Geum.ru

Информация по предмету Философия

  • 1921. Русская духовная культура - история, перспективы
    Другое Философия

    Пожалуй, об Александре Сергеевиче Пушкине в России говориться столько, сколько, наверное, не сказано ни о ком. Однако за пределами страны из русских классиков наиболее известны Толстой и Достоевский. Почему так происходит? Кантор объясняет это тем, что «для европейцев, ищущих почвенности и экзотики, Пушкин недостаточно русский». Действительно и сам поэт отмечает: «Бывало что ни напишу, / Все для иных не Русью пахнет». «От России ждут тайны, загадки» - говорит Кантор. С точки зрения Европы наша страна была чем-то диким, непонятным, и от русской литературы ждали скорее странных сказок, но никак не взглядов Пушкина, который скорее был близок ко многим западным поэтам, вроде Шекспира, Данте и Гете. Но каким образов в центре русской литературы встал «европейский» поэт и писатель? «Вдумаемся в этот парадокс, - отвечает нам Кантор, - ведь самое поразительное, что последующая русская литература тоже искала в Пушкине какой-то тайны, изменяя на каждом шагу его заветам». Это, по мнению автора, привело к «превращению поэта в кумира», идола, которого не понимали, но которому поклонялись, как когда-то древние славяне своим «божкам».

  • 1922. Русская духовная культура, история, перспективы
    Другое Философия

    Пожалуй, об Александре Сергеевиче Пушкине в России говориться столько, сколько, наверное, не сказано ни о ком. Однако за пределами страны из русских классиков наиболее известны Толстой и Достоевский. Почему так происходит? Кантор объясняет это тем, что «для европейцев, ищущих почвенности и экзотики, Пушкин недостаточно русский». Действительно и сам поэт отмечает: «Бывало что ни напишу, / Все для иных не Русью пахнет». «От России ждут тайны, загадки» - говорит Кантор. С точки зрения Европы наша страна была чем-то диким, непонятным, и от русской литературы ждали скорее странных сказок, но никак не взглядов Пушкина, который скорее был близок ко многим западным поэтам, вроде Шекспира, Данте и Гете. Но каким образов в центре русской литературы встал «европейский» поэт и писатель? «Вдумаемся в этот парадокс, - отвечает нам Кантор, - ведь самое поразительное, что последующая русская литература тоже искала в Пушкине какой-то тайны, изменяя на каждом шагу его заветам». Это, по мнению автора, привело к «превращению поэта в кумира», идола, которого не понимали, но которому поклонялись, как когда-то древние славяне своим «божкам».

  • 1923. Русская душа как предмет самопознания в русской философии
    Другое Философия

    Русский характер опирается, поддерживается общенародным элементом, который всегда воспринимается русским народом как возвышающийся над элементом личным, индивидуальным. Иначе говоря, трудно сохранить себя в качестве русского, если нет поддержки коллектива, социума. Н.Я.Данилевский пытается выделить некоторые нездоровые черты в характеристике русского духа, которые называет болезнью, подчеркивая тем самым временный характер искажений русского духа. По мнению этого мыслителя, болезнь русской жизни, русского духа называется европейничаньем. Он, например, считал, что низший слой менее заражен европейничанием, он остался русским, но высший слой стал европейским до неотличимости. В его исследованиях - русский человек умеет повиноваться, не стремиться к власти, но уважает власть, а также не вмешивается в то, что ему недоступно. Подобная характеристика привела его к мнению, что русский народ не осуществлял и не осуществит политической революции в силу своих особых характеристик. Революция 1917 года красноречиво опровергла этот ошибочный вывод. Приведенный пример говорит о том, что в рассуждениях о русской душе, русском характере велика вероятность погрешностей, так как речь идет об объекте, который не может быть описан только по законам логики и имеет наряду с рациональным выражением и иррациональное, непроявленное начало.

  • 1924. Русская идеалистическая философия. Н.А. Бердяев
    Другое Философия

     

    1. "Субъективизм и индивидуализм в общественной философии" (1900; первая книга)
    2. "Борьба за идеализм" (1901; статья)
    3. "Мир Божий" (1901; статья), критический этюд о Н.К. Михайловском (1901)
    4. "О новом русском идеализме" (статья)
    5. "Вопросы философии и психологии" (1904; статья)
    6. "Sub specie aeternitatis: Опыты философские, социальные и литературные 1900-1906" (1907; сборник статей, печатавшихся ранее в журналах)
    7. "Новое религиозное сознание и общественность" (1907; сборник статей)
    8. "Духовный кризис интеллигенции" (сборник статей)
    9. "Черная анархия" (напечатана в "Слове" 17 апреля 1909; статья о революции 1905-1907 - о "двух анархиях": красной и черной)
    10. "Философская истина и интеллигентская правда" (1909; статья напечатана в сборнике "Вехи")
    11. "Казнь и убийство" (статья)
    12. "Философия свободы" (1911; публицистическая книга)
    13. "Гасители духа" (1913; критическая статья о политике Святейшего Синода по отношению к имяславцам; напечатана в газете "Русская молва"; после выхода статьи Бердяев был привлечен к суду)
    14. "Конец Европы" (1915)
    15. "Смысл творчества" (1916; публицистическая книга)
    16. "Русская Свобода" (1917)
    17. "Народоправство" (1917)
    18. "Судьба России" (1918, публицистическая книга)
    19. "Философия неравенства" (1918; напечатана в 1923 в Берлине; публицистическая книга)
    20. "Духи русской революции" (статья напечатана в сборнике "Из глубины" в 1918; издание было запрещено и опубликовано в СССР только в 1990)
    21. "Смысл истории" (1923; напечатана в Берлине)
    22. "Миросозерцание Достоевского" (1923; напечатана в Праге)
    23. "Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы" (1924; напечатана в Берлине)
    24. "Философия свободного духа" (2 тома; 1927-1928)
    25. "О назначении человека. Опыт парадоксальной этики" (1931)
    26. "Судьба человека в современном мире" (1934)
    27. "Истоки и смысл русского коммунизма" (1937)
    28. "О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии" (1939)
    29. "Русская идея" (1946)
    30. "Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация" (1947)
    31. "Самопознание. Опыт философской автобиографии" (автобиографическая книга; вышла в печати после смерти Бердяева в 1949)
    32. "Этическая проблема в свете философского идеализма" (статья)
    33. "Демократия и иерархия" (статья)
  • 1925. Русская идея
    Другое Философия
  • 1926. Русская идея Бердяева
    Другое Философия

    Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собиралась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех народов мира. Силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему всё в свое орудие. Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и защиту государства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли, какую играли в истории западных стран. Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развилась до размеров чудовищных. Русская государственность занимала положение сторожевое и оборонительное. Она выковывалась в борьбе с татарщиной, в смутную эпоху, в иноземные нашествия. И она превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни. Эта особенность русской истории наложила на русскую жизнь печать безрадостности и придавленности. Невозможна была свободная игра творческих сил человека. Власть бюрократии в русской жизни была внутренним нашествием неметчины. Неметчина как-то органически вошла в русскую государственность и владела женственной и пассивной русской стихией. Земля русская не того приняла за своего суженого, ошиблась в женихе. Великие жертвы понес русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своем необъятном государстве. Чужд русскому народу империализм в западном и буржуазном смысле слова, но он покорно отдавал свои силы на создание империализма, в котором сердце его не было заинтересовано. Здесь скрыта тайна русской истории и русской души. Никакая философия истории, славянофильская или западническая, не разгадала еще, почему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический народ так покорен бюрократии, почему свободный духом народ как будто бы не хочет свободной жизни? Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала в русском народном характере...» 1

  • 1927. Русская идея: прошлое и настоящее
    Другое Философия

    Далее Бердяев пишет: “Высказывалась мысль, что перевод Священного Писания Кириллом и Мефодием на славянский язык был неблагоприятен для развития русской умственной культуры, ибо произошел разрыв с греческим и латинским языком. Церковнославянский язык стал единственным языком духовенства, т. е. единственной интеллигенции того времени, греческий и латинский языки не были нужны. Не думаю, чтобы этим можно было объяснить отсталость русского просвещения, безмыслие и безмолвие допетровской России. Нужно признать характерным свойством русской истории, что в ней долгое время силы русского народа оставались как бы в потенциальном, не актуализированном состоянии. Русский народ был подавлен огромной тратой сил, которые требовали размеры русского государства. Государство крепло, народ хирел, говорит Ключевский. Нужно было овладеть русскими пространствами и охранять их. Русские мыслители XIX в., размышляя о судьбе и призвании России, постоянно указывали, что эта потенциальность, невыраженность, неактуализированность сил русского народа и есть залог ее великого будущего. Верили, что русский народ наконец скажет свое слово миру и обнаружит себя. Общепринято мнение, что татарское иго имело роковое влияние на русскую историю и отбросило русский народ назад. Влияние же византийское внутренне подавило русскую мысль и делало ее традиционно-консервативной. Необычайный, взрывчатый динамизм русского народа обнаружился в его культурном слое от соприкосновения с Западом после реформы Петра. Герцен говорил, что на реформу Петра русский народ ответил явлением Пушкина. Мы прибавим: не только Пушкина, но и самих славянофилов, но и Достоевского и Л. Толстого, но и искателей правды, но и возникновением оригинальной русской мысли. И еще: “Путь земной представляется русскому народу путем бегства и странничества. Россия всегда была полна мистико-пророческих сект. И в них всегда была жажда преображения жизни. Это было и в жуткой, дионисической секте хлыстов. В духовных стихах была высокая оценка нищенства и бедности. Излюбленная тема их - безвинное страдание. В духовных стихах есть очень большое чувство социальной неправды. Происходит борьба правды и кривды. Но в них чувствуется народный пессимизм. В народном понимании спасения милостыня имеет первостепенное значение. Очень сильна в русском народе религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля - последняя заступница. Основная категория - материнство. Богородица идет впереди Троицы и почти отождествляется с Троицей. Народ более чувствовал близость Богородицы-Заступницы, чем Христа. Христос - Царь Небесный, земной образ его мало выражен. Личное воплощение получает только мать-земля”. В сознании русского народа давно укоренилось представление о Москве как о столице православия и центре всего христианского мира, выраженное в идее Третьего Рима. По этому поводу Бердяев пишет: “Для истории русского мессианского сознания очень большое значение имеет историософическая идея инока Филофея о Москве как Третьем Риме. После падения православного Византийского царства Московское царство осталось единственным православным царством. Русский царь, говорит инок Филофей, “един-то во всей поднебесной христианский царь”. “Престол вселенския и апостольския церкви имел представительницей церковь Пресвятой Богородицы в богоносном граде Москве, просиявшую вместо Римской и Константинопольской, иже едина во всей вселенной паче солнца светится”. Люди Московского царства считали себя избранным народом... Миссия России быть носительницей и хранительницей истинного христианства, православия. Россия единственное православное царство и в этом смысле царство вселенское, подобно первому и второму Риму. На этой почве происходила острая национализация православной церкви. Православие оказалось русской верой. В духовных стихах Русь - вселенная, русский царь - царь над царями, Иерусалим та же Русь, Русь там, где истина веры. Русское религиозное призвание, призвание исключительное, связывается с силой и величием русского государства, с исключительным значением русского царя”.

  • 1928. Русская идея: прошлое и настоящее (концепция евразийства)
    Другое Философия

    Строго говоря, и собственно евразийство началось не в Софии и не в Берлине, а в России, и еще до революции. Этот “предевразийский” период движения был связан с научными поисками “старшего” поколения евразийцев - Г. Вернадского, Л. Карсавина, Н. Трубецкого. Младшее поколение (хотя разница в годах здесь была минимальная - 5 - 10 лет) - П. Савицкий, Г. Флоровский - присоединялось уже в эмиграции. Вернадский, с юности тянувшийся к изучению роли степной Азии в судьбе нашего отечества, уже в 1914 году писал статьи, где образно сравнивал движение России к Востоку с движением против Солнца. Карсавин до своей высылки из СССР в 1922 году опубликовал отдельную книгу, само название которой - “Запад, Восток и русская идея” - говорит о сути его тогдашних интересов. И хотя речь в ней идет в основном о богословско-религиозном аспекте проблемы Запад - Восток в ее отношении к национальной идее, а евразийские восточные приоритеты Карсавина, находящегося тогда под сильным влиянием В. Соловьева, еще не выкристаллизовались в полной мере, антизападничество занимает в настроениях мыслителя существенную роль: “Не в европеизации смысл нашего исторического существования и не европейский идеал преподносится нам как наше будущее”. Уже тогда, не будучи лично знакомым с другими участниками евразийского движения, Карсавин сетует на то, что подлинной “истории Востока у нас нет”, утверждает, что важнейшая цель русской культуры “настоятельно требует преодоления ограниченности западного эмпиризма и решительного отказа от суррогата всеединства, именуемых идеалом прогресса”. Серьезно размышлял о роли Востока в исторических судьбах и перспективах России и Трубецкой, внимательно изучавший восточные языки, мифологию и фольклористику и оттачивающий свое будущее евразийское мировоззрение на заседаниях лингвистического кружка при Московском университете, где помимо обсуждения языковых проблем говорилось о кризисе западной духовности и “необходимости сближения европейских и азиатских тенденций мировой истории”. Когда в Софии, ставшей одним из первых центров эмиграции, встретились и “объединились на общем мироощущении” основные участники евразийства, этому объединению предшествовал серьезный путь личностных исканий каждого. Революция, в которой молодые мыслители увидели закономерный итог 200-летней европеизации страны, и последующие тяготы беженства сыграли роль катализатора объединения, увидевшего ясные ориентиры спасения в “исходе к Востоку”.

  • 1929. Русская немарксистская мысль
    Другое Философия
  • 1930. Русская православная Церковь в гражданском обществе
    Другое Философия

    Не выполнять прямой христианский долг - тяжелый грех. Однако есть еще другая, социальная сторона «затворничества» Церкви. В условиях перехода от порядка «государственной общественности» к «гражданской общественности» меняется весь социальный и идеологический облик общества. Представители исчезающей идеологии, «государственничества», не просто растворяются в общей массе, а, напротив, по-необходимости становятся настроены все более бескомпромиссно и агрессивно. Консерватизм переходит в реакционность, в страсть, часто заглушающую разум. Чем более действительность удаляется от их идеала, тем сильнее она искажается в глазах этого идеала, превращаясь в миф. Идеал сакрализованной власти, христианского государства, который лежит в основании традиционного православного мировоззрения, сам по себе высок и велик. Но защита этого идеала в условиях, когда он терпит поражение за поражением от нового идеала, формирующего общественность (идеала гражданского общества), ведет к тому, что его носители (православные христиане) неизбежно исполняются пессимизма, презрения и даже ненависти к существующему обществу. Такое сообщество становится социально деструктивным и психологически нездоровым. Его отношение к действительности определяется не христианской любовью, а враждебностью и ненавистью. Человек впадает в глубокий грех, защищая, как ему кажется, православный идеал.

  • 1931. Русская религиозная философия
    Другое Философия

    Новейший религиозный идеализм в России конца XIX начала XX в., вместе с общественной деятельностью его главных представителей, получил в советской и зарубежной историографии несколько определений: «новое религиозное сознание», «богоискательство», «веховство», «духовный ренессанс начала XX века». «Новое религиозное сознание» лишь у истоков несло на себе печать замкнутости и кружковщины. Очень скоро оно стало воспринимать себя не как связанное с какими-либо университетско-академическими потребностями и кругами, не как философскую школу или направление, а в качестве выразителя духовного состояния общества, его самочувствия и самосознания, его здоровья и болезни одновременно. Разными путями приходили к «духовному ренессансу» его многочисленные и непохожие друг на друга представители. «Новое религиозное сознание» объединило в себе людей, пришедших, во-первых, от неославянофильства и консерватизма (В. Розанов), во-вторых, от декадентства и мелкобуржуазной революционности (Д. Мережковский, Н. Минский, Д. Философов), в-третьих, от «легального марксизма», неокантианства и буржуазно-демократического либерализма (С. Булгаков, Н. Бердяев, С. Франк). «Новое религиозное сознание», или богоискательство, сложное и противоречивое образование не только потому, что в него входили люди, стоявшие на различных социально-политических позициях и выражавшие интересы разнородных социальных групп и сословий эксплуататорской России, но и потому, что это течение с момента своего зарождения до упадка проделало определенную внутреннюю эволюцию. Рассматриваемое религиозно-философское течение с самого начала было явлением одновременно буржуазного и помещичьего сознания. Оно было буржуазным в том смысле, что отражало определенные религиозно-реформаторские настроения мелкой буржуазии и заключало в себе отдельные идеи анархизма и либерального народничества. Их представителем и выразителем в религиозной публицистике явился Д. Мережковский. Помещичьим, «докапиталистическим» это течение было постольку, поскольку к нему принадлежал В. Розанов, откровенный защитник самодержавия, консерватор патриархально-феодального типа. В дальнейшем социально-политическое и классовое представительство «нового религиозного сознания» было осложнено вхождением в него довольно влиятельной группы либерально-буржуазных мыслителей (Булгаков, Бердяев и др.), которые самим вхождением в это течение мировоззренчески и идеологически завершили переход с неокантианско-ревизионистских и буржуазно-демократических позиций периода их принадлежности к «легальному марксизму» второй половины 90-х годов к религиозной философии и кадетскому либерализму.

  • 1932. Русская религиозная философия XIX - XX веков (Контрольная)
    Другое Философия

    Подлежащее и сказуемое представляет собою - и в этом все дело - отнюдь не логический анализ, дедукцию, силлогизм, доказательство (что возможно лишь относительно соединений уже существующих предложений), но совершенно нелогический, точнее, внелогический синтез. Я есть не - Я, Я - не - Я, Я открывается в не - Я и через не - Я, которое через то становится Я. Предложение содержит всегда синтез Я и не - Я. Каким образом подлежащее может определиться через сказуемое, Я в не - Я? На это не может быть логического ответа, хотя это определение имеет силу основного логического факта, силою которого вообще возможна мысль. Сознательная, самоотчетная мысль, имманентная и непрерывная в своем развитии и движении, не может себя понять в своем рождении, в первоклетке. Отношение между подлежащим и сказуемым не может быть определено как необходимое и непрерывное мышление, но лишь как само-рождение: как слово рождается в том, что не есть еще слово, так и мысль рождается там, где еще нет места логической связи, где она только возникает. Это-то отношение наивным лепетом выражает философский эмпиризм или позитивизм, который совершенно справедливо чувствует неизреченность сущего и бессилие логики из себя обосновать конкретное знание. Здесь, конечно, возникает вопрос, правомерно ли сводится всякое суждение типа А есть В (со всеми его модальностями) к типу Я есмь А. Не суть ли это совершенно различные виды? Однако, хотя по содержанию они, конечно, различны, но по строению тожественны. Гносеологически (и антропологически) исходным и типическим является, несомненно, Я есмь А, Из Я развивается местоимение второго и третьего лица, а из последнего, путем персонификации понятия, развивается и всякая форма суждения. Вместе с тем можно сказать, что всякое суждение предметного содержания можно рассматривать как сказуемое к Я, как его самоопределение: хотя самостоятельное подлежащее ("этот стол черен") и дает ему подобие ипостасности, которое в бесчисленных зеркальных повторениях непрестанно творится нашим Я, однако по существу (гносеологически и метафизически) все предложения этого типа суть лишь сказуемое к Я: я вижу, мыслю, ощущаю этот стол черным. Это суждение вкратце выражается в констатировании бытия стола по себе и для себя, подобно Я: этот стол черен. Первоисток мысли, во всяком случае, не здесь, не в этих предметных подлежащих, но в исходной формуле: Я есмь нечто, Я - не Я (как это с исключительной проницательностью было подмечено Фихте). Я как ипостась самозамкнуто и недоступно, оно в себе самом, в своих собственных недрах, в своей природе должно породить свое собственное откровение, которое было бы уже иным относительно Я, и в этом смысле не - Я, но вместе с тем являлось бы откровением Я. Об этом-то и свидетельствует и возвещает связка: есть (столь привычный и безобидный в грамматике и столь таинственный и значительный в философии "вспомогательный глагол). Это ЕСТЬ, которое есть главное орудие мысли в ее операциях, также совершенно непостижимо логически, ибо оно соединяет, в качестве равного и тожественного, различное и инаковое. А есть А есть либо бессмыслица, тожесловие лишение слов их определенного содержания и оперативного значения для мысли, либо синтез разного как равного, иного как тожественного. Всякое есть имеет в первоистоке не грамматический и логический, но онтологический смысл: в нем осуществляется самооткровение ипостаси, оно есть мост над бездной, соединяющий сущее и бытие, подлежащее и сказуемое, им утверждается действительность, существование. Им в бытии полагается образ сущего, животворится, живет. Связка ЕСТЬ есть жизнь сущего. Итак, субстанция, то есть дух, есть существующее in actu триединство субъекта и связи между ними, их бытия, причем все три момента полагаются нераздельно и неслиянно. Не существует ипостаси без природы, представляющей собою основу объективности, и нет бытия без подлежащего, без сущего, и без его сказуемого - природы. Сущее полагает существование, бытие есть актуальность сущего, которое в своей самобытности остается выше бытия. Нераздельность этих моментов ясна, по-видимому, сама собою, но столь же должна быть ясна и их неслиянность. Философия погрешает и в ту и в другую сторону, отрекаясь от триединства ради единства. Мало того, каждый из этих трех моментов в себе несет и актуально содержит и оба остальные.

  • 1933. Русская религиозная философия конца XIX- начала XX вв. (Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Розанов, С. Бул...
    Другое Философия

    БЕРДЯЕВ Николай Александрович (18741948) религиозный философ и публицист. Родился в Киеве 6 марта 1874 г. Б. отпрыск старинного дворянского рода. Будущий философ рос в аристократической среде. Отец, сам офицер, хотел также видеть сына военным и отдал его в кадетский корпус. Но сын пробыл там недолго. Увлекся философией. В четырнадцать лет он читал не только А. Шопенгауэра, но и И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Следующее увлечение К. Маркс. Б. становится марксистом. «Маркса я считал гениальным человеком и считаю сейчас», - пишет он в «Самопознании» . Бунтарь по натуре, Б. активно включается в революционное движение. Г. В. Плеханов его наставник, А. В. Луначарский товарищ по борьбе. Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный сам Б. рассматривает как основной факт своей биографии. Арест, тюрьма, ссылка через все это Б. пришлось пройти. Вернувшись в Киев из вологодской ссылки, где он находился в 18981901 гг., Б. сближается с С. Н. Булгаковым. Вместе они переживают новый духовный кризис возвращение в лоно церкви. В 1904 г. переезд в Петербург, чтобы стать редактором журнала «Новый путь», а затем журнала «Вопросы жизни». В журналах сотрудничали Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Вяч. И. Иванов, Ф. К. Сологуб, А. А. Блок, В. Я. Брюсов, А. Белый, Л. Шестов, С. Л. Франк, П. И. Новгородцев, А. М. Ремизов цвет литературы и философии «серебрянного века». Сначала в Петербурге, а затем в Москве, Б. посещает Религиозно-философские общества (петербургское основано по его инициативе). Преобладающее влияние на формирование зрелых убеждений Б. оказал Ф. М. Достоевский. «Я сын Достоевского», говорил он, имея в виду духовное родство. И еще одно имя следует назвать, отыскивая истоки бердяевских идей немецкого мистика XVII в. Якоба Беме. От Беме Б. воспринял идею «становящегося Бога», который не вечен и не всемогущ. До Бога был Ungrund некая бездна, не имеющая основания, по Б., изначальная свобода «сама по себе». Что касается всемогущества, то, по Б., Бог им не обладает: у любого полицейского больше власти. Бог не управляет миром, а открывается ему в свободном творчестве человека. Б. философ религиозный, но далекий от ортодоксии, еретик. Впрочем, он себя называет иначе «верующий вольнодумец». Религиозная философия испокон веку была занята теодицеей (т. е. оправданием, обоснованием Бога), внимание Б. приковано к антроподицее оправданию человека. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916) работа, которая принесла Б. философскую известность. Переизданная и переведенная на ряд европейских языков, она и сегодня не потеряла своего значения. «Книга эта, подчеркивает Б., была написана единым, целостным порывом, почти в состоянии экстаза. Книгу эту я считаю не самым совершенным, но самым вдохновенным своим произведением, в ней впервые нашла себе выражение моя оригинальная философская мысль. В нее вложена моя основная тема». Эта тема эсхатология, «конец света». Смысл любого творческого акта не в накоплении культурного потенциала самого по себе, а в приближении «конца», или, точнее, преображения мира. «Творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие, новое небо и новую землю». О новом небе и новой земле речь идет в Апокалипсисе. Вслед за Н. Ф. Федоровым Б. толкует «Откровение святого Иоанна» как предостережение человечеству: «конец мира» должен обернуться не гибелью его, а восхождение на новую ступень, достичь которую призвано человечество своими усилиями, но по воле Господа. Тем временем история обрушила на Россию апокалиптические ужасы в виде мировой войны и революции. В годы войны Б. выступил с серией статей о русском национальном характере, которые затем собрал в книге «Судьба России» (1918). Б. говорил об «антиномичности» России: это самая анархичная, самая безгосударственная страна и одновременно самая бюрократическая, обожествляющая государство и его носителей; русские самый «всемирноотзывчивый», нешовинистический народ и одновременно именно у русских дикие проявления национальной ограниченности. Наконец, свобода духа; русские вольнолюбивы и чужды мещанской ограниченности, и вместе с тем Россия «страна неслыханного сервилизма». Загадочную антиномичность России можно проследить и во множестве других аспектов, всюду сплошные тезисы и антитезисы. Конечно, и в других странах можно найти все эти противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, крайности переходят друг в друга. И еще одно обстоятельство: устремленность к крайнему, предельному. Б. мыслит национальными категориями: национальное единство, по его мнению, глубже, прочнее единства партий, классов и всех других преходящих исторических образований. Национальность мистична, таинственна, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие. А индивидуальность, личность для Б. главное. Мировая война, потрясшая человечество, по мнению Б., показала тщетность и бессмысленность всех попыток насильственного социального переустройства. Как не перекраивай человеческий муравейник он муравейником и останется. Между тем у человека есть более высокое предначертание: творческий труд, расширенный до космического размаха, имеющий мировые перспективы. Февральскую и Октябрьскую революции Бердяев встретил в Москве. В это время он вел интенсивную духовную работу. Писал книгу «Смысл истории» (1918). Создал Вольную академию духовной культуры. В 1920 г. он был избран профессором Московского университета. В этом же году он был арестован. В 1922 г. новый арест. На этот раз дело обернулось высылкой из страны. Осенью в числе большой группы ученых Б. выехал за границу. Два года провел в Берлине, затем перебрался в Париж, обзавелся собственным домом. В обеих столицах он собирал вокруг себя философскую и религиозную элиту . В Берлине написано «Новое средневековье» (1923) работа, которая принесла Б. европейскую известность. Б. создает Религиозно-философскую академию, сотрудничает с Христианской ассоциацией молодежи, редактирует журнал «Путь». Он слывет «левым» среди эмигрантов, близок к «евразийцам», которые видят в нем своего. Годы войны Б. провел в оккупированной Франции, ненавидел захватчиков. Остро переживал судьбу России, радовался ее победе. Одно время намеревался вернуться на родину, но разгул сталинизма отпугнул его. Тяжелое впечатление произвела на него история А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко. В 1947 г. Кембриджский университет, присудил Б. степень почетного доктора. До него такой чести из русских удостоились только И. С. Тургенев и П. И. Чайковский. Через год (23 марта 1948 г.) Б. не стало.

  • 1934. Русская религиозная философия конца XIX- начала XX вв. Вл. Соловьев, Н. Бердяев, В. Розанов, С. Булгаков
    Другое Философия

    БЕРДЯЕВ Николай Александрович (18741948) религиозный философ и публицист. Родился в Киеве 6 марта 1874 г. Б. отпрыск старинного дворянского рода. Будущий философ рос в аристократической среде. Отец, сам офицер, хотел также видеть сына военным и отдал его в кадетский корпус. Но сын пробыл там недолго. Увлекся философией. В четырнадцать лет он читал не только А. Шопенгауэра, но и И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля. Следующее увлечение К. Маркс. Б. становится марксистом. «Маркса я считал гениальным человеком и считаю сейчас», - пишет он в «Самопознании» . Бунтарь по натуре, Б. активно включается в революционное движение. Г. В. Плеханов его наставник, А. В. Луначарский товарищ по борьбе. Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный сам Б. рассматривает как основной факт своей биографии. Арест, тюрьма, ссылка через все это Б. пришлось пройти. Вернувшись в Киев из вологодской ссылки, где он находился в 18981901 гг., Б. сближается с С. Н. Булгаковым. Вместе они переживают новый духовный кризис возвращение в лоно церкви. В 1904 г. переезд в Петербург, чтобы стать редактором журнала «Новый путь», а затем журнала «Вопросы жизни». В журналах сотрудничали Д. С. Мережковский, В. В. Розанов, Вяч. И. Иванов, Ф. К. Сологуб, А. А. Блок, В. Я. Брюсов, А. Белый, Л. Шестов, С. Л. Франк, П. И. Новгородцев, А. М. Ремизов цвет литературы и философии «серебрянного века». Сначала в Петербурге, а затем в Москве, Б. посещает Религиозно-философские общества (петербургское основано по его инициативе). Преобладающее влияние на формирование зрелых убеждений Б. оказал Ф. М. Достоевский. «Я сын Достоевского», говорил он, имея в виду духовное родство. И еще одно имя следует назвать, отыскивая истоки бердяевских идей немецкого мистика XVII в. Якоба Беме. От Беме Б. воспринял идею «становящегося Бога», который не вечен и не всемогущ. До Бога был Ungrund некая бездна, не имеющая основания, по Б., изначальная свобода «сама по себе». Что касается всемогущества, то, по Б., Бог им не обладает: у любого полицейского больше власти. Бог не управляет миром, а открывается ему в свободном творчестве человека. Б. философ религиозный, но далекий от ортодоксии, еретик. Впрочем, он себя называет иначе «верующий вольнодумец». Религиозная философия испокон веку была занята теодицеей (т. е. оправданием, обоснованием Бога), внимание Б. приковано к антроподицее оправданию человека. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916) работа, которая принесла Б. философскую известность. Переизданная и переведенная на ряд европейских языков, она и сегодня не потеряла своего значения. «Книга эта, подчеркивает Б., была написана единым, целостным порывом, почти в состоянии экстаза. Книгу эту я считаю не самым совершенным, но самым вдохновенным своим произведением, в ней впервые нашла себе выражение моя оригинальная философская мысль. В нее вложена моя основная тема». Эта тема эсхатология, «конец света». Смысл любого творческого акта не в накоплении культурного потенциала самого по себе, а в приближении «конца», или, точнее, преображения мира. «Творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие, новое небо и новую землю». О новом небе и новой земле речь идет в Апокалипсисе. Вслед за Н. Ф. Федоровым Б. толкует «Откровение святого Иоанна» как предостережение человечеству: «конец мира» должен обернуться не гибелью его, а восхождение на новую ступень, достичь которую призвано человечество своими усилиями, но по воле Господа. Тем временем история обрушила на Россию апокалиптические ужасы в виде мировой войны и революции. В годы войны Б. выступил с серией статей о русском национальном характере, которые затем собрал в книге «Судьба России» (1918). Б. говорил об «антиномичности» России: это самая анархичная, самая безгосударственная страна и одновременно самая бюрократическая, обожествляющая государство и его носителей; русские самый «всемирноотзывчивый», нешовинистический народ и одновременно именно у русских дикие проявления национальной ограниченности. Наконец, свобода духа; русские вольнолюбивы и чужды мещанской ограниченности, и вместе с тем Россия «страна неслыханного сервилизма». Загадочную антиномичность России можно проследить и во множестве других аспектов, всюду сплошные тезисы и антитезисы. Конечно, и в других странах можно найти все эти противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, крайности переходят друг в друга. И еще одно обстоятельство: устремленность к крайнему, предельному. Б. мыслит национальными категориями: национальное единство, по его мнению, глубже, прочнее единства партий, классов и всех других преходящих исторических образований. Национальность мистична, таинственна, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие. А индивидуальность, личность для Б. главное. Мировая война, потрясшая человечество, по мнению Б., показала тщетность и бессмысленность всех попыток насильственного социального переустройства. Как не перекраивай человеческий муравейник он муравейником и останется. Между тем у человека есть более высокое предначертание: творческий труд, расширенный до космического размаха, имеющий мировые перспективы. Февральскую и Октябрьскую революции Бердяев встретил в Москве. В это время он вел интенсивную духовную работу. Писал книгу «Смысл истории» (1918). Создал Вольную академию духовной культуры. В 1920 г. он был избран профессором Московского университета. В этом же году он был арестован. В 1922 г. новый арест. На этот раз дело обернулось высылкой из страны. Осенью в числе большой группы ученых Б. выехал за границу. Два года провел в Берлине, затем перебрался в Париж, обзавелся собственным домом. В обеих столицах он собирал вокруг себя философскую и религиозную элиту . В Берлине написано «Новое средневековье» (1923) работа, которая принесла Б. европейскую известность. Б. создает Религиозно-философскую академию, сотрудничает с Христианской ассоциацией молодежи, редактирует журнал «Путь». Он слывет «левым» среди эмигрантов, близок к «евразийцам», которые видят в нем своего. Годы войны Б. провел в оккупированной Франции, ненавидел захватчиков. Остро переживал судьбу России, радовался ее победе. Одно время намеревался вернуться на родину, но разгул сталинизма отпугнул его. Тяжелое впечатление произвела на него история А. А. Ахматовой и М. М. Зощенко. В 1947 г. Кембриджский университет, присудил Б. степень почетного доктора. До него такой чести из русских удостоились только И. С. Тургенев и П. И. Чайковский. Через год (23 марта 1948 г.) Б. не стало.

  • 1935. Русская философия
    Другое Философия

    Среди первых мыслителей, которые начали разрабатывать философско-религиозные проблемы, можно назвать митрополита Иллариона (XI в.). В трактате «Слово о законе и благодати» он рассматривал вопросы истории человечества и закономерностей его изменения, считая причиной этих процессов смену форм религии. Противопоставляя Ветхий завет (иудаизм) и Новый завет (христианство), автор выводит два различных принципа общественного устройства: «закон» и «благодать». На первом основывается подчинение народов друг другу, на втором - их полное равноправие. Киевская Русь, по его мнению, основывается на принципе «благодати». Это положение служит ему для теоретического обоснования государственной самостоятельности и международного значения русской жизни. Илларион полагал, что христианизация Руси является завершающим этапом распространения этой веры и рассеивания «тьмы бесослужения» с помощью «слова ангельского» и крещение открыло людям путь к жизни вечно, к истине и благодати.

  • 1936. Русская философия 19 в.
    Другое Философия

    Человека Чаадаев рассматривал как объективное единство двух мировфизического и духовного, как существо свободное, которое в своем историческом бытии подчинено диалектике необходимости и свободы. На понимании соотношения необходимости и свободы во многом выстраивается концепция философии истории Чаадаева, связанная с заботой о грядущих судьбах России. Здесь взгляды Чаадаева не оставались неизменными, а определенным образом эволюционировали. В начальный период определяющей мировоззренческой идеей была мысль о тотальном единстве рода человеческого, всех наций и индивидов. Применительно к концепции русского исторического процесса эта идея выступала в императивной форме необходимости единения России с другими народами. Будучи в этот период близок к декабристам, Чаадаев, однако, не разделял их идею преобразования путем военного переворота и усматривал реальный путь исторического прогресса России в нравственном совершенствовании. Впоследствии взгляды Чаадаева на судьбы России изменились: если прежде оторванность России от мирового исторического процесса рассматривалась как недостаток, то затем она стала представляться, напротив, преимуществом ее, которое позволит ей быстро овладеть достижениями западноевропейской цивилизации, избегнув при этом присущих ей пороков. Однако реальная политическая обстановка в России, связанная с усилением абсолютизма, настраивала его на резко критический лад. Чаадаев оставался истинным патриотом России, хотя «высочайшим повелением» и был объявлен сумасшедшим и не мог публиковать свои работы. Свою позицию он высказал честно и прямо: «По-видимому, есть несколько способов любить свое отечество и служить ему... Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее,только ее не обманывать»'.

  • 1937. Русская философия XI–XX вв.
    Другое Философия

    Важную роль в русском Просвещении сыграл А.Н. Радищев, - писатель, философ и просветитель. В 1870 году он опубликовал книгу « Путешествие из Петербурга в Москву», за что был приговорен к смертной казни (в книге критиковалось крепостное право России) и отправлен в ссылку. Им был также написан философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии». Отмечая гражданскую смелость Радищева, Н.А. Бердяев окрестил его «первым интеллигентом» в России. Радищев называл крепостные порядки «наипротивнейшим человечеству естеству состоянием». Порабощение человека является преступлением перед ним - такова основная мысль автора «Путешествие из Петербурга в Москву». Крепостной строй не только противоречит естественным правам человека, но и совершенно неэффективен в экономическом отношении. Угнетение человека человеком безнравственно и являет собой зверский обычай, порождающий «сердце окаменелое и души отсутствие совершенное». Так же критически Радищев относился и к самодержавию. Он характеризовал этот строй как препятствие общественному прогрессу в России. По убеждению писателя, самодержавие представляет собой сферу беспредельной власти, царство произвола. Вот почему народ имеет естественное право на революцию как способ защиты своих жизненных интересов и человеческого достоинства. Революция - эо радикальный способ ломки крепостного строя и самодержавия. Тиран должен быть предан смерти, а его деспотичная власть заменена народным суверенитетом.

  • 1938. Русская философия конца ХIХ – начала ХХ в.: Н.Ф. Федоров
    Другое Философия

    Таким образом красной нитью понятий, лежащих в основании учения, проходят три основных: «общее дело», «регуляция природы», «долг сынов», а основной идеей, которая соединяет и цементирует все его религиозно-философское мировоззрение, является идея патрофикации (воскрешения отцов). Одна из особенностей «Философии общего дела» это использование разнообразных методов введения и обоснования идеи патрофикации: богословского, оккультного, мистического и естественнонаучного. Естественнонаучный акт регуляции природы приобретал в учении Федорова религиозно обосновываемую цель, отождествляемую с «общим делом» как выявлением сродства или объединении усилий живущего человечества для воскрешения отцов. С богословской точки зрения, регуляция природы является направлением общей цели; с точки зрения психологии содержанием цели; с точки зрения космологии выявлением и привлечение средств для осуществления «общего дела». Для выполнения этих грандиозных целей философ обратиться к всеобщему познанию, опыту и труду в рамках реального мира, реальных средств и возможностей при уверенности, что эти пределы будут постепенно шириться, доходя до того, что пока кажется еще совсем нереальным. Н. Федоров, обосновывая свои взгляды по регуляции природы приводил в пример опыты общественного деятеля и ученого начала XIX века В.Н.Каразина, выступавшего с конкретными проектами управления погодой. От подобных, еще несовершенных опытов человечество, по мере накопления знаний, необходимо перейти к овладению всеми земными процессами, превратить свою планету в полностью управляемый космический корабль. Человечество перестает быть пассивным наблюдателем, оно активно начинает преобразования. Регуляция рассматривается так же с продовольственной и санитарной сторон. Санитарный вопрос Федоров показывает как всеобъемлющий «вопрос об оздоровлении Земли и притом всей, а не какой-либо отдельной местности. «Восстановление здоровья телесного и душевного всего рода человеческого, освобождение от болезней не только хронических и эпидемических, но и от наследственных, органических пороков - вот в чем заключается содержание санитарного вопроса…». Продовольственный вопрос рассматривается и решается посредством овладение атмосферными явлениями, регуляцию метеорических процессов. Здесь речь идет о регуляции, когда «ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара, как общего хозяйства»; об управлении движением самого земного шара, овладении энергией солнца, о поиске новых источников энергии. Философ уже в конце ХIX века предсказал глобальные проблемы человечества - истощение земных ресурсов при все большем увеличении численности населения, и т. д. и предложил единственный выход - завоевании человеком новых мест обитания, преобразование сначала Солнечной системы, а затем и дальнего космоса. Разрабатывая проект регуляции, Федоров сразу же исходил из тезиса о неотделимости Земли от космоса, о тонкой взаимосвязи всего происходящего на нашей планете с процессами во Вселенной. «Сельское хозяйство, чтобы достигнуть обеспечения урожая, не может ограничиваться пределами земли, ибо условия, от коих зависит урожай, или вообще растительная и животная жизнь на земле, не заключаются только в ней самой. Если верно предположение, что солнечная система есть переменная звезда..., а с сим явлением находится в связи весь метеорический процесс, от коего непосредственно зависит урожай или неурожай, - в таком случае весь теллуросолярный процесс должен бы войти в область сельского хозяйства». В процессе регуляции должен изменяться и сам человеческий механизм перестраивая мир вокруг себя разум трансформирует и собственную природу человека (психофизиологическая регуляция) Таким образам процесс питания превратится в «сознательно творческий процесс - обращения человеком элементарных, космических веществ в минеральные, потом, растительные, и, наконец, живые ткани», то, что Вернадский назвал позднее будущей автотрофностью человека, т. е. умением поддерживать и воссоздавать свой организм, не уничтожая другой жизни, как растение, из самых простых природных, неорганических веществ. Расширение влияния человека в мире, овладение стихийными процессами человек осуществляет прежде всего за счет искусственных орудий труда, продолжавших и заменявших его органы то есть при помощи технических средств и машин, однако мощь техники все больше нарастает по сравнению с мощью машин и этот разрыв становится пугающим, поэтому, как считал Федоров, развитие техники не может быть главной целью, она лишь вторична. Необходимо сосредоточить усилия на собственных органах человека, на их развитие и изменение. Это и есть основная задача психофизиологической регуляции. «Человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры только тогда, когда он сам будет воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому, что тогда только он будет способен жить во всех средах, принимать всякие формы…».

  • 1939. Русская философия первой половины 20 столетия
    Другое Философия

    Главный признак тоталитарной государственности гипертрофированное и универсальное насилие над всем человеческим в человеке, телом и духом, внутренней и внешней жизнью, его верой, надеждой, любовью и многим другим. В условиях тоталитаризма философия превращается в бездуховную идеологию, педагогика - в жесткую дрессуру, правосудие в хитрое и коварное «левосудие». Там же, где нет ни истинной философии, ни истинного права, не может быть и философии права. Тоталитарному государству она была не нужна. Его целью была лишь безраздельная власть, а средством беспредельное насилие. Функции же философии права выполняла официальная идеология, выступавшая как вектор силы, ведущий покорных и тащащий сопротивляющихся. Еще в XVII в. Локк вывел «тройственную формулу» прирожденных прав человека на жизнь, свободу и собственность. Но теоретики и практики тоталитаризма пошли по пути последовательного изъятия у человека вначале права на собственность, затем права на свободное волеизъявление и, наконец, права на жизнь, раскрутив маховик невиданных по масштабам репрессий. В итоге совершился исторический откат общества в доправовое состояние, где государство, призванное охранять собственность, свободу и жизнь граждан, большей частью отнимало их. Так тоталитаризм, о необходимости которого столь страстно вешали большевики, обнаружил свою главную, ретардирующую (тормозящую) функцию.

  • 1940. Русская философия рубежа XIX-XX в., её литературный характер
    Другое Философия

    Современники называли Владимира Сергеевича Соловьёва <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80_%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B3%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87_%D0%A1%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%8C%D1%91%D0%B2> (1853-1900) центральной фигурой русской философии. Он критиковал существующую до него философию за отвлеченность и не принимал таких крайних ее проявлений как эмпиризм <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BC%D0%BF%D0%B8%D1%80%D0%B8%D0%B7%D0%BC> и рационализм <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BC_%28%D1%84%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%81%D0%BE%D1%84%D0%B8%D1%8F%29>. Выдвигал идею положительного всеединства, в главе которого стоит Бог. Благо он видел как проявление воли, истину как проявление разума, красоту как проявление чувства. Весь материальный мир философ видел подконтрольным Ему, человек же в его философии выступал связующим звеном между Богом и природой, Им созданной, но не совершенной. До совершенства (вплоть до одухотворения) должен довести ее человек, в этом смысл его жизни <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D1%8B%D1%81%D0%BB_%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B8> (движение к Абсолюту <http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B1%D1%81%D0%BE%D0%BB%D1%8E%D1%82>). Поскольку человек занимает промежуточное положение между Богом и природой, его нравственная активность проявляется в любви к другому человеку, к природе и к Богу.