой школе " . Чpезвычайно тяжело было ему пpивыкать к казаpменному pежиму и военизиpованным методам обучения . И хотя он стаpался учиться усеpдно , догнать одноклассников не мог , так как поступил , когда учебный год был в pазгаpе . Пеpвые два года значился последним учеником юpидического отделения . К юpиспpуденции он испытывал непpиодолимое отвpащение и не мог ею заниматься . Позже Шиллеp писал об этом пеpиоде своей жизни : "Судьба жестко теpзала мою душу . Чеpез печальную , мpачную юность вступил я в жизнь , и бессеpдечное , бессмысленное воспитание тоpмозило во мне легкое , пpекpасное движение пеpвых наpождающихся чувств . Ущеpб , пpичиненный моей натуpе этим злополучным началом жизни , я ощущаю по сей день ."

  • 974. Иоганн Рихтер
    Другое Литература

    И все же плебейский демократизм «штюрмеров» претерпел большие изменения у Рихтера, творившего в эпоху примирения Гёте и Шиллера с немецкой действительностью. В мире своих плебейских героев Рихтер видел малые дела, простые чувства, верность природе. Мещанские идиллии Р. написаны о людях бездейственных, которые черпают свое счастье в себе самих («Жизнь Квинта Фикслейна», «Озорные годы»). Активное вмешательство в жизненные дела, попытки переустройства жизни являются для Р. началом, вносящим внутренний разлад в человеческую психику. Сквозь все его романы проходит взаимно связанная и взаимно ответственная дружеская пара человек действия и человек бездейственный; верное природе дитя, которому все удается из-за внутренней гармоничности. Таковы Фенк и Оттомар в «Незримой ложе», Виктор и Фламин в «Геспере», Зибенкейз и Лебгебер в «Зибенкейзе». Высшей точки это противопоставление достигает в «Титане», где Р. пробует также его уточнить. Рокайроль, действенность которого эгоистична, антигуманна, это, по определению Р., «раб прошлого», в нем Р. воплотил хищную активность «жирных коров, поедающих тощих»; сыном будущего, подлинным титаном является Альбано, и Р. тщетно старается дать этому образу черты иной, гуманной и альтруистической действенности. Альбано отрицает мир эстетической видимости, Альбано защищает Великую революцию от нападок герцога Гаспардо, Альбано хочет участвовать в национально-освободительных войнах республиканской Франции. Но дальше декларация Альбано не идет, и если Р. достаточно ясно обрисовал ложный «титанизм» (Линда и Рокайроль), то образ истинного титана ему не удался и противоречие между действенностью и гармонической верностью природе он не разрешил и не мог разрешить.

  • 975. Иоганн Себастьян Бах (Bach)
    Другое Литература

    Предки Баха издавна славились своей музыкальностью. Известно, что прапрадед композитора, булочник по профессии, играл на цитре. Из рода Бахов выходили флейтисты, трубачи, органисты, скрипачи. В конце концов каждого музыканта в Германии начали называть Бахом и каждого Баха - музыкантом. Иоганн Себастьян Бах родился в 1685 году в небольшом немецком городке Эйзенахе. Первые навыки игры на скрипке он получил от отца, скрипача и городского музыканта. Мальчик имел превосходный голос (сопрано) и пел в хоре городской школы. Никто не сомневался в его будущей профессии: маленький Бах должен был стать музыкантом. Девяти лет ребенок остался сиротой. Его воспитателем стал старший брат, служивший церковным органистом в городе Ордруфе. Брат определил мальчика в гимназию и продолжал обучать музыке. Но то был нечуткий музыкант. Однообразно и скучно шли занятия. Для пытливого десятилетнего мальчика это было мучительно. Поэтому он стремился к самообразованию. Узнав, что у брата в запертом шкафу хранится тетрадь с произведениями прославленных композиторов, мальчик тайком по ночам доставал эту тетрадь и переписывал ноты при лунном свете. Шесть месяцев длилась эта утомительная работа, она сильно повредила зрение будущего композитора. И каково же было огорчение ребенка, когда брат застал его однажды за этим занятием и отобрал уже переписанные ноты.

  • 976. Иоганн фон Тюнен
    Другое Литература

    Иоган Генрих фон-Тюнен родился 24 июня 1783 года в имении своего отца Канариенгаузена в Иеверланде и был потомком фризского землевладельческого рода. В раннем детстве у Тюнена обнаружилась склонность к математике. Кроме этого большой интерес у него вызывало сельское хозяйство - его изучение он начал с 13 лет, устроившись учеником к одному иеверскому хозяину. В дальнейшем Иоган поступил в Геттингенский университет, где он планировал полностью посвятить себя изучению сельского хозяйства. Однако проучился он там всего год, так как после первой летней практики Тюнен женился и бросил университет. В дальнейшем Иоган Генрих фон-Тюнен приобрел имение Теллов в Мекленбурге около г. Росток, где он всю оставшуюся жизнь занимался ведением собственного хозяйства. Здесь же родилось его уникальное произведение под названием "Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономии. Исследование о влиянии хлебных цен, богатства почвы и накладных ресурсов на земледелие". Данная работа впервые была издана в 1826 году (почти 170 лет назад), второе издание с небольшими дополнениями к первому появилось в 1842 году. Третье - было опубликовано уже после смерти автора - в 1875 году.

  • 977. Иоганнес Брамс (Brahms)
    Другое Литература

    "Гамбургский период" жизни Брамса начался с триумфального исполнения 24 марта 1859 года его фортепианного концерта ре-минор. Годы, проведённые в Гамбурге, дали мощный толчок его творчеству, не в последнюю очередь из-за того, что осуществилась возможность исполнить при участии женского хора вещи, сочиненные в Детмольде. Уезжая позднее в Австрию, он вёз с собой большой музыкальный багаж: квартеты, трио Си-мажор, три фортепианные сонаты, а также множество скрипичных пьес. 8 сентября 1862 года Брамс впервые приехал в Вену. Его восторгу не было предела. Вот что он писал тогда: "...Я живу здесь в десяти шагах от Пратера и могу выпить стаканчик вина в кабачке, где часто сиживал Бетховен". Сначала он показал квартет соль-минор знаменитому в то время пианисту Юлиусу Эпштайну. Восхищение было столь велико, что скрипач Йозеф Хельмесбергер, присутствовавший при первом исполнении, тотчас включил это произведение "наследника Бетховена" в программу своих концертов и 16 ноября исполнил его в концертном зале "Общества друзей музыки". Брамс с восторгом сообщал родителям, как тепло он был встречен в Вене.

  • 978. Ирина Архипова
    Другое Литература

    Ирина Константиновна Архипова - уникальное явление на мировой оперной сцене. Она - Народная артистка СССР (1966), Герой Социалистического Труда (1985), лауреат Ленинской премии (1978), Государственной премии России (1997) за просветительство, премии и медали имени С.В. Рахманинова, премии Мэрии Москвы в области литературы и искусства за выдающийся вклад в художественную культуру Москвы и России (2000), Российской премии "Каста-Дива" "За благородное служение опере" (1999), Международной премии Фонда Святого Всехвального апостола Андрея Первозванного (2000). Награждена тремя орденами Ленина (1972, 1976, 1985), орденом Трудового Красного Знамени (1971), орденом "За заслуги перед Отечеством" II степени (2000), орденом Русской Православной Церкви Святой равноапостольной княгини Ольги II степени (2000), орденом Республики (Молдова, 2000), орденскими знаками "Крест Святого Михаила Тверского" (2000), "За милосердие и благотворительность" (2000), "За заслуги перед культурой Польши", Святого Луки за поддержку культуры Ярославской области, Памятным знаком "Золотой Аполлон" за долголетнее подвижническое служение российскому музыкальному искусству (1998), медалью имени А.С. Пушкина (1999), многими другими отечественными и зарубежными медалями. Ей присвоены звания Народной артистки Республики Кыргызстан, Народной артистки Республики Башкортостан (1994), Заслуженной артистки Удмуртии, титул "Маэстра ДельАрте" (Молдова).

  • 979. Искусство в жизни общества. Искусство и "массовая культура"
    Другое Литература

    Для определения специфического воздействия искусства можно воспользоваться понятиями, освященными многовековой традицией эстетики, а именно понятиями гармонизации и катарсиса в широком их значении. Гармонизация и катарсис социальноэстетическое воз действие искусства на человека, включающее многосторонний, но целостный комплекс духовно-нравственных, социально-идеологических и собственно художественных переживаний, потрясений, преодолений и просветлений. Гармония характеризует содержательное и формальное единство, согласие качественно различных и даже противоположных компонентов. В гармонизирующем воздействии доминирует, следовательно, соответствие, которое поглощает односторонние или диссонансные отношения. Прогрессивное искусство гармонизирует природное и социальное в человеке, предохраняет человеческое "я" от стандартизации и грубого «омассовения», с одной стороны, и от духовной изоляции от общества с другой. Социальной стадности оно противопоставляет гуманную социальную общность, индивидуализму развитую личность, чувствующую свою ответственность перед обществом, чрезмерному рационализму значение непосредственного ощущения жизни. Выражая тот духовный максимум культуры, который достигнут обществом и человеком в преодолении природно-стихийного, грубо физиологического начала, искусство вместе с тем не перестает напоминать человеку о вечных гармониях природы, сыном которой он является и разрыв с которой грозит ему бедствиями. Искусство гармонизирует также человеческое познание, лишая его односторонности дискурсивного знания, дополняя особым нерасчлененно-целостным, образно-конкретным, интуитивно-эмоциональным постижением окружающего мире, себя самого и других людей. Но оно не только устанавливает равновесие, не только гармонизирует диссонансы, но и выявляет их, разрушает стереотипы, сложившиеся у личности, беспощадно обнажает социальные и нравственные язвы, демонстрирует сложную, противоречивую борьбу разных мотивов в поведении человека (вызывающих восхищение и ужас, сочувствие и негодование, слезы и смех). Все то, что мешает социальному устройству и человеку быть пре красным и высоким, бесстрашно изображается искусством. Но изображается во имя высшего идеала. По своей природе искусство противостоит неорганизованности и хаосу, стремясь помочь человеку гармонизировать мир и себя, обрести целостность. Но гармонизировать можно и при бесстрашном обнажении диссонансов и противоречий.

  • 980. Искусство делового письма
    Другое Литература